История одного мальчика

   По мнению людей, близко не знающих Петькиной семьи, у него было всё благополучно. Он рос в полной семье, у него были и отец, и мать. Правда, не было сестрёнок и братишек. Но это его не очень беспокоило. Он с рождения был тихим, неразговорчивым ребёнком, любил возиться со своими немногочисленными игрушками, особенно с роботом-трансформером, который ему подарила на пятилетие тётя Лиза, дальняя родственница со стороны отца.

   Мама обожала своего сына, мальчик отвечал ей взаимностью. Что нельзя было сказать об их отношениях с отцом. К сыну он был холоден и равнодушен, как, кстати, и к его матери. Непонятно было, зачем он женился, красавчик  с густой шевелюрой пшеничных волос, чернобровый, с белозубой улыбкой, на этой худенькой серенькой мышке, которая была, конечно, влюблена в него  без памяти, и бросилась в женитьбу, как в омут головой. А ему, оказывается, нужна была нянька и прислуга. Лидия обихаживала своего мужа, любя, как малого ребёнка. Он же гулял напрополую, был обласкан, как замужними, так и незамужними девицами.

   Вскоре умерли Лидины родители. Они были в возрасте, Лида была их поздним и единственным ребёнком. Родители оставили в наследство небольшой домик, который Павел настоял продать, и купил себе подержанные жигули, много ли денег выручишь за  деревенскую избу. Лида и тут не могла ему отказать. Из роддома он её забирал уже на жигулях. Рождению сына он не был особенно рад. По своей эгоистичной натуре он понимал, что часть внимания жены теперь перейдёт от него на ребёнка, а ему это, ой, как не нравилось.

   Так и рос мальчишечка, обделённый мужской заботой и вниманием. Маму он очень любил, но и её видел мало, урывками между детским садом и её работой в колхозном коровнике. Между дойками она ещё бегала подрабатывать на уборку в магазин. ей приходилось тянуть на себе всю семью, так как её "красавчик", кроме гулянок, начал прикладываться к бутылке, при этом нигде не работая. Ушла бы уже Лидия, да некуда. Денег катастрофически не хватало, началась школа , увеличились расходы. Лидия окончательно перестала финансировать мужа, что его здорово взбесило. В пьяном угаре Павел стал распускать свои кулачищи. Петька всё чаще видел у мамы синяки. А много ли надо было этой тшедушной, измождённой работой и семейными заботами женщине?

   Петька был в седьмом классе, когда мать начала хворать. Ей становилось всё труднее справляться на своих работах. А Петька рос не по дням, как говорится, а по часам, и быстро вырастал из своей одежды и обуви. Покупалось всё самое простое и дешёвое, подчас, даже б/у, что резко отличало его от добротно одетых одноклассников. Все относились к нему снисходительно, а некоторые даже презрительно. Ещё язвительнее стали насмешки, когда узнали, что после уроков он старался помочь матери в мытье полов, уборках, выполнял её функции дворника. И при всём при этом, он был одним из первых по успеваемости в классе. Он чётко усвоил мамины слова: "не хочешь такой судьбы, как у нас, учись, и ещё раз учись, грамота поможет тебе определить правильную дорогу в жизни."

   И он старался...Когда его сверстники по вечерам гуляли на улице и играли в разные игры, он сидел допоздна с учебниками. И уже ложась спать,он ловил себя на мысли, где же то золотое, счастливое детство, о котором пафосно говорят учителя на уроках, пишут в учебниках, вещают по репродуктору на стене. Телевизора у них не было, как, впрочем, и стиральной машины, и холодильника. Стирала мама вручную, вместо холодильника зимой служили холодные сени, а летом прохладный колодец, куда на верёвках спускали кастрюли с едой.
   Из "техники" была лишь старенькая допотопная швейная машинка, которая помогала матери по ночам ремонтировать изношенные Петькины вещи. Была ещё по молодости машина, которую Павел по пьяни разбил вдрызг, и стоит её остов сиротливо под ветхим навесом, ржавеет, никому не нужный.

   Определение "счастливое" к Петькиному детству было абсолютно не применимо. Иногда Петьке казалось, что оно вообще прошло его стороной. Лишь проблески в те редкие минуты, когда рядом садилась мама, нежно прижимала его голову к своей груди, чтобы он не увидел, как по её щекам стекают тихие слёзы. Она чувствовала скорое расставание с сыном и жалела о том, что не успеет довести его до выпускного класса.

   Когда мамы не стало, Петьке оставался ещё год учёбы в школе. Это был самый тяжёлый год. Ещё оставались какие-то огородные запасы и мамины заготовки из овощей и фруктов. На хлеб и некоторые продукты он старался по-прежнему подрабатывать на всяких уборочных работах. Но даже те крохи, которые ему удавалось себе приготовить, уничтожались пьяным отцом и его собутыльниками, если Петька не успевал съесть или убрать еду с плиты. Хорошо ещё, что у Петьки была своя каморка, в которой он спал и делал уроки, закрываясь от разгульной компании на щеколду. Иногда отец подходил к дверям, стучал кулаками и требовал денег с Петькиных подработок. Но дверь была крепкой и он с бранными выкриками ретировался на кухню.

   Однажды он подкараулил сына в комнате и опять подступил с требованием денег. Получив решительный отказ, он замахнулся  на сына, пытаясь его ударить, но тут произошло то, что он никак не ожидал. Петька наклонил голову и с силой боднул отца в живот. Тот согнулся пополам,ойкнул от боли и неуклюже плюхнулся на стоящий за спиной стул. Он недоумённо глянул на Петьку своими красными от пьянки бычьими глазами. Перед ним стоял не подросток, который прятался от него в каморку, а уже сформировавшийся высокий крепкий юноша.
   Пётр с презрением и брезгливостью оглядел опустившегося, обрюзглого отца с коротким "ёжиком" на лысеющей голове вместо прежней пышной шевелюры. На мгновение пронеслась мысль, а смог бы он стать нормальным отцом, но тут же моментально испарилась и он спокойно произнёс:
  -Если ещё хоть раз посмеешь поднять на меня руку, я не посмотрю, что ты считаешься моим отцом, я дам сдачу не только за себя, но и за маму, которую ты свёл раньше времени в могилу.
   После этого случая отец не осмеливался подходить к сыну, но издали всё равно поливал нецензурщиной. Но Пётр уже не обращал на него внимания. У него были другие заботы.

   Семейные передряги, в какой-то степени, помешали ему закончить школу на отлично, в аттестат вклинилось две четвёрки, но они не повлияли на включение его в пятёрку лучших учеников школы, которым Администрация колхоза выделило материальную поддержку для поступления в ВУЗы. Такая поддержка была очень кстати, благодаря ей у Петра появилась реальная возможность поступить в институт. Экзамены он сдавал в соседнем городе, и без особого труда, благодаря своим математическим способностям, прошёл на бюджетное отделение физико-математического  престижного факультета. Бюджетное отделение давало ему право на место в общежитии и небольшую стипендию при отличной учёбе, что было для Петра важно.

   Перед отъездом на учёбу Пётр зашёл на кладбище попрощаться с могилой матери. Простой крест с надписью и холмик будто накрытый зелёным ковриком. Это Петя ещё весной посеял многолетнюю, специальную травку, которая растёт густым ковром, не давая прорастать никаким сорнякам. Что-то сжало сердце, и предательская слеза всё же пробежала по лицу, как он ни пытался сдержаться, губы прошептали:
  -Спасибо, мамочка, и прости меня, родная, что теперь не скоро навещу тебя, иду выполнять твой наказ, учиться, и ещё раз учиться, чтобы достичь всего, что ты хотела во мне увидеть.
  Он долго оглядывался, пока виден был зелёный коврик, а потом, поправив рюкзак за плечами, быстрым шагом пошёл по просёлочной дороге в сторону железнодорожной станции на электричку до города.

   Осталось позади тёмное детство с единственным светлым лучиком в образе мамы. Об отце вспоминать не хотелось. Но он сам вскоре напомнил о себе, этой же зимой его нашли в собственном дворе замёрзшим в сугробе. Пришлось взять несколько дней в институте для похорон. И опять помогла Администрация колхоза. Похоронил Пётр отца в противоположной от матери стороне кладбища, чтобы он хоть тут мать не доставал. После похорон он зашёл в дом, ему было всё равно, что будет с домом,
найдутся ли на него какие-либо родственники, или отойдёт он колхозу, он знал одно, ему не нужен этот дом, и он находится в нём в последний раз. В своей каморке он взял несколько своих оставшихся вещей и снял со стены фотографию, где мама, ещё молодая и счастливая, держала на руках смеющегося малыша.
Он вышел и, не оглядываясь, пошёл навстречу новой жизни, своим мечтам, своей судьбе.
                Счастливого тебе пути, Пётр!