Фантомы Фабиана - II

 II

- Ты в физике и оптике соображаешь? - надменно спросил Кратохвил.
- Несколько меньше Ньютона и Эйнштейна вместе взятых, - продолжал пытаться острить Иржи.
- Ну значит так... 
И фотографа понесло:
- Я 40 лет занимаюсь фотографией...; "диапазоны чувствительности глаза и объектива не совпадают..."; "для расширения оптических возможностей в ультрафиолетовой части спектра..."; "при коммунистах была дрянная аппаратура, и я сам выплавлял линзы из речного песка на Сазаве и шлифовал их"...; "эффект проявляется тем заметнее, чем выше уровень эмоций, переживаемых людьми, - ну, я хочу сказать, чем сильнее переживания, тем лучше "картинка"... к примеру, если тебя вот-вот повесят...или ты дергаешься и орешь, испытывая оргазм, или счастлив, как идиот, или выпил и впал в эйфорию..."; " кроме того, я подметил зависимость эффекта от солнечной активности и фаз луны... да, совсем забыл: изображение улучшается при наличии ровных поверхностей: стен, водной глади, зеркал..."; "происходит погружение в прошлое примерно на полвека, и фактор времени, скорее всего определяется резонансной частотой оптических волн..."
     Иржи тупо слушал своего собеседника и молчал.
- Ты что, думаешь, я - ку-ку? - неожиданно прервал свою лекцию Мирек и упер указательный палец в лоб.- Пойми, я научился фотографировать прошлое!
     Доктор мрачно молчал. Потом вдруг взорвался:
 - А какого черта ты делал у меня на кафедре?!!
Мирек ухмыльнулся:
 - В восемьдесят ... лохматом году, - сказал он, ковыряясь в ухе, - мы - я и наш репортер Вацек э-э-э Шинделарж... он умер два года назад... сердце... на интервью с каким-то вашим... как его, Миланом э-э-э какая-то фамилия нечешская, вроде твоей...
 - Баптиста, что ли? - мрачно подсказал Иржи фамилию бывшего декана.
 - Во, точно! С Миланом Баптистой... Что у вас там, у всех такие... монашеские фамилии?.. Ну, Вацек с ним мило беседовал, а я незаметно разместил свой прибор, а потом стал фотографировать этого ... Батисту. Посидели мы там час, потом еще часок поболтали. У этого ...Милана хороший "Chivas Regal" был, 12-летний. Для моих фантомов вообще-то часа три требуется, а тут вечером проявил, смотрю - ты с какой-то девицей, и без всего... то есть при всем!
Мирек гадко, как показалось Ирке, захихикал.
- Как ты догадался, что это я? - мрачно выдавил доктор.
 - Так ведь я знал, что ты там работаешь, ты тогда в отпуске что ли был. Фото там твое, кстати, похабно сделанное, висело, - ухмыльнулся Мирек и пошатываясь приблизил свой дурно пахнувший рот к преподавательскому уху. - Слушай, я сделал гениальное открытие! Я  ф о т о г р а ф и р у ю  п р о ш л о е! Ты можешь это понять?
- А оно и так почти всё сфотографировано... начиная с 19-го века, - отшатнувшись и немного подумав, заметил Иржи.
- Всё, да не всё! - вдруг заорал Мирек, - а это ты видел? - фотограф полез в замусоренный стол, открыл ящичек, заваленный конвертами и извлек большую фотографию. На, смотри!
  Иржи снял очки. На фото был некто, напоминавший худощавого мужчину и обнимавший скорее всего какую-то темноволосую женщину - как всегда, лиловое изображение было размыто.
 - Ну это точно не я, - пожав плечами, произнес Иржи.
 - "Не я", "не я", - передразнил Мирек. - Это Геббельс со своей чешской любовницей, как бишь ее - Лида Бобкова-Баарова?...
 - А может, Густав Фрёлих (еще один любовник Бааровой - прим. автора), Гитлер, Клемент Готвальд или Вацлав Гавел? - с иронией отозвался Иржи. - Ты что, облазил пол-Берлина? Кстати, ты не звонил старушке в Зальцбург? Ей было бы приятно посмотреть на это интимное фото... А что, если на фото не наша "Лидушка", - вошел в менторский раж Иржи, - а советская агентесса польского происхождения Ольга Фёрстер, которую доктор вынудил покончить с собой в 31-м году, когда ГЕСТАПО вышло на ее след? Ты слышал историю об "агенте А-двести двадцать девять"? Геббельс даже сдуру называл ее "героиней национально-социалистического движения".
Мирек задергался:
 - Слышал, слышал... Только твоя Фёрстер красилась под блондинку. Понятно? - смерил он друга презрительным взглядом. - А это?
   Из того же ящика было извлечено другое фото: на темно-лиловом фоне слабо угадывалась чья-то жуткая образина, увенчанная, подобием короны.
 - Ну это тень отца Гамлета, - с прежней мрачной иронией заметил Иржи.
- А может быть, Вацлав четвертый, или король Отокар, или Ян Люксембургский? - теперь уже Мирек продемонстрировал свою неправдоподобно глубокую осведомленность в истории.
 - Нет, Ян в нашу Богемию не заявлялся и к тому же был слепым...хотя тут не разберешь, есть у этого чучела глаза или нет, - пробормотал Ирка.
- А форма короны тебе ни о чем не говорит? - с напором спросил фотограф. - Я навел справки, - это Иржи из Подебрад!..
 - Так ты, значит, проник еще глубже? - недоверчиво спросил доктор.
- Да, один раз, - как-то неохотно и устало ответил Мирек.
 Ирка тоже почувствовал усталость.
 - Ты можешь усовершенствовать свой... прибор? - после паузы задал вопрос доктор. - А то эта лиловая размазня никуда не годится...кроме как для твоих выставок.
 - Могу... и работаю над этим, - гордо воскликнул непризнанный гений.
- Сколько? - после мучительной паузы спросил Иржи.
- Тридцать ...пять, - закашлявшись, пробормотал Мирек, - тысяч ... евро... ну, или долларов. Понимаешь, мне необходимо оборудование... - он стал сыпать терминами. - Это делают только в Японии и отчасти в Германии.
 - Значит, ты меня шантажируешь? - снова нахмурился Иржи. - Слушай у тебя есть чем закусить, соломка какая-нибудь?
      Иржи взял какую-то гадость, угодливо извлеченную Миреком из обшарпанного шкафа, и с отвращением начал ее жевать.
- Да что ты, Ирка, как ты мог так плохо подумать? - фальшиво запротестовал Мирек, - не бойся, ничего подобного у меня и в мыслях не было.
- А я и не боюсь, - тряхнув седой головой, с вызовом объявил Иржи. - Это же не фотки, а фантомы какие-то. За такие штучки я тебя могу и засудить, я законы немножко знаю.
 - У меня другие есть, - тихо сказал Мирек и посмотрел доктору прямо в глаза.
 - Что? - не понял Иржи.
- Фото, вот что. Улучшенного качества. Из серии "Любовники".
 - Покажи, - угрожающе прорычал доктор права и покраснел.
- Не стоит. Съемка непрофессиональная, много технических подробностей. Слушай, - издевательски произнес Мирек, - что ты в ней нашел: груди нет, ноги толстые... Задок только ничего.
 - Замолчи! - заорал Иржи и схватился за сердце. Седая голова его затряслась. - У тебя есть ...сердечное?
- На воды, - презрительно пододвинул стакан Мирек. - Успокойся, я пошутил... Нет у меня качественных фотографий... да если б и были... кому ты нужен?
Доктор лег на диван, сорвал галстук, расстегнул ворот рубашки.
 - Э-э-э, ты чего, - испугался Мирек, - сейчас схожу, принесу чего-нибудь.
Минут через пять он явился с таблетками.
- Да, тебе действительно нельзя пить, старичок, - качая лысой головой, протянул фотограф.
 - Покажи фотки, - почти прошептал доктор.
 - Да нет их у меня, нет, - примирительно и тоже шепотом произнес Мирек. - Практика показала, что эти призраки, фантомы, сохраняются в течение трех-пяти часов с момента их фиксации, а потом, как правило, пропадают без следа. "Любовники" - это всё, что у меня есть на тебя...То есть о тебе! Поверь.
      Доктор понемногу стал приходить в себя.
 - Вот и встретились... через 50 лет, - печально произнес он.
 - Ирка, я ей-богу не виноват...- растерянно пробормотал Мирек, - я думал, тебе будет интересно.
      Иржи хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой. Они поговорили - как ни в чем не бывало - на посторонние темы и распрощались. Фотограф Кратохвил был сама любезность, а доктор Фабиан казался высокомерным и держался сухо.
 - Еще увидимся, - приветливо улыбнулся Мирек и проворно сунул в карман преподавательского пиджака несколько визиток.
      Всю дорогу домой Иржи думал о "Любовниках". Неожиданно он поймал себя на идиотской мысли: он хочет видеть Зденку, говорить с ней, ласкать ее...
"Старый хрен!" - мысленно обругал он себя. Потом пошли мысли о деньгах: "35 ты-сяч... у меня от жены накоплено ровно столько... Не обеднею... Зачем мне это надо?! А вдруг разбогатею по-настоящему на старости лет... Откуда он знает, сволочь, что она безгрудая?!!"
      У доктора снова закололо под лопаткой.
      Дома его жена Божена, заметив, что с мужем творится что-то неладное, принялась за одно из своих любимых семейных занятий: пичкать родных таблетками. Иржи безропотно выполнял все ее предписания: за полчаса до еды выпить то-то, за четверть часа - то-то, во время еды - то-то, после еды - то-то...