Отсрочка

               
            — Хлопцы, а давайте по пивку. Шут с ней, с этой машиной! — горестно вздыхал Иван Иванович, вытирая лоб скомканным картузом. Он сел на старые шины от самосвала, сложенные у забора.  — Не пойму, что ей в греца* надобно. Уже всё перебрали, а она не заводится. Лучше давайте Сашку, подмастерье, попросим сгонять к бочке, но чтоб свеженькое было. У меня припасена тарань.
          Владимир, рослый парубок двадцати пяти лет, вытирая руки ветошью от мазута, добродушно смотрел карими глазами на старшого.
           — Нет, братва, я — пас, иду домой. Анна на сносях, просила слёзно, чтоб не задерживался.
           Во время разговора подошёл его напарник Микула и сказал:
            — Чуток можно и задержаться. Бабе потакать, себя не уважать. А что будет от одной кружки пива?— на его загорелом лице никогда не потухала добродушная улыбка. В глазах плясали смешинки. — Хочешь, новый анекдот расскажу? Живот надорвёшь от смеха.
             — Деньги на пиво выделю, но меня увольте! — твёрдо сказал Владимир, и направился к выходу из гаража.
           — Володька, — крикнул ему вдогонку с загадочной улыбкой Микула, — а ты и сегодня через кладбище? И тебе не страшно?
            — Владимир на минутку задержался и, усмехнувшись, сказал:
            — А что мертвяки могут мне сделать, живых нужно бояться! Там тихо, кузнечики стрекочут, и сторожа в будках. — И он спокойным шагом вышел на центральную аллею, затем свернул влево, на ходу что-то насвистывая. Несколько мутных фонарей тускло освещали тропинку, которая извивалась среди свежих и разрушенных, поросших высокой травой могил. Впереди увидел на дороге что-то белое и большое. Подойдя ближе, еле смог разглядеть крупную, грудастую, в белой одежде как бы женщину. А она, потягиваясь томно, хриплым, мужицким голосом и говорит:
           — Сколько можно по ночам шляться по кладбищу? Отдыхать мешаешь. Из-за тебя новопреставленные из могил выйти не могут, за кресты прячутся. Как возьму тебя за ногу, потащу в могилу, и станешь ты моим навсегда. Её рука ловко ухватила за низ брюк, и с силой потянула к себе.
         Владимир замер на мгновение, а потом, собравшись с духом, оторвал её волосатую руку от штанины и бросился бежать. Всю дорогу до дома он шептал:
           — Прощай, Анечка, прощай деточка, прощай белый свет. Не переводя дыхание, добежал до своего дома и, открыв входные двери, упал без чувств. Вскоре он очнулся от резкого запаха нашатырного спирта. Знакомый участковый врач совал ему под нос ватку. Владимир оглядел родную комнату, вздохнул и спросил:
           — А то, что со мной было на кладбище, неужели, правда? — участковый лишь пожал удивлённо плечами.  Жена Анна с ужасом в глазах смотрела на него, и тут он понял, что всё это правда. Владимир почти неделю пробыл на больничном, и не выходил из дома.  Лежал на кровати, тупо смотрел на потолок и вздрагивал от воспоминаний. Его мать, Меланья, несколько раз на воск выливала испуг. К концу недели сон восстановился, но когда Владимир волновался, то сильно заикался, и легонько дёргалась голова. Пугающая новость быстро разнеслась по заводскому посёлку. Люди обходили стороной кладбище, и в одиночку уже никто не отваживался убираться на могилках даже в солнечный день.
 Иван Иванович сокрушался:
         — Надо же, какая зловредная баба! Даже и с того света мужикам покоя не даёт! Это ж надо, выползло чёртово отрепье из могилы и разлеглось на дороге. Кто она, когда хоронили? Даже сторожа не знают! Ну, теперь и пацанёнка Сашку, мать на работу не пускает. — он  с участием смотрел на Владимира, который, открыв капот уазика, слушал работу двигателя.
          — Жалко парня, мовчуном стал, хотя и раньше болтуном не слыв. Словно чуток тронутый. Жалко, ох, и жалко мужика. А с другого боку, кто бы в ту ночь не испугался, а про себя я совсем молчу. Точно бы с ней рядышком лёг и Богу душу отдал бы. Ох, и страшно даже представить.
         Микула, посмеиваясь в усы, подошёл к Владимиру и примирительно сказал:
         — Володька, не бери в голову, на тебя глядеть тошно, и наклонился к самому его уху:
        — Послушай, что скажу, только мене не выдавай. Это Егор, твой сосед, тебя разыграл. Я ему как-то рассказал, что ты ходишь домой через кладбище, а вин переоделся в бабу и ждал тебе, лёжа на пути. Чтобы проучить за то, что ты за его пацана, Сашку, заступился, кода он его вожжами учил за пиво. Из-за тебе батька у сына авторитет потеряв. У Володьки от услышанного перестала трястись голова, но глаза чуть не вылезли из глазниц.
         Прошёл месяц, в посёлке все понемногу стали забывать странный случай на кладбище. И вот в один из летних дней, где-то в двенадцать ночи Егор вышел до ветру. В ясном звездном небе ярко светила полная луна. Фруктовые деревья в саду бросали длинные тени на засаженные картошкой двадцать соток огорода. И вдруг Егор увидел, как от двухметрового, деревянного забора отделился силуэт в чёрном длинном плаще с капюшоном и с косой в руках. Остро заточенное лезвие косы блестело при лунном свете. Странный незваный гость плавно покачивался из стороны в сторону, словно от ветра. Но листья на деревьях не шелохнулись. Пришелец призывно махал рукавом, но кисти руки не было видно, пустой рукав подзывал хозяина двора.
Егор набрал воздуха в рот, и надув щёки, вначале замер на месте, затем упал на колени и стал кричать:
            — Смертишка, отпусти меня! Дай хотя бы лет десять пожить, сына женить, внучат понянчить, дом достроить! — он бился в страхе головой о землю и повторял:
           — Господи, прости! Господи, помилуй за грехи мои тяжкие! — через некоторое время до его слуха долетели слова:
            — Живи пока, через 10 лет за тобой приду, — и чёрный силуэт растворился за забором. Жена Татьяна услыхала во дворе крики и причитания мужа. Она выскочила из дома как была, в ночной сорочке. И ничего не может понять от увиденного. Егор, её мужик, ползает на четвереньках по двору, бьётся головой о землю и Бога призывает. Она вбежала в хату, разбудила сына, они вдвоем еле-еле его горемычного втащили в дом, потом и на кровать. А Егор весь дрожит, зуб на зуб не попадает и радостно шепчет:
         — Слава Богу, Смертушка мне отсрочку на 10 лет
дала. Всё успею сделать, всё! — и снова заводской поселок, как осиный рой, взбудоражило странное событие. Жители с ужасом в глазах спрашивали друг у друга:
           — Что это значит? Наверное, Егору сон плохой приснился в полнолуние, так с лунатиками бывает.  — 
Егору диагноз установил участковый врач.
           — А вам, милая, — обратился он к жене Егора, — теперь нужно знать, как только на небе луна ярким блином, сразу ставьте у постели таз с холодной водой. Таким способом это заболевание лечится.  И не будет он, горемычный, наводить ужас на всю округу.
Примечание: *Что ей в греца надобно — что ей ещё надо.
2024 год.