Армейские байки. Санчасть. Профессорский обход

В предыдущих рассказах - воспоминаниях упоминалось, что наш батальон был заново образован.
Я был призван после окончания военной кафедры в институте на должность начальника вещевой и продовольственной службы отдельного батальона.

Через несколько месяцев мы уже ощутили себя полноценным, пусть не совсем боевым, но уверенно самоуправляемым подразделением.
Перебазировавшись  на другую площадку, которая  находилась не более одного километра от прежнего места, стали обзаводиться собственным хозяйством: появились штаб, казармы, складские помещения, гараж, столовая…

В одной из казарм мы оборудовали небольшую, но хорошо оснащённую санитарную часть.
Её возглавлял лейтенант Митрофанов, призванный с гражданки и уже имевший год службы в другой части.

Его заместителем был старший прапорщик Головченко, прибывший из ГСВГ (Группы советских войск в Германии), где он накопил значительный опыт.
 
Доктор, ранее трудившийся в известной 62-й больнице Москвы, специализировался на анестезиологии.
Чтобы не терять квалификацию, он  активно участвовал в хирургических операциях в ближайшем госпитале.
 
К сожалению, у него имелась склонность к злоупотреблению алкоголем.
Как говорят, — был слаб характером, не мог отказаться.
 
Некоторые ушлые солдаты из закавказских республик быстро это поняли и стали приносить ему коньяк, чтобы он положил их в санчасть, что автоматически освобождало их от работы.
 
Очень часто  он не находил сил отказаться от таких просьб.
В результате такой его «лечебной» деятельности кровати заполнялись ловкачами, не оставляя  места для истинно больных военнослужащих.

Получая коньяк в качестве мзды, он не мог набраться решимости выдворить симулянтов.
Приходилось прибегать к помощи фельдшера – опытного ветерана с двадцатисемилетним стажем службы.

Фельдшер без лишних слов объявлял «пациентам» о их выздоровлении и отправлял обратно в казармы.
В случае возражений симулянтов, утверждавших об авторитете доктора и поставленного им диагноза, фельдшер демонстративно проводил повторный осмотр  – на виду у всех.

Осмотр проходил прямо напротив входной двери.
Фельдшер просил солдата закрыть глаза, вытянуть руки вперёд и попытаться достать до пола, не открывая глаз.
 
Когда солдат наклонялся, прапорщик давал ему пинок под зад, и тот вываливался на улицу. Так и работал этот конвейер.
 
Фельдшер выполнял свои обязанности с такой серьёзностью на лице, что ему хотелось верить.
Его опыт был огромен, и солдаты не могли предугадать, как он отреагирует или что сделает в той или иной ситуации.
Фельдшер был старшим прапорщиком с тремя звёздами на погонах,  его уважали и побаивались.
 
После обеда он часто заходил к нам в штаб.
Начальник штаба, майор по фамилии Юрист, сидел  за своим столом и карандашом что-то рисовал.
Со стороны могло показаться, что он склонился над картой и наносит стрелки с направлениями предстоящего наступления.
 
На самом деле это был лист ватмана, на котором он вносил  изменения в расстановку солдат по работам на основании рапортов из рот  — кто отбыл в командировку, кто, наоборот, прибыл, переспрашивал у меня, сколько солдат на сегодня в котельной, на складах и т.п.
У фельдшера уточнял, сколько солдат находятся  в санчасти.
 
Из всего этого он формировал общую заявку в столовую, сколько человек будет на довольствии.
По-простому — сколько солдат надо завтра кормить.
Столовая, в свою очередь, на основе этих данных формировала требование на количество продуктов для продовольственного склада.
 
Начальник штаба стёркой вытирал старые данные и карандашом вносил новые.
Мы с прапорщиком стояли по бокам и ему помогали.

При этом прапорщик левой рукой опирался на край стола, а в правой  руке у него была дымящаяся сигарета.
Начальник штаба сам много курил, поэтому не возражал.
 
Прапорщик периодически затягивался и затем отводил руку с сигаретой, поднимая её над головой майора. 
Вскоре на сигарете уже был двухсантиметровый пепел; прапорщик, подмигнув мне, стряхивал его на  голову майора, покрытую редким пушком.
 
Удивительно, но тот ничего не чувствовал.
Мне стоило больших усилий, что бы удержаться от смеха.

Как в любом стационаре, два раза в день у больных измеряли температуру.
Иногда старший прапорщик-фельдшер  для пущей важности дополнительно измерял давление и пульс.
 
Процедура происходила  следующим образом: больные выходили из палаты  в коридор, становились цепочкой и брали друг друга за  руки так, чтобы рука первого находилась на  запястье второго, а свободная рука второго — на пульсе третьего, и так далее.

Фельдшер брал руку крайнего солдата за запястье и, чуть ли не с закрытыми глазами, делал вид, что весь сосредоточился на прослушивании пульса.
 
В это время солдат-санинструктор  с  серьёзным лицом узбекского интеллигента стоял рядом с журналом и авторучкой.

После некоторой паузы прапорщик диктовал санинструктору результаты: пульс и давление по всей цепочке.
Первый — пульс 68, давление 125/85;
второй — пульс 64, давление 120/80;
третий — пульс 70, давление 115/75 и так по всем.

Санинструктор, сохраняя  невозмутимость, записывал все показания в журнал.
Вот такой «профессорский» обход.

Всех прочитавших с Праздником!
Вспомните службу и улыбнитесь!

Описываемые события относятся к 1981-1983 гг.