Солнце в зените

 
Человек искупался в Атлантическом океане, обсох, сел в дилижанс и отправился в город Марракеш. В имперский Марракеш, созданный из песка и солнца, четвёртый по величине город королевства Марокко, жемчужину упорства и силы духа благородных берберов. Кто-то скажет: «Там же Сахара!» Не пугайтесь! До великой пустыни, именуемой в народе «Страна Солнца», ещё «плыть и плыть». Плыть? Именно! Воздух в Марракеше до того горяч, что плавит всё видимое вокруг. Кажется, что твердь вздрагивает, приходит в движение и плывёт. И плывущей массе, как лесосплаву на сибирской реке, нет конца.
Близость Сахары заполняет окрестности Марракеша мистикой. Пески движутся и способны поглотить незадачливого путника, покинувшего город, так же легко, как волна Атлантического океана, бегущая от берега, запросто увлекает беспечного пловца на глубину, лишь только он потеряет ощущение дна.
                * * *
Побродив по Джемаа аль - Фна, главной туристической площади Марракеша, среди акробатов, сказочников, заклинателей змей и их питомцев, путешественник покинул город и к вечеру второго дня затерялся в жёлтых, как солнечная пыль, барханах. Встречный ветер упирался знойными струями в грудь смельчака, молил остановиться:
- Стой! Ты идёшь туда, где нет жизни…
Всё напрасно. Путник отвечал, пряча в балаклаву лицо от колкого суховея:
- Жизнь везде. Значит, и обратный путь будет везде. Его надо пройти. Вот и всё.
На прощанье ветер произнёс:
- Я вижу, ты хочешь перешагнуть будущее. Что ж, иди!
                * * *
…Отыграв последнюю септиму, оркестр замер. Подобно каное, скользящей по йодистым перекатам тёплого Атлантического Гольфстрима, прощальная септима облетела концертный зал и затихла под сводами галёрки, обратив внимание слушателей в долгую беззвучную паузу. То, что минуту назад искрилось терциями, квинтами и квинтолями, замерло в едином порыве любопытства и тревожного ожидания – вернётся или нет отчаянный смельчак из путешествия в страну Солнца?
Даже ад есть разновидность жизни, к нему можно обратиться и получить ответ. Одиссей и Данте доказали это. Но тут иное. Солнце - безусловный источник блага, но прикосновение к благу – смертельно! Знает ли об этом путник?..

И всё же он вернулся! Опалённый шестидесятиградусной жаровней, задыхаясь от жажды и солнечной слепоты, он переступил тень крепостной стены. Никто из горожан не встретил путника, не обнял, не поднёс пинту холодной ключевой воды. Берберы бросали на него тусклые, как застывший янтарь, взгляды и обходили стороной, видя недоброе стремление человека рассечь их вековое пространство жизни.
Путник вошёл в город, поднялся по ступеням ближайшей кофейни и, не глядя на витрину за стойкой баристы, заказал две кружки холодного марракешского пива. Выбрав тенистый столик, он сел, сложил перед собой руки и стал их осматривать. Опалённая кожа во многих местах вздулась и требовала ухода.
- Может, вам подать кофе? – спросила девушка-бариста, одарив путника улыбкой, заметной под шёлковой вуалью, прикрывающей лицо.
«Экая красавица!» – подумал путешественник, различая под шёлковой перевязью черты Афродиты.
Облик богини ему помнился с детства. Однажды родители оставили на столе книгу, и он тайком полистал её. Это была взрослая книга о любви со множеством картинок. В том, что изображено на картинках маленький Ганс, как ни вглядывался, так ничего и не понял, но обложку книги с лицом девушки запомнил на всю жизнь, оно было прекрасно! «А-ф-ро-ди-та-бо-ги-н-я-лю-б-ви» - прочитал мальчик по слогам, радуясь открытию, которое он сделал благодаря забывчивости родителей: любовь это что-то очень красивое.   
- Кофе? Да, пожалуй… - ответил путник, сдвигая на край стола поданные мальчиком бокалы с пивом.
- Или лучше так, - девушка продлила улыбку, - вы сначала выпьете пиво, а потом я угощу вас кофе? 
- Нет-нет, кофе прямо сейчас! – ответил путник. - Впрочем… да, вы совершенно правы. Сначала я выпью пиво!
Он подхватил кружку и, сдувая пенную бархотку, принялся жадно глотать жёлтую, как мокрый песок, влагу. Выпив первую залпом, подхватил вторую. Пить! Он торопился. Ведь когда он допьёт пиво, марокканская Афродита покинет стойку баристы и подаст ему чашечку ароматного капучино! А он, опустив рукава и скрывая от богини мирские  ожоги и волдыри, примет кофе и, конечно, коснётся её руки…
Но что это? Оркестровая яма возбуждена. Следуя камертону, заданному первой скрипкой, она настраивается, распевая на все лады: «Нет-нет, действие не окончено!» Ещё минута и прерванная септима продолжится, зрительный зал вновь наполнится плеском Атлантики и угрожающим шипением рептилий на главной площади Марракеша...
Впрочем, партитура, которую передал музыкантам Ганс по возвращении из страны Солнца, говорит о другом: прошлое не должно стать будущим! Если прерванная септима готова звучать снова, значит, она изменилась! В самом деле, она пополнилась любовной темой для флейты, в которой опалённый солнцем путник оживает под влажной улыбкой пленительной мулатки, девушки-баристы из города Марракеш.
Как прекрасны и как безжалостны миражи в стране солнца! Будем честны перед собой и будущим читателем наших мыслей - ведь путник так и не вернулся...