Отчим. Мама

 
 
 
 
 
ОТЧИМ

Я встретился с ним, когда мне было три года с небольшим.
 А расстались, когда было уже сорок восемь. Тоже с небольшим.
Так что вместе мы с ним, так или иначе, прожили сорок пять лет.
Я хорошо помню тот день – день встречи.
Помню и день последний, день, когда его уносили.
По той же дорожке, где встретились... на кладбище.
Я запомнил его в тот первый день молодым и высоким, мне сказали тогда – вон идет твой отец, а все ждали его приезда.
Я побежал навстречу и кричал «папа, папа», но я ... не был нужен ему.
Он не любил меня, наверное, и я его не любил, временами даже побаивался.
Суровый он был.
С раннего детства он стал приучать меня к труду. Возле дома мы весь овраг засадили деревьями. Теперь там сад.
А потом он стал строить новый дом, и я, хоть и маленький был, всё равно в этом поучаствовал.
А потом родились брат и сестра. Двойняшки. Это были его дети. Я смутно помню их маленькими.
Когда они подросли, начались детские игры, но и началось другое.
Отчим часто выпивал, вероятно потому, что на работе платили  мало, либо из-за чего-то другого.
Не доволен он жизнью был.
Но не спился, работал добросовестно. За всю жизнь ни одного прогула.
Но был он пьяный злой и деспотичный, и вот сына своего, а он мне братом был по матери, за детское непослушание жестоко избивал.
А вообще брат мой в детстве был милым, симпатичным мальчишкой.
Прекрасно учился, хорошо рисовал, играл на музыкальных инструментах, но был неусидчив, порой непослушен.
И вот за свою детскую неуёмность он жестоко расплачивался, доставалось ему от пьяного отчима – родного отца своего.
А мать наша – трезвая – стояла рядом и этому не препятствовала.
Она почему-то всегда говорила и почему-то всегда считала, что родителям всё можно.
Я до сих пор помню эти кошмарные сцены избиений: крики, слёзы.
И это невозможно вспоминать без содрогания.
В итоге от подобных избиений, когда ему стукнуло шестнадцать, он заболел шизофренией и стал сходить с ума. Причем всё это происходило на моих глазах.
Сознание здорового человека время от времени возвращалось  к нему, и он ещё спрашивал меня: «Серега, неужели я схожу с ума?»
Но болезнь прогрессировала, и она победила. Диагноз.
Инвалидность и сумасшедший дом. В шестнадцать лет. Я долго рыдал.
Ему никто уже не поможет.
Родители успокаивали себя, говорили, что это он с турника упал, но такие болезни при падении с турника не появляются.
Сейчас он живет и уже долгие годы мучается.
Жизнь не жизнь, и умереть страшно… По ночам не спит - ходит, бродит, пьет чифир, а порой спит сутками.  И – жесточайшая депрессия и страхи, страхи.
Ежедневно и ежечасно жизнь причиняет ему боль.
Не жизнь, а кара.
И если ад есть, то он узнал его при жизни. А за что?
Мой милый брат, он уже никогда не будет здоровым и никогда не будет легко и искренне смеяться. Как тогда, в детстве...
Вспоминаются и светлые картинки – поездки на рыбалку, за ягодами, и субботние вечера, и сборы всей родни.
Баня и отчим - вот он стоит, улыбается и курит, вот он усталый и задумчивый, вот он идет с работы...
А я так и не понял, мучается ли он, раскаивается ли он из-за сына своего, что изуродовал его собственными руками?
Я это так и не понял...
Душу свою он не раскрывал, трезвый был  молчалив, а пьяный также этой темы не касался, просто иногда плакал и ничего при этом не говорил.
И вот  теперь о прощении.
Говорят и пишут, что не надо держать зла, а надо прощать.
За всё и всех!
Прощать за чудовищные преступления, в том числе и против беззащитных детей.
Прощать закоренелых ворюг, которые многих обобрали, а порой и оставили без средств к существованию, и которых может только могила исправить.
И при этом говорят, что ещё надо терпеть.
Прощать и терпеть.
Прощать за убийство близких и дорогих тебе людей, которых убили только за то, что кому-то понадобились их вещи, которые они продадут и пропьют или оденут на себя.
И вообще, мол, прощать надо всех и за всё! Так как это – по-христиански.
Да и так, мол, легче живется и на душе спокойнее.
Хоть и больной своей душой, но брат отца простил.
Он сказал однажды: «Жалко отца, мог бы ещё пожить...»
Считается, что вопрос, поставленный Шекспиром: «Быть или не быть» – это главный вопрос.
Полагаю, что вторым вопросом, после ответа на первый, является вопрос  «Прощать или не прощать?»
И ответить на это не просто.
И всё же отчим прожил немало, семьдесят три года, и это учитывая, что вёл он весьма нездоровый образ жизни – запои, порою месяцами, когда он пил даже какие-то суррогаты и, случалось, одеколон, и курил с ранних лет.
И больной сын, который жил вместе с ним и не давал покоя ни днем ни ночью, уже в старости. Впрочем, и старости-то как таковой не было, он всегда был бодр, до последнего дня, но нервы…
Всегда здоровый, и вдруг заболело сердце, начались приступы.
Инфаркты.
И вот настал день, когда он проснулся в последний раз.
Сентябрь, утро, солнце, все это он видел в последний раз, но не знал об этом.
После обеда - приступ, реанимация и скорая смерть.
Как мне рассказала сестра, умирал он тихо и быстро, без суеты и страха, за две минуты до смерти, когда посинела рука, он сказал: «Похоже, мне конец».
Спокойно так сказал, где-то даже равнодушно, и вскоре умер.
И понял я тогда: умирать надо тихо и быстро, без страха и нытья. Достойно.
И ещё я понял, что и близких  можно  не жалеть и не любить, если они тебя не любили.
А мы еще встретимся, но только один раз, потом... после смерти...
Я верю, что сразу после ухода мы попадаем в коридор, а там вся родня и знакомые, ранее тебя ушедшие, мы улыбнемся друг другу и уже в последний раз.
А там... кто куда.
Похоронили его рядом с бабой Ниной – матерью его, как он того и сам желал.
Так они и останутся вместе, любящие друг друга – мать и сын.
А мать наша осталась одна, в нашем родовом доме, одна с братом, её больным сыном, от которого спокойной старости, конечно, не получишь.
Но это её судьба, и она её выбирала сама.
И ей очень горько.
И понял я с годами, что мир наш и прекрасен, и страшен, но если ты его не посетишь – ничего ужасного не произойдет.
Но, к сожалению – это не нам решать!
И казалось мне раньше, что человек рождается для счастья, а получается, он рождается для испытаний, которые не каждый может выдержать…


Бийск. 2006 г. Май.

Примечание.
В данной новелле содержится очень ценная мысль.
И там поставлен главный вопрос каждого человека.- Прощать или не прощать.
Считается, что вопрос, поставленный Шекспиром: «Быть или не быть» – это главный вопрос.
Полагаю, что вторым вопросом, после ответа на первый, является вопрос «Прощать или не прощать?»
И ответить на это не просто.






МАМА

Я помню ее лет с трех-четырех и по эпизоду  очень печальному.
Было солнечно, тепло и тихо. Стояло лето.
Мама, тогда еще совсем молодая, сидела на крылечке нашего дома, а я стоял напротив, и, помнится, рассказала она мне весьма печальную сказку о том, как в одной семье детки подросли и бросили свою маму, больную и слабую, а до этого все дружно жили и любили друг друга.
И сказала она мне тогда: «Вот и ты, когда вырастешь большой, тоже бросишь меня…».
Помню, я тогда кричал как резаный: «Мама, мама,  я тебя никогда не брошу, я люблю тебя!»
Кричал я долго и сильно.
«Нет, ты бросишь меня…», - отвечала она мне.
А я кричал еще сильнее, кричал и плакал.
Прошли годы, много лет…
Я стал взрослым, большим, как говорила мама, и я… действительно  бросил ее.
Но обо всем по порядку.
Моя мать родилась и выросла в многодетной крестьянской семье, у нее было непростое детство.
Отец ее был самодуром  и пьяницей, порой жестоко избивал жену и своих детей. Жил на две семьи.
Все это не могло не отражаться на детях и на моей будущей матери.
Со временем они переехали в город. Здесь она вышла замуж за моего будущего отца.
Но отец бросил нас, как только родился я.
Это надломило ее, и она не простила его. А умер он, как и хотела она, забытый и брошенный всеми, хотя и прожил немало.
Я видел его пару раз, когда уже взрослым  стал.
И сказал он мне тогда:
«Жаль, лучше бы я с вами  тогда  остался…»
Нас, детей, у нее было трое: я, мои брат и сестра от второго брака. Двойняшки.
С отчимом моим она прожила всю жизнь.
И всю жизнь они посвятили нам.
Работа с утра до вечера, изо дня в день, и ничего в жизни, кроме нужды и работы, они не видели. Уже на пенсии она потеряла и мужа своего, моего отчима, он умер в семьдесят три года.
Хотя и старались они изо всех сил, чтобы вырастить нас, ничего из этого не получилось.
Мой брат, будучи надеждой и отличником, в шестнадцать лет сошел с ума и стал постоянным клиентом психиатрической больницы и нашим вечным страданием.
Сестра вышла замуж в девятнадцать лет и крайне неудачно.
Ее муж вскоре спился и долго мучил ее своим  пьянством  и бедностью.
Да и у меня жизнь не сложилась, как говорят, не удалась: нелюбимая работа в убогом городишке и много там еще чего, нелюбимого.
И что только я ни делал, но так и не смог разорвать этот круг.
Мать не хотела, чтоб я уезжал из нашего города, и говорила всегда: «Смирись и живи скромно». А жить скромно совсем не хотелось.
И еще хотела она, чтобы жил я по ее правилам.
Как стало ясно, обладала она даром, нехорошим даром, о котором не знала сама и не верила в него.
Но когда я узнал об этом, то стал бояться ее и стал избегать встреч с нею, так как порой и меня она «цепляла» своей энергетикой, невольно ухудшая мое и без того хрупкое душевное равновесие.
И звонила она мне, и плакала, и говорила: «Почему не приходишь?»
А я лгал и говорил, что болею или очень занят.
Но мать моя не осталась одна, благодарные внуки и сестра помогают ей и навещают ее… 
Она и для внуков много чего хорошего сделала.
И снится мне иногда сон, один и тот же сон, как бегу я в детстве, радостный, навстречу матери и кричу: «Мама, мама!»  и обнимаю ее, а она улыбается мне.
И просыпаюсь я вскоре одухотворенным и успокоенным, а потом становится больно, очень больно, и иногда появляются слезы.
Я начинаю понимать, что этого уже никогда не будет, никогда…
Ну а если отвлечься от всего, что наша жизнь? Кто моя мать? - одна из жизней в океане жизней, подарившая жизнь другим.
 Океан породил нас, океан и заберет нас.
 Говорят, только любовь спасет  и  сохранит нас, но любить… не всегда получается…

P.S.  По прошествии лет, уже  в глубокой  старости,  сказала она, а мне запомнилось: «Когда умру, не плачьте,  весь мир на том стоит, одни рождаются,  другие умирают…»


Бийск . 2006 год.