Трактат о бессмертии. Сны в зимнюю ночь

Действующие и просто упоминаемые лица:

Иван Петрович Сидоров – это я.
Моя жена.
Мой внутренний голос.
Мэнээсы – младшие научные сотрудники.
Академик – их начальник.
Обезьянка – мартышка или макака.
Спиноза – философ.
Мухоморы – говорящие грибы.
Гамлет – принц датский.
Тутанхамон – фараон египетский.
Маша Иванова – моя соседка.
Всё остальное человечество.

Достичь желая славы и признания,
Запутываясь в паутине слов,
Я написал, в припадке графомании,
Рассказ, добытый из кошмарных снов.

Автор

Пролог

  Хочу я, дорогие друзья, рассказать вам о том, что случилось со мной однажды, долгой зимней ночью, незадолго до Нового года.

  Лёг спать я, как обычно, примерно, в 11 часов. Но, долго никак не мог уснуть. Может, я крепкого чая много выпил, а, может, трудов Спинозы перечитался. Замечательный философ, этот самый Спиноза! Я, как что-нибудь у него прочитаю, так сразу в ступор впадаю, а, может даже – в экстаз. Хоть почти ничего и не понимаю. Так вот, видно чтение Спинозы, вместо того, чтобы усыпить, навеяло на меня бессонницу. Ворочался с боку на бок, вздыхал, и всё разные мысли в голову лезли. О скоротечности времени, о прошедшей молодости, о бренности существования. Однако всё-таки через пару часов я, видимо, задремал, потому что приснился мне сон. А сон был такой.

Глава 1. Сон первый. Обезьянка.

  Будто бы, оказался я в лаборатории какого-то научно-исследовательского института, возможно, связанного с исследованием животных, потому что там живая обезьянка была. Лаборатория заставлена всякими приборами, компьютерами, а в углу стоит ёлка наряженная, видно и там, во сне, Новый год скоро. В этом же помещении присутствуют несколько мэнээсов – младших научных сотрудников. Сотрудники эти – кто сидит, кто стоит, кто ходит кругами, и видно, что от безделья сильно маются. А, обезьянка – небольшая такая, мартышка, наверное, а может – макака, взгромоздилась на ёлку и смотрит, с презрением, на окружающую действительность.

  Вдруг, через некоторое время, один из мэнээсов и говорит: «А, давайте мы над обезьянкой эксперимент поставим! Я где-то читал или слышал, что, если обезьяну посадить за пишущую машинку и не ограничивать временем, то она, в конце-концов, может напечатать, случайно, что-нибудь умное, например, даже трагедию Шекспира «Гамлет». Давайте мы посадим её за компьютер и посмотрим: сможет ли она напечатать, пусть не всю трагедию, но хотя бы монолог Гамлета: «Быть или не быть!». «Да ты что!», зашумели остальные, «ты знаешь – какова вероятность этого случая? Наверное, одна триллионная, а может и меньше. Это ж надо тогда триллион попыток сделать, чтоб получилось!». «Ну, так что ж», возразил первый, «пусть делает триллион попыток, а мы подождём. Всё равно, нам ведь делать нечего».

  Так и порешили. Посадили мэнээсы обезьянку за компьютер, показали издали морковку, мол, это тебе награда будет, если выполнишь задание, и стали ждать, что дальше будет.

  Обезьянка, увидев новую игрушку, сильно обрадовалась, и давай колотить изо всей силы по клавишам. И так она усердно колотила до тех пор, пока ей не надоело.
 
  Посмотрели мэнээсы на результат и увидели, что надписи на окрестных заборах выглядят намного приличнее, чем то, что написала обезьянка на экране. Отругали сотрудники обезьянку, стёрли написанное с экрана и хотели заставить её приступить ко второй попытке. Однако, тут в лабораторию вошёл большой и умный начальник. Академик. Посмотрел он грозно на мэнээсов и поинтересовался, строгим голосом: с какой это целью они измываются над бедным животным? Мэнээсы отвечали: так, мол, и так, проводим научный эксперимент, имеющий важное народнохозяйственное значение. Пояснили, что хотят узнать: сможет ли обезьянка за триллион попыток напечатать монолог Гамлета «Быть или не быть?», не глядя в авторский текст. А, так как одну попытку она уже сделала, то их осталось уже на одну меньше, чем триллион.

  Посмотрел академик на мэнээсов, как на идиотов, покрутил пальцем у виска и сказал, что он и без всякого Гамлета может им сообщить, что не быть этому, потому что они стёрли напечатанный с первой попытки текст, а значит, эту попытку не засчитали, и впереди у них столько же попыток, как и было, то есть, триллион. Поэтому, таким способом, они могут продолжать свой эксперимент сколько угодно, хоть до тепловой смерти Вселенной, ничего у них не получится. А делать нужно не так. Нужно не стирать весь текст, целиком, а оставлять те букво- и словосочетания, которые соответствуют тексту Шекспира и стоят в той же последовательности, что и у него. И начинать каждую следующую попытку надо с уже ранее правильно напечатанных кусков текста. Тогда их эксперимент приведёт к искомому результату, и он, академик, так и быть, согласен быть их соавтором.

  Потрясённые глубиной ума своего начальника, мэнээсы, так и сделали. Составили компьютерную программу, которая бы выполняла такие условия, посадили за компьютер обезьянку, привязав её коротким поводком, чтобы не отвлекалась на посторонние раздражители, и велели продолжать попытки.
 
  И что бы вы думали?! Ведь получилось! Напечатала-таки обезьянка монолог «Быть или не быть»! И попыток у неё ушло гораздо меньше, чем триллион – всего четыре с половиной миллиарда.

  В награду мэнээсы вручили обезьянке даже не морковку, которая к тому времени уже подзавяла, а целый ананас. А по результатам эксперимента, где в списке авторов на первом месте стояла фамилия академика, опубликовали большую статью в журнале «Животноводство».

Глава 2. Внутренний голос.

  Тут я проснулся. В комнате было темно, лишь через неплотно задёрнутые  шторы, просачивался свет большого уличного фонаря, который каждую ночь нагло заглядывал мне в окно, доводя иногда до бессонницы.

  «Что же это такое?», глядя в потолок, подумал я. «К чему этот сон, и что он означает? И, почему что-то в нём кажется мне очень знакомым? Прямо до боли знакомым, а вот вспомнить никак не могу. Какая-то мысль вертится в мозгу, прямо бьётся изнутри о черепную коробку и никак не вырвется на свободу!». Как я ни напрягался, чтобы уловить эту мысль, она мне не давалась. И, когда я уже совсем отчаялся, вдруг на потолке, а может, это было в моей голове и туда спроецировалось, возникло написанное огненными буквами слово: ЭВОЛЮЦИЯ!
 
  «Вот оно! Точно!» воскликнул я. Ведь процесс, который запустили мэнээсы с обезьянкой и компьютером, один в один был похож на процесс эволюции в природе. Они смастерили программу, которая отбирала правильные варианты и отбрасывала неправильные, но и в живой природе такая же программа действует! «Естественный отбор» называется. Он также отбирает и закрепляет наиболее приспособленные и перспективные случайные варианты – мутации, а неприспособленные отбрасывает.
 
  «Ну, хорошо», подумал я, однако компьютерную программу придумали мэнээсы с целью напечатания обезьянкой монолога Гамлета, а кто же тогда, и с какой целью создал программу естественного отбора? Вот в чём вопрос, как сказал бы Гамлет». «Подумаешь – вопрос!», кто-то произнёс вдруг в темноте. Это пробудился мой внутренний голос. Он время от времени просыпается и вступает со мной в длительные и часто бесплодные дискуссии. «Во-первых, здесь не вопрос, а два вопроса: «кто?» и «зачем?». Во-вторых, на первый вопрос за всю историю человечества получена уже не одна сотня ответов, часто противоположных друг другу. Поэтому, не вижу смысла данные ответы обсуждать сейчас. Давай примем абстрактно-условную позицию: будем считать, что просто кто-то или что-то запустило программу эволюции в природе, в окружающем мире. А, вот второй вопрос: «зачем?» –  интереснее, и его стоит обсудить.
   
  Итак: зачем в мире запустили эволюцию? Какова её окончательная цель? Думаю, что правильный ответ будет таким: затем, чтобы мир знал о своём, то есть этого мира, существовании».
«Как так?», вскричал я. «Что значит: «чтобы мир знал о своём существовании?». И зачем ему это знать? И каким образом он об этом узнает? Каков, так сказать, механизм этого узнавания?». «Ого, сколько вопросов сразу вывалилось? Ну, что ж, отвечаю по порядку» сказал голос.

  «Мир знает о своём существовании» означает, что в нём появилось нечто, относящееся к этому миру, что воспринимает окружающую его действительность. И не просто тупо воспринимает, а осознаёт, что есть мир, он, так сказать, существует, и существует в таких-то определённых формах и образах, с конкретным поведением и своими законами. Знать об этом мир должен затем, чтобы существовать. Я думаю, что полноценное существование означает не просто бытие, но и осознание своего бытия. Потому что, если никто и ничто не знает о своём существовании – это всё равно, что его и не существует. Ты же знаешь постулат: «Я мыслю, следовательно, я существую»? Отсюда можно заключить, что: «Я не мыслю, следовательно, не существую». И, если никто и ничто в этом мире не мыслит, то никого и ничего нет. Не считай это софизмом или демагогией. Это, ведь, действительно так. Какой смысл в существовании, если никто, в том числе и ты сам, об этом не знаешь? Что же тогда существует? Тогда все формы материи распадаются, потому что они воспринимаются в различных  определённых ограниченных масштабах, заключённых в пределах от размеров бесконечной Вселенной  до бесконечной глубины микромира. Эти масштабы и сами по себе являются лишь восприятием. А не будет масштабов восприятия форм, не будет и структуры материи. И. что же тогда будет? Хаос? Но и его не будет, потому что хаос – это тоже своеобразная структура. Пустота? Но и её не будет, по той же причине. Выходит: не будет ничего!».
 
  «Но, что же это за «нечто», которое должно воспринимать мир!», воскликнул я. «Как что?», изумлённо спросил голос. «Да, ведь, это ты! Твоё «Я». Эволюция создала тебя, чтобы ты, через своё «Я», воспринимал этот мир. Потому мир и существует, что есть ты, обладающий своим «Я». Не будет твоего «Я» – не будет и мира». «Но, ведь есть и другие люди, а также другие живые существа для восприятия мира», изо всех сил сопротивлялся я. «А, вот с этой точки и продолжим!» снисходительно сказал голос. «Постарайся понять – «Я» существует в единственном числе. Все остальные для тебя не «Я», а «ОНИ». Мир не воспринимается через «ОНИ», а только через «Я», которое находится в тебе. А все «ОНИ» – это для тебя лишь детали окружающего мира, такие же, как другие предметы. Исчезнут «ОНИ» – восприятие мира останется через наше с тобой «Я». Исчезнет это «Я» – исчезнет и мир».

  «Значит, что же получается?» спросил я, «если я исчезну, умру, то и вся эволюция, все её миллиарды лет – псу под хвост?».

  «А, вот тут – про остальных людей. Если они действительно существуют, то у каждого из них должно быть своё «Я», посредством которого каждый из них, подчёркиваю: каждый, индивидуально, в единственном числе, воспринимает этот мир. И, если кто-то из них умирает, то вместе с ним исчезает и мир. В этом-то и заключается смысл жизни. Пока ты живёшь и созерцаешь – мир существует, когда ты исчезаешь – исчезает и твой мир, потому что ему не для кого существовать. А теперь скажи: сколько, по-твоему, людей составляют человечество?». «Прогрессивное?» хотел уточнить я?». «Вместе с непрогрессивным» ответил голос. «Ну, точно не знаю, наверное, миллиардов семь». «Вот именно.  Землю населяет множество людей, что-то около семи миллиардов, поэтому умирает, наверное, каждую секунду, хотя бы один человек. То есть, исчезновение существ, воспринимающих мир, идёт практически непрерывно. А что такое непрерывное исчезновение воспринимающих мир субъектов? Это значит, что непрерывно исчезает восприятие мира кем-то. Следовательно, мир также исчезает непрерывно. Поэтому мира не существует».

  «Как так?!» завопил я, «как это «не существует», когда он существует? Вот я смотрю на потолок – он на месте, значит, он существует. Тогда и мир вместе с ним существует. Вон фонарь в окно мне светит, значит, он тоже существует, хотя лучше бы он не существовал! Что же, выходит, что мир и существует, и не существует?».

  «Вот ты, наконец, и пришёл к истинному познанию состояния мира», облегчённо вздохнул голос. «Именно так – мир есть и его, в то же время, нет! Вероятно, бытие дискретно, прерывисто, появляется в промежутках между смертями, хотя такие промежутки, с учётом числа всех людей – крошечны, какие-то жалкие доли секунды. Это, как просмотр кинофильма, мелькание кадров на киноплёнке сливается в непрерывный процесс. Поэтому, на вопрос Гамлета: «Быть ИЛИ не быть?» есть только один правильный ответ: «Быть И не быть!».

  Тут я окончательно впал в ступор и отключился.

Глава 3. Сон второй. Мухоморы.

  В этом сне я очнулся на залитой солнечным светом лесной полянке. Стояло безветрие, было тихо и тепло. Что-то мне показалось не совсем обычным. Присмотревшись к полянке, я увидел, что она вся была усыпана грибами, мухоморами. Повсюду торчали красные шляпки, усыпанные белыми пятнышками. Мухоморы были разными: крупными и сморщенными – похожими на меня самого, молодыми грибками с нераскрывшимися круглыми шляпками, грибами средних размеров, в самом, так сказать соку.
 
  Меня смутил, вдруг начавшийся какой-то неясный шум. Прислушавшись, я, с изумлением, обнаружил, что мухоморы разговаривают и о чём-то спорят друг с другом. Постепенно их голоса стали громче, я обнаружил, что каждый из грибов расхваливает самого себя. Кто говорит, что он самый старший и самый заслуженный гриб, другой – что он самый красивый и крепкий, третий – что он больше всех потравил мух, и, только и слышно: «я, я, я!..».
 
  Долго я стоял в полном ошеломлении, не зная, что делать. Вдруг, мухоморы замолчали, как по команде, а откуда-то из-под земли раздался тяжёлый вздох. «Не слушай ты их!» сказал густой подземный бас. «Они глупы. Каждый из них думает, что он отдельный, самостоятельный гриб и называет себя «Я». А, на самом деле, его «Я» – это всего лишь шляпка, нахлобученная на ножку, которая вырастает из меня. Поэтому, единственное настоящее «Я» здесь – это я». «Да кто же ты?», в страхе воскликнул я. «Я – грибница», был ответ. «Я и есть настоящий мухомор, а они лишь мои плодовые тела, отростки, используемые для размножения. А их хвастовство подобно тому, как, если бы какие-нибудь части твоего тела, пальцы, например, возомнили себя самостоятельными организмами. Что касается тех отростков на поверхности земли, которых вы считаете грибами, то их собственное «Я» – это лишь оболочка, одежда, надетая на проросшие в каждом из них части моего всеобщего «Я». Пусть кто-то срывает такой гриб, или черви его съедают – неважно, я выпущу на поверхность ещё не одно такое же тело».

  «Вот это да!», подумал я, просыпаясь. Так, может и у нас, людей – тоже что-то подобное? Каждый из нас, считая себя самостоятельной личностью, на самом деле является каким-то плодовым телом для размножения и, кроме того, сенсором, точкой, воспринимающей окружающую действительность для какого-то огромного всеобщего человека? А настоящее «Я» – это какой-то сверхчеловек, распределённый во всех остальных людях?  Или отдельный человек – это модус: форма выражения атрибутов Бога, как считает Спиноза? И в каждом из нас проросла часть всеобщего «Я»? Общего для меня – Ивана Петровича Сидорова, моей соседки, например, Маши Ивановой, и даже Тутанхамона какого-нибудь?! И, получается, что Тутанхамон умер несколько тыщ лет тому назад, а его Тутанхамонское «Я» – живёт? Та его часть, которая всеобщая. Так ведь это ж и есть бессмертие!

 Однако, при бессмертии нельзя умирать, а люди умирают. Или, если они умирают, то должны воскресать, рождаться заново. Значит, они должны появляться в рождающихся людях снова и снова, после своего умирания? Реинкарнация – согласно индуизму, и колесо сансары, как говорят буддисты. Но если они умирают, то смерть всё-таки есть, и они находятся в мёртвом состоянии? А сколько это продолжается?»

 «Что, опять зашёл в тупик?» – снова ехидно встрял внутренний голос. «А вроде, на верном пути был! Значит, слушай сюда. Умирает не весь человек, а то, что он приобрёл при жизни для внутреннего пользования. Его тело и осознание себя, как Ивана Петровича Сидорова. Он умирает как осознаваемая им биография, как его привычки, влечения, память и тому подобное, то есть всё, что он духовно приобрёл при жизни, его конкретная для последней жизни надстройка, оболочка; образно говоря, надетая в этой жизни одежда. А его истинное «Я», которое лишается такой одежды, остаётся и возрождается!». «Так, вот почему все дети рождаются абсолютно голыми», мелькнула у меня мысль. «Если бы ты родился не у своих родителей и в другое время», продолжал голос, «ты был бы не И.П. Сидоров, а кто-то другой, японский император, например, но всё равно это был бы ты, и в тебе было бы то же «Я», что и сейчас».

  «Но, когда же это «Я» возрождается, через какой промежуток времени? Сколько же оно находится в умершем состоянии и где?», спросил я. «Нигде!» ответил голос, «потому что оно вообще не умирает». «Как так?», изумился я. «А вот так! Когда оно, по-твоему, умирает – оно в то же время рождается снова. Это происходит одновременно». «Это как же?» ошеломлённо спросил я. «Очень просто», ответил голос. «Ты наверняка слышал или читал рассказы людей, побывавших в клинической смерти. Они видят себя в длинном узком туннеле, в конце его – свет, и они стремятся идти к этому свету. Что же это, как не процесс деторождения?».
 
 «Вот это да!», потрясённо подумал я. «Значит, все, кто умер, на самом деле сейчас живы? И давным-давно умерший Тутанхамон докатился на своём колесе сансары до теперешних времён и сейчас живёт-поживает в каком-то другом человеке? Может даже в Машке Ивановой? А может даже и во мне? Сидит он сейчас в ком-нибудь из нас и не подозревает, что был, когда-то, египетским фараоном. Биография его, тогдашняя, ведь умерла насовсем. Потрясающе! Так, что же получается: если никто не умирает, то и мир никогда не исчезает? Значит, он всегда находится только в одном-единственном состоянии: состоянии существования», заключил я, с чувством глубокого удовлетворения.

  Однако, рано я радовался. Тут, с силой кирпича, свалившегося с крыши на голову прохожего, меня ударила ужасная мысль: «но ведь количества умерших и одновременно родившихся почти никогда не совпадают! Ну, допустим, если родившихся больше, чем умерших, и население растёт, то откуда-то, наверное, появляются совсем новые люди, рождённые в первый раз. А, если наоборот? Умерших больше, чем родившихся? Войны там, или эпидемии? Как же все покойники тогда в нас размещаются? Или они в очередь на следующее рождение, что ли там стоят? Опять получается: смерть с последующим рождением, но уже с задержкой. Да и с очередью непонятно. В каком-либо малюсеньком городишке – и то, люди стоят в очереди на жильё десятилетиями, и многие так и не могут дождаться её конца, а что уж говорить о всей планете! Что же получается: если какие-то люди умерли без одномоментного рождения, то теперь надо возвращаться к исходной точке – мир существует и не существует одновременно? И я, когда умру, могу и не появиться снова на этот свет?».

  Внутренний голос молчал, видно, опять отключился. От разочарования и горя я забылся тяжёлым сном.

Глава 4. Сон третий. Принцип лейки.

  На этот раз приснилось мне, что я нахожусь на своей даче, в теплице, и должен буду, по распоряжению жены, поливать огурцы и прочую зелёную растительность. В руках у меня лейка, доверху наполненная водой. Лейка у меня хорошая – большая, со съёмным наконечником: это раструб такой с дырочками, который надевается на носик лейки, чтобы разбрызгивать воду. Есть к этой лейке и сменные наконечники разных размеров.

  Так вот, полил я огурцы, и вода в лейке кончилась. Дальше нужно было поливать помидоры. Налил снова полную лейку воды и хотел уже приступать к поливу, но увидел, что помидоры растут так часто, что, если я буду водить носиком лейки с таким большим наконечником между грядками, то поломаю стебли растений. Ну что ж, сменил я большой наконечник на маленький, с меньшим количеством дырочек и успешно завершил операцию. Однако, пришла жена и велела полить ещё другие растения: редиску, там, разросшийся салат и ещё что-то, о чём я понятия не имею, густо растущее на грядках. А чтобы не помять листья, заставила снять наконечник с носика лейки и поливать так, одной струёй, просовывая носик в самые укромные уголки, чтобы земля была везде влажная. Когда жена ушла на кухню, я продолжил свою деятельность. Глядя на струю воды, льющейся из носика, в голове у меня начало проклёвываться какое-то жужжание, вроде бы связанное с моими прежними рассуждениями о смерти и рождении. Что-то билось у меня внутри головы о череп, словно муха о стекло.

  Вдруг, как опять кирпичом по голове, ударила догадка. «Объём воды в лейке, когда я в очередной раз её наполняю, всегда бывает одинаковым. Количество струй из разных наконечников при поливе – разное. А в последнем случае, когда я снял насадку – вообще, одна. Но, всё равно, вся вода из лейки всегда выливается полностью, то есть реализует своё назначение: полить растения. Так ведь то же самое должно происходить при рождении людей, когда их рождается меньше, чем умерло! Если принять количество воды в лейке за умерших людей, а каждую струйку – за рождающегося человека, то все умершие люди, в любом случае, рождаются, даже, если число рождённых будет меньше, чем умерших в это время! А как же это может быть?». «А происходит это потому, что два или более умерших человека рождаются в одном», проснулся снова внутренний голос. «Две или большее число сущностей, которые определяли, себя как «Я», вновь появились на свет в одном «Я». Вот и весь секрет!».
 
  «Эврика!» издал я вопль, словно Архимед в ванне. «Вот она истина!», закричал я, пугая жену, соседей по даче и стаю воробьёв, с шумом снявшихся со сливы, росшей у забора. «Тогда всё становится на свои места! Сколько бы людей не рождалось, пусть даже намного меньше, чем умерло, всё равно, все покойники размещаются в живых. Как при уплотнении жилплощади! А несколько их «Я» сливаются в одно! И, пусть не говорят, что с того света  никто ещё не возвращался. Мы все вернулись оттуда, и уйдём туда, где мы были до рождения! А потом опять вернёмся. Даже, если родится всего один человек, все остальные родятся в нём! Так же, как из лейки без наконечника всё равно выливается в виде одной струи вся вода, которая в ней была. И такой сверхчеловек, вобравший в себя все, жившие до него «Я», будет таким гением, что все остальные великие гении будут выглядеть, по сравнению с ним, жалкими недоучками! И он-то, конечно, найдёт способ обрести своё бессмертие. Может, уйдёт в вечный виртуальный мир, в виде бессмертного компьютерного чипа, может, перейдёт на вегетативное размножение: делением, там, или почкованием, а, может, впадёт в нирвану и будет в ней сидеть вечно! Тогда, значит, и мир находится в одном состоянии – он существует и будет существовать всегда! И нет никакого загробного мира, вернее, вот этот мир, в котором мы живём, и есть – загробный!
 
  Тут, как бы в подтверждение моей мысли, я увидел, как две капли воды, бывшие на разных концах огуречного листа, стекли к его центру и слились в одну. Было две капли, а стала одна. Было две, а стала одна. Но ни одна из этих капель не исчезла. 
 
  А принцип сохранения бессмертия, постигнутый мной в результате просветления, я назвал именем предмета, благодаря которому всё это случилось: «принципом лейки».

  Вот так-то, братцы.

Эпилог, написанный моей женой.

Товарищи!
Обращаюсь к вам с огромнейшей просьбой. Я очень сильно всех вас прошу, прямо-таки, умоляю, ну не читайте ж вы на ночь Спинозу!

Декабрь, 2024 – январь, 2025.