Водевиль пьеса

Действующие лица:

ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ (главный режиссер)
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ (55 лет)
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ (45 лет)
ИВАН ПАВЛОВИЧ (61 год)
СЕВА (30 ЛЕТ)
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА (47 лет)
НАСТЯ (25 лет)
АНЕЧКА (24 года)
ДЕВУШКА (24 года)

Действие происходит в помещении театра. (На сцене, в холле, в зрительном зале, репетиционной комнате.)

Картина первая

На сцене декорации Водевиля. Петр Сергеевич стоит в зрительном зале у сцены. Появляется Вениамин Александрович.

ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Это ты?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Вроде бы я. Хотя сам уже не знаю ничего.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Домой не идешь. Спектакль закончился. Ночь скоро, пора отдыхать.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Не иду…

Пауза.

ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Что не так?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Все!
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Чехова вспомнил? Сейчас прочитаешь Калхас и протянешь дрожащую руку?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Ничего я не прочитаю.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Да что с тобой? Говори уже.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Как тут скажешь?
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Просто. Я пойму.

Пауза.

ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Сезон закрыли 2 месяца назад. Мы с Фрэнком сразу из города сбежали. Отсиживались на даче. Да ты и сам все знаешь.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Знаю. И что?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Вернулись… Так. Наблюдение: 6 утра. Вышли сегодня с собакой на прогулку, смотрим по сторонам, вспоминаем столичную жизнь. Неподалёку Храм. Три пожилые женщины в платках стоят у закрытых на ночь ворот. Скоро начнётся служба. Редкие прохожие идут к метро. Дворники метут, мешками выгребают из урн пустые бутылки - последствия вечера пятницы. Навстречу бомжик:
- Закурить не найдётся?
- Нет.
Шагаем дальше, наталкиваемся на парочку: Молодой парень и девчонка лежат прямо на дорожке. Из запиканого текста юноши можно понять, что встать он пока не может. Девица не возражает, допивает какое-то пойло, что-то нюхает, пристраивается рядом. Помощь им не нужна, скоро оклемаются, - понимаем мы, идем дальше. У метро притулился ещё один пьяненький мужичок. Делает это цивилизованно, на скамеечке, прикрылся курткой, спит. Недопитая бутылка отдыхает у изголовья… Навстречу неверной походкой топает ещё один уставший от пятницы гражданин: «Командир, дай пятьдесят рублей, не хватает». И куда не посмотреть… М-да. Эти теплые сентябрьские ночи... И вдруг видим: Идёт человек в сторону метро. Шагает уверенно. За спиной тяжелый рюкзак. За руку он держит девочку лет шести. Рядом молодая женщина. На мужчине военная форма. У входа в метро они останавливаются, замирают, обнимаются.
- Дальше не надо, я сам! - произносит он. Поворачивается, исчезает за прозрачными дверями. Его жена с дочерью долго смотрят вслед...
А дворники всё метут. Редкие прохожие бредут куда-то неспешно. Над домами встаёт солнце. Начинается обычный субботний день. А женщина с девочкой все стоят…

Пауза.

ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Не все так плохо. Храм откроется. Взойдет солнце. Обязательно взойдет.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Не понимаешь?
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Чего ты хочешь?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Нельзя просто сидеть и ждать и ничего не делать.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Каждый делает то, что может. Что умеет... Иди домой, поздно уже. Тебе в 6 утра с Фрэнком выходить. Иди уже, без тебя разберутся.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Без тебя… Это ты хорошо сказал… Без тебя.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Подвезти?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Спасибо, я сам.

Звучит музыка из водевиля.

Картина вторая

Репетиционный зал. Здесь находятся Петр Сергеевич, Иван Павлович, Сева, Дарья Владимировна, Настя, Анечка. Входит Эдуард Сергеевич.

ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Коллеги, утро доброе, всем привет!
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Привет, Эдик.
Сева. Здравствуйте, Эдуард Сергеевич.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ (Севе). Что такой сонный? Бурная ночь? Халтурил?
СЕВА. С ночной смены. Эпизод на 10 минут. Сколько вы говорили у вас картин? 83?
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. 83.
СЕВА. У меня 25-я. Юбилейная! Скоро обгоню!
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Ноги береги – стайер.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ (Севе). Хотел у тебя спросить, Сева. Когда повестки год назад приносили, как тебя обошли? Молодой, здоровый парень.
СЕВА. Ха. Не моя тема.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Что так?
СЕВА. У меня это... Как его? Плоскостопие. И диабет. И астма. Кашляю я, в общем. (смеется)
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Понятно.
СЕВА. Почему интересуетесь, уважаемый Петр Сергеевич?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Просто спросил. Любопытно.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Ну и вопросы ты задаешь с утра пораньше… Что ты на меня так смотришь? Что?!
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Я молчу. Ничего не говорю.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Не молчишь ты. Нет, не молчишь. Касательно меня тоже любопытно?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Я ни слова не сказал. Можешь не отвечать.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. А я отвечу. Отчего же, отвечу… Был тут недавно на съемках шоу. Пригласили. В жюри сидел, пока они там на арене скакали. Приехал, один из наших опаздывает. (Обычное дело.) Стало быть, ждем. Курим, кофе пьем, что-то из буфета закусываем, общаемся. Вышел в холл покурить. И тут наблюдаю картинку: Стоит орава – человек 400. Называются - хлопушки. Массовка такая - будет заполнять трибуны. Выстроили их ровными рядами на одинаковом расстоянии друг от друга. Люди замерли, не шевелятся, кто-то даже пытается стоя спать. Продолжаю наблюдать. Присматривают за ними 2 девицы – бригадирши. Каждой лет по 20. В массовке люди разных возрастов – от малолеток до граждан весьма почтенного возраста. Сколько они здесь находятся, когда их привезли – одному Богу известно. Вдруг один старик не выдержал, запросился в туалет. Бригадирша строго на него посмотрела:
- Начинается. Всех сейчас перебаламутишь. Кому еще приспичило?
Десятки рук.
- Выводить буду строго по пять человек. Строго на две минуты. И сразу назад. Иначе в черный список. Поняли?! Все поняли? Ты, ты, ты, ты и ты – за мной!
Она увела счастливчиков, другая бригадирша осталась следить за остальными. Я вернулся в просторный зал, сел с удобное в кресло, на спинке которого написано мое имя. Снова кофе, беседуем, шутим. Кто-то из группы вздремнул. А время идет. Через час я снова вышел покурить. Толпа в холле продолжала стоять. Ровными рядами. На одинаковом расстоянии друг от друга. Продолжалось так часа четыре. И только когда появился наш опоздавший, толпу рассадили на трибуну, которая все это время была пуста. Почему не сделали это раньше?... И ведь из хлопушек никто не роптал, не возникал, не качал права. Позже одного из них я спросил:
- Сколько вам платят?
- 800 за смену.
- Это нормально так ждать?
- Так всегда.
- Не устали?
- Наоборот, хорошо. Переработка будет, за каждый лишний час по стольнику накинут. Хлопушка стоит – деньги идут, - счастливо ответил он. Смена продлилась 13 часов. Обед массовке не полагался, только буфет – вода, чай, кому достанется – кофе, сушки. За весь день их отпускали лишь несколько раз лишь на несколько минут. Шаг в сторону – расстрел… Петр, я ответил на твой вопрос?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Доходчиво. Я тебя понял - ты не хлопушка. И в военкомате это поняли тоже.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Верно. Я Заслуженный артист… Ну что? Где наш уважаемый Вениамин Александрович? Пора бы репетицию начинать. Вечером нужно успеть на эпизод. Кино у меня намечается 84-е.
СЕВА. А я наблюдал другую картинку. Съемки проходили прошлой зимой на улице. Главная киностудия страны – локация старый город. У нас вагончики с подогревом, личные ассистентки, обед по запросу. А на улице декабрь - минус 10. Мы уже в гриме, в костюмах, сидим, греемся – ждем кадра. Вдруг видим – из автобуса вываливает толпа (человек 50). Дамы становятся в очередь к машине с костюмами, а мужики… Мужики начинают раздеваться. До исподнего. Костюмер на снег ставит штанги, вешает на них наряды, и каждого из массовки начинает прямо здесь одевать. Я вышел из вагончика, приблизился. Знаете – какие были у этих людей лица, а глаза? Они были счастливы. Чувствовали себя героями. Они создавали кино! И это не хлопушки. Массовка! А может (что для них куда круче) групповка. Платят им уже по тысяче. Может и по полторы. Так из любви к искусству стояли они и мерзли, но улыбались.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. А всего-то нужно было продюсеру проплатить теплые гримерки, которых в достатке на главной киностудии страны. И не морозить людей. Верно?
СЕВА. Кто-то решил сэкономить.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Одни героически улыбаются, другие пилят бабло. Так и живем. Хлопушки строятся, аплодируют, массовка мерзнет. Эти в зале придут вечером, тоже будут ладоши отбивать, что бы мы им не напели.
АНЕЧКА. Не будут.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Отчего же?
Анечка. Если не поверят – не будут.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Милая девочка, еще как будут. Главное талантливо обмануть. В этом суть нашей профессии. Чем гениальнее ложь, тем скорее в нее поверят.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Где-то я уже подобное слышал…
АНЕЧКА. Нас учили, что суть профессии – нести зрителю правду.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Глупость. Тебя интересуют учебники или реальность? Школа закончена – ты вступаешь в большую творческую жизнь. Учись заново. Соблюдай правила – от них никуда. Поиграешь с наше – поймешь - всему свое время.
АНЕЧКА. Не поверят.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Вот упертая… Давай спросим у твоей ровесницы. (Насте) Ты что скажешь?... Настя! Где ты?
НАСТЯ. А? Что? Здесь я, Эдуард Сергеевич.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Твое мнение?...
НАСТЯ. По поводу?
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Что ты там делаешь?
НАСТЯ. Так. В телефоне. Новости читаю. То есть заголовки.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Что же пишут в твоих новостях?
НАСТЯ. “Климатологи предупредили о потере странами суши из-за роста уровня воды в океане”… Странно. Разве суши водятся не в океане?...

Все смеются.

НАСТЯ. Что?...
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. О, господи. Дела наши грешные.
НАСТЯ. Что я не так сказала?
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Ничего, все нормально. А вы, Иван Павлович, ветеран сцены, со мной согласны? С вашим опытом. Что скажете молодежи?
ИВАН ПАВЛОВИЧ. Что скажу?... Снова яйца подорожали. Уже по 156. Это после 90-а. Потом было по 100. Теперь 156! Раньше яичница из 3-х яиц стоила 27. Теперь 32 за 2 яйца заплатить надобно… Эх. Одни воюют, другие деньги делают.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Пойти что ли в военкомат? Пашка год уже на передовой.

Входит Вениамин Александрович.

ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. И что ты им скажешь? Пашке 27, тебе 55. Плюс инфаркт. Плюс солидный боевой опыт! Служил…
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Да, служил…
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. В театре Советской армии?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. В театре…
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Всем здравствуйте. Давайте начнем! Работаем, господа актеры. Поехали первую сцену. Через месяц премьера. Через месяц играем водевиль!

Звучит музыка из водевиля.

Картина третья

Театральное помещение. Анечка подходит к Вениамину Александровичу.

АНЕЧКА. Вениамин Александрович, я спросить вас хотела. Можно мне на 3 дня уехать?
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Скоро премьера. Я хочу в водевиле тебя ставить в первый состав. Как быть?
АНЕЧКА. Я все успею. Все сделаю, не подведу. Первый состав... Настя очень хорошо работает. Разве она не лучше?
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Аня, ты всего год в театре, тебе нужно думать не о Насте. Играть, делать свое будущее. Это первая твоя главная роль.
АНЕЧКА. Мне очень нужно, Вениамин Александрович. Я возьму эти дни за свой счет.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Не в этом дело. У тебя что-то случилось?
АНЕЧКА. Случилось? Да… Да, случилось. Нужно навестить родственника – позвонили, сказали, что он заболел.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Что же, езжай, если заболел.
АНЕЧКА. Спасибо большое. Я вас не подведу.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Да уж, не подведи. Я надеюсь на тебя. Ты мне в этой работе нужна.
АНЕЧКА. Спасибо. Конечно. Я все знаю. Как у Высоцкого: “Есть только одна причина неявки актера…”
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Глупости не говори! Рано тебе об этом думать. Надо, значит езжай.

Анечка убегает. Входит Настя.

НАСТЯ. Вениамин Александрович, я спросить вас хотела.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Что? Тебе тоже нужно уехать?
НАСТЯ. Как уехать? Только сезон начался. Никуда мне не нужно ехать.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Хорошо. Аня отпросилась – родственник у нее заболел.
НАСТЯ. (усмехается) Родственник?
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Что?
НАСТЯ. Нет, ничего.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Походишь три дня в водевиле. Что у тебя? Что ты хотела?
НАСТЯ. Хотела узнать – кого вы поставите в первый состав?
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Посмотрим. Месяц еще остался. Поглядим. Ты работай. Работай. У тебя все?
НАСТЯ. Да, Вениамин Александрович.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, иди.

Настя уходит. Входит Петр Сергеевич.

ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Водевиль!... Ты не хочешь поставить что-нибудь другое? Чтобы надеть военную форму. Да “Землянку” спеть. Время-то какое.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Петя, что ты знаешь о войне?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Раньше ставили. Делали это люди, которые не нюхали пороха. Сколько десятилетий жили в мире. Ставили талантливо, гениально!
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Недавно общался с главным режиссером одной крупной кинокомпании. Задал ему этот же вопрос. Он спокойно ответил. Вот вернутся ребята с фронта, все расскажут. А пока…
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Что?
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Пригласил на премьеру комедии. Сейчас работает над детективом. “Людей нужно развлекать”, - говорит он.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Это нормально? 30 лет назад, когда мы с тобой поступали, разве об этом мечтали? Хотели мир изменить, идти в ногу со временем. А сегодня? Как же так? Театральное болото. Мы же на передовой. У нас ведь тоже есть оружие – театр, слово! Нужно говорить!
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Что ты меня грузишь? Думаешь, я не хотел? Все не так просто. Не все от меня зависит.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Ты главреж! Худрук!
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Не понимаешь? Мы гос. театр. Люди подневольные. Все знаешь сам. На спектакль нужно выбивать деньги. Их должны выделить. Для этого нужно согласовать пьесу, предоставить материал, убедить. Как я такое пробью? Не понимаешь?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Дожили… Вот и прячемся за классикой, развлекаем, отвлекаем. Два варианта - или поносить страну, в которой родился и вырос, или шоу, хайп! Такое утвердят, деньги дадут. Точно дадут.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. За классикой не прячутся, Петя. С ее помощью можно многое сказать.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Вот и молчим. Не говорим. Пытаемся. Опять Эзопов язык?
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ты пьесу новую читал?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Водевиль? Успел пролистать свои сцены.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Пролистать. На читку не явился, опоздал.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Извини, делал прививку Фрэнку. Не смог я. Прости.
Вениамин Александрович. Так прочитай, черт тебя подери. Ты мне должен помогать. У меня 100 душ, этот воз мне тащить одному. Помреж болен. А они, как тараканы - все в разные стороны норовят. И не задавай дурацкие вопросы – самому тошно. “Землянка”. Такая у нас “Землянка”. Здесь тоже идет война. Еще какая.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Извини. Я тебя понял. Извини.

Звучит музыка из водевиля.

Картина четвертая

Репетиционный зал. Петр Сергеевич, Иван Павлович, Сева, Дарья Владимировна, Настя, Анечка. Входит Эдуард Сергеевич.

ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Что с вами, Иван Павлович? Опять куры жадничают? Опять яйца втридорога несут? Настроение упадочническое.
ИВАН ПАВЛОВИЧ. Смеетесь, Эдуард? Да. Дорожают яйца. Не в этом дело. Сон приснился дурацкий. Никак не забуду.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Пророческий?
ИВАН ПАВЛОВИЧ. Ерунда какая-то. Словно попал я в детство. Нахожусь в подъезде своего дома на лестничной клетке. Как когда-то давно спускаюсь с четвертого этажа. Узнаю каждую ступеньку, каждую царапину на подоконниках, каждую надпись на стенах. Вот первый этаж. Сейчас выскочу во двор, а там ребята. Пойдем мяч гонять. Или прыгать через резинку. Или еще что-нибудь учудим. Выхожу из подъезда. Навстречу Вовка Ясько бежит. Заталкивает меня назад, захлопывает дверь.
- Военкомы идут. Сейчас ловить будут. Бежим к тебе!
Мы мчимся наверх. Вот дверь моей квартиры. Останавливаемся. Хочу позвонить, вдруг слышу мамин голос: “Малыш”, - кричит она с балкона. “Иди домой!”. “Не называй его малышом”! – это голос отца, -  “Парню уже 6 лет, люди будут над ним смеяться”. Стою и не понимаю – что со мной? Где я? Там на улице? Сколько мне? Если в детстве – почему за мной идут военкомы? Куда меня хотят забрать? На войну? Стрелять? В кого?...
АНЕЧКА. По-видимому, в нас, Иван Павлович. И в вас тоже.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Да, уважаемый. Как же, помню - у вас ведь детство прошло там. Вы как-то рассказывали.
ИВАН ПАВЛОВИЧ. Верно. Там. Теперь в столице другого государства.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Что же было дальше?
ИВАН ПАВЛОВИЧ. Ничего. Дальше ничего. Проснулся. Все так смешалось. Вовка Ясько. Когда-то он мне выбил ползуба – случайно - возились с ним во дворе. А так дружили. Сейчас ему 61. Ровесники мы. Что с ним? Забрали? Воюет? С кем? Зачем? Смешалось… Отец, мама, подъезд. Закрытая дверь в квартиру, в детство…
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Глупости все это, Ваня. Мало ли что приснится? Не бери в голову.
ИВАН ПАВЛОВИЧ. Нет, Даша, не глупости. Помню, однажды мама пригласила в гости сослуживца. Работали они в одном институте. Было это на 9 Мая, году, эдак, в 70-м. Да, скорее всего 70-й шел. Исполнилось мне тогда 7 лет. Гость был немного старше моих родителей. Когда-то воевал. Мы сидели за столом. Он сказал тост за Победу. За годовщину – 25 лет со дня окончания войны. Рассказал, что в честь праздника военкомат выдал ему медаль, выделил паек. Порадовался. Потом с улыбкой добавил. Наверное, на 50 лет Победы ветеранам будут выдавать машины. А на 70 (тем, кто доживет), может и квартиры… Хотя, какая разница? Не в этом дело. Главное, что гадину раздавили, победили врага!…
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Что бы он сказал, если бы знал тогда, что спустя 70 лет по его городу пройдут факельные шествия, будут жечь книги, запрещать религию, улицы называть именами нацистов?…
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Хватит. Прекрати.
ИВАН ПАВЛОВИЧ. Такой приснился сон… А яйца нагло дорожают.
НАСТЯ. Зачем все это? Не понимаю. Нам какое дело? Заняли чужие территории, какие-то там области, остров этот. Мало островов, морей? На море можно на самолете долететь. Куда угодно! Хоть на океан. Были бы деньги. Захватили какие-то непонятные области, пятнышки на карте. Устроили войну. Нужно все вернуть и извиниться.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Девочка, а ничего, что ты сейчас за секунды так просто раздала исконно русские земли. И не остров это, а полуостров. Историю с географией не хочешь почитать?
НАСТЯ. Люди гибнут. Уж если воевать, так против агрессоров. Кто сейчас агрессор? Говорят – идет уже целая мировая война. Нас не любит весь мир! Я знаю, я новости читаю. История! Вот захочу сегодня ребенка родить. Так – к примеру, гипотетически - если вдруг случится. Так не буду! Ни за что! Потом он вырастит - отправляй его куда подальше в чужие страны. Бегать по всему миру?! Нет!
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Пашка в чужие страны не сбежал. Пошел воевать. Твой ровесник, а мыслит по-другому.
НАСТЯ. Ну и дурак.
АНЕЧКА. Паша не дурак.
НАСТЯ. Твой Пашка идиот. Защищаешь его – однокурсника своего. Вроде как жениха. О тебе он подумал? Найди себе нормального мужика, который будет тебя любить, на руках носить, находиться рядом. А он просто бросил тебя! Человеку что надо? Чтобы работа была, чтобы платили. Карьеру нужно делать, деньги. Потом тряпки покупать, ходить в рестораны, квартиру приличную иметь, путешествовать по миру. Это нормально! А тут такой облом. Придумали войнушку. Нас же теперь везде ненавидят. Никуда не выедешь! По-другому было нельзя?

Входит Вениамин Александрович, молча стоит в углу сцены, наблюдает.

ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. По-другому - это как? Рожать гипотетических детей. Быть гипотетической матерью, иметь гипотетического мужа, жить в гипотетической стране гипотетическим гражданином с гипотетическими ценностями?
НАСТЯ. А ваше поколение я вообще не понимаю. У вас какие ценности? За пять копеек и ложный патриотизм готовы жизнь свою угробить? И своих детей. Патриотизм! Идиотство это, иначе не назовешь! Жизнь положить неизвестно на что.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Если о патриотизме, девочка: Был такой замечательный актер - Меркурьев. Слышала, наверное.
НАСТЯ. Понятия не имею.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Странно. Народный артист, лауреат трех Сталинских премий.
НАСТЯ. Понятно. Работал в вашем социалистическом реализме.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Можно сказать и так. Так вот. Был у него брат. Уважаемый человек. Высокая должность, оклад. Казалось бы - все возможности.
НАСТЯ. И что?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Умер в Ленинграде в блокаду от голода.
НАСТЯ. Тогда от голода многие поумирали. Знаю я. Не дура. И что?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Был он директором хлебозавода… Это если о ценностях. Так понятно?
НАСТЯ. Нет. Простите – нет.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Могу прервать вас, господа? Две недели до премьеры.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. А у нас тут водевиль.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Да, водевиль. А ты, Петр Сергеевич, говоришь – “Землянка”.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Какая землянка?
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Работаем.

Звучит музыка из водевиля.

Картина пятая

Холл театра. Анечка подходит к Вениамину Александровичу.

АНЕЧКА. Вениамин Александрович.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Слушаю?
АНЕЧКА. Извините меня. Я хотела…
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Опять?
АНЕЧКА. Да. Отпроситься.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Спектакль на носу! О чем ты думаешь? Как такое возможно?
АНЕЧКА. Родственник…
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Снова заболел?
АНЕЧКА. Теперь другой.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Большая у тебя семья.
АНЕЧКА. Да, большая. Очень большая. Так можно? Всего на 3 дня. Настя походит. Она молодец, у нее хорошо получается.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ох, Аня, езжай. Что я могу сказать еще? Но твой первый состав под вопросом. Я не могу так работать. Понимаешь? Не могу. Что вы все делаете? С ними по-человечески, они… У одного съемки, другой за яйцами по всему городу бегает, третий водевили не любит. Четвертый, пятый… Езжай, конечно.
АНЕЧКА. Спасибо большое. Извините меня, пожалуйста. Мне очень нужно. Я во втором составе могу играть. Настя молодец.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Это мне решать – кто и где будет играть.
АНЕЧКА. До свидания.

Аня уходит. Появляются Дарья Владимировна и Настя.

ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Вениамин Александрович, дорогой. Хотела тебя спросить – кто на первый состав пойдет по героине?
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Пока думаю. Время есть. Скорее всего, Аня. В любом случае - три дня роль проходишь ты, Настя. Аня уехала, родственник у нее снова заболел.
НАСТЯ. Нет у нее родственников, Вениамин Александрович. Детдомовская она. Живет в общаге. Никого у нее нет. Одна она.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Как же так? Она говорила…
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Мало ли что она говорила. Девице 24 года. Влюбилась, коза, вот и бегает. Пустилась во все тяжкие. Себя если вспомнить? Эх, молодость…
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Не люблю сплетни. Но помню, она была с Павлом.
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Где тот Павел, а где столица? Сколько за ней  мальчиков увивается. Девица прелесть – красотка. Такой вот водевиль. Так что у нас с первым составом?
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Не знаю… Аня будет играть. Пока так. (Насте) А ты роль готовь. Хорошо работаешь – все получится… Во все тяжкие. Как вы мне все надоели… (уходит)
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Ничего, Анечка премьеру отыграет, а там посмотрим. Хотя, какая разница? Первый состав или второй. Будете по очереди играть.
НАСТЯ. Как, какая? В программке напишут кто первая, а кто вторая.
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Конечно, милая. Это я так спросила. Ты абсолютно права. Далеко пойдешь. Всегда нужно быть первой. Обнимаю. До завтра.
НАСТЯ. До свидания, Дарья Владимировна.

Дарья Владимировна уходит. Появляется Сева.

СЕВА. Чего стоишь?
НАСТЯ. Просто так.
СЕВА. Ждешь кого?
НАСТЯ. Не твое дело.
СЕВА. Что вечером делаешь? Замутим? Завалимся куда-нибудь.
НАСТЯ. Спасибо, нет.
СЕВА. А может…
НАСТЯ. Сказала – нет. Все!... Иди уже!
СЕВА. Как знаешь.

Сева уходит. Появляется Эдуард Сергеевич.

НАСТЯ. Эдуард Сергеевич, я минутку у вас украду?
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Такой красотке позволительно даже две.
НАСТЯ. Хотела спросить… Не знаю, как сказать…
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Смелее.
НАСТЯ. Как звание получить? Вы Заслуженный артист. Это так здорово! Это классно! Вы знамениты, вас знают, везде приглашают!
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Ну… Как… Ты сколько в театре?
НАСТЯ. Два года.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Кино? Роли есть? Засветилась?
НАСТЯ. Были два эпизодика на полкопейки.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Хорошо. Заслуженного?... Нужно получить тарификацию, добиваться главных ролей, набирать известность, популярность.
НАСТЯ. Эдуард Сергеевич, я все понимаю. Но как это сделать, чтобы быстрее? Мне уже 25!
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Уже 25?! (смеется) Стать заслуженной? Да очень просто - заслужить…
НАСТЯ. А подробнее?
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Ты сейчас занята?
НАСТЯ. Абсолютно нет.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Хорошо, пойдем куда-нибудь посидим. Просвещу. Можно ко мне – тут недалеко. Моя все отдыхает – бархатный сезон.
НАСТЯ. Я не против.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. А что же твой мальчик тебя не ждет? Видел – приходит к тебе красавец, дарит цветы, ухаживает.
НАСТЯ. Перебьется мальчик. Сегодня перебьется.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Скажешь, что консультировалась у Заслуженного артиста?
НАСТЯ. Ничего не скажу. Ни к чему ему это. Скажу, что была на ночных пробах. В рекламе.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Умница. Далеко пойдешь. Вперед!
НАСТЯ. Конечно, Эдуард Сергеевич.

Звучит музыка из водевиля.

Картина шестая

Репетиционный зал. Петр Сергеевич, Иван Павлович, Дарья Владимировна, Настя, Анечка. Входит Сева.

СЕВА. Иван Павлович, как ваши дела? Были сегодня в магазине? Говорят, яйца подешевели.
ИВАН ПАВЛОВИЧ. Юноша, вы напрасно иронизируете. Ни черта они не подешевели. Вам нагло врут. А укроп? А зеленый лук? По 800 рублей! Трава, которая выращивается в подмосковных парниках - по цене баранины!
СЕВА. Я не смеюсь, уважаемый Иван Павлович. Просто спросить хотел. Неужели зарплаты актера не хватает на еду. Черт с ними – с этими ценниками.
ИВАН ПАВЛОВИЧ. Вы не правы! Категорически нет! Не люблю жадных людей, которые нагло на нас наживаются. Это сговор. Ни копейки им не заплачу. Вот из-за таких, как вы – цены не снижаются. Если бы мы тоже договорились и проходили мимо – не было бы таких цен. Пусть сгниет все на жадных складах! И я к этому неравнодушен. Это тоже война. Моя война. Если хотите – миссия. Мой фронт!
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Не могу больше это слышать. Фронт, война. Из всех утюгов.
ИВАН ПАВЛОВИЧ. Что же ты, Дарья Владимировна, ко всему равнодушна? Не верю. Неужели ничего не волнует? Сейчас в стороне быть нельзя.
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Отчего же, уважаемый Иван Павлович, у меня тоже сердце болит. Ездили с мужем в августе во Францию. Каждый год любим посещать те места. Этим летом пытка. Чего стоило получить визы, долететь с жуткими пересадками. Потом идешь по набережной Круазетт, смотришь по сторонам… Люди живут!… Знаете на каком языке мы разговаривали? На английском. Стыдно было говорить на нашем. Люди поняли бы – откуда мы, что бы о нас подумали. Почему я должна от стыда краснеть? Я хочу в Италию, в Англию. Сколько мы раньше всего объездили. Все отпуска проводили там. А теперь… Где нам отдыхать? Это какой-то кошмар.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Вы в Карелии были?
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Что?!
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. А на Байкале?
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Не была!
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. А на Камчатке? В Сибири? Там простор, чудесные места! А на Соловках? Там теперь туристические маршруты? Старина. Очень интересно.
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Вы еще отправьте меня на Колыму! Нет! Не была! И не собираюсь!

Появляется Вениамин Александрович.

ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Все на месте? Не вижу Эдуарда Сергеевича. Где Эдуард? Я что пастух за всеми бегать? Премьера через пять дней. В спектакле заняты всего 7 человек. Трудно собраться? Где он?
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Вы не знаете?
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Что я должен знать?
НАСТЯ. Об этом пишут во всех новостях, в социальных сетях.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Я не пользуюсь социальными сетями, чего и вам желаю. Что с ним? Опять кино? 85-й фильм? Или сотый?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Скорее двухсотый.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Это не смешно.

Появляется Эдуард Сергеевич.

ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Это кошмар! Кошмар! Это конец всему! Что делать? Вениамин Александрович, что мне делать?
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Я не понимаю? Мы репетируем водевиль или нет? Изволите опаздывать!
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Вам еще не звонили?
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Кто мне должен звонить? Что происходит, кто-нибудь объяснит?
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Нет. Ничего. Просто это катастрофа. Маленькая и незначительная. Не знаешь – откуда прилетит.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Дьявол! Можно по-существу!
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Эдик, можно я скажу?
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Да, сколько угодно. Если мое имя сейчас полощет вся страна, уже все равно.
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Веня был на встрече с весьма уважаемыми людьми. Там немного выпил и… как сказать… наговорил лишнего. А кто-то это заснял и выложил в сеть.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. На этой тусовке были все свои! Это подло! Это предательство!
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Сегодня не знаешь – где чужой, а где свой. Это война – сами об этом каждый день долдоните. Задолбали уже.

Вениамин Александрович достает из кармана телефон.

ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Алло?... Слушаю вас. (Отходит в сторону.)

ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Меня проклянут. На меня перестанут ходить.
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Кто проклянет? Чернь? Быдло?
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Меня выбросят из страны. Лишат гражданства. Конфискуют все, нажитое честным трудом. Сотрут из кинофильмов, снимут со всех шоу. Что? Что мне делать?... На фронт! На передовую! И пусть меня пристрелят в бою! Пусть!
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Не преувеличивай.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ (в трубку). Я вас понял. До свидания.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Что? Кто? По мою душу?
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. А ты как думал? Время такое. Нужно было головой думать и не распускать язык.
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Что? Даже из театра погонят?! Прекрасно!
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Замечательно. Второй состав на тебя я не делал. Доверял, ты никогда меня не подводил. Премьера через пять дней. Молодец.

Пауза.

СЕВА. Я тут поговорил одним с человечком. Вы его знаете. Продюсер Семимильный. Позвоните ему – он в курсе. Он все сделает, поможет. Спрашивает только – есть ли у вас патриотический репертуар? (Стихи, проза.) Ехать нужно завтра. В крайнем случае – послезавтра – тянуть нельзя
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. На сколько?
СЕВА. Говорит - все займет 2-3 дня.

Пауза.

ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Сева, ты мой гений! Как я сам не догадался? Точно! Конечно! Семимильный! Знаю его хорошо. Вытащит кого угодно. Патриотический?… (нервно ходит) “Жди меня, и я вернусь. Только очень жди”…
Дальше? Что там дальше? Никто не знает? Конечно, где вам знать. Когда нужно, все молчат. Ладно, в интернете найду.

Аня вдруг продолжает стихотворение, некоторые неуверенно подхватывают. (Автор К. Симонов)

АНЕЧКА.
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.
Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души…
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.
Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: — Повезло.
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, —
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Какие стихи писали когда-то…
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Спасибо. То, что нужно. (Ане) А ты откуда знаешь? Разве в школе вас этому учили? Вот тихоня… Вениамин Александрович, отпусти ты меня грешного, дай пару дней. Нужно отмываться. Не бери второй состав. Не подведу.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Куда же деваться? В принципе спектакль готов. Хорошо. Генеральный прогон завтра утром и ты свободен. Последний прогон в день премьеры в 13.00. На героиню первый состав - Аня. С остальными понятно. Все. Поехали. Работаем.

Звучит музыка из водевиля.

Картина седьмая

На сцене все кроме Ани.

ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА (Эдуарду). Пришел, наш герой! Вернулся!
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. “Жди меня и я вернусь”! Ха! Как Феникс из пепла! Реабилитация полная. Ни один контракт не расторгнут. Семимильный гений! Потаскал по площадкам, по госпиталям.
НАСТЯ. Где побывали, Эдуард Сергеевич? На передовой?
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Я похож на сумасшедшего? Госпитали в Подмосковье. До Тулы доехали, на военных заводах побывали и домой. А как я читал! С нами был оператор, скоро смонтирует – будет фильм. Документальный. Мой 85-й!
ДАРЬЯ ВЛАДИМИРОВНА. Слава Богу! Ты дома! Обошлось.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Хватит оваций! В спектаклю готовы, Эдуард Сергеевич?
ЭДУАРД СЕРГЕЕВИЧ. Что за вопрос? Конечно! Водевиль откатаем на ура! Потом банкет? Заказали?
СЕВА. Конечно.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Пошли на прогон.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ (Вениамину). Можно тебя на минуту.

Отходят.

ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Что?... Говори уже. Время.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Тут заминка одна вышла.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Какая?... Не тяни.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Анечки нет.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Как нет? Почему?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Эдик отсутствовал 3 дня, ты тоже.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Уезжал по делам. От вас подальше – на рыбалку.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Анечка тебя не нашла, подошла ко мне. Хотела отпроситься.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. На 3 дня?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Да.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Родственник заболел? Третий или какой там по счету?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Родственник.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. И что?
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Моя вина. Репетиций не было, я ее отпустил. По-тихому. Остальные ведь тоже отдыхали, у кого не было спектаклей. Обещала к прогону вернуться. Сказала, что не подведет. И вот. Нет ее. Телефон не отвечает. Загуляла девушка наша…
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Все. Надоел этот детский сад. Бардак! Влюбляются, расходятся, женятся, разводятся. Выгоню к чертовой матери! Работать нужно! Делом заниматься! Пора порядок навести. (кричит) На сцену! Прогон! Анастасия – первый состав.
НАСТЯ. Вениамин Александрович, это замена?
Вениамин Александрович. Я сказал – первый состав.
НАСТЯ. А в программке…
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. И в программке пометим первым. Исправим.

Незнакомая девушка выходит из зала, подходит к сцене.

ДЕВУШКА. Здравствуйте. Извините. Вы Вениамин Александрович?
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Кто вы? У нас прогон. Почему пускают посторонних?
ДЕВУШКА. Извините, я надолго вас не задержу. Хочу только сказать - Аня не приедет...
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Даже так? Прекрасно. Это все?
ДЕВУШКА. У нее кроме Паши и вас никого, поэтому я должна вам это сказать. Нет больше Ани.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Что?!!!

Пауза.

ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. Что с ней?!
ДЕВУШКА. Шел концерт. Мы как всегда выступали с бригадой. Раньше все проходило нормально. Вчера вечером, когда шел ее номер… Она пела. Бойцы соорудили нам небольшую площадку… А до передовой 8 километров. Снаряд прилетел прямо на эту маленькую сцену, где она в этот момент находилась одна. Нет больше Ани... Простите, не буду вам мешать, пойду.
ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ. Постойте! Подождите! Она ездила с бригадами на фронт? Но почему нам не говорила?
ДЕВУШКА. Этого я не знаю…
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ. А что она пела?
ДЕВУШКА. “В землянке”.

 Девушка уходит. Актеры замерли на сцене. Звучит музыка из водевиля, микшируется, переходит в песню “В землянке”. (Слова А. Суркова, музыка К. Листова.) Разные куплеты поют разные исполнители – Н. Русланова, Л. Утесов, Д. Хворостовский, последний куплет под минусовку поет Аня. (Как преемственность поколений.)

Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.

Ты сейчас далеко, далеко,
Между нами снега и снега...
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти - четыре шага.

Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.

28.02.2024 г.