Армейская любовь

               
                От автора.
Служба в вооружённых силах, в независимости в каких род войск, служили срочники Союза - была разной, как самой службы, так и отдыха. Если в Союзе срочники по выходным и праздничным дням имели увольнительные в город, то за рубежом, а в частности в Монголии, увольнительные отсутствовали, по причине незнаний Монгольского языка – это раз и второе - ходить было некуда. Достопримечательностей в городе Чойбалсане не имелось. Правда был один кинотеатр больше похожий на сельский клуб, куда солдат возили на встречи Советско-Монгольской дружбы. Там ставились концерты с обеих сторон, а затем начинались танцы и мимолётные знакомства. После таких встреч, солдат возвращали в гарнизоны и знакомства безрезультатно, зависали в воздухе.  У офицерского корпуса, в частности, холостякам, разрешалось, по договорённости правительств, для омолаживания крови и возрождения нации, заводить любовные отношения с женским полом Монголии, для содействия процесса зачатия. Но при этом Монгольская девушка должна была представить справку об отсутствии у неё венерических заболеваний. Даже офицеры, имевшие жён, но по каким-то причинам те оставались в Союзе с детьми, пользовались такими привилегированными услугами. Солдатам же срочной службы, оставался лишь мизер русскоязычного населения и, это девушки военнослужащие или жёны Советских специалистов.

               
                «Если бы молодость знала – если бы старость могла…»

Сегодня первого июня, шестьдесят восьмого года, Иван прикатил на своём новеньком, бортовом ЗИЛ – 130, к прорабскому вагончику, когда все уже машины разъехались по участкам и прямо с порога, весело произнёс:
-  Здорово, Петрович! Меня куда сегодня, на кирпич? – И присел за стол на против прораба, оглядел полу тёмное, с улицы, помещение.
У окна, на длинной скамье, сидели с улыбками две молодые женщины. Иван кивнул им и заправив пилотку под погон, посмотрел на Петровича, разглаживая руками свой кучерявый, светло-русый волос и в разлёт усы.
-  С обновой тебя. Колька Чиж, твой друган, тоже героем светится! – Отозвался Петрович, - и за что вам обоим, эдаким охламонам, доверили новую технику?
-  За усердную службу! Петрович. – Улыбаясь ответил Иван. – Так ты куда меня?
-  Никуда. Раз у тебя новенькая тачка, чистая, не маранная, поедешь вот с этими дамами туда, куда они скажут.
-  Петрович! – Воскликнул Иван, - так тебе надо было Кольку Чижа посылать, у него самосвал пятьсот пятьдесят пятый и тоже новый, а я на такой дуре, буду целый день ветер в кузове возить?!
-  Не ветер, а с ветерком красавиц! А я тебе часы закрою, не обижу, да и самосвал нужен на карьере, так что давай впрягайся.
Иван глянул на женщин, спросил:
-  Ну так что, едем? Красавицы! – И первым вышел из вагончика.
Когда женщины сели в кабину, Иван спросил:
-  Куда едем?
- На железнодорожную станцию, к складам. – Отозвалась та, что села рядом с Иваном, с милой улыбкой, притягивающей внимание. Вторая сидела у окна, больше молчавшая с угрюмым взглядом.
Иван, трогая автомобиль с места, тоже с улыбкой сказал:
-  А, меня зовут Иван. – И протянул руку той, что сидела рядом с ним.
-  Лена. – Пожимая широкую ладонь Ивана, с открытой улыбкой, отозвалась Лена, - а это Светлана, - и показала рукой на подругу.
-  Очень приятно. – Проговорил Иван и потянулся к бардачку за сигаретами, плечом наваливаясь на плечо Елены.
Закуривая, спросил у неё:
-  Вы откуда родом?
-  Я родилась в Москве, а после института, по распределению, попала в Томск, вышла за муж, родила сына, ему уже шесть лет, а сейчас семьёй приехали в Монголию, по образованию я инженер-технолог, муж тоже инженер-электрик, уже год здесь работаем.
-  А, кто у нас Светлана? – Спросил Иван, дымя сигаретой в открытую форточку.
Света промолчала, а за неё ответила Елена:
-  По образованию бухгалтер, но работает, на базе, кладовщиком. Муж бригадир и мастер, два в одном, на стройке. Сами из Усть-Каменогорска, дети в Союзе.
-  О! – Воскликнул Иван, - землячка значить! А, я из Целинограда! Здорово! Вот довелось где встретиться, надо же!
-  А, вы Иван, про себя расскажите. – Попросила Лена, не снимая улыбки.
-  Моя биография мала и не интересна.
-  И всё-таки…
Иван усмехнулся, переключая передачу скорости, нечаянно коснулся рукой оголённого колена Елены, произнёс:
-  Простите. – И, чтобы скрасить не ловкость, ответил, - за плечами десятилетка и шестимесячные курсы шоферов. До армии возил председателя добровольно спортивного общества «трудовые резервы». Холост, один сын у родителей. В Союзе осталась подруга, пишет, что ждёт, но не уверен…
-  Почему?
-  Красивая, а такие долго, в одиночестве, не остаются - тем более, что мы с ней, до армии, баловались…
Лена рассмеялась, ответила:
-  А, вы то сами здесь, к монголочкам, не хаживаете?.. Так почему же ей возбраняется?
Иван, косо взглянул на Елену, последний раз глубоко затянулся дымом и выбросил окурок за борт, твёрдо сказал:
-  Терплю, да и боязно заполучить сюрприз…
Елена опять засмеялась и толкнула локтём в бок Светлану и та, понимая намёк подруги, в слух ответила:
-  И, правильно делает!
Они подъезжали к станционным складам и, Иван направил свой ЗИЛ прямо к воротам.

***
Так получилось, что отныне Иван с автомобилем, как бы был закреплен за Еленой и теперь она всегда его ждала, по утрам, у вагончика прораба. И даже если с утра Елены не было у прораба, он всё равно никуда не наряжал автомобиль Ивана и, держал его при себе - как резервный транспорт. Эти, почти ежедневные поездки, сблизили Ивана и Елену. Находясь в пути, их оживлённая, даже доверительная беседа, касалась любых житейских тем. Причём абсолютно не интересовало, да и не смущало, что Лена была старше Ивана на целых семь лет. Если Ивану было двадцать два года, то Елене все двадцать девять лет. Первое время Светлана ещё ездила с ними, потом как-то не заметно отошла. И теперь они ездили на пару, находя душевный восторг, от присутствия друг друга. Как-то во второй половине июля, Иван стал приезжать на работу пасмурным, не многословным и так длилось день, два, а за тем Лена не выдержала, спросила:
-  Что у тебя стряслось?
-  Да так, ерунда всё это… - Как бы нехотя отвечал Иван.
-  Не таись, откройся, легче будет, - с мягким голосом обратилась она к Ивану, - ближе подсаживаясь к нему.
Нежный аромат женщины, тепло ударил по носоглотке и Иван, неожиданно, как к матери, склонил голову Елене на грудь, глаза его повлажнели, но он не дал слезам вырваться наружу, а теснее прижался лицом к ложбинке груди и, затих. Она нежно гладила кучерявую его голову, тихо успокаивала словами:
- Успокойся, хороший, отдохни, потом расскажешь.
 И он затих как в забытье, наверно мысленно витая у дома своего, нежно, как в детстве, ласкаясь к материнскому теплу… А, она ласково перебирала его мягкий, в колечках, волос, слегка покачивая его голову, как младенца, у груди.
-  Тихо-тихо, всё будет хорошо… - шептали тихим голосом её яркие губы.
Иван приподнял от груди голову, произнёс сдерживая комок слёз:
-  У меня умерла мама, Лена, мама!.. – И он увидел в её красивых глазах не поддельное сострадание и тихий, тёплый голос:
-  Поплачь, хороший мой, слёзы лечат, поплачь… - И она уже сама прижала его светлую голову к своей груди и томно прикрыла глаза, откинувшись к стенке кабины.
А, Иван жадно вдыхал запах этой молодой женщины, единственной, в настоящий момент, с болью в душе, принявшая его горечь утраты. И это искреннее сострадание, усыпило плачущую в скорби душу Ивана и он, ещё не понимая, что делает и для чего, стал целовать ложбинку и запах этой груди, постепенно, а за тем с какой-то жадной поспешностью, покрывал шею Елены поцелуями, пока не достиг её сладких губ и, впился с благодарным желанием… Елену разоружили эти откровенные и скоротечные поцелуи, она замерла в лёгком смятении, позволяя Ивану, от неожиданности, насладиться краткой страстью, а затем, вывернулась из его объятий и изумлённо посмотрела на оторопевшего Ивана.
-  Зачем?.. – Произнесла она.
Иван в замешательстве опустил взор, с дрожью вздохнул и произнёс:
-  Прости… Мне было хорошо с тобой, всё как-то смешалось…
Помолчав и приведя себя в порядок Лена сказала:
-  Я услышала тебя. Услышь теперь и ты меня, я замужем у нас сын. На будущее, пожалуйста, сдерживай свои эмоции. Я понимаю, служба и, всё такое…
-  Лена не переживай и не обижайся, я всё понял. – Отозвался скорбно Иван, перебивая Елену и, завёл машину.
***
После этих событий, рабочие встречи и расставания, не составляли особого труда, но впечатления от ежедневного присутствия друг друга и общения, откладывало в памяти, каждого из них, отпечаток, волнующего вкуса поцелуя. И если Иван не знал, как подступиться к Елене, чтобы ненароком обидеть и, чувствуя свою вину, больше молчал.  То Лена, как всякая практичная женщина, тоже преодолевая не ловкость из далека, по крупицам слов, стала подходить к волнующему вопросу обоих. И, как-то не заметно эти вопросы и рабочие встречи удлинялись, от совпадения общих интересов и, теперь уже при расставании, в нетерпении, они жаждали следующих встреч… Елена, будучи за мужем, вопросы любви не спрятала, а отложила на край сознания, обременённая бытовыми проблемами и в эти годы супружеской жизни, она жила как сказочная спящая красавица, до момента поцелуя молодого мужчины и, пробуждение всколыхнулось в ней давно забытым чувством, возвращая в состояние лёгкого опьянения и блаженства… И семейный очаг не рухнул, но он был отложен на задний план, до нового, пленительного состояния, чарующих встреч.  И это тайное желание любви, робко касалась на словах, в полунамёках, завораживая недосказанностью…
Глубокой осенью, когда задули острые Гобийские ветра, наметая сугробы с песком, серого снега, в короткие дни - осеннее небо пасмурно, острый ветер усиливал мороз, колыхая, под порывами ветра белесый ковыль, но длинные ночи скрывали эту угрюмость высвечиваясь в тёмном небе седой луной и тусклыми звёздами. По степи бежит одинокий грузовик, завихряя корму снежной порошей в бликах габаритных огней. В очередной поездке, Елена сказала Ивану, что она теперь будет менять транспорт для ездок, по производственным делам.
-  Почему? – Поинтересовался Иван.
-  Мне не нужны лишние разговоры. Наше постоянство, бросается в глаза…
Иван молчал, сосредоточенно глядя на дорогу, Елена тоже, мысленно перебирая свои мысли, а за тем спросила:
-  Чего молчишь?
-  А, о чём говорить?  Если ты уже всё решила.
-  Я не хочу недомолвок и, чтобы ты не обижался. Я буду и тебя привлекать, но реже.
-  Почему ты решила, что наша работа бросается в глаза? Я этого не замечал, всё обычно, как у всех.
-  Если бы… - Не согласилась задумчиво Елена.
Иван резко остановил автомобиль и посмотрел на удивлённую Лену, упёршуюся руками в приборную панель. Так же быстро притянул к себе, с неудержимой страстью, стал нежно целовать её полуоткрытые губы, глаза, шею… Она не сопротивлялась, она замерла, а через мгновение, стала сама отвечать на его призыв, с такой же жадной страстью. Утолив первый порыв, Лена спросила, облизывая блестящие губы:
-  Что теперь будет?..
-  Ничего не будет. – Отозвался Иван, - потому что ничего не было!
-  Я замужем, а теперь слухи больше, поползут.
-  Ну и пусть! Я тебя очень люблю, Лена! – И он снова притянул к себе Елену, утопая с ней в желанных поцелуях.
***
Легла зима, декабрь месяц. В подразделениях полка, шла подготовка к Новому Году. Солдаты радовались надвигающемуся самому светлому и сказочному празднику, больше всего этому празднику радовались старослужащие, они вступали в фазу последнего года службы, года демобилизации.  Радовался и Иван. Три дня назад, целуясь в кабине автомобиля, Елена пригласила его к себе домой, отметить Новый год.
-  Послушай, как я приду? У тебя дома муж!
-  Ну и, что? – Отвечала Елена, - ты же сам говоришь, что у нас с тобой ничего нет, а поцелуи, это не измена, так чего ты испугался?
-  Я за тебя переживаю, вдруг ты как-то выдашь себя – словом, откровенной улыбкой, это раз и второе, у вас могут быть офицеры, а это гауптвахта.
-  У нас офицеров не будет.  А ты можешь взять с собой любого своего товарища, чтоб у моего мужа не возникло подозрения.  Ты лучше скажи, сам-то сможешь исчезнуть из казармы?
-  Без проблем. – Отозвался Иван за рулём, на ходу целуя Елену.
Они теперь действительно редко встречались, а когда встречались, то поцелуям не было конца, они пили эти поцелуи как воду, словно задохнувшиеся от жажды. Елена в эти минуты переживала те мгновения, первого забытого девичьего состояния волнующей тайны… А Иван, жаждал вершины близости, как солдат по третьему году, не ощущавший восхитительного восторга, влекомый обворожительным теплом и запахом молодой женщины. И она понимала, чего хочет он, но не позволяла после увертюры поцелуев, поднимать ему занавес любви… И хоть она уже любила и даже похорошела, расцвела, от этих тайных встреч, но вместе с этим, она не могла не понимать, что это состояние могло привести к отрицательным последствиям в семейной жизни. Но разум отказывался подчиняться внутреннему голосу, наверно от того, что чувства их были взаимны. Так или иначе Иван появился с товарищем у Елены на монгольской квартире.
После вечерней поверки, когда была дона команда – отбой! Рота разошлась по своим спальным местам, а Иван с другом Колькой Чижом, вышли из казармы, как бы покурить и не мешкая перемахнули через высокий забор, бегом кинулись к близ лежащему микрорайону Советских специалистов. На звонок в дверь открыла сама улыбающаяся Елена и почти прильнув к Ивану, возбуждённо ущипнув его за руку, шепнула:
 – Я тебя съем!.. – И тут же громко произнесла:
-  Проходите, проходите и прямо за стол!
Парни вошли в просторную комнату. За столом уже сидели гости – две семейные пары и сам хозяин, муж Елены. Они с улыбками встретили солдат, уже подогретые спиртным, а Елена пододвинула новым гостям две табуретки, приглашая сесть.
Парням, с мороза, наполнили ёмкие рюмки Советской водки, предлагая выпить для согрева. Под подбадривающие возгласы застолья, ребята вместе со всеми, опрокинули содержимое, с аппетитом налегая на домашнюю еду. А Елена, возбуждённо улыбаясь, присела рядом, между Иваном и мужем. Пока закусывали, хозяин по новой наполнил рюмки, предлагая проводить старый год. Застолье дружно поддержало его и, все опять выпили. Сидели долго и когда встретили в двенадцать часов Новый Год, парням надо было уходить, по причини их долгого отсутствия в роте. На посошок пить ребята не стали, потому как были хорошо под градусом, а на прощание оба сплясали под гармонь, плясовую – яблочко, выбивая дробь чечётки. Елена проводила их до двери, попрощалась за руку и, парни выскочили на улицу. Острый ветер ударил по ним, мгновенно срывая полушубки домашнего тепла. Переглянувшись, они кинулись к воинской части и с лёта перемахнули через забор, уже на территории столкнулись с наружным караульным под автоматом. Раздетые, в одних гимнастёрках, ёжась от
лютого холода, обступили караульного с вопросом:
-  Ротный в казарме?
-  Да.
-  Не спит? – Снова спросили парни.
-  Вроде нет. Вон глядите, окно в канцелярии светится.
Парни взглянули на казарму, предложили караульному:
-  Ты сходи, глянь, может спит?
-  Как же я пойду?.. Пост брошу.
-  А, ты у дневального узнай спит нет, между делом, будто за спичками зашёл, свои кончились.
Караульный кивнул, в знак согласия и быстрым шагом заспешил к казарме. Парни остались ждать, ёжась от морозного холода.
Караульный вернулся, на ходу закуривая сигарету и подойдя к друзьям сообщил:
-  Не спит, у себя бодрствует.
-  Вот чёрт! Как же быть?
-  Попробуйте по-тихому, проскользнуть. – Предложил караульный, дымя сигаретой.
-  Не получится, двери казармы на морозе скрипят, да и по казарме в сапогах тихо не пройдёшь, кэп услышит, выйдет. – не согласился Колька Чиж.
-  И, что теперь? – Спросил Иван.
Колька Чиж пожал плечами, не уверенно спросил:
-  Может через форточку?..
-  Какая форточка?! Ты худючий, может и пролезешь, а мне створки окна мало! Форточка.
-  Ну ты как хочешь, мёрзни здесь! А я через форточку. – И Колька Чиж, двинулся за южную сторону казармы.
Иван проводил его взглядом, поёжился чувствуя, как не холод, а уже мороз, вымораживал тело.
Караульный посмотрел на Ивана, изрёк:
-  Чего встал? Топай по малу через дверь, может получиться, а то в сосульку превратишься!
Ивану ничего не оставалась делать, как только воспользоваться советом караульного, он быстро подошёл к двери, и тихо с осторожностью открыл её. Вторая дверь из «предбанника» была полуоткрыта и, Иван быстро проскользнул в казарму. Почти на цыпочках прошёл к своему спальному месту и стал быстро раздеваться. В другом конце казармы, послышался какой-то громкий шум, Иван быстро юркнул под одеяло, накрывшись с головой.
***
Утром, Командир роты, вызвал к себе в канцелярию, рядового Ивана Завгороднего. У Ивана трещала голова от вчерашнего спиртного, а во рту, будто нагадили кошки. Но войдя к ротному,он бодро отрапортовал:
-  Рядовой Завгородний, по вашему приказу прибыл!
-  Это хорошо, что прибыл. – Отозвался ротный, не поднимая головы от бумаг. Он сидел за столом покуривая и шелестел бумагами, добавил:
-  Рассказывай.
-  Что рассказывать Товарищ капитан?
-  Как Новый Год встретил? С кем пил?
-  Да ни в одном глазу! Товарищ капитан.
-  За дурака меня держишь? Да от тебя хоть сейчас закусывай! Смирно!!! – Рявкнул командир роты, капитан Попов, видя, как Иван слегка ослабил ногу.
Иван вытянулся в струнку и замер, но голова трещала, готовая вот-вот расколоться с треском, как спелый арбуз и в глазах повис туман. Капитан Попов повторил вопрос:
-  Не слышу ответа!
Иван понял, что отпираться бесполезно и поэтому ответил:
-  Так один, товарищ капитан.
- Один?! Сам-на сам? И сколько?
-  Чего сколько? – Переспросил Иван, оттягивая ответ, а сам лихорадочно соображал – «кто заложил? Или Колька Чиж, со своей форточкой попался?..»
- Горячительного. – Повторил командир роты.
-  Так литр, товарищ капитан.
-  И, сам литр выдул?!
-  Так точно! Литр.
-  Да я сейчас тебе налью стакан и, ты замертво свалишься! Говори честно.
-  Конечно свалюсь, товарищ капитан, на старую то закваску и слон свалится.
-  Короче, если сейчас не скажешь правды, сниму с машины! На яму пойдёшь, слесарем!
Иван молчал. Не сдавать же друга, даже если кэп уже всё знает. Он молчал и открыто смотрел на капитана. А командир роты проговорил:
-  Ну как я понял, правды ты говорить не захотел, поэтому сейчас отправишься на гауптвахту, на все праздники, трое суток, за себя и за Николая Чижа, его как сержанта я только снимаю с машины, а ты давай за всех сам-на сам.
-  Есть! – Опять приложив ладонь к пилотке, ответил Иван и вышел из канцелярии.
В коридоре казармы встретил Николая Чижа, спросил:
-  Где мы прокололись?
-  Нас вложили. – Ответил Чиж.
-  Кто?!
- У твоей Елены, был один офицер с женой, понял? А он друган с нашим капитаном.
-  Откуда узнал?
-  Сам кэп сказал, когда я юлить начал насчёт выпивона.
-  А, ты, что попался на форточке?
-  И ты тоже, на своём алкогольном храпе.
Оба расхохотались:
-  Встретили дембельский год!..
               
***
После трёх суток отсидке на гауптвахте, Иван вернулся в строй и стал слесарить в агрегатном цеху. А Елена не знала, как найти способ с ним встретиться, чтобы опять не навредить. Но ей сказочно повезло, водителей не хватало, а ходовые машины простаивали и, командир автороты, вернул Николая Чижа за баранку и, Елена у Петровича сразу же, заказала Чижа. Николай Чиж приехал в мастерские вместе с Еленой, когда там, по территории на буксире тросом, таскали задний мост 555-го ЗИЛа. А три солдата стояли и смотрели на эту процедуру, что-то в криках подсказывая водителю.
- Что они делают? – Спросила Елена у Николая.
Чиж, останавливая машину, ответил:
-  А, чёрт их знает!
И припарковав автомобиль вместе вошли в мастерские. Иван ковырялся в разобранной коробке передач и Елену заметил сразу, радостно подошёл к ней. С самого новогоднего вечера он ещё не видел её, она с мороза казалась ему обворожительной феей, а поцеловать и прижать, на радости, он её не мог. Вокруг были люди, да и у самого были в мазуте руки. Машинально схватив ветошь, он усердно тёр их, не отрывая счастливого взора от Елены, только пожал руку Николаю, а Николай спросил у Ивана:
-  Слушай, там во дворе мужики таскают на буксире задний мост, для чего?
-  Задний мост? – Переспросил Иван.
-  Ну да. Вон и Елена подтвердит. – Елена кивнула.
Иван пожал плечами, произнёс:
-  Пошли, глянем.
Они все в месте вышли из мастерских, а мимо них просвистел буксируемый мост. Иван закричал:
-  Вы, что делаете, остановитесь! - Автомобиль встал, мост обступили солдаты, подошли и Иван с Николаем, и Еленой.
-  Зачем вы таскаете этот чёртов мост? – Спросил Иван.
Один из солдат ответил ему:
-  Ты же сам сказал, отсоединить редуктор и занести в мастерскую, для ремонта. Мы отсоединили, а он не вываливается и ломами поддевали, монтировками, стучали и всё бес-толку – не вываливается, решили на буксире содрать.
Иван посмотрел на мост, на редуктор и расхохотался приседая.
-  Ну чего скалишься? Подсоби коль знаешь-как. – С обидой проговорил солдат.
-  Эх мама родная! Вас столько рыл и не до кумекаете, шофёры называются!
-  Ну и, что? – Спросил всё тот же солдат.
-  Полуоси снимите, и он сам вывалится.
Все расхохотались, почёсывая затылки:
-  Вот как замордовали сами себя советами, а про полуоси, забыли!
И когда разболтили их и вытащили, редуктор сам вывалился на землю.
Теперь и Елена смеялась от души, с восторгом, наблюдая за Иваном.
А вечером, по дороге, она домой, а он в казарму, они встретились и за углом здания подстанции, впервые в Новом Году, сладко целовались и, она с нежностью шепнула:
-  Мне так хочется побыть с тобой наедине…
-  И я хочу… - С волнением в голосе отвечал Иван.
Они впервые, друг перед другом, объяснялись в своих желаниях, взрослых людей. И здесь, же в стене этого здания, они обнаружили не большое круглое, трубчатое, отверстие. Для чего оно служило они не знали, но решили переписываться записками и
оставлять в этом отверстии. Иван тут же заложил его куском битого кирпича, предлагая:
-  Вот здесь ты будешь оставлять для меня свою почту, а я свою.
Так порешив они расстались, она повернула к микрорайону, а он к воротам гарнизона.

***
Уже через двое суток Иван принёс в тайный почтовый ящик свою записку к Елене и вынул оттуда её почту. В коротенькой записке были слова: - «я жду весточку, а ты молчишь-мальчиш.» -  Иван оставил свою, где сообщал, что завтра вечером, сразу после работы заедет за ней, к её конторе и приписал – целую Иван.
Вечером следующего дня, как обещал, заехал за Еленой на автомобиле Николая Чижа. Шесть тридцать вечера в Монголии в январе, уже темно и Иван повёл автомобиль Чижа, далеко в степь. Там в лощине, меж сопок, в кабине грузовика, они, покрывая себя поцелуями, торопливо раздевались… Его шёпот постоянно срывался, при касании её интимных мест и Елена, не выдерживая таинственных минут, прошептала – я сама… И с блаженством почувствовала его силу сжимая его плечи, ощущая горячие, жаркие губы на своих сосках…
-  Я люблю, люблю тебя… - Утробно постанывала Елена, отдаваясь Ивану.
От этой первой, интимной встречи, встречи их продолжались, с помощью Николая Чижа, который вечерами предоставлял, любящим сердцам, свой автомобиль. А через тайную перепись они намечали следующие встречи. И так продолжалось до весны, до апреля месяца, когда однажды Елена с тревогой сказала:
-  Ванечка, я боюсь под-залететь, от таких бурных истязаний…
-  И, что? Демобилизуюсь, поженимся.
-  Ваня! Ты моложе меня на семь лет, у меня почти взрослый сын, какая женитьба?!
-  Да не переживай ты так! Всё, что делается, всегда делается к лучшему.
-  Ага… - В горькой задумчивости отозвалась Елена.
А ещё через неделю, Иван увидел Елену с крупным синяком под глазом.
-  Что случилось? – Спросил он.
-  Муж обнаружил твою записку, с припиской – целую Ваня.
-  Как это могло произойти?
-  Я оставила её в плаще, надеясь прочитать ещё раз перед сном и забыла, а он попросил денег на пиво. Я сказала, что в плаще и он её обнаружил, остальное как в пошлом романе…
-  Но ведь я тебя просил – прочла, уничтожь! Что за детский сад?! Ты же не девочка!..
-  Ладно уж, поезд ушёл. А он этим развязал мне руки… Ты сам лучше остерегайся, он мужик крепкий.
-  Не стращай. О себе думай, я же тебе ничем не смогу помочь, даже при желании – ты жена, он муж, закон на его стороне, да и общественность тоже – мать её!..
Месяц была тишина и встречи любви продолжались, пусть теперь не так часто, но они были. У Елены с мужем истекал срок контракта и, они собирались в Союз. При очередной встречи Ивана с Еленой, она сообщила ему, что будет разводиться с мужем, там на Родине и, что только до границы они будут ехать вместе, а дальше домой, каждый сам по себе. А ещё через неделю муж Елены, пришёл в мастерские. Парни сообщили Ивану:
-  Тебя ищет, по цехам ходит, скоро сюда придёт, но ты не боись -  поможем!
И он пришёл. Иван вышел ему на встречу, спросил:
-  Слушаю тебя.
-  Это я тебя слушаю! Как мужик мужику, ответь, ты покрыл мою бабу?..
- Честно? – Переспросил Иван.
- Да!
-   Нет. С ней я не спал, честно!  Хотел. Но она не далась, сказала, что замужем и любит тебя. А ты её по морде, молодец!
-  Это честно?! – С недоверием переспросил муж Елены.
-  Ты же просил, как мужик мужику, я ответил.
-  А, целую в записке?..
-  Так это как сестру. У меня сестра дома, возраста Елены, я сестру очень люблю, вот и писал так твоей. – Не мигая врал Иван, таким путём отстаивая честь своей любимой женщины.
***
Иван по демобилизации уезжал домой в июне месяце и когда командир роты прощался, в казарме, с дембелями, Иван спросил у него:
-  Товарищ капитан, можно открытый вопрос, на честность?
-  Валяй!
-  Мы с вами прощаемся, вероятней всего на всегда, скажите – почему вы Чижа вернули за баранку, причём, почти сразу, а меня нет?
Капитан усмехнулся, снял фуражку, протёр её изнутри и снова надел, отвил:
-  По чужим бабам надо было меньше бегать! А если бегал, то бегать надо было умеючи…
-  Тогда я вам отвечу так - когда тайну знают двое мужчин – это могила. Когда две женщины – знают все. Так что зря старались, с моей стороны был порядок и, я продолжал встречаться.
-  Ну, что ж, жму руку и счастливого пути!
Там далеко в Союзе, эти две судьбы встретились, сошлись и Елена родила Ивану четверых детей – трёх пацанов и одну девочку и всего вместе, пятеро. – Мать героиня!
                Конец.