124

Лу печальная сидела на пеньке. Солнечные зайчики весело прыгали по лужайке. В другое время и Лу попрыгала бы с ними. Но теперь она смотрела на жёлтые пятнышки и недоумевала, почему они не понимают, что мир перекувырнулся. А значит, стало совсем не весело.

Но потом пригляделась. А они ведь тоже несчастные. Тёмные тучки плывут по травке, подкрадываются к бедненьким зайчикам и накрывают их. И светлых пятнышек становится всё меньше и меньше, а маленькие тучки уже выросли в одну большую, тёмную и холодную.

Вот оставшиеся зайчики стали убегать с полянки, подниматься по стволам деревьев, прятаться в листиках.

- Бегите, спасайтесь, - шептала Лу.

И зайчики её слушались.

Один остался у старой сосны под её толстой ногой. Лу долго напряжённо следила за ним. Вот-вот туча накроет его, а он всё не уходил. Дрожал от страха, но не поднимался. Наверное, он не знает дороги, поняла Лу.

Девочка подбежала к сосне, протянула ручки. Зайчик забрался к ней на ладошки. Ах, какой тёплый. Ах, какой лёгкий. Давай-давай, вверх. Домой. Но не успел он спрятаться, злая тучка украла его прямо из рук, поглотила в своё ненасытное брюхо. Лу едва сдержала обидные слёзы. И ладошки вновь стали мёрзнуть.

Холодно. Темнеет. Почему тётя не хочет разжечь огонь? Почему не сварит рыбу? Спит целый день. И вчера спала. И ночью спала. Лу её будила-будила, но не разбудила.

Девочка огляделась. Пока она спасала зайчика, со всех сторон на полянку шагнули тёмные великаны. Теперь они стоят неподвижно, притворяются, что не замечают её. Но стоит ей отвернуться, как они делают шаг. Лу стала вертеться быстро-быстро вокруг себя, чтобы великаны не успевали сделать шаг. Но это она не успевала. И когда поворачивалась спиной, задний чуть приближался.

- Я вас не боюсь. Вот плидёт Наз и полубит вас своим тополом, - пригрозила она, но голос звучал совсем не грозно. Голос звучал тонко-тонко и готов был сорваться.

Сзади треснул сучок, и Лу не выдержала, побежала в хижину.

Закрыла за собой полог и прислушалась. Тишина. Наверное, противные мухи уже заснули.

Тётя так крепко спала, что не чувствовала, как по лицу и рукам ползали мухи. Они деловито перебирали мелкими лапками по телу, как будто имели на это полное право, и жужжали густыми довольными голосами. Лу сначала гнала их. Потому что они были толстые, мохнатые и наглые. Она гнала, а прилетали всё новые и новые. Вскоре всё лицо тёти было покрыто чёрными, быстро передвигающимися пятнышками. И Лу сдалась. Она поняла, что эту битву проиграла. И выскочила вон. И весь день просидела на поляне, подальше от мух. Даже близко не подходила к лачуге. Потому что ненавистное жужжание не помещалось внутри и выплёскивалось наружу.

Хорошо, что теперь их не слышно. И если постараться, то можно не думать про них. Где-то здесь должна быть вода. Лу на ощупь стала продвигаться вперёд. Она так сильно хотела есть, что забыла про воду. А теперь желание пить побеждало. Она шла мелкими шагами и махала рукой, пытаясь понять, где лавка, где кувшин с водой. Пальцы задели что-то гладкое и холодное. И тут же недовольно зажужжала муха.

Не думать! Идти в другую сторону!

Лу повернула обратно. Рука ещё раз что-то задела, глиняный кувшин глухо шлёпнулся на земляной пол, и девочка услышала, как заманчиво забулькала вода.

Лу заплакала.