Одиссея за осколками моря 4

— Среди прочих запасов на плоту был ящик сигарет в герметической упаковке, — внезапно сказал Норт, — но не было спичек. — Сигареты — и только две бутылки воды… затхлой, прогорклой воды… не было открывашки. Мы… мне пришлось протыкать банки ножом… Были рыболовные крючки, но всего лишь несколько ярдов лески и никакой приманки. Нашлась ракетница, но не было сигнального зеркала… Не было сети для собирания планктона… Изготовители плота много чего обещали, но снарядили плот отвратительно. Я много думал о тех людях, которых наняли для того, чтобы оборудовать спасательный плот.
То, что говорил Ричард, не было грустным воспоминанием о пережитом. Он говорил сурово, и с какой-то затаенной яростью.
Внезапно он спросил:
— А вы — какая?
— Я не знаю, что вы имеете в виду, - смутилась Наташа.
— А вы подумайте.
— Честное слово, не знаю… Я никогда не подвергалась таким испытаниям.
— Испытаниям? Это все чепуха. Я прошел через испытания, и теперь знаю о себе даже меньше, чем раньше. Вам можно довериться?
— Да, - твердо ответила Наталья. —  И вот еще что… Вам нельзя здесь оставаться, Ричард.
— Я слишком устал.
— Прошу вас, пойдемте ко мне.
Закрыв глаза, он медленно покачал головой.
— Это ни к чему вас не обязывает, просто… У меня вам будет удобнее, и я смогу позаботиться о вас. Не понравиться у меня, сможете пожить на яхте…
— У вас есть яхта?
— Небольшая.
Мужчина помолчал. Затем безразлично сказал:
— Ладно, поехали к вам.
Они навели порядок в квартире, собрали нехитрые пожитки Ричарда и поехали к дому, который Наталья снимала в восточной части острова. Это было небольшое, уединенное и удобное бунгало, с двориком, заросшим деревьями и кустами, и живущим среди этой чащи пересмешником, который подражал крикам кошек и детей.
— Вы, наверное, совсем без сил, — виновато сказала Наталья. — Я сейчас вам постелю...
— Я недостаточно устал, чтобы заснуть. Мне неприятно видеть картину, которая встает у меня перед глазами, когда я их закрываю.
— Может, сварить кофе?
Он покачал головой.
— Я расскажу вам об этом. Не для печати.
— Вы не обязаны это делать.
— Я знаю.
После гибели родных Ричард принял предложение поработать в столице Колумбии Боготе. Он полюбил Колумбию, и полюбил ее людей. А через месяц встретил свою будущую жену - Милу. Она была стройной, красивой и очень деятельной — энергия в ней прямо-таки бурлила. Она не знала мучительных сомнений, была цельной и гармоничной, как кошка. Они отправились в постель в первый же день знакомства, и поженились сразу же, как только это стало возможным в соответствии с законами Колумбии. Они прожили почти три года, которые пролетели как мгновение, как сон.
— Я столкнул ее с плота, как только убедился, что она мертва.
И они оба любили море.
Они купили «Альбатрос» у американской пары, которая пришла к выводу, что плавать под парусами гораздо менее романтично, чем мечтать об этом.
У Ричарда с Милой была мечта – пересечь Атлантический океан…
Судно затонуло на шестой день путешествия. Это был какой-то кошмар. По каюте носились сорвавшиеся с мест предметы. Шпангоуты и обшивка судна скрежетали и лопались. Киль врезался в риф. Каюта наполнилась леденящими душу звуками и
быстро заполнялась водой; Ричард боролся с мощным водоворотом — казалось, его затягивает в наполовину заполненную бутылку, которая к тому же раскачивается во всех направлениях. Фонарь погас, он оказался один в этой адской тьме. Где-то кричала жена…
Затем у него провал в памяти. Таких провалов памяти в эту ночь и в последующие дни и ночи было немало, а трое последних суток — это почти полное отсутствие каких-либо чувств, ощущений и воспоминаний.
Он помнил, как вытаскивал Милу из-под упавшей мачты, а вокруг - бушующее, вспененное море. Мачта рухнула, накрыв палубу парусом. Он успел столкнуть на воду плот. И всю эту первую ночь после крушения старался оставаться находчивым, ироничным, бодрым, говорил, что все будет хорошо, что они проживут вместе еще 60 лет и у них будут дети и внуки. Она смеялась. А потом заснула, да так и не проснулась. С наступлением зари он увидел, что из ее левого уха вытекает кровь. В полдень он столкнул ее тело в море.
Что еще можно рассказать об этих восемнадцати днях полного одиночества? В памяти они все спрессовались в один день и одну ночь. Временами море было спокойным, временами - бурным. Порой шел дождь, порой его не было. Иногда он имел возможность сделать глоток воды и пожевать кусок пищи, иногда - нет. Было или светло или темно, жарко или холодно, сыро или сухо. Был один бесконечно долгий день.
Ричард рассказывал это спокойно, невыразительным голосом, глядя куда-то за окно. А Наташа сжималась от жалости, еле сдерживая слезы, представляя через какое отчаяние и одиночество прошел этот мужчина. «Но он не сломался», - почему-то с гордостью подумала она.
Некоторое время они сидели молча, затем девушка спросила:
— Вы никогда не думали о самоубийстве?
Похоже, он искренне удивился.
— Нет. Мне даровали жизнь вовсе не для того, чтобы я так ею распорядился.
— Вы не все рассказали, - сказала Наталья.
— Разве?
— Зачем вы улизнули из больницы?
— Я снова проголодался, — отозвался Ричард. — Вы не возражаете, если я сделаю себе омлет?
— Расскажите, — не отступала Наташа. — Воспользуйтесь возможностью, - тихо добавила она.
— Возможно, расскажу. Решу, пока буду есть.
Войдя в кухню, он достал из холодильника масло, яйца, сыр и грибы. Пока разогревалась сковорода, снял висевший на стене блокнот для записей, что-то написал на первом листе, оторвал его и вручил Наталье.
— Это то, что я не рассказал, — буркнул он.
Al2Be3(SO3)6
твердость 7.5 — 8
удельный вес 2.70
— Что это? — удивилась Наташа.
Ричард не ответил. Он пожарил омлет, поставил его перед девушкой, затем сделал себе. Мужчина не улыбался, но в глазах мелькал намек на улыбку, что делало его еще более привлекательным, и он нравился Наташе все больше и больше.
— Изумруды, - сказал он, когда после омлета они приступили к кофе.
— Кажется, я начинаю понимать, - неуверенно кивнула Наталья.
— Да. Мы тратили большую часть того, что зарабатывали на покупку необработанных изумрудов. Только хорошие, только самые лучшие камни… - мечтательно сказал Ричард. - Мы хорошо за них платили, потому что не хотели дурить рабочих, рисковавших жизнью, вынося камни с рудников.
— А теперь все эти изумительные камешки лежат на дне Атлантики? - ехидно спросила Наталья. Ей вдруг стало неприятно – почему, она и сама не понимала.
— Да.
— И вы намерены их достать.
— Да.
— Почему вы сбежали из больницы? Почему вы прячетесь?
— Есть люди, которые знают об изумрудах, причем это далеко не лучшие представители человечества… И они читают газеты. Они решат, что эти камни у меня, что я спас их во время крушения или, по крайней мере, что я знаю, где они находятся. Как вы думаете, что эти люди могут сделать за изумруды, которые стоят миллион долларов?
— Вероятно, вы правы. Но сейчас уже почти четыре часа утра, — сказала Наташа. — Я устала. Поговорим завтра. Я постелю вам на диване.

— Что же делать? – сидя на работе, Наташа пыталась решить проблему поважнее, чем «быть или не быть».
Сейчас я вернусь домой и спрошу его. А вдруг он скажет «да»? Это будет плохо. Но если он скажет «нет» – будет еще хуже. Выходить в открытый океан? Жутковато. С другой стороны - это могло бы стать настоящим приключением, таким, о котором я мечтала. И вот оно – стоит протянуть руку, и рядом - чертовски привлекательный и загадочный мужчина. Почему же мне страшно?..

Норт сидел за кухонным столом и пил кофе.
— Полагаю, что ты не в силах смотреть на воду, если ее больше, чем в ванне? — неуверенно спросила Наташа.
Ричард промолчал, только вопросительно взглянул на нее. Наталья села напротив него. Через незашторенные окна в комнату лился яркий солнечный свет.
— Ты имеешь представление о том, в каком месте затонул «Альбатрос»?
— Нет, — отозвался он. — Никакого.
— Я спрашиваю потому, что у меня есть яхта. Мы могли бы отправиться на поиски твоих изумрудов, - выпалила она, словно в ледяную воду нырнула.
Некоторое время Ричард изучающе смотрел на нее, словно просвечивая, вглядываясь, по всей видимости, глубже, чем человек способен вглядеться в себя сам.
Наконец сказал:
— Я знаю, где лежит «Альбатрос». Там был маяк.
— Но ты ведь сказал капитану, что маяка на рифе не было.
Он промолчал, видимо, не теряя надежды, что Наташа самостоятельно осознает глупость сказанного.
— Ну да, конечно, ты не хотел…
— Маяка на том месте, где затонул «Альбатрос», не было. Но мы видели маяк за тридцать минут до этого.
— А какой? Проблесковый, непрерывно горящий, мигающий?
— Проблесковый.
— А ты помнишь интервалы?
— Да, конечно.
— Господи, так тогда мы можем поискать на морских картах, - воодушевилась Наташа. - Ты знаешь курс «Альбатроса», когда появились огни маяка?
— Да, знаю. И знаю местоположение маяка.
— А что касается времени… Ты уверен, что прошло полчаса?
— Плюс-минус несколько минут.
— Тогда у нас есть шанс!
— Твой парусник в порядке? — спросил Ричард.
— Да. Он маленький, но вполне исправный и надежный.
— Ты много на нем плавала?
— Дядя плавал много. А я - с ним.
— А с астронавигацией знакома?
— Прошла курс. Знаю теоретически, но никогда не применяла на практике.
— Сколько времени понадобится, чтобы подготовить твой парусник к выходу в море?
— Примерно месяц, я думаю. К тому времени здоровье твое поправится, и наладится погода. Мы могли бы приурочить плавание к спокойному сезону в промежутке между весенними штормами и тропическими циклонами.
— А быстрее нельзя отправиться?
— Нет, это невозможно.
— Хочешь половину?
— Половину?
— Половину изумрудов.
— Что? Нет, Ричард, нет, они твои. Их заработали вы с женой. Если хочешь, ты можешь оплатить наши расходы, когда продашь их. Так что скажешь?
— Как называется твой парусник?
— «Эребор».
— «Эребор», — повторил Ричард и улыбнулся. Его улыбка показалась Наташе прямо-таки ослепительной. — Договорились. — И он протянул руку.
Девушка пожала сухую горячую ладонь, и почувствовала словно электрический разряд пробежал по коже.