Вовки

   Алтайский мужик Бориска идёт летним вечером по просёлочной дороге из Каркавина в Сохорево. Справа и слева от обочины мирно задрёмывают развесистые берёзы. Птицы высвистывают обязательный вечерний концерт. Кузнечики, угоревшие за жаркий день, трещат как сумасшедшие.
   Хорошо…. но страшновато. И Бориска разговаривает сам с собой, вроде как успокаивает.
   – Ну и сё? Ну и ни сё… И не страсно дазе…
   Надо сказать, худенький, коротконосый мужичок Бориска, предки которого были выходцами из-под Вятки, с рождения не выговаривал некоторых звуков, в придачу к своей шепелявости он ещё и зекал, ссекал и дзекал. Свои и деревенские конечно понимали его речи, на то они были свои и деревенские, чтобы понимать любого картавого и шепелявого, важно только чтобы он был свой. Хуже приходилось пришлому, не знающему картавого и шепелявого диалекта Вятского (деревенское прозвище Бориски). Пришлые с наскока понять Бориску не могли, требовался переводчик.
   Сейчас же переводчик был не нужон, потому как Вятский шёл в гордом одиночестве по абсолютно пустой дороге, если не считать представителей дикой фауны.
   Итак, идёт Бориска, уговаривается. Споткнулся в сумерках о колдобину и засвисти у него в носу, (у Бориски всегда свистело в носу, когда он был с перепугу).
   – Ой! – встрепенулся мужик. – Сто ето такое?
   И тут ему стукнуло по голове: «Волки». Вслух же получилось: «Вовки». Бориска ведь не только зекал и ссекал, не только из шипящих делал свистящие, но и так поджимал губу, что у него вместо волков одни Вовки выходили. Одним словом одолевали мужика «фефекты фикции».
   – Вовки… – вскричал путешественник из Каркавина в Сохорево и кинулся бежать.
   Но чем быстрее он бежал, тем сильнее свистело у него в носу.
   – Вовки, мамаська родная! – завыл Бориска на ходу, – вовки узе совсим блиско…
   Хотел оглянуться назад, да вновь споткнулся об очередную дорожную кочку.
   Кочки и ухабы на деревенской дороге, это особая статья романтики сельской жизни. Представьте себе, что взяли и сравняли неровности грунтовых дорог меж деревнями. Ещё хуже того – закатали их под асфальт. Всё… ставьте точку на приятной поездке за город, на воспоминаниях, на впечатлениях. Просто поехал. Просто приехал. А где лёгкие трудности, что преодолевать простому путешественнику? Тоска и занудство, а не поездка.
   В то же время нормальная дорога за пределами городской географии должна быть маленькой загадкой, капризной змейкой, непредсказуемой как тоска деревенской молодки. Каждая отдельно взятая кочка – это такой маленький пуп земли, который легко преодолевается, но долго помнится.
   – Ух – аб, – ёкает ваша селезёнка на очередном пупке, и вы прочувствовано поминаете всех родственников дороги до седьмого колена. При этом у вас прочищаются мозги, исчезает сонливость, и яснеют глаза.
   Когда же неровности дороги попадаются впотьмах, да впопыхах, тут и вовсе начинаются сплошные развлекалки.
   Короче, споткнулся Бориска о кочку да и грохнулся во весь пласт на дорогу. Голову руками закрывает и причитает:
   – Просяй зызнь! Просяйте детки! Сьидят мя вовки…
   Причитает мужик, да ждёт, когда это волки рвать его начнут. Глаза открыть боится. Полежал так-то на дороге немного, чувствует – волки что-то медлят. Встал Бориска, глаза разинул, а волков-то и впомине нет.
   – Ну и сево это я испугався? – обрадовался Вятский, – ето вовсе и не вовки, а совсим у меня в носе свистит.
   Колени отряхнул от пыли Бориска, да и потёпал дальше.