Русская дочь военнопленного немца-55

Меня отсюда вперёд ногами вынесут

Утром, когда Валентина готовилась к дойке, Анатолий спросил:
— Мать, а у нас где раковина, которую в том доме хотели ставить, ты куда её дела?

— Никуда не дела, в кладовке стоит, а тебе зачем?

— Домой с ручья воду подвожу, раковину поставить надо.

— Насос поставил?

— Самотёком. Бочку в камни поставил. Вчера, когда ты на работе была, трубы по огороду провёл.

— То-то я смотрю, грядка огуречная перекопана. Червей что ли, думаю, искал. Зимой не замёрзнет?

— Думаю, нет. Я под ручей подрыл и в огород. А тут снегом завалит, никакой мороз не возьмёт.

— Было бы хорошо. А то зимой снегом заметёт дорожку и к ручью не пробиться.

Валентина ушла в коровник, а когда вернулась, раковина уже стояла на месте и над ней красовался новый, блестящий кран.

— Ну, смотри! — Анатолий включил кран и хрустально чистая вода полилась из крана в раковину.
— А слив-то куда сделал, под пол не потечёт?

— Не-е, не потечёт, в проулок потечёт, я там ямку вырыл.

— Ну и правильно. Сюда и лить-то нечего будет. Всё в пойло уходит, здесь только если посуду ополоснуть. А грязную воду вон на улицу, как выливала, так и буду выливать.

— Ну как тебе? А? Бежит! Ещё как бежит! С напором! — радовался Анатолий.

— Выключай, чё зря ямку заливать.

— Её чистой водой не зальёшь, всё через камни и в реку — серьёзно, по–деловому, ответил муж.

— Это хорошо.

— Сегодня мне на баню лес подвезут, ты им скажи, чтобы они через ручей переехали на ту сторону и против мостика сгрузили. А ты точно хочешь баню на берегу в ограде, может, как у Вагиных, за ручьём? У нас–то удобней, из бани по мостику и домой.

— Нет. У нас шестьдесят соток и что, места для бани не найдётся? У мостика, но внутри ограды. А за оградой, да в логу, среди тайги, считай, чужая. Кто угодно в неё забрести может. Мойся и бойся.

— Ну, понял, понял, в ограде, так в ограде! — согласился муж

За три вечера, Анатолий с помощником, поставили сруб, а через неделю Валентина мыла своих детей в собственной бане! Это была большая радость. Теперь не нужно надоедать соседям или бежать на край села в общую баню.

Весна в Сибири долго собирается, но быстро наступает и ещё быстрее проходит. Тут уж не оплошай, всё успей: очистить ото льда и снега парники, да свежим навозом заложить. Под огурцы и дыни грядки  выложить из старого сена, да свежего навоза, чтобы быстрее"загорело". Не опоздай и семенную картошку из погреба достать, да прорастить и клубнику обработать, да и подкормить.

Пока парник от навоза прогревается, рассаду надо закалять. По утрам ящики с рассадой на улицу выносить, в тенёк ставить, а вечером их опять на подоконник возвращать. А уж как землица в огороде прогреется, тут вообще волчком крутись. Землю вскопай, гряды наделай, а потом только успевай высаживать заранее пророщенные семена. Огурцы, дыни, тыквы и помидоры под стеклянные рамы высадить. Да чтобы края рам плотно на землю сели, а то ночные заморозки ничего не пощадят.

Про клумбы тоже надо не забыть, землицы чернозёмной добавить, рассаду астр закалить и высадить, да тоже на ночь чем-то накрывать. Рам нет, так хоть старенькой клеёнкой укрыть.
Как капусту высадишь, так гряды под мелочь готовишь. Всё надо вскопать, проходы между гряд прогрести и граблями разровнять тогда и морковь высевай и свеклу, не забудь редис посеять. Первое лакомство. Конечно лук-севок, два ведра зубчиков чеснок, зелень всякую, а потом и картошки пора подошла.

Не успеешь оглянуться, а клубника, или как её все в Тебе называют, виктория, кисти выбросила, цвет набрала. Опять подкармливать пора, то жидким навозом, то зольным раствором. Ягодных кустов много, только успевай вёдра с растворами таскать.

На грядках ещё ничего не взошло, а трава уже к солнышку тянется, пока её полешь, там и картошка выскочит. Берешь тяпку, окучивать рано, а вот травку срубить самое время. А если прозеваешь, потом руками эту траву выдергивать придётся, а то окучивать не сможешь, тяпка в траве запутается

Картошку огребёшь, а тут уже и клубника поспела. Ребятишки рады. Ягода сладкая, крупная, больше одной в детскую ладошку не возьмёшь. Наберут в миску, зальют ягодку молочком и уплетают с белым, пушистым, да запашистым хлебом! Ну, и конечно, каждые выходные гости — тут как тут, на пороге. Между рядами ходят, ягодкой лакомятся. А как домой ехать, так Валентина им с ягодных гряд гостинцев в вёдра наберёт.

— Валентина, я тебе новые вёдра привезла, твои вместе с ягодой купили — рассмеялась золовка, вытаскивая вёдра из мешка.

— Ты что, продала ягоду?— удивилась невестка.

— Ну да, чуть с руками не оторвали. Мы только с электрички вышли, а в вёдрах ягода, вот тут и налетели на нас покупатели — опять рассмеялась Раиса.

Валентине стало как-то не по себе. Она между дойкой и работой старалась для золовки набрать два ведра ягоды, а та её просто взяла и продала.

— Валька, за такие деньги грех не продать! Треть моей зарплаты, ещё две поездки и вот тебе моя зарплата.

Валентина промолчала, но больше она золовке по утрам перед поездом ягоду не собирала.

— А чё, ягоды–то нет что ли? Она что, за ночь не наспела? — спросила золовка утром перед отъездом.

— Не знаю, занята я очень, покос, сама понимаешь, не до ягоды — уклончиво ответила невестка.

— Коляша, давай хоть ведёрко наберём — обратилась к мужу Раиса.
Валентина в их разговор не вовлекалась, она собиралась на покос.

Сено готовили они с мужем в основном вдвоём.
Весь покос выкашивать не торопились. Утром косили, а то, что ранее было выкошено и уже высохло, в обед в копну собирали.

— Сколь копён поставили, не считала? — спросил Анатолий, зачерпнув кружку кваса.

— Сбилась, сейчас пересчитаю. По-моему эта уже тридцать четвёртая.

— Пора стог ставить. Я сейчас волокуши сделаю, с макушки копна спустим к этим, что на полянке. Тут сколь, пятнадцать? Ну вот девятнадцать подтянем.

Анатолий нашёл подходящую вербу, срубил её и сделал хорошую волокушу.

Каждую копну, он трёмя навильниками перекладывал на волокушу и они вдвоём спускали её вниз. Потом Валентина держала сено вилами, а он вытягивал из под него волокушу. Поправив макушку копны, шли за другой.

— Ну, вот мать, сено свозили, теперь, как погода будет, прибежим и закидаем в стог — утирая пот со лба, сказал Анатолий.

— Ну что, перекусим и домой? — предложила Валентина.

— Давай. Я завтра в ночь на работу, так утром прибегу и, пока солнце не встанет, выбью вон ту вершинку — он показал на гору, стоящую рядом.

Они сели под копну, Валентина достала из сумки варёные яйца, хлеб, соль, зелёный лук и две бутылки молока. Перекусив, Анатолий  спрятал под копну вилы, грабли, топор и они отправились домой.

Дети были дома и все внимательно слушали сказку про Кота-Хвастуна.

— Чем ещё занимались? — спросила мать старшую дочь.

— А вот, смотри, что мы нарисовали. А можно я новые краски возьму? — показывая Валентине альбом с рисунками, спросила Алёнка.

— Всё новое, это тебе в школу! Смотри мне, ничего не трогай. Сейчас истратишь, а в школе у всех будет, а у тебя нет. Купить–то сейчас стало не просто. Я такую очередь в городе отстояла! Альбомы и цветную бумагу вообще по талонам продавали. А так не купишь — и, обратившись к мужу, продолжила.

— Ох, Боже мой, какое время настало, всё по талонам, как в войну. Простынь ещё выкупить надо. По спискам выделили, как многодетным. Ещё пять лет назад, любую хлопчатобумажную ткань купить можно было, так гонялись за кремпленом, а сейчас он даром не нужен. Простыней и тех в продаже нет — жаловалась Валентина мужу.

— А это всё твои коммунисты проклятые виноваты! Воруют! Взял бы автомат и всех покрошил — с возмущением в голосе сказал Анатолий.

— Ну, давай, начинай с жены, чё уж там.

— Да ты-то тут причём? Не украсть, не покараулить. Были бы все, такие как ты, никакого воровства бы не было. Верху-у-ушка ваша поганая. Все беды от неё. Не воровали бы, так и талоны не пришлось бы вводить. Ты сама-то мало что ли терпела от них? Вспомни, когда в садике работала, тебя из партии выгнать хотели.

— Так уж и хотели.

Как-то летом, в детском садике, всем коллективом делали в помещении генеральную уборку. Все книги, журналы и альбомы проветривали и просушивали. Валентина взяла в руки альбом с фотографиями В.И.Ленина, вождя Коммунистической партии. Листая альбом, она разглядывала фотографии и заметила, что на многих фото Ленин был рядом с Инессой Арманд. Возле Валентины, перебирала учебные пособия, вернувшаяся из больницы, заведующая садиком Мария Басловякова.

— Везде рядом с Лениным Арманд. Мне говорили, что она любила Ленина — вспомнив рассказ Хаи Соломоновны, поделилась с Басловяковой Валентина.
А вскоре в экстренном порядке было собрано партийное собрание, по заявлению Марии Борисовны Басловяковой. В заявлении было сказано, что Валентина распускает слухи про Ленина, намекая, что у него была любовница, его товарищ по партии, Инесса Арманд.

Председатель собрания зачитал заявление, в котором автор просит исключить Валентину из партии и обратился к Валентине.

— Валентина Петровна, что можете сказать по этому поводу? — спросил председатель собрания.
Валентина встала.

— Только правду и ничего кроме правды. Увидев несколько фото, где Инесса Арманд рядом с Владимиром Ильичём, я сказала, что она его любила,  Скажите, а Ленина нельзя было любить? Тогда почему пишут, что все его любили и любят? А вы, что, не любите нашего вождя?

Я сказала, а вам решать, были здесь какие-то намёки или это грязные намёки у тех, кто так думает — Валентина замолчала, но не села, а смотрела поверх голов заседающих за красным покрывалом.

Секретарь партийной ячейки подошёл к столу и на глазах у всех членов партии разорвал заявление Басловяковой и отдал ей его в руки. На этом повестка дня была исчерпана.

 Валентина шла домой и ругала себя:

— Кто за язык тянул? Зачем я это сказала, к чему? А ведь Хая Соломоновна ясно сказала, что они были любовниками и после смерти Инессы, он всех её детей взял к себе и они с Крупской их воспитывали. Как только я этим ещё не поделилась с Басловяковой? Да-а-а…, тогда бы точно выгнали бы из партии. Вот уж, правда, язык мой — враг мой.
Отмахнувшись от нахлынувших воспоминаний, ответила:

— Не выгнали же. Просто заведующая боялась, что я соглашусь её заменить.
Ты лучше найди кого-нибудь помочь стог сметать. Сена много, одним не справиться.

 Стог метали втроем. Анатолий, его помощник, с которым рубили баню и Валентина. Половину стога сметали быстро, а потом, как обычно, Валентина поднялась на стог его вершить.
Ей нужно было успевать подхватывать вовремя навильники и укладывать их под ноги. Да ещё следить, чтобы сено ложилось равномерно, а то стог в сторону "пойдёт" и завалится. Всё получилось быстро и надёжно. Трава вылежалась и очень хорошо укладывалась. К вечеру стог был готов!

Вторую половину покоса Анатолий косил почти один. Он уходил рано утром и косил до обеда. А когда возвращался, то собирал смородину чёрную или красную с кустов, что росли вдоль ручья.

— Мать, нам надо сено сухое собрать. Да большую полянку выкосить. По кустам я всё выбил. Завтра если дождя не будет, то соберём. Ну а если зарядит, так полянку выбьем. Ты же дома завтра, я в ночь, до вечера сколь скосим, столь наше. Я, пока шёл, смородины ведро набрал, в ручье стоит, забери.

— Хорошо, управлюсь, переберу и сварю варенье — стряпая булочки с клубничным вареньем, ответила Валентина.
В это время на улице раздался визг, шум, крики. Валентина выглянула в окно.

— Ты чё ненормальная-а-а-а... — кричал кто-то в группе детей, убегающих от Алёнки с криком и визгом.

Валентина выскочила на улицу, чтобы понять, что происходит. Алёнка, весело смеясь, бегала за ребятишками со змеёй, которую держала двумя палочками.

— Ты где её взяла? — спросила мать в надежде, что дочь подобрала мёртвую змею.

— У нас на огурцах — выкрикнула она, продолжая бегать за детьми.

Валентина не один раз видела как, свернувшись в клубочек, на навозной грядке грелась какая-нибудь змейка. Но увидев её, они быстро исчезали
— Как же Алёнке удалось её поймать? — мелькнула мысль.

— Она, что живая? Немедленно выброси, слышишь! Немедленно! — в ужасе закричала Валентина, змеи всегда наводили на неё ужас.

Алёнка отшвырнула змею в кусты.

— Ну что ты за ребёнок? Ты почему не боишься? Она же могла тебя укусить!

— Не-а. Не могла, я её за шею палочками схватила.

— Да как же это ты насмелилась–то? С ума с вами сойдёшь. А если бы она сорвалась с палочек и упала бы на тебя! Почему ты об этом не думала?
Завтра нам на покос, вот кАк с тобой оставлять девчонок?

— Нормально оставлять. Мы пластинки слушать будем, рисовать. Я им читать буду.

— Смотри, за ограду ни ногой! Поняла!

— Угу — заходя в дом, ответила дочь.

— Мать, Федька прошлогодний орех сдал, там у нас не плохо получается. Сказал, сегодня вечером деньги занесёт.

Вечером, когда все были дома, пришёл Фёдор и отдал Валентине двести пятьдесят рублей.

— Ух ты, первый раз вижу сто рублей одной бумажкой — удивилась Валентина.

— Мам, дай посмотреть — попросила Алёнка.

Валентина протянула ей сторублёвую купюру.

— Ммм. Интересная — повертев её в руках, сказала дочь.

— Давай, я деньги уберу в супницу — забирая у дочери купюру, сказала Валентина и открыла сервант.

— А сколько там уже? — спросил Анатолий.

— Теперь тысяча двести пятьдесят. До мотоцикла с коляской осталось ещё двести пятьдесят — весело доложила она.

— Осенью с Федькой опять за шишкой пойдём, заработаем, на следующий год купим! — уверенно заверил муж.

Утром, придя с ночной смены, Валентина разбудила старшую дочь.

— Алёнка, мы на покос. Замыкать вас не будем. Ты обещала, что на речку не пойдёте, играть будете дома, в ограде.

— Да, дома будем, никуда не пойдём — заверила Алёнка и продолжила спать.

— Смотри мне. На тебя весь дом остаётся и сестрёнки.

— Угу.

— Венерку дома оставь, возьми только Лежку, а то девчонки одни остаются — выходя из дома, сказала она мужу.

Анатолий завёл собаку в ограду, посадил на крыльцо и приказал:

— Охранять!
Венерка сделала печальный взгляд и отвернулась. Валентина всегда удивлялась этой особенности Венерки – понимать. Никто её не обучал, никто с ней не работал, а она как человек всё понимала.

Анатолий вышел за ограду, свистнул, и к нему выбежал Лежка. А Венерка  легла, вытянув передние лапы, положила на них голову и задремала на солнышке.

 Копён для второго стога было меньше, поэтому супруги справились одни.

— Ну вот и управились. Нынче всё удачно вышло. Сена много. Хорошее сено, зелёное, духмяное. Ты мать иди домой, а я как огорожу стога, так приду.

— Тебе поесть что-нибудь оставить?

— Заварку, да  хлеба с салом.
Валентина завернула в платок заказ и повесила его на сосновую ветку у костра.

Домой она вернулась засветло.
Дети играли дома.
На следующий день, утром, проводив мужа на работу, Валентина увидела, что крышка супницы лежит на боку. Она быстро открыла стеклянную створку серванта, сердце дрогнуло, супница была пуста.
 Мороз пробежал по спине. Валентина быстро выбежала во двор. Ребятишки со всей округи играли против их дома, на полянке.

— Алёнка, быстро домой!— срывающимся голосом, крикнула она.

Девочка немного постояла, переминаясь с ноги на ногу, но потом всё же побежала к матери. Было видно, что она волновалась.

— Деньги где?

— Какие деньги?— удивлённо спросила дочь, увеличив и без того большие зелёные глаза.

— Которые на мотоцикл копим, где?

— Я не знаю, я не брала.

— Ты кому-нибудь говорила, что у нас есть сторублёвая купюра?

— Они сказали, что такой денежки не бывает, я только показала и положила её на место.

— Кому показывала?

— Пашке Поморцеву.

Валентина побежала к соседям. Родители Пашки Поморцева были дома, но его самого дома не было.

— Галя, обратилась она к соседке — Алёнка вашему Пашке сторублёвку показывала, а теперь денег нет вообще. Там тысяча двести пятьдесят было. На мотоцикл три года копим. Спроси у него, куда он их дел?

— Он у соседей, у Кирсановых, я сейчас сбегаю за ним — растерянно пробормотала соседка.

—  Никуда не пойдёшь! Поняла? — прикрикнул муж на Галку — Она сама деньги куда-то потратила, а теперь перед мужем хочет выкрутиться. На Пашку решила всё свалить!— закричал отец Пашки.

— Ген, ну чё ты кричишь? Я только пойду и спрошу. Ну, если не брал, значит и не брал — оправдывалась Галка перед мужем.

— Мой сын не вор! Нашла на кого свалить, на ребёнка! Тебе этот номер не пройдёт! Я вас баб знаю. Замажете свой хвост в дерьме и стараетесь отмыться чужими руками.

Валентина не ожидала такого отпора. Она была уверена, что соседи адекватно отнесутся к ситуации и помогут разобраться, и узнать где деньги.
Повысив голос, Валентина жестко ответила, отчётливо произнося каждое слово!

— Слушай! Я! Деньги заработаю! А вот ты! Ты подумай... что заработает твой сын!

Резко развернувшись, Валентина вышла из их дома, а Галка побежала к Кирсановым.

Валентина не ждала соседку, но она пришла.

— Я зашла к Кирсановым, смотрю у Зинки туфли новые, красные. У всех обновы. Спрашиваю у матери, где покупала?

— А она говорит, откуда я знаю, где они это взяли? Я ничего не покупала и денег им не давала.

— Ну, я к Пашке, а он сказал, что твоя дочка сама отдала им деньги играть. Ну, они и распорядились. Вот они мне шестьдесят рублей отдали и всё.

 — Мама, не отдавала я! Честно-честно не отдавала. Я только Пашке денежку показала и всё!

— Ты ему дома денежку показывала или на улицу выносила?

— Он у окна стоял, я окно открыла и денежку ему через окно подала. Он просмотрел и мне её вернул, я на место положила. А все деньги я не отдавала. Я не знаю, как они у них оказались.

— Мне все дети сказали, что ты деньги им сама отдала. Все же не будут врать — заверила соседка.

— Ну, я тебе сейчас покажу, "не отдавала". Я тебе сейчас...

Валентина метнула взгляд по ограде, в надежде увидеть что-то, чем можно было бы отхлестать непослушное дитя. Взгляд упал на верёвку, висевшую на заборе.
Она подскочила к забору, сдёрнула верёвку и сложив её пополам кинулась к дочери. Алёнка, увидев верёвку в руках матери, сразу же пустилась наутёк.  Свернув за угол дома, девчонка заскочила в двух-ярусную собачью будку. Валентина выбежала в проулок и сразу поняла, где прячется её дочь.

— Вылазь!

— Нет, ты верёвкой бить будешь.

Валентина вспомнила, как она когда-то пряталась от бабушки в собачьй будке и как та, ручкой от метлы тыкала её. Не выдержав боли, ей пришлось вылезти из будки. Но свою дочку она не собиралась таким образом выгонять из укрытия. Она надеялась пробудить в ней осознание происходящего и покаяться, попросить прощения.

— Ну и сиди! Это тебе такое наказание. Алёнка, ты же уже большая! Как же ты не понимаешь, что деньги, это не игрушка! Вот и сиди в собачьей будке и спать здесь будешь. Вместо собаки дом ночью охранять будешь.

Валентина старалась, как можно сильнее стращать дочку, чтобы та испугалась и попросила прощение, но она молчала.

— Чего молчишь? Ну и сиди, а я домой пойду.

Но и после этих слов никаких извинений не последовало.

— Спи тут с собаками вместе, раз ты такая непутёвая. Мы на покосе вкалываем, а ты дома деньгами разбрасываешься. Вот и сиди теперь в этой будке.

Девочка молчала. Валентина отправилась домой. Она шла не торопясь, надеясь услышать раскаяния дочери. Но дойдя до самого крыльца, она так ничего и не услышала. Девочка даже не плакала. Она смиренно приняла это наказание от матери.

 Сосед Кирсановых, слышал весь разговор Галки с сыном. Придя в магазин, он рассказал, как дети Юрьевых играют дома в настоящие деньги и что их там тысячи, что соседские дети понабрали себе полные карманы и тратят их теперь на что вздумается.

Слух дошёл и до Анатолия. С бледным лицом он ворвался в дом.

— Где эта выдерга? Я ей покажу, как деньгами играть! Где она?

— Спряталась — ответила Валентина, понимая, что сейчас не нужно ему говорить, где дочь.

— Куда спряталась?

— Ну что теперь кричать, посидит, посидит, да придёт!

— Где она сидит? Я всё равно найду — и он выскочил из дома.

Поднявшись на чердак, он прошёлся по нему, и не найдя  дочери отправился в сарай. Валентина побежала за ним.

— Ну что ты её ищешь? Есть захочет, сама придёт — уговаривала она мужа.

Но он упорно проверял все хозяйские постройки, даже в туалет заглянул, и не поддавался ни на какие уговоры.

Не найдя дочь во дворе, он вышел в проулок, Валентина выбежала за ограду, узнать, куда пошёл муж.
До неё донеслись слова: " Выходи, я тебе сказал! Выходи или я тебя за волосы вытащу".
Валентина побежала к собачьей будке, но муж уже шёл навстречу.

— Пусть сидит там! Хрен с ней! Распустила ты её! Драть надо было ремнём, ремнём лечить надо! А ты всё: "ой, она так сильно болела, ой она и без того несчастная! У неё пАльчика нет." Ой, да ой, вот и получай. Вырастила помощницу. Погоди, она ещё тебе покажет, где раки зимуют.

Когда стемнело, Валентина обратилась к Лёльке:

— Отнеси Алёнке хлеб с маслом и сахаром. А пить пусть домой идёт. Так ей и скажи, поняла? Пить домой! Ясно?

Та, кивнув, взяла бутерброд и побежала к Алёнке.

То ли Лёлька дословно не передала старшей сестре слова матери, то ли Алёнка домой идти боялась, Лёлька пришла одна.

— Ну, что она сказала, что не придёт?

Лёлька опять кивнула.

Поздно вечером Валентина вновь обратилась к Лёльке:
— Пошли со мной, я ей курту отнесу, а ты ей её подашь, а то ночью холодно.

Валентине не хотелось показывать свою мягкость, а то Алёнка "будет с неё верёвки вить", как говорит муж.

Всю ночь Валентина просидела в дровеннике. Алёнка ночью что-то там сама себе говорила, возмущалась, но не плакала.Потом она  выскочила из будки и подошла к углу дома, постояв немного, вернулась. Спать всё же осталась в собачьей будке. Будка хотя и была большой, всё же это не в кровати дома спать.

Как только Анатолий ушёл на работу, а Валентина повела девочек в садик, Алёнка прибежала домой.
Возвращаясь, Валентина подходила к дому, её окликнула Галина Поморцева.

— Валентина, постой.

Валентина остановилась.

— Вот, возьми, здесь тысяча. Остальные, сто девяносто, мы с получки вернём. Пашка деньги за ручьём, под пнём прятал.

— Ну, слава Богу. Хорошо, Галя. В один раз если не сможете отдать, то частями можно —  облегчённо вздохнув, сказала Валентина.

Она взяла у соседки деньги и подумала:

— Слава Богу, и заявлять в милицию не пришлось.

Валентина вошла в дом.  Алёнка сидела за столом и доедала суп с лапшой. Увидев мать, она замерла.

— Поморцевы деньги вернули. Пашка за ручьём в пне прятал  — бросила Валентина, проходя мимо дочери.

Алёнка заплакала.

— Ты чего? Деньги же вернули, чего теперь реветь?

— Мам, прости. Я не знала, что он украдёт.

— Знай теперь, что люди разные. Надо осторожней быть. Ты же сама показала, где деньги лежат. Отец на обед придёт, так обрадую его, что Поморцевы деньги вернули. Ну, хоть без милиции обошлось и то хорошо. Вот шельмец, натворил дел.
Погода хмурится, за опятами хочу сбегать, а то дождь зарядит, почернеют. Пойдёшь со мной или спать пойдёшь?

— С тобой пойду.
— Ну собирайся, пошаримся за огородом в березняке.

Сразу после того, как поставили сено, начались проливные дожди. Когда они закончились, Анатолий сказал:

— Вроде как распогодилось, ты бы сходила на покос стога проверила. Мало ли чё. Может ветреницы ветром уронило, так макушку всю раздует. Если стог прольёт, так всё сено сгорит. Ну или скот жерди собьёт, так стога разбадают и сено перетопчут.

— Хорошо, завтра с ночи, скот отгоню и отправлюсь. Если припозднюсь, Марту с бычками в загон закрой, чтобы не ходили не орали.

— Само собой, закрою.

Когда Валентина вернулась с ночной смены, ни мужа, ни девочек, дома уже не было. Она подоила корову, выгнала скот в лес. Сварив щи и детям кашу на молоке, она поджарила грибы с картошкой и, поставив на стол две банки с простоквашей и парным молоком, отправилась на покос.

Подходя ближе к стогам, она поначалу ничего плохого не заметила и даже облегчённо вздохнула, полагая, что всё хорошо. Остроконечные стога стояли ровно устойчиво, все жерди на месте, но всё же решила подойти ближе и осмотреть каждый стог со всех сторон.

При осмотре обнаружилось, что ветреницы на большом стогу на боку.
Макушка завёрнута в сторону лога, откуда всегда тянуло сквозняком. Кто-то устроил здесь лежбище. На краю открытой макушки, стояли пустые консервные банки.
Необходимо было выяснить, что там, на вершине изуродованного стога?

Вытащив из под стога двое вил и льняной канат, для фиксации стога во время транспортировки. Валентина привязала один конец каната за столбик ограды, другой конец, поднявшись на жерди, перекинула через стог. Держась за канат, поднялась по вилам, как по ступенькам на макушку стога. Вместо макушки было самое настоящее болото. Хорошо утоптанное сено держало дождевую воду.

 Вычерпать эту воду было нечем, ведь всю посуду с покоса унесли домой.  Вспомнив, что под стогом должна быть лопата, она спустилась со стога, взяла  лопату и закинула её на стог. Вычерпывать воду штыковой лопатой оказалось совсем невозможно. Тогда Валентина сняла с головы льняной плотный платок, связала концы и стала им вычерпывать воду. Дело пошло быстрее.

 На дне образовавшейся ямы размокшее сено превратилось в кашу, вот тут –то и пригодилась лопата. Выкидав всю сенную гущу, Валентина стала раскидывать стог на просушку. Раскидать пришлось ровно половину стога.

Самые сырые пласты сена она растрясывала и разбрасывала вокруг стога за ограждением. Постоянный сквозняк в логу способствовал проветриванию сена. Валентина ворошила сено, стараясь подбросить его повыше, чтобы сено, разлетавшись, падало на землю тонким рыхлым слоем. Пока светило солнце и дул ветерок, она то и дело ворошила раскиданное сено, чтобы оно быстрее высохло.

Когда сено зашелестело, Валентина стала его собирать в навильники и закидывать на середину стога. Мешали жерди, но убирать их она не решалась, нет гвоздей и молотка, чтобы потом загородить. Перекидав сено через жерди к стогу, она, взбираясь по жердям, как по лестнице, закидывая  сено на стог. Накидав, она залазила на стог, раскладывала его, утрамбовывала и слазила, чтобы набросать новый слой.

К вечеру стог стал завершаться. Закрепив на макушке ветреницы, она перекинула поверх их канат и спустилась по нему со стога. Ветерок с самой вершины горы нёс запах табачного дыма. Интуитивно, Валентина спряталась за стог, и вскоре увидела, как на вершине горы, от густого ельника отделилась человеческая фигура...
Присев между стогами, она стала наблюдать за приближающейся фигурой. Это был мужчина с ножом в руке.

— Грибник видать. Всё равно, пусть уйдёт подальше, тогда я буду сено подгребать под стог. Кто знает, что у него на уме — подумала она, провожая незнакомца взглядом.

Когда мужчина скрылся из глаз, она взяла грабли и стала подскребать сено, которое осыпалось с вил. Образовавшиеся кучки сена она аккуратно подбивала под стог. Потом спрятала весь инструмент и, окинув взглядом стог, убедилась, что всё сделала правильно, и направилась домой. Солнце спряталось за макушки гор и, на землю быстро стал опускаться вечер.

 Ноги дрожали, руки гудели, шея вообще онемела. Семена растений и труха, осыпающиеся с навильников сена, набились в волосы, насыпались за ворот и бюстгальтер, вызывая зуд во всём теле. Стараясь этого не замечать, она торопилась домой, беспокоясь о своей кормилице

— Марта наверное вся на крик изошла, уже темно, а хозяйки ещё нет.

Вдруг она услышала сильный рёв быка. Он камнем летел с горы вниз, издавая такой рёв, от которого страх пробирал всё тело. Ломая ветки кустов и сучья деревьев, бык пролетел мимо Валентины, а за ним следом, в рассыпную, как горох, с разных сторон мчались коровы. Они были в панике и тоже издавали гортанный короткий рёв. Давая им дорогу, Валентина быстро заскочила в ручей.

Ничего не понимая, что происходит, она продолжала спускаться по ручью. Вновь почувствовался запах табачного дыма. Валентина насторожилась.

—  Мужик курит. Где он идёт, по горе? Это его испугались коровы? Оже давно прошёл мимо стогов, что он здесь делает? Скрывается? А может  какого-нибудь телёнка прирезал и освежевал?

И тут сзади себя она услышала тяжёлое дыхание с каким-то грудным стоном.
Валентина обернулась. В двух метрах от неё так же медленно по тропе шёл медведь. Странное чувство охватило женщину, она его совсем не боялась. Более того, ей всё время хотелось оглянуться, чтобы его рассмотреть. Огромная лохматая голова, да и сам он был очень крупным. Шёл медведь тоже очень странно, хотя низко склонив голову, но на двух ногах.

— Охотники рассказывали, что если медведь встаёт на задние лапы, а передние раскрывает, это он идёт с тобой бороться, состязаться. А этот медведь, с кем он собрался состязаться, с ней? Но она ему ничем не угрожает, идёт себе спокойно. И вообще она идёт впереди, это он опасен, ведь он идёт сзади.

Валентина не знала, боятся ли ей? Торопиться она всё равно не могла, слишком устала. От нахлынувших размышлений, она даже не заметила, что бредёт по ручью, напролом, перешагивая через большие камни. Как посторонилась, давая скоту возможность её обогнать, да так и идёт по воде. Опомнившись, она вышла из ручья и стала подниматься на тропинку, в это время медведь остановился и стал ждать, когда она поднимется. Опять послышался запах табака.

Валентина вышла на тропу и пошла вниз, медведь тоже продолжил свой путь. Она слышала его дыхание за своей спиной, но почему-то не стремилась убежать, а просто шла. Когда она свернула на тропку, ведущую  к мостику через ручей, то и медведь за ней следом свернул на её тропку.

Собаки, учуяв лесного зверя, принялись лаять, Венерка тоже подняла отчаянный лай.

Валентина перешла мостик, зашла в калитку, медведь остановился возле забора. Ни лай собак, ни свет, загоревшийся во дворе, зверя совсем не смущали. Он потоптался у калитки, прошёлся вдоль забора, вышел к проулку, потоптался там и, перейдя вброд ручей, ушёл в тайгу.

Утром Валентина процеживала парное молоко, как вдруг услышала возмущённый крик женщин рёв коров, лай собак.

— Господи, что там такое случилось? — она побежала к сараю и  выглянула в двери, что открывались в проулок. Там была полная суматоха. Коровы мычали, ревели, кружились на месте и не хотели переходить через ручей. Валентина отыскала глазами Марту, она подошла к ручью, понюхала землю и стала мычать, ударяя копытом по песку.

— Господи что это с ней? — недоумевала хозяйка.

Хозяйки после многократных попыток перегнать скот через ручей, всё же разворачивали их обратно к ручью. Но коровы кружились хороводом, а к ручью не шли.

— Да что это с ними такое творится? — возмущались они.

— Бабы, гляньте-ка, это ж чьи же  такие следыщи на песку? Да гляньте-ка, как раз в четыре мои калоши. Видите? Вот я в след две ноги ставлю, видите? Ещё место остаётся как раз столь же. У медведя нога и то вдвое меньше. Кто ж это такой был здесь? — спросила бойкая пожилая женщина.

— Да медведь, кто ещё. Песок мокрый, вот и след расплылся — ответил ей кто-то из хозяек.

— А может это лесной человек? Охотники как-то рассказывали, что ходили силки на соболя проверять, так видели, что им дорогу переходил Снежный человек и в пихтаче исчез. А след на снегу в два сапога сорок пятого размера! — предположил кто-то. Ему возразили:

— Да врут, поди, какой человек сможет голым зиму выдержать?

— Лесной, вот какой. Шорцы его Хозяином Тайги зовут. Байки всякие про него рассказывают — бойко выкрикнула какая-то женщина.

— А чё он здесь забыл? Какого ему здесь, в селе-то  надо? Теперь скот, из за него в тайгу не идёт — пробасил пожилой мужчина.

— Бабоньки, давайте по берегу реки погоним, пусть там пасутся — предложила женщина, находившаяся рядом с Валентиной.

— Там дорог нет. Камни одни, коровы себе все ноги переломают — заметил мужчина.

— Тогда давайте ниже через ручей перегоним, да пусть сами, куда хотят, туда и идут — раздражённо предложил кто-то.

 С этим предложением все согласились, и погнали коров к устью ручья. Валентина тоже погнала Марту вместе со всеми. Женщины, подгоняя каждая свою корову, продолжали говорить о лесном человеке.

— Брат мой говорил, что в верховьях Мрассу целая семья живёт этих йети.

— Про Мрассу не знаю, а вот на реке Азас в скалах, в пещере живут! Это точно! Мужики наши, там рыбачили, и от дождя забежали в пещеру. А там огромные лежанки из хвороста и войлоком из волос этих лесных или снежных, сверху накрыты. Видать по всему это их место ночлега. Спальня, а в другом месте они себе нужник устроили.

— А чё они жрут-то? Такую тушу прокормить, так всех лосей и маралов извести надо.

— Говорят, что они мясо не едят, кедровым орехом питаются и почками с деревьев.

— Ну, тогда понятно, почему их мало. Какая баба дитя выносит на таком прокорме? — пробасил мужчина.

 — Ещё говорили, что в Усть Кабырзе они двух женщин к себе утащили. Женщины в лес за ягодами ходили, ну они их сгребли и к себе. Одна через год вернулась с дитём на руках, а другая так и не появилась.
Померла поди. А эта, что вернулась, онемела совсем. Как есть немая, не разговаривает.

— Онемеешь тут. Чудище ограменное взгромоздится, так и разум потеряешь, не только речь.

— Вообще-то про них мужики плохого ничего не говорят. Если кто в тайге заплутает, они помогают выйти к селу. А одного мужика в воде выловили. Весной рыбачить попёрся, ну и обвалился в воду. Берега–то сырые, подмытые, он и ухнул. Река горная, воды весной много и давай его кувыркать, спасибо этот здоровенный человек его спас.

— Да, говорят ещё, что если почует, что хорошему человеку в лесу ночью беда грозит, так прям до самого дома провожают.

После этих слов, у Валентины сердце "в пятки ухнуло".

— Господи, а если и вправду это был Снежный человек? А если он хотел меня украсть? Как же мои дети? Девочки мои, как же они без меня? А может он просто провожал? Тогда, какая опасность меня в лесу подстерегала? Медведь? Конечно медведь, он мог и задрать. Это от медведя коровы домой бежали, или от Снежного человека?

Медведь вообще-то только коров дерёт, людей пока не трогает. Мужик! Да-да! Мужик с ножом!  Я подумала, что нож вроде как для срезки грибов. А грибов-то у него и не было! Это я так решила, что он грибник. Да и кто такую даль на самые вершины гор будет подниматься, чтобы грибы брать, когда их внизу полно. Опять беглый зек? Дым, табачный дым. Ааа. Он где-то был рядом. Кого-то ждал? Меня? Зачем? Убить ножом? Страх-то, какой.

Проводив коров в лес, все поселковые пошли по дорожке под мост, а Валентина свернула к дому. До неё донесся плачь Алёнки. Дочка плакала громко, навзрыд.

— Боже мой, что случилось, кто её обидел? Пашка? — она пробежала мимо соседских дворов и выбежала к дому. У забора сидела Алёнка и горько плакала.

— Ты чего? Что случилось?

— Мама, смотри, он ещё живой — она протянула к Валентине ладони, на которых лежал птенец с выпущенными кишочками.

— Кошке отдай, чтобы не мучился.

— Не-е-ет. Мама, помоги ему. Он дышит. Он живой — зарыдала девочка.

Валентина взяла птенца руками за лапки и, приподняв, тряхнула. Кишочки заправились на место, чему сама Валентина очень удивилась.

— Ух ты, назад заскочили. Хорошо, что он на травке лежал, не на песке.

— Мама, он будет жить?

— Не знаю. На огуречной грядке накопай ему червей, если есть будет, значит и жить будет. Только их перед ним не бросай, а держи пальчиками, он сам схватит. Он уже большой, скоро на крыло бы встал. Желторотик.

Птенца посадили в коробочку и Алёнка не ленилась приносить ему свежих  дождевых червячков. Вскоре он встал на ножки, потом стал запрыгивать на край коробки, и наступил день когда птенец вспорхнул и полетел.

— Папа, смотри, птенчик полетел — радостно закричала девочка.

— Об окно разобьётся — и быстро перехватив птенца, вышел с ним на улицу. Алёнка выбежала следом.

— Ты его подкинь и он полетит — предложила дочь.

— Мы его на крышу посадим, пусть оглядится и куда надо, туда и полетит.

Птенец запрыгал по крыше, в это время к нему подлетели ещё две взрослых птички, видимо родители. Они летали над птенцом, кружили вокруг его, и всё время щебетали. Покружив, они сели к птенцу на крышу, все втроём допрыгали до края крыши и вспорхнули. Вскоре птицы скрылись из вида.

— А он к нам прилетит?

— А чё ему у нас делать? Вот так и будет возле нас летать. Зиму перезимует, весной пару найдёт, птенцов выведут. Огород наш от гусениц спасать будут. Чем больше птиц, тем меньше гусениц. Ладно, пошли журнал читать. Ты знаешь, кто такие, хладнокровные?

— Не-ет. А кто это?

— Ну, вот пошли про них и почитаем. Знать будешь.

Они зашли в дом, Анатолий взял в руки журнал "Юный натуралист" и стал читать вслух про змей и лягушек. А Алёнка рисовала и внимательно слушала.
Скоро 1 сентября Алёнка пойдёт в школу. К этому дню Валентина готовилась с весны. Она специально ездила в Междуреченск на базар и купила пятьдесят четыре корня георгин, разного сорта.

А ещё Анатолий сделал квадратный парник-клумбу, куда Валентина высадила два корня роз. Летом они зацвели. Одна роза чисто красная, а вот цветок другой розы был из пяти цветов.

Розы, как и огурцы, Валентина закрывала остеклённой рамой. Они цвели ярким и сочным цветом, вызывая восхищение.

Дом утопал в цветах. И даже через весь огород, вдоль дорожки к ручью, цвели георгины разными цветами. А из-за постоянной влажности, георгины вымахали выше человеческого роста. Получился цветущий лес в огороде.
Перед окнами цвели махровые мальвы, астры, флоксы и гладиолусы.

В воскресенье перед обедом Валентина дважды прибегала домой с поста. Дети играли во дворе. Всё было хорошо. Проводив поезд, Валентина зашла в помещение,за ней следом на пост забежала, соседская девочка, дочка Кирсановых и сообщила.

— Тёть Валя, там Пашка посадил ваших девочек в лодку, увёз под мост, высадил на быке и уехал — еле выговорила, запыхавшаяся от бега, девочка.

Валентина даже не вспомнила, что нужно предупредить напарницу. Не помня себя от ужаса, она, что было сил, бежала к железнодорожному мосту, под которым находились её дети.

Бежала Валентина с одной мыслью: "Только бы не утонули. Господи, только бы не утонули".
Под мостом очень глубоко и кружатся сильные водовороты. Там никто никогда не купается. Да и на лодке без мотора там не ходят. По центру стремительное течение, не справиться, а возле опор так закрутит, что не выберешься.

А вот на моторной лодке, можно и к опорам подобраться. Вот только останавливаться там опасно, в водоворот закрутить может, что и мотор завести не успеешь.
— Как же Пашка смог остановиться, да ещё высадить троих детей? Господи, только бы не вздумали в воду лезть.

Подбежав к мосту, она увидела своих дочек и сразу испугалась, что Лёлька с Оксанкой могут кинутся к ней и упадут в воду?

Валентина побежала огородами к дому Маши Вагиной, в надежде,что дома кто-нибудь из её сыновей. Дома оказался младший сын Маши, Петька.

— Петя, Петя, помоги. Пашка девчонок высадил под мост на быка, помоги их снять. Возьми нашу лодку.

— Вот придурок — выругался Петька и побежал по берегу к лодке Анатолия

— А мотор где? На лодке?

— На лодке. Как же ты там остановишься, закрутит же ?

— Я против течения подплыву, прижмёт, не закрутит — ответил четырнадцатилетний подросток.

—  Хорошо, давай, поехали.

— Я без вас. Они вас увидят, разревутся и в воду попадают — заводя мотор, крикнул юноша и выскочил на гребень волны.

Валентина села на камень, ноги её уже не держали. По спине пошёл озноб, её стало так трясти, что зуб на зуб не попадал, словно на улице был сорокаградусный мороз.

Вот лодка причалила к площадке, на которой, прижавшись к каменной опоре, стояли её дочки. Алёнка помогла Оксане и Лёльке спуститься в лодку. Петька быстро подхватил одну, потом другую, Алёнка запрыгнула в лодку сама и лодка отчалила от опоры.

Валентина шла обратно на пост и всю дорогу плакала. Подходя, она увидела, что напарница тётя Дина дежурит на её стороне.

— Ну как там, всё хорошо? — спросила она.

— Да. Всё хорошо — не переставая лить слёзы, ответила она напарнице.

— Вот засранец и надо до такого додуматься? Ничего не боится. Генка дерёт его, как Сидорову козу, а он всё своё. Что с него будет?

Валентину это уже не интересовало, она зашла в помещение, в полном разбитом состоянии.

В конце августа в Тебе по ночам всегда крепкие заморозки. Валентина заранее срезала ещё не совсем распустившиеся цветы и поставила их в вёдрах на веранде. На первую свою линейку Алёнка шла с букетом роз, а Валентина несла большой букет из георгин и астр.

Училась Алёнка отлично, писала и рисовала она красиво. Кроме того, от одноклассников она отличалась и смекалкой, и быстротой выполнения заданий. Ну а потому, как задания были сделаны, девочка начинала шалить.

Она могла нырнуть под парту и проползти под целым рядом парт, что вызывало большое оживление в классе. Учительница, Зина Ивановна Воронина, после очередной подобной выходки, поставила непослушную ученицу в угол. Стоя в углу, Алёнка корчила рожицы, всячески кривлялась, а если учительница оглядывалась, то ученица успевала встать по стойке "смирно".
Не все дети могли сдержаться, глядя на непослушницу.

— Павлюченко, чему ты так радуешься, сиди тихо, решай задачу. А то  поставлю в журнал двойку — предупредила ученика Зина Ивановна.

Но мальчик увидев, как Алёнка в углу копирует движения учительницы, не сдержался и громко рассмеялся.

— Павлюченко! Встань в угол! — повысив голос, потребовала Зина Ивановна.

Мальчик нехотя поднялся с места и пошёл в угол. Вскоре Алёнка стала ему жестами предлагать поменяться местами. Ученик ещё сомневался, надо ли? Но озорница, двигаясь на цыпочках, уже приближалась к мальчику. Ване Павлюченко  ничего не оставалось, как переместиться в её угол.
Теперь Алёнка оказалась за спиной учителя. Класс внимательно наблюдал за всем происходящим в углах у школьной доски.

 Шагнув к учительскому столу, где сидела Зина Ивановна, проказница подставила двумя  руками "рожки" над головой учительницы. Дети уже не могли сдерживаться.

— Юрьева! Быстро домой за родителями!

Алёнка подбежала к своей парте, схватила портфель и кинулась в двери.

— Юрьева, портфель оставь!

Но Алёнка уже не слышала слов учителя, она бежала к своему дому. Домой ученица не пошла, она залезла на берёзу, достала из портфеля альбом для рисования и карандаши. А когда дети стали возвращаться из школы, Аленка слезла с дерева и пришла домой.

Валентина возвращалась из магазина, а навстречу ей шли школьники. Каждый Алёнкин одноклассник рассказал Валентине про то, что происходило в школе.

Когда она вошла в дом, Алёнка сидела за столом и кушала.

— Дочь, ты знаешь о том, что кто не работает, тот не ест? Мы с папой работаем на производстве, зарабатываем деньги, чтобы вас содержать. Твоя работа, это учёба в школе, оценки, это плата за твой труд.

— А у меня все пятёрки! — быстро ответила дочь.

— А сегодня, какие ты получила оценки?

— А сегодня не спрашивали, а в тетради пятёрки, а за рисунки ещё не поставили. Тебе показать, что я нарисовала?

— Покажи.

Алёнка,  достала из портфеля альбом, и протянула его Валентине.

— Красивый гриб — рассматривая рисунок, сказала мать и вернула альбом дочери.
— Ну, а по математике, что решали?

Алёнка достала тетрадь по математике и показала классную работу.

— А по письму, что писали? Покажи.

— А по письму  у меня старая тетрадь. У нас их не собирали и на дом ничего не задали.

— Точно?

— Угу — не глядя на мать, ответила девочка.

— Ты же мне раньше говорила всегда всё честно. Почему стала обманывать маму? А? Расскажи, что произошло в классе, за что меня в школу вызывают?

Ученица очень удивилась, но всё рассказала без утайки.

— Ты меня накажешь? Да?

— Иди к Галке и возьми домашние задания и перепиши всё, что делали в классе на уроках, на которых тебя не было. Если ты мне пообещаешь, что никогда не будешь сбегать с уроков, я тебя не накажу.

— Тогда я пойду за заданиями?

— Иди.

На другой день Валентина отправилась в школу. Зина Ивановна долго жаловалась на Алёнку, возмущалась и намекала на плохое воспитание ребёнка. Валентина всё терпеливо выслушала, а потом сказала:

— Плох тот учитель, который не может заинтересовать ученика! Сделал ребёнок задание раньше других, пусть рисует или какие-то интересные головоломки решает. В конце–концов, пусть что-то читает! А вы из класса выгоняете! С таким обучением ей недолго и двоечницей стать. Какие же она у вас получит знания, гуляя по улице или сидя на дереве? Никаких. А вина будет ваша. Находите общий язык, заинтересуйте и она перестанет хулиганить. Я конечно с дочерью поговорю, но многое зависит от вас. До свидания.

С дочерью Валентине пришлось поговорить серьёзно.

— Плохие дочь дела. Ты раньше всех выполняешь задания, потому что за лето дома подготовилась к школе. А ведь есть дети, которые не могли это сделать, а ты им мешаешь. Ну вот выгнали тебя из класса, они там учатся, а ты как сиротиночка сидишь на дереве, рисуешь. А они там узнают что-то новое, чему-то учатся. А ты нет. Ты сидишь на дереве. Если всё так будет происходить, то ты быстро отстанешь от одноклассников и будешь учиться хуже всех. Останешься на второй год.

Мне было очень стыдно, честное слово. Можно же было достать альбом и рисовать, а если уж совсем надоело сидеть, ну отпросись в туалет, набегайся на улице, напрыгайся до бессилия и иди на урок, только не срывай его!

— Я больше не буду.

— Честное слово?

— Честно-честно!

— Смотри, ты слово дала!

Больше Алёнка уроки не срывала, но приходила домой вся в снегу до самой макушки. Пока идёт домой все сугробы её. А уж в выходные дни собирались дети у кого-нибудь из друзей и прыгали с крыш прямо в снег. Визгу, радости и так до тех пор, пока не почувствуют, что мёрзнут от обледенелой одежды и мокрых коленей. Придут домой и говорить не могут замёрзшими губами.

Отпаивает тогда Валентина своих дочек горячим чаем с мёдом и сливочным маслом.
Чаще всего дочки Валентины катались с крыш сараев у дедушки с бабушкой подруги Галинки. Сараи стояли на берегу. Сброшенный снег с крыш был для детей горкой, по которой можно было съехать на берег, а потом прямо на лёд реки.
Валентина была дома и готовила обед, когда в дом забежала Галинкина сестра Вера и сообщила:

— Ваша Алёнка убилась!

— Как это "убилась"?

— Провалилась сквозь крышу и упала в сарай и убилась — девочка немного потопталась на месте и развернувшись, побежала назад.

У Валентины подкосились ноги, нужно собираться, на улице зима, но ни руки не поднимаются, ни ноги не двигаются. Сняв с вешалки шубу мужа, она набросила её на себя, на босу ногу надела валенки и пошла, как парализованная  по берегу к последнему дому по берегу.

 Не сразу Валентина заметила толпу ребятишек и тем более не сразу разглядела среди них Алёнку, у которой в крови было всё лицо. Валентина остановилась и села на снег.

Увидев мать, Алёнка громко заплакала и поспешила к ней.

— Живая. Слава Богу. Алёнка, знаешь, как моя бабушка говорила: "Бойкий сам наскочит, смирёного чёрт наведёт". Давайте домой, хватит, наигрались — обратилась она к дочкам.

Войдя во двор, Валентина, видя как припухло личико дочери, спросила: "больно?"
— Язык больно.
— Прикусила когда падала? Сейчас тёплого молока с мёдом сделаю, выпьешь и спать ложись — она вышла в сени, взяла из бочки кружок замороженного молока и вернулась.
Разогрев молоко, Валентина сдобрила его мёдом и напоив детей, уложила их в кровать.

В новогодние каникулы Алёнка осталась одна дома. Родители на работе, сестрёнки в садике. Хорошо подкрепившись котлетами с толчёной картошкой и запив всё это компотом, Алёнка  решила обследовать огород и выяснить где больше всего снега. Снегу было так много, что не возможно было увидеть торчащие из-под снега концы штакетника.

Проходя по снегу поперёк ограды, Алёнка провались у самого забора под снег, а пальто зацепилось за концы штакета. До твёрдой почвы ноги не доставали и упереться было не во что. Кроме того, пальто так стянуло рукава за спину, что руками вообще не за что было ухватиться. Она стала кричать, но никто её не слышал, от обиды она стала громко плакать, но вскоре охрипла. Оголившаяся спина, стала мёрзнуть и она стараясь согреться стала бить ногами по забору и метаться из стороны в сторону, пока не выбилась из сил.

Дождавшись, когда будет перерыв между поездами, Валентина побежала домой, узнать, чем занимается дочь и напоить скот.

Дом был открыт, она вошла, но Алёнки дома не было.

— Куда же она делась? Ушла, дом открытый оставила. Может в сарае, где лазит.
В сарае дочери не было. Валентина отогнала скот к ручью и вернулась в дом,  Алёнки ещё не было.

— Куда она делась–то? Вышла за ограду? Почему дом не замкнула?

Валентина решила выйти и покричать, если дочь где-то рядом, то отзовется. Ну а если нет, так замкнёт дом и побежит на работу. Она вышла на крыльцо, окинула взглядом двор, огород.
 
— Вот по снегу лазила, куда она вся в снегу могла податься? Дятла услышала и по лыжне в лес рванула?

Валентина вышла за калитку, глянула на лыжню, но следов дочери не увидела. Зато в следах была большая часть огорода. Огород большой, широкий, весь в сугробах, да волнистых гребнях, ветеру с лога, есть где разгуляться.
— Может за забор куда ушла?

Валентина во весь голос позвала дочь, в ответ услышала звук похожий на плач, но больше на вой. То, что этот звук издавала дочь, сомнения не было. Сердце дрогнуло, она поняла, что с дочерью что-то случилось.

Мать кинулась на плач ребёнка. Пытаясь пройти  по следам дочери, Валентина, провалилась в снег. Выбравшись, она поползла на четвереньках туда, откуда слышался голос дочери

Это было на краю огорода у больших берёз, там снегом так занесло забор, что намело огромный гребень. Валентина решила, пробираться прямо по забору. Она добралась до него и тут за гребнем увидела, куда провалилась Алёнка. Нащупывая ногами перекладину в заборе, она, держась за доски, быстро добралась до дочки. Спина у ребёнка была совсем голая,

— Ыиии-Ыиии-Ыиии —  произносила, уставшая плакать и бороться за жизнь, девочка.

Валентина сдернула подол пальто с забора. С какой-то невероятной силой она подхватила дочь и, отчаянно протаптывая дорогу, потащила её домой.
Дома она быстро раздела дочку и уложила в кровать к печной стене.
Взяв таз, она выбежала на крыльцо, зачерпнула тазиком снег и занесла его в дом. Потом достала из шкафа самогон, развела его и замочила в растворе ситцевый платок. Снегом она растёрла спинку дочери, потом приложила, проспиртованный ситцевый платок на всю спину и обмотала простым полотенцем. Быстро набрав в ведро горячей воды, Валентина насыпала туда горчичную муку и, развернув дочь поперек кровати, опустила в ведро её ножки.

Пока девочка прогревалась, Валентина заварила траву от простуды с ягодами малины. Сбегала за дровами и подбросила их в печь, сверху засыпала ведро угля. Напоив дочь отваром, она уложила её в постель и, замкнув дом, побежала к соседке.

— Тёть Маша, додежурь смену, мне Алёнку одну нельзя оставить. Она в снегу перемёрзла, вдруг опять приступы начнутся. Баню затопить надо, да напарить её, иначе в больницу попадёт.

— Беги к дочери , я сейчас соберусь — ответила соседка и Валентина побежала домой.

Остаток своих каникул Алёнка провела в постели.

Весной Анатолий встретился с крымчанами, родственниками Николая. Анатолий услышал от них про  сказочную рыбалку на Сиваше на глосика и бычка и договорился с ними о совместной рыбалке на этом озере.

После того, как сено было поставлено и подвезено к коровнику, Анатолий объявил:

— Мать, я билет на поезд выписал до Нижнегорска в Крым.

— На какое число?

— Двадцатое. Отпуск по двадцатое сентября, месяц.

— Собираешься весь месяц там быть?

— Как получится. Может через неделю выгонят — засмеялся он.

— Картошку я с Алёнкой копать буду?

— Ну, найми кого–нибудь, вон Маша-Чифиристка ходит за картошку копать, Красенький, что помогал баню строить. Как будто я её когда-то рыл, у меня же спина.

—Сам не копал, так людей находил, а где я их искать буду?

— Ну а если бы меня не было, чтобы ты делала? Прям, одна в пустыне — он возмущённо хлопнул себя по ноге.

— Не было тебя, был бы кто–то другой. Одна бы не была, это точно.

Двадцатого августа Анатолий уехал в Крым. Три недели о нём ни слуху, ни духу не было. Валентина решила попросить Тоню, жену Николая, позвонить сестре в Крым и узнать, не возвращается ли Анатолий назад?

— Хорошо, завтра закажу переговоры — недовольно буркнула женщина.

На следующий день, вечером прибежала её дочь, Галка и сообщила:

=— Тётя Оля сказала, что некогда ему писать, каждый день на рыбалке. Всё у дяди Толи хорошо, домой, пока не собирается. А мне мама разрешила у вас поиграть, можно?

— Конечно можно, проходи.

— Ураа — закричала Алёнка, она любила, когда к ней приходили гости.

А вечером Валентина никак не могла дождаться Марту из леса.

— Никогда не задерживалась,  что случилось–то? Тёлка пришла, бычок тоже, где корова, не задрал бы медведь — беспокоилась она.
Подождав ещё немного, Валентина решила пойти в горы по коровьим тропам, чтобы отыскать свою кормилицу.

Поднимаясь на хребет, она прислушивалась к шорохам. Одна корова в тайге не останется, подбирается небольшое стадо и наслаждаются вольной жизнью. Нет ни  гнуса, ни жары и напора молока тоже нет. Заберутся коровки в пихтач и спят ночь на свежем воздухе. Некоторых коров даже первый снег из тайги не выгоняет. А молодняк тот и вовсе уже с лета перестаёт домой приходить, только холод из тайги их домой и выгонит.

В тайге стоял запах осенних ароматов, пахло прелой травой и грибами. И хотя день был не дождливый, в лесу было сыро и холодно. Поднявшись на хребет горы, она решила покричать:
— Март-а-а-а! Марта-а-а-а! — прислушалась, тишина.

— Ну, где-ты, Марта! Всегда ведь приходила.  Почему же в этот раз нет? Всё с тобой хорошо или нет? Если жива–здорова, отзовись!

 Валентина очень волновалась, за жизнь кормилицы.
талась с блудливыми коровами, а я её обязательно найду и пригоню домой. Буду побольше комбикорма давать, только бы домой шла — шептала Валентина, вглядываясь в лесные заросли.
 
 Трава, хотя и пожухлая, но высокая. В такой траве не сразу разглядишь, где коровы отдыхают. Одно хорошо, деревья, да кусты уже  голые, если где-то ещё коровы пасутся, то увидеть их можно. А вот если на ночлег устроились, то только по вздохам или колокольчику на шее какой–нибудь коровы. Мотнет головой, отгоняя мух,  он и зазвенит.

А вообще коровы животные очень хитрые, так затаятся, что мимо пройдёшь и не заметишь.
Идёт Валентина по коровьей тропе, зорко вглядывается вглубь леса, надеясь увидеть свою Марту. А тропа  то между леса виляет, а то по краю горы протянулась, а то по скальным уступам идёт. Шла Валентина, под ноги не смотрела, всё больше вглубь леса заглядывалась. Так и не заметила, как нога на гранитную плиту, слегка подёрнутую мхом, встала. Широкая плита, пролегла от самой рёлки до края скалы и повисла над каменистым выступом. Камни на выступе огромные, остроконечные.

Резиновый сапог соскользнул и покатилась Валентина вниз. Упав на живот, она раскинула руки, на ходу, хватаясь пальцами за всё, что попадало под ладони. К низу плита сужалась и когда Валентина уцепилась пальцами за её края, то вся уже повисла над каменистым выступом. За плиту она держалась пальцами и подбородком.
 Сапоги  с ног слетели вниз, как они ударились о камни, она даже не слышала, так была высоко над камнями.

— Девочки мои, как же они одни, без меня? Господи! — она мысленно стала читать молитвы, которые слышала в детстве от дедушки с бабушкой.

Валентина читала и читала, а потом начала просить:

— Матушка Пресвятая Богородица, спаси меня ради детей моих. Они совсем маленькие, кроме меня они ни кому не нужны — она просила снова и  снова, а ощутив силу в руках, попробовала подтянуться. Она стала перебирать пальцами  ребристые края плиты, чтобы подняться хоть немного вверх. Ухватившись обеими руками за крепкий зубчатый край, она раскачала своё тело и с силой выбросилась на плиту. У неё получилось. Она легла на плиту грудью, и тут же быстро перехватилась одной рукой выше по краю плиты. Немного передохнув,  поджала под себя ноги и упёрлась коленями в свисающий край.

Ещё немного передохнув, она оттолкнулась коленями и выбросилась на плиту, ухватившись ещё выше за край одной рукой. Тело задрожало.

— Нельзя, нельзя трястись, я сильная. Сейчас найду, куда переместить вторую руку и поднимусь ещё выше — убеждала себя Валентина.

Так выползая на коленях по плите вверх, она перехватывалась руками за края плиты всё выше и выше. А когда второй рукой уже не могла достать край, то стала упираться в плиту и рукой и коленями. Так упираясь коленями и рукой, цепляясь за край плиты, она выползла наверх.

Когда Валентина вылезла на коровью тропу, её так трепал озноб, что справиться с ним она уже не могла.

— Бежать, надо бежать домой и согреюсь, и быстрее буду дома, а то уже ночь.
Она бежала, падала, вставала и опять бежала. Носки совсем промокли, но то что её ноги давным-давно замёрзли, этого она даже не чувствовала, она торопилась домой.

Мокрая и грязная, Валентина спустилась с горы и, перейдя через мостик, зашла в баню. Вода в бане со вчерашнего дня хотя и не была очень тёплой, но не ледяной. Помывшись и переодевшись, в "дежурный" халат, Валентина пошла в дом. Проходя мимо сарая, она услышала за ручьём рёв Марты.

— Пришла-а-а, гулёна. Кричит она. Ночь уже, где тебя носило? Сейчас пойло вынесу — она открыла двери, чтобы Марта зашла в сарай и отправилась в дом.

Первое сентября 1984 года была суббота, на улице пролетали крупинки первого снега. Было холодно. Собирая Алёнку в школу, Валентина в своём парничке срезала три красных розы.

Из-за холодного дня, линейка проходила в здании школы, в спортивном зале.

Родители выстроились вдоль стены спортивного зала, остальные заполнили весь коридор. В завершении мероприятия будущие первоклассники получили из рук десятиклассников подарки. Потом малышей торжественно провели через спортзал и вывели в коридор. Родители, пропуская самых маленьких учеников, расступились, встав  вдоль стен коридора, радостно аплодируя. После чего ученики, и их родители разошлись по классам.

Валентина тоже пошла в класс Алёнки. Зина Ивановна поблагодарила её за красивый букет, другого ученика похвалила за красивую рубашку, третьего за стрижку, девочек за красивые банты и причёски. Каждому подарила секундочку внимания.

— Мама, а у меня самый красивый воротничок, она ничего мне не сказала — высказывала свои огорчения Алёнка, когда они возвращались из школы.

— Дочь, у тебя и фартук красивый, весь кружевной и бант самый шикарный, вон какой, во всю голову. Если всё это перечислять, то только тебя одну и хвалили бы. А учительница хотела всем сделать приятное и похвалила каждого, не тебя одну. Это правильно. А букет твой был самым лучшим! Настоящие розы! Таких цветов во всей школе ни у кого нет. Это не то, что сделать стрижку или косички заплести. Розы надо растить всё лето и сохранить зимой. А ты про воротничок. Ты и так самая лучшая, учишься лучше вех. Пошли скорее, а то там девчонки одни под замком. Смотри, зелёный загорелся, побежали через линию быстрее.

Как только они спустились с насыпи, раздался сигнал локомотива. Он  с шумом и свистом проскочил мимо, обдавая воздушной волной и шумом колёс, проходящих вагонов.

— Как всё же здесь опасно. На линии и люди гибнут, и животные, и ручей, и река, ещё и тайга с не пойми какими обитателями — входя в калитку двора, подумала Валентина.

Через несколько дней на уроке природоведения, Алёнка услышала от Зины Ивановны неточные данные о змеях.
Учительница говорила, что змеи зимуют в норах, которые роют сами или занимают чужие и могут охотиться под толщей снега на мышей всю зиму.
— Нет, это не правда! — выкрикнула с места Алёнка.

— Ты, что хочешь, чтобы я тебя поставила в угол или отправила домой за матерью? — строго спросила учительница.

Алёнка встала, опустила голову и пробубнила

— Лучше в угол.

— Хорошо. Вот сзади парт и вставай — и объявила:
— А кто будет на неё оборачиваться, того поставлю рядом. Всем всё ясно?

— А за что меня в угол? Это же вы говорите неправду, а не я — вдруг опомнилась девочка. — Змеи зимой спят. Они охотятся или пьют воду, когда зимой теплеет, как похолодает, так опять спят. Они не могут охотиться в холод, они хладнокровные — чуть не плача, говорила ученица.
В это время зазвонил звонок.

— Юрьева, повезло тебе, звонок звенит. Но запомни, если будешь с места кричать, будешь учиться стоя в углу.

А ещё через неделю, когда на улице шёл проливной дождь, по телевизору шла передача о змеях.

— Мама, мама пойдём к Зине Ивановне, она наверно телевизор не включила! Пойдём скорее, пусть она услышит, что я права — уговаривала Алёнка маму.

— Куда мы пойдём, такой ливень!

— Мамочка, ну пожалуйста!

— Пока мы поднимаемся к ней в гору и передача закончится. Я думаю, что в дождь она тоже телевизор смотрит. Что ещё в такую погоду делать?

— Мама, я ей больше никогда не буду дарить розы. Никогда. Лучше я ей змею подарю.

— Успокойся, подарит она. Всё твоя учительница слышала про змей. Если розы дарить не хочешь, змей не лови больше, пожалуйста. Они бывают очень ядовитыми и ловкими, укусят и в больницу можем не успеть.

Когда погода установилась. Валентина решила поискать помощников на уборку картофеля. Она собралась в магазин, там в очереди все всё знают. В это время в калитку от ручья вошли друг Анатолия Михаил с женой.

— Привет, уходишь? А мы вот ходили копать картошку, а за нас её уже выкопали — сообщила женщина.

— Ага, повезло, так повезло — засмеялся Михаил.

— Да вы что? А я вот в магазин пошла, хочу узнать, кто мне картошку за картошку копать поможет — поделилась Валентина.

— Давай мы тебе за картошку поможем. Нам ведь всё равно её нужно где-то брать. Давай вёдра, вилы, скребки. Давай, давай, чё стоишь? — торопил Михаил.

— Вы прямо сейчас будете копать?

— Сейчас. Мы и одеты и настроены, давай нам оружие труда и в бой! — засмеялся Михаил.

— Мы тебе за два выходных всю выроем — поддержала мужа его жена.

Они помогли Валентине убрать все овощи с огорода. Овощей помощники взяли столько, сколько спросили. Они не наглели, она не скупилась.

Всё лето зверьков кормили рыбой, иногда куриными потрошками. А сейчас настал такой момент, когда кормить зверьков было нечем. В свой выходной день, взяв рюкзак, Валентина поехала в город за рыбой.
Пробежавшись по магазинам, она купила дочерям яблок, конфет, зверькам десять килограмм мойвы и заторопилась на электричку...

 На вокзал ехать в автобусе не захотела, решила пойти на остановку электропоезда, за пустырём.
Выйдя из города, она пошла по тропке, что вела через пустырь. Вскоре её догнала односельчанка Позднякова Надежда Васильевна.

— Привет, Петровна. Ты на электричку?

— Здравствуйте. Ага.

— Значит, через пустырь пойдём.

— Так быстрее, чем на вокзал добираться.

— Ага, пойдём, может, кто изнасилует — засмеялась она.

— Ну, у вас и шутки — улыбнулась Валентина.

— Да какие здесь шутки. У меня знакомая два года назад тут бежала, так её молодой мужик остановил. Откуда взялся, не понятно. Вокруг ни души. Только он и она. А красивый, говорит, сил нет. Сам смуглый, глаза синие, ресницы чёрные, длинные. Черты лица, как у артиста. Одет прилично! Белая рубашка, новые туфли. Спрашивает, что мол на электричку бежишь? Она говорит: "Да, тороплюсь на электричку".

— Описывает прям как того зека, что на ручье мылся — подумала Валентина.

— А он ей: "Так рано ещё, давай от дорожки отойдём в сторонку, да посидим, поговорим". Бабёнка растерялась и говорит: "Где посидим, здесь и скамеек-то нет" А он шагнул в траву, трава–то вишь какая, выше головы. Ногой траву уронил с одной стороны, потом с другой в эту же кучу. Потом котомку свою развязал, там, говорит, у него рубаха тёмно красная была, её и расстелил. Сам сел, знакомую мою пригласил.

— Точно он! — мелькнула мысль у Валентины.

— А она стоит, онемела вся, что делать, не знает. В голове крутится: "Ну всё! Убьёт меня здесь, и никто не найдёт".

А он встал, сумки её из рук взял, рядом с рубахой поставил. Потом её за руку взял, рядом с собой усадил. Она  спрашивает, мол, о чём мы говорить будем, а он отвечает, что про жизнь. Я вам про себя расскажу, а вы мне о себе. И спросил: "Вы замужем? Она — "Да."

Ну, он ей тут и давай про себя рассказывать, что по молодости попал в плохую компанию. Потом их всех повязали. Главари стали его уговаривать, чтобы он всё взял на себя. Одному, да ещё и зелёному мол, дадут мало. Если всю группу посадят, то дадут всем по полной, они стариками выйдут. Он молодой, у него вся жизнь впереди, ну и всё такое.

Вот он и согласился. Самый возраст, говорит, когда любить девчат, ласкать, целовать, он всё и просидел. Здесь, говорит, у вас в тайге отбывал, сейчас, мол. домой в Воронеж еду. А сам её руку из своих рук не выпускает. Она совсем перепугалась, поняла, что влипла. Сидит и думает, мол пусть хоть что делает, только не убивает. Петька, сынок, ему пять лет. Ради него всё вытерплю, всё перенесу.

А мужик продолжает. Вот мол, увидел вас, вы мне мою юную первую любовь напомнили. У вас красивые волосы, русые как у неё. На висках завитушки, как у юных девушек. Вот только взгляд усталый и со страхом. Вы меня, говорит, не бойтесь. Я вас не обижу. Ничего плохого не сделаю. Больше мы с вами не увидимся и никогда не встретимся. Я человек по всем показателям здоровый, бояться не надо. Можно я вашу кофточку расстегну? Вы позволите?

— О, боже мой, а она? — заинтригованно спросила Валентина.

— А она на него, как кролик на удава смотрит и молчит. Он кофту расстегнул, она молчит. Он лифчик расстегнул, она молчит. Мысль, говорит, только одна была, что только бы не убил, чтобы Петенька не осиротел. Остальное всё стерплю. Тут он стал ей груди ласкать. Да так, она говорит, он это делал, что у неё всё в голове помутилось, всё закружилось. По телу приятное тепло пошло. На ушко ей ласковые слова шепчет, в шею целует, груди целует, губами ласкает.

 Так, говорит,  стало хорошо, что приятная дрожь по телу пошла. Я, говорит, и не заметила, как сама на эту рубаху легла. А дальше, говорит, было такое, чего она никогда не знала от мужа. С мужем-то дай бог хоть бы один раз получилось как надо, чтобы и ей приятно было, а здесь уж она и счёт потеряла. Сама себя не помнила, что делала. Одно, говорит, помню, что на седьмом небе от счастья была.

Тут уж время на электричку идти, а она ему и говорит, что она поедет на поезде, передумала мол, на электричке ехать. Ну, он достал из своей котомки бутылочку воды, сало с хлебом, она колбасу из своей сумки вытащила, они перекусили, отдохнули, а потом говорит, всё продолжили. Представляешь?

Так она говорит, что за один вечер получила такое наслаждение, что если бы всю жизнь с мужем собрать и толики не будет. Вот такие вот, дорогуша, дела бывают.

Ой, да она потом несколько дней  ездила сюда, мужика этого увидеть хотела. Так и не встретила. А от мужа ушла, не смогла больше с ним жить. Уехала к матери в город.
 
— Надо же, бывает ведь такое.

— Смотри, зелёный загорел, скоро появится наша электричка, пошли на ту сторону.
Дома Валентину ждало письмо от мужа.
"Остаюсь здесь! Меня отсюда только вперёд ногами вынесут" — писал он в письме — За вами приеду в ноябре, за это время всё распродай.