Одиссея за осколками моря 5

Месяц прошел быстро.
Все это время Наталья жутко волновалась. А вот Ричард, с которым море обошлось в высшей степени жестоко, как ни странно, излучал бодрость и спокойную уверенность. Если он когда-либо и возвращался в мыслях к своей кошмарной одиссее, вслух о том не говорил; и если допускал возможность снова пережить нечто подобное, то тщательно скрывал это.
Обычно по вечерам они вели беседы за бутылкой вина. Ричард оказался прекрасным собеседником, и он умел слушать. Да так, что Наташе в такие моменты хотелось рассказать ему о себе абсолютно все. Но чаще всего они старательно говорили на нейтральные темы — о книгах, музыке, политике, моде, потому что мужчина сразу становился сдержанным и замкнутым, как только разговор заходил о нем самом.
— Люди хотят все знать друг о друге, потому что знание дает власть. Мы зверски любопытны, изо всех сил стараемся узнать другого, а потом разочаровываемся и теряем к нему интерес… И бросаемся на поиски другой души, чтобы поступить с ней так же.
Наташа признавала, что это верно, но далеко не всегда.
— Не люблю, когда мне лезут в душу.
— Как я?
Он окинул ее изучающим взглядом.
— Я пока что ничего не могу сказать о тебе. Не знаю.

Этот месяц был удивительным для Наташи. Она перестала претворяться сама перед собой и признала, что отчаянно влюбилась. Влюбилась в загадочного незнакомца, который жил с ней в одном доме. Она с ним ела, разговаривала, только не спала. И хотя ее тянуло к нему с безумной силой, то, что он сам не проявлял такого рода интереса, и не пытался ее соблазнить, останавливало и заставляло девушку скрывать свои чувства.
Однажды она забыла ключи от дома. Вернувшись и обнаружив, что дверь заперта, Наташа нажала на звонок, и стала ждать. Довольно долго никто не открывал, но вот послышались шаги, дверь распахнулась. Ричард явно только что вышел из душа. Он стоял босиком, в натянутых на влажное тело джинсах, которые успел застегнуть только на одну пуговицу. Норт придерживал дверь, вытянув руку и давая Наташе возможность рассмотреть во всех деталях его подмышечную впадину. Капля воды стекала вниз по выступающим ребрам к талии. Девушка даже дыхание задержала, когда проходила мимо него, стараясь не коснуться поджарого мускулистого тела мужчины. После этого скрывать стало еще труднее. Но девушку останавливало еще и то, что, как ей казалось, Ричард прекрасно понимал, какие чувства у нее вызывает, и втайне забавлялся этим.

Наконец, провизия была закуплена, баки для горючего и воды заполнены, и не оставалось ничего другого, кроме как выйти в океан.
Они выпили бутылку шампанского в каюте судна. Удобства были не ахти какие: койки, стол, камбуз, рундуки, гальюн.
— Ты не жалеешь, что мы все это затеяли? – внезапно спросил Ричард.
— Нет. Мир снова повернулся какой-то неожиданной, таинственной стороной. Просто все так странно получилось. Мы случайно встретились. Но вот прошел месяц - и мы плывем за твоим сокровищем.
Он кивнул.
— Да, так обычно и бывает. Кусочек с кусочком — и образуется нечто новое, как в калейдоскопе. Ты пошевелишь калейдоскоп в одну сторону — и узор изменится.
— Это значит..?
— Значит, завтра мы начинаем путешествие на край света, - и он рассмеялся.
Они вышли из бухты до рассвета, вместе с отливом. Утро было душное и тихое. На западе над горизонтом висел рогатый месяц. Ричард не стал ставить паруса – успеется, когда подует настоящий ветер.
Накануне вечером он нанес на карту маршрут, по которому они собирались через пролив Лонг-Ки попасть в Мексиканский залив.
В Лонг-Ки они сделали остановку, и пока шло пополнение баков горючим, устроили себе поздний завтрак в ресторане. Откуда-то набежали клубящиеся облака, и капли дождя застучали по окнам.
— Ты не хочешь остаться здесь на ночь? — спросила Наташа.
— Нет, какой смысл? Неужели ты испугалась пустячного дождика? – насмешливо спросил Ричард.
Он, как обычно, был спокоен, в хрипловатом голосе не слышалось и признаков волнения, хотя глаза казались непривычно большими и сияющими.
— Открытое море не будит… никаких неприятных воспоминаний? — спросила Наташа.
— Что? Нет. Хотя… может, самую малость…
— Когда ты расскажешь мне подробности гибели «Альбатроса»?
Он пожал плечами. Взгляд стал тяжелым.
— Мне бы хотелось, чтобы ты доверяла мне.
— Я доверяю, - смутилась девушка.
Почти весь день шел дождь. Они сидели в кубрике, пили горький кофе из термоса и обсуждали, что еще необходимо сделать. Наташу беспокоило, что Ричард не приготовил дополнительный мешок с провизией. Взятых запасов хватит на несколько спартанских завтраков, заявила она, но их явно недостаточно, чтобы выжить. Мужчина ответил, что вовсе не намерен терять яхту, что он был чертовски занят, и потом — почему она сама не побеспокоилась о провизии, вместо того, чтобы лениво загорать на солнце?
Косой дождь вонзался в поверхность воды, взбивая белые барашки. Холодные капли дождя скатывались за шиворот.
Наташа была недовольна и тем, что они не приобрели ножницы для резки проволоки: вдруг мачту снесет во время шторма и придется обрезать ванты? Ричард ответил, что не желает слышать о потере мачты; капитан имеет кое-какие права, и одно из них — право отрицать реальность.
Все это походило на репетицию будущей семейной жизни.
— Ты ленив, — упрекала Наташа.
— Ты неврастеничка, — парировал он.
Морское приключение превращалось в кухонную склоку.
— Ты неразумен.
— Ты строптива.
Вскоре после полудня подул легкий попутный бриз, и Ричард с огромным облегчением выключил двигатель и поднял паруса. Волны были высокие, кипящая зыбь била в борта. «Эребор» швыряло с боку на бок и взад-вперед. Ветер все крепчал, и мужчина вынужден был поднять штормовой парус. Море было по-настоящему бурным, его металлически-серую поверхность оживляли гребни пены.

Ричард стоял за румпелем.
— Может, нам перейти на сменную систему? Скажем, дежурить по четыре часа? – предложила Наташа.
— Великолепно.
— Первая смена будет короткой. Ты будешь стоять до шести часов.
— До восемнадцати, — поправил он. — Тебя не тошнит?
— Нет! Я не подвержена морской болезни.
Он терпеливо выслушал Натальины инструкции, иронично улыбнулся, кивнул, а потом сказал:
— В этом деле я разбираюсь лучше тебя. Иди спокойно вниз.
В шесть часов Наталья вышла на палубу. В сумеречном освещении вид шторма ужасал. Ветер выл, словно стая волков, а волны то поднимались, то опускались, как водяные горы с гребнями белой пены, постоянно меняя картину стихии. Соленая водяная пыль смешивалась с дождем.
Закрыв люк, девушка пробралась в рубку. Ричард сражался с румпелем, навалившись на него всем телом. Было видно, что он здорово устал, и в то же время улыбался – он был счастлив.
— Я собираюсь повернуть судно, — крикнул он.
— А ты знаешь, как это делается?
— Надеюсь, а ты?
Она покачала головой.
— Я только читала об этом.
Он засмеялся.
Повезло им или Ричард действительно знал, что делал, но он развернул «Эребор» навстречу ветру, и движение сразу же замедлилось. Теперь ветер в снастях голосил уже не так пронзительно.
Они спустились вниз, закрыли люк, сняли с себя мокрую и грязную одежду.
— Где мы находимся? — спросила Наташа.
— Точно не знаю, но воды вокруг предостаточно.
Он забрался на свою койку, Наташа – на свою. Она смотрела на лампочку над головой, которая выписывала в воздухе восьмерки.
— Ричард!
— Да?
— Тебе это нравится? Мне кажется, что нравится.
— Наверное… Да.
— Ты безумец!
На следующий день к полудню погода значительно улучшилась, и пять с половиной суток они наслаждались безмятежным плаванием под парусами. Море было светлое, голубое, эту голубизну оживляли только жемчужные барашки. Подгоняемые ветрами летучие облака скользили вслед за своими тенями на воде. И если бы не ветер, жара была бы невыносимой.
Ричард занялся рулевым управлением и, наконец, отрегулировал его. Теперь они соблюдали поочередное четырехчасовое дежурство. Наташа сразу заметила, что мужчина предпочитал ночные вахты, ему нравилось оставаться на палубе один на один с созвездиями, плеском волн и бескрайностью океана.
Они отлично питались, пока на седьмой день не кончились запасы льда. До этого у них в меню были свежие бифштексы и птица, салаты, изысканные коктейли, холодное пиво, охлажденные вина. Однажды Ричард поймал острогой большую корифену – в этот день на обед и ужин они ели рыбные бифштексы. Ричард поправился. Лицо перестало быть угрожающе худым, тело покрылось загаром, волосы стали блестящими.
К большому огорчению Наташи, им мало приходилось общаться. Оба спали по восемь часов; как правило, когда она находилась на палубе, мужчина был внизу, и наоборот.
Ели они вместе, сидя в рубке, а вечерами перед ужином выпивали по паре бокалов вина и играли в шахматы.
Наташа хорошо играла, и на одной из стоянок, решила научить Ричарда. Он оказался талантливым учеником с неукротимым стремлением к победе. С десяток партий девушка выиграла легко, затем ей пришлось попотеть, чтобы обыграть его, а сейчас они играли практически на равных. У Норта был весьма цепкий, логический шахматный ум, способный к абстрактному мышлению, и в то же время - созидательный, комбинационный. Его стиль игры отличался не сразу распознаваемой агрессивностью. Он расчетливо управлял своими силами, парируя то одну, то другую угрозу, а затем, почувствовав силу, начинал наступление по всему фронту. Обычно оно бывало сокрушительным.
После того штормового дня они больше не ссорились, но сказать, что все у них шло гладко, было нельзя; Наташа мучилась, всеми силами стараясь не показать своих чувств,  поэтому частенько обращалась к мужчине с какой-то нейтральной вежливостью, словно к едва знакомому.