Рассказ матери

«Голодный медведь, вываляв своего детёныша в пыли, обвинил его в неряшливости и – съел».
(Чеченская народная пословица).

1
– 1943 год. Осень, называемая «бабьим летом». Кругом теплынь, ветерок разносит кружева паутин. Вторая половина октября. Люди спешат убрать кукурузные поля, заготовить сено, дрова – одним словом, подготовиться к надвигающейся зиме. Военные действия отошли на западные границы Советского Союза. Из ежедневных сообщений по радио и из писем воинов из Чечни наши войска успешно тенят врагов в соё логово, освобождая нашу землю от фашистской заразы. В это время пошла по нашему краю молва, успешное наступление по всем фронтам, даёт возможность некоторые воинские части необстрелянных солдат и новобранцев обучать в наших горных условиях, а некоторым подразделениям и отдохнуть вне фронта. Но одновременно шёпотом шла и другая молва, что войска стянули в Чечено-Ингушетию, чтобы выслать два народа. Ваш дедушка (Воккха дада, так звали дети моего отца) работал тогда трактористом. В то время вся хозяйственная техника находилась в так называемых хозяйствах – МТС (машино-тракторных станциях). После осенних полевых работ вся уборочная техника собиралась на эти станции, для хранения и ремонта к следующим полевым работам. С декабря месяца все механизаторы проводили ремонтные работы своих железных коней в этих МТС. Ваш дедушка, каждый раз, приходя с работы, говорил своей матери, моей свекрови, что на работе и в выходные дни на базаре все говорят о том, идет подготовка к нашему выселению. Поэтому некоторые сельчане начали продавать скотину, кукурузу, разную утварь. Может и нам начать, на всякий случай, сделать подготовку, продать некоторые запасы и положить деньгами в карман. Но моя свекровь была неумолима. Она не хотела даже слышать, по её мнению – это сплетни. Солдаты и офицеры, расквартированные по всем домам по несколько человек, были очень вежливы, угощали детей комковым сахарком, вели какие-то записи, иногда сутками пропадали в горах, вроде бы для учений. Но ни один не делал намёка на возможное выселение. На самом же деле они вели учёт поголовья населения, скота, имущества, дорог, мостов и т. д. Некоторые семьи застраховались на всякий случай: продали всё лишнее и подготовили узелки на дорогу. Поэтому эти семьи во время высылки держались сами, как говорится наплаву, и помогали другим выжить. 22-го февраля мы с нашими солдатами-квартирантами ужинали вместе. В нашей гостевой комнате жило трое солдат. Один из них, звали его Федя, протянул комок сахара вашему отцу, который тогда был у меня на руках (это был я, и мне тогда исполнилось год и восемь месяцев от роду). Федя погладил тогда вашего будущего малолетнего отца по головке, и сказал: «Умным джигитом вырастит мальчик». Ужин прошёл в доброжелательной обстановке, который не предвещал, надвигающуюся трагедию через несколько часов. После трапезы все легли спать. Но в пятом часу 23-го февраля, послышался дерзкий стук в дверь, будто кто-то хотел проломить её. Когда мы её открыли, на пороге стояли наши «гости» солдаты, а с ними ещё один офицер, толи младший, толи старший лейтенант. В темноте не было возможности разобрать. У всех оружие на изготовке направлено на нас. Это уже были не вчерашние добродушные парни. Перед нами стояли озверелые вояки, готовые не моргнув оком расстрелять нас всех. Деда вашего повели под конвоем офицер и один солдат, якобы на собрание в школу, а оставшиеся двое дали нам на сборы 15 минут и стали охранять нас. Все мужское население села (от 15 –ти и выше лет) было собрано во дворе школы. Собранные жители были кругом оцеплены вооружёнными бойцами, даже на крыше школы были подготовлены пулемётные гнёзда на случай сопротивления. По всему побережью реки Хулхулау стояли американские машины «студебеккеры». Работник райкома партии, чеченец, объявил всем собравшимся, что народ наш выселяют, т.к. власть посчитала нас предателями и не благонадёжными оставлять жить на Кавказе. Всем, у кого есть оружие, без сопротивления, надо сдать его здесь же. Вопросов никаких не задавать ни кому, а покорно выполнять все приказы военных. Недовольных приказано: «Расстреливать». Выбора у людей не было. Все стали снимать с поясов кинжалы и бросать их перед начальством. После разоружения стали выгонять из дворов женщин с детьми и немощных стариков к машинам с собранным скарбом. Туда же к машинам собрали мужчин и стали нас загружать на эти студебеккеры. У меня за спиной был привязан ваш отец большим пуховым платком, а на руках перемётные сумы «таьлсаш», где в одном полусумке был толкан, а в другом кукурузная мука и сушёное мясо. Свекровь вела за руку мою трёхлетнюю дочь и в одной руке узелок с тёплой одеждой. Как на тризне больших похорон слышны были кругом стоны, плач, проклятия виновникам этого кошмара, жалобные просьбы к единственному защитнику всех живых существ – Аллаху. Так как без Его соизволения не совершается ничто, люди просили Аллаха дать им силу воли и иман выдержать эти адские испытания судьбы. Когда завершилась погрузка женщин, детей и стариков, была дана команда задержанным мужчинам, присоединится к своим семьям. Страшная картина этого дня, напоминала день суда перед Господом миров, описываемый в рассказах религиозных проповедников. Правда, была разница в том, что при Апокалипсе к воскресшим людом, на расстоянии протянутой руки, будет приближено солнце. От жары его будут кипеть мозги в голове каждого. А здесь навис над людьми февральский холод, который проникал до мозга костей. В тот день вступили в соревнование бесчеловечная жестокость советской власти с суровым холодом зимы, чтобы стереть с лица Земли этот непокорный насилию и несправедливости любой власти народ. И главным палачом всей этой сатрапии, который пропускал народы через жернова адской машины «Гулага» был Сталин, будь он навечно проклятым на этом свете и в загробном мире. Многие думали, даже моя свекровь, что нас через несколько дней, максимум неделю, снова вернут в родные пенаты. Не думал никто, что наши мытарства продлятся тринадцать лет. Что придётся испытать холод, голод, тиф и умирать от тоски по родному краю. Много народу полегло на пути следования и по прибытии в Казахстан и Киргизию, особенно в первые два-три года, 1944-1946. Многие из умерших, не обрели даже могильный покой, их тела остались в лучшем случае под сугробами снега. Когда свыше 50 –ти тысяч чеченцев и ингушей отважно сражались против немецких захватчиков, а мы в тылу работали в колхозах отдавая всё фронту, не получая на трудодни ни гроша, Сталин и его клика так отблагодарила семьи вайнахских фронтовиков, нанеся предательский удар в спину.