Сара

Моё детство прошло в суровые девяностые: на развалинах советского союза люди пытались построить новое государство. Денег тогда ни у кого не было и каждый выживал как мог. Наркоторговля набирала обороты, всюду царил беспредел. Но и среди всего этого кошмара многие старались не потерять себя.
Одной из таких семей были мы, жители небольшого маленького городка на реке Ангаре. В большой трёхкомнатной квартире места хватало всем: моим дедушке и бабушке, маме, мне, моей младшей сестре и двум младшим маминым сёстрам.
Неотъемлемыми членами нашей семьи были постоянно меняющиеся коты. Почему-то на котов нам всегда не особо везло: на одного котёнка я села, пытаясь поиграть с ним в лошадку, другой каким-то образом умер между столом и печкой. Как-то соседка сказала, что нужно чередовать пол представителей кошачьих, тогда они будут долго жить. И мы решили взять кошку, назвали её просто и лаконично – Муся. Правда, спустя несколько месяцев, у неё неожиданно появилось мужское хозяйство и пришлось называть её Муслимом. Вероятно, коту имя не очень понравилось, и спустя какое-то время он от нас ушёл.
С собаками везло больше. Когда мне было лет пять, мамин старший брат, Андрей, привёз нам собаку – чёрную маленькую дворняжку по кличке Сара. Первое время она жила в квартире, привыкала к нам. А потом отправилась в будку во дворе нашего восьмиквартирного дома.
Жизнь на улице Саре не очень-то нравилась, но содержать её, уже достаточно большую, в квартире не представлялось возможным. Каждый раз, когда удавалось снять с головы ошейник, красивая черномастная дворняга бежала в подъезд и скреблась в двери квартиры. Она была очень добрая и ни на кого не кидалась.  Если кто-то из жильцов дома попадался ей на пути, она ставила на человека передние лапы и пыталась облизать лицо.
Единственным недостатком животного был громкий лай, когда кто-то посторонний проходил через наш двор. Наш дом был первым на улице, и двор от дороги отгораживал высокий деревянный забор. В этом заборе регулярно появлялась дыра: жители соседних домов ленились обходить наш дом вкруговую и «добропорядочно» отрывали пару досок, которые благополучно использовали на свои нужды. Возможностью сократить путь пользовались все, проходящие мимо, поэтому двор наш практически круглогодично бывал проходным. Тем жильцам, у кого окна выходили на двор, приходилось не сладко: помимо нашей собаки, охраняющей стайку и её нехитрое богатство (две больших деревянных кадки с солёной капустой и хлам, который не смещался в квартире), в ограде жила ещё одна маленькая и звонкоголосая собачонка, которая не только громко лаяла, но и могла больно укусить всех, кто подходил к ней на расстояние вытянутой цепи.
Так всегда находились недовольные наличием животных во дворе. Но один случай навсегда изменил их отношение к нашим питомцам.
Дело было одним теплым майским вечером, когда я уже училась в третьем классе. Нагулявшись на улице, мы уже легли спать. Конечно же, наши добропорядочные соседи тоже. Но в один прекрасный момент со двора послышался жуткий собачий вой, от которого у некоторых жильцов поднялись волосы дыбом. Наши соседи начали выглядывать в окна.
Мы вой слышали, но отдалённо, так как наши окна выходили на противоположную сторону дома, где проходил уличный тротуар. Поэтому никто не придал этому значения, пока в двери квартиры не затарабанил сосед дядя Витя.
Я уже видела десятый сон, когда мама начала трясти мою кровать, пытаясь разбудить. Я спала на втором этаже двухярусной кровати, поэтому достать до меня мама, ростиком метр с кепочкой, никак не могла. Мне снилось землетрясение, когда открыла глаза, несколько секунд соображала, что же происходит.
- Доченька, милая, просыпайся! У нас стайки горят! – взывала ко мне мать.
Я резко села на кровати и скинула одеяло.
- Сара где? – это первый вопрос, который сразу же меня взволновал.
- Дедушка её отцепит сейчас и отведёт в огород, - после этих слов мне стало легче дышать. Оказывается, в ожидании ответа я замерла на несколько мгновений, а после громко выдохнула.
Быстро спрыгнув по лестнице со второго яруса, я быстро оделась и побежала на улицу. Здесь был ад: гигантские языки пламени поднимались к небу, поглотив уже все дворовые постройки и грозя перекинуться на угольник, что стоял через дорогу от стаек, недалеко от самого дома. Стоя на крыльце, я чувствовала жар огня. После, во снах, мне часто снился этот всепоглащающий огонь. Ничто не могло его остановить: ни несколько пожарных расчётов, ни люди с полными вёдрами воды…
Единственное что смогли сделать пожарные, это разломать стайку, которая пылала на краю двора, чтобы огонь не распространился на строения соседнего дома. А потом ждали, когда огненное пламя, наевшись досыта, начнёт уменьшаться.
Практически всё это время я стояла на крыльце и молилась богу, чтобы угольник не взорвался и крыльцо под моими ногами не загорелось. Несколько отскочивших головёшек отлетели как раз в нашу сторону, и нижнюю ступеньку уже начало лизать пламя. Но вовремя подскочившие соседи вовремя сбили его ведром воды. Такого страха я, наверное, больше никогда в своей жизни не испытывала…
Немного погодя, когда опасность возгорания дома миновала, и огненный столб немного уменьшился, я, наконец-то, смогла прорваться в пострадавшей Саре в огород. Её шкура немного пахла палёным, но в целом она была невредима. Мой дед, как всегда, был в ряду героев, спасая жизнь животному. Как-то даже не возникло других мыслей: в первую очередь, когда открыли дверь колотившему соседу, дедушка набросил на плечи первую попавшую куртку и побежал освобождать Сару из огненной ловушки.
На утро даже речи не было идти в школу, поскольку спать жители дома разошлись только около трёх часов ночи. Проспав почти до обеда, в первую же очередь я побежала на улицу, убедиться, что случившееся не мой кошмарный сон. Двор встретил меня остывшими чёрными головёшками вместо привычных построек… На глазах появились непрошенные слёзы: наши стайки были для нас не просто сараями. В них хранились практически все игрушки, которыми мы играли на улице с соседскими детьми. Очень часто они становились для нас вторым домом, где мы даже делали себе кровати, ставили столы и в старой ненужной посуде делали нехитрые угощения: салаты из собранных с огорода овощей и чай с принесёнными из дома вкусняшками. Мы ходили в гости в соседние стайки и принимали гостей у себя. Здесь мы учились искусству гостеприимства, этикета и кулинарии… Здесь общались и дрались… Здесь могли заснуть на твёрдых импровизированных деревянных кроватях… Это была значительная частичка нашей детской жизни…
На самом деле это был уже не первый поджог наших стаек, но в предыдущий раз я была очень маленькой и всё, что помню – почерневший остов небольшого детского красного автомобиля. Сейчас такие машинки делают на автомате, они лёгкие в управлении и весят немного. Но в моём детстве машина была сделана из железа и управлялась с помощью педалей и неповоротливого руля – всё как в настоящих отечественных жигулях!
В этот раз сгорела не просто стайка, а частичка моей души и дом нашей Сары. После случившегося наши соседи перестали выражать недовольство по поводу её лая и после того, как мы поставили новую добротную стайку со встроенной в неё будкой, практически каждый лень подкармливали её остатками пищи. Собака стала всеобщей любимицей.
Соседская собачка тоже выжила, но она как и раньше не подпускала к себе посторонних и иногда даже кусала своих хозяев.

Спустя год эту маленькую злую кусаку украли прямо со двора. Никто ничего не понял, просто в один момент, когда хозяйка пошла её кормить, обнаружила пустую будку и снятый ошейник на цепи, брошенный рядом. На земле было небольшое пятно крови.
После этого мы начали каждый день в десять часов вечера прятать Сару в стайке. Соседи выглядывали в окно при каждом подозрительном звуке. Все помнили, что именно благодаря нашему питомцу в тот майский день мы все остались живы.
Как – то холодным зимним вечером по телевизору шло интересное кино.
- Валя, иди запри Сару, - сказал дедушка моей маме.
- Папа, сейчас реклама будем и схожу, - мама была абсолютно уверена, что за несколько минут с собакой ничего не случится. С ней же ещё погулять надо, чтобы Сара успела сделать все свои собачьи дела на улице, а не в стайке.
Спустя минут десять в двери громко постучали.
- Господи, ну кто там опять колотится? Не дадут досмотреть, - мама обречённо вздохнула, встала и побрела к входной двери.
На пороге стоял, как вестник плохих известий, наш сосед дядя Витя.
- Там… там… - что-то настолько сильно взволновало его, что он не мог произнести больше ни слова, открывая и закрывая рот беззвучно.
- Ну что там, Виктор? – мама не на шутку испугалась, что соседу сейчас станет плохо.
- Там вашу собаку… - казалось, он не мог подобрать нужное слово. – Её уводят!
Мамочка громко охнула, и начала спешно одеваться. А мы, подслушивавшие за дверью зала, как по команде заревели.
- Люда, Галя, что с вами? – спросила бабушка, сидевшая на диване в зале.
- Там нашу Сару ук…крали… - заикаясь от рыданий, произнесла я.
Бабушка поднялась с дивана и медленно пошла в коридор одеваться. Её ноги болели уже несколько лет, быстро ходить она не могла. Мы поднялись с пола и побежали за ней. Быстро одевшись, все вышли на улицу. Там, уже вместе с дедушкой, шаря светом фонаря по снегу около стайки, рыдала наша мама. А вокруг на снегу алели пятна крови…
Нашему горю не было конца-края. Даже уход отца из семьи не потряс мою душу так, как внезапная потеря четвероногого друга. Несколько дней мы ходили, проверяли, куда ведёт кровавый след, но, дойдя до бараков, где жили наркоманы, останавливались. Что мы теперь можем сделать? Напуганные страшилками, что наркоман легко может убить человека или подсадить на иглу, мы боялись даже близко подходить к местам их обитания.
До конца зимы изо дня в день по пути школу я останавливалась напротив того места, где обрывалась кровавая цепочка и плакала. Постепенно снег таял, унося в прошлое и мои слёзы. Но память о четвероногом друге осталась в моем сердце на всю жизнь.