Triangles, глава 1, часть 17

Игра в «Морской бой» в третьей четверти стала идеей фикс для седьмого «В». Даже на уроках то здесь, то там слышалось: «А1 – мимо», «Б2 – ранен», «В3 – убит». Во время перемены «адмиралы» с незаконченным средним образованием разбирали у доски с мелом в руках свои лучшие стратегии. Казалось, парты класса тоже на время становились военными кораблями, готовыми к жарким баталиям. Первая парта на первом ряду была судном с координатами «А1», вторая на третьем ряду – «В2».

Девочка, в которую был влюблен Федя, сидела за второй партой на первом ряду. В терминах морского боя она могла быть бригантиной на «А2». А сам парень ввиду высокорослости был сослан на «галёрку» третьего ряда. Чем не фрегат на «В5»?
Там, возле окна, от которого зимой всегда тянуло холодом, он и грыз халву школьных знаний. Халву, а не гранит, потому что Федору нравилось учиться, и это у него здорово получалось. Если вызывали к доске, отвечал уверенно, без запинок, да так подробно, что даже наставнику добавить было нечего. А когда после ответа позволялось вернуться на место, сам начинал спрашивать преподавателя, делая вид, что хочет глубже разобраться в теме. А на самом деле просто любил поприкалываться над взрослыми на радость одноклассникам. Его вопросы не раз ставили учителей в тупик. Так, математика он однажды озадачил, спросив: «Можно ли причесать сферическую собаку таким образом, чтобы не было ни проборов, ни макушек?» Тот отшутился, но потом долго рылся в интернете в поисках правильного ответа на эту топологическую задачку. Преподаватели немного побаивались подобных каверз Федора, поэтому, как правило, не вызывали его к доске и не делали замечаний, когда тот подолгу смотрел в окно во время объяснения нового материала. Все знали, что он во всем разберется без объяснений.

Каждый раз, когда открывалась дверь класса, многие, как по команде, поворачивались к ней, будто ожидали увидеть что-нибудь необычное. Но все было, как всегда: вечно толкающиеся в проходе мальчики и посерьезневшие к седьмому классу девочки. Каждая шагала мимо классной доски, как модель по подиуму, всем своим видом говоря: «Мне все равно, смотрите вы на меня или нет. Но если что, у меня новая кофточка, туфельки и немного туши на ресницах».

Некоторые из девчушек-хохотушек уже стали превращаться в маленьких женщин со следами маминой туши и помады на лицах. Было видно, что им не терпится побыстрей выбраться из лягушатника детства и обосноваться на пляже юности; те из прелестниц, на кого начинали заинтересованно смотреть старшеклассники, всячески демонстрировали свое превосходство над менее скороспелыми подружками.

У мальчиков в этом возрасте все было не так заметно. Но перемены в их внешности были уже на низком старте и готовы после летних каникул удивить внезапным превращением пацанов в парней. А пока сорванцы, как и прежде, выясняли кто круче: кто поднимет одной рукой стул, или кто отважится поцеловать перворазрядницу по дзюдо Ларису Целуйко.

Только Федя с Антоном, друзья и соседи по парте, явным образом выделялись среди семиклашек. Оба выглядели на девятый класс: высокие, стройные, а благодаря занятиям тяжелой атлетикой еще и мускулистые. Они никогда не суетились, все делали с той основательностью, которая выдает уверенных в себе людей. И держались особняком от отстающих в развитии сверстников. А потому не носились с ними по коридору, не прятали чужие дневники, не хвастались числом подписчиков на своих ютуб-каналах, так как не заводили их вовсе.

Федор был блондин с короткой стрижкой, Антон – брюнет с длинными волосами по плечи. На физкультуру оба ходили в одинаковых футболках с изображением двухпудовой гири и надписью «Школоте не поднять». Под тканью угадывались будоражащие воображение девочек кубики пресса, которые были для робких взглядов, как липучки для мух.

Хоть парням было не очень интересно общаться с одноклассниками, но свой класс они любили. И на то была уважительная причина: и Феде, и Антону нравилась одна и та же девочка. Но друзья даже не догадывались о совпадении своих вкусов, потому что никогда друг с другом не говорили о чувствах, считая, что не пацанское это дело – говорить о малолетках или кадрить их. 

Если бы кто-либо захотел провести воображаемую прямую между партой друзей и входом в класс, то Аллочка сидела как раз на этой линии. И это позволяло Феде и Антону, делая вид, что следят за дверью, любоваться девочкой: тонкой шеей, завитком русых волос, придавленным к виску пластмассовой дужкой очков. А еще вздернутым кончиком носа, который вместе с хитрыми, чуть прищуренными глазками, придавал ей сходство с лисичкой. Очки Аллочка надевала в основном на уроках, когда списывала с доски. Или с тетрадки своей соседки по парте Марины. Или, когда просто хотела казаться умней и серьезней. Преображение девочки в девушку в ней уже завершалось, и вполне объяснимо, что именно Федор и Антон заметили это раньше других.

То ли от скромности, то ли от робости, но, разговаривая с кем-либо, Аллочка никогда не поднимала глаз на собеседника. А потом вдруг делала резкий взмах ресницами, и смотрела в упор, не мигая. От этого ее взгляд приобретал гипнотическую силу. Эффект был поразительным: просьбы списать становились убедительнее, а оценки за ответы у доски – положительнее.

Федя обожал этот милый трюк и, разговаривая с Аллой, всегда пытался предугадать момент «атаки». Но та всегда заставала его врасплох. Впрочем, общались они с Аллой довольно редко: хоть Федя и не был скромным «батаном», но именно перед этой девочкой робел. И считал плохой идеей подходить к ней с банальностями, типа: «Как дела?» или «Контрольную написала?». Он мог бы придумать что-то более оригинальное, но сомневался, что Аллочка способна оценить его эрудицию. К тому же для Федора было важно, что о нем подумают и скажут друзья: Антон, ребята со двора. А поскольку те говорили о чем угодно, только не о девочках, то Федя считал, что пока не время демонстрировать свою симпатию к однокласснице.

Аллочка занималась гимнастикой, выглядела стройной, гибкой, грациозной. Физкультура была единственным предметом, по которому у нее всегда были отличные оценки. Точеная фигурка даже в простеньком обтягивающем трико ставила ее на первую строчку в девичьем табеле о рангах. Делая кувырки или подтягиваясь на перекладине, Федя тайком любовался ею. А, сделав уроки, часто запирался в своей комнате, доставал школьный альбом, и, глядя на фотографию, рисовал свою симпатию в полный рост на огромном листе ватмана. Но ничего похожего не получалось, копия и близко не передавала красоту оригинала. На следующий день, придя в школу, он тайком рассматривал объект своих фантазий, любуясь магией контуров и форм, и, когда никто не видел, делал зарисовки.

От Аллочки не скрылось внимание парня, и однажды прямо на уроке на обратной стороне листка с «морским боем» она написала записку: «Федя, давай с тобой дружить. Алла». Но записку развернула одна из учениц, через которую послание шло к адресату. А потом ее прочитала соседка этой девочки. И через пару минут весь класс уже шептался, что Алла влюбилась в Федю. Казалось бы, вот то, о чем парень мечтал. Желание сбылось. Причем, без всяких усилий с его стороны. Они могли бы встретиться после уроков, сходить в кафешку поесть мороженое…  Но он спасовал, побоялся, что друзья начнут прикалываться, он ведь весь такой спортивный, модный, к тому же отличник, а она одевается бедновато, учится плохо и не в чести у сверстниц и учителей.

- Возьмёшь меня свидетелем на свадьбу? – некстати пошутил Антон, когда Федор сжимал в руках записку, раздумывая, как поступить.

- А меня тамадой? – подхватил другой мальчик.

- А я буду нести шлейф свадебного платья Аллочки... – начала дурачиться одна из девочек, изображая участие в свадебной процессии.

Дети рассмеялись. А Федор молча подошел к Алле и на глазах у всего класса вернул ей листок. Ее взгляд он запомнил на всю жизнь: извиняющийся и осуждающий одновременно. В терминах морского боя он сделал меткий выстрел, ранив «бригантину» на «А2». Но лучше б он промахнулся…

Придя домой, Федор полчаса, на переставая, колотил боксерскую грушу в своей комнате. Потом без сил упал на кровать и долго лежал – разочарованный собой, угрызаемый совестью. Он ненавидел себя за трусость, не понимал, как мог так легко обесценить свои чувства. «Чего стоят эти чувства, - сокрушался он, - если от них можно так легко отказаться? И, подумать только, из-за чего? Испугался, что скажут другие… Какое мне дело до них? До класса, друзей, даже родителей? И кто я после этого? Похоже, что в гонке лузеров у меня майка лидера...»
Федя не представлял, как сможет завтра прийти в школу и посмотреть в глаза одноклассникам, Антону. А, главное, как встретиться с Аллочкой? Сделать вид, что ничего не произошло? Точно не получится… Что тогда?

Немного успокоившись, он подумал: «Может, позвонить и извиниться? Покаяться, сказать, что растерялся, а на самом деле очень хочет дружить с ней?»

Решив, что это правильный выход из ситуации, набрал Аллин мобильный, который знал давно, хоть и не звонил ни разу.

- Алло. Кто это? – грустно спросила девушка.

- Алла, это Федя.

В ответ тишина.

- Прости меня… Правда, прости… Я повел себя, как дурак, как козел какой-то… На самом деле я тоже очень хочу с тобой дружить. Давай все отыграем назад, сделаем вид, что ничего не произошло, что ты не писала никакой записки, а я не возвращал ее тебе. Очень прошу.

В трубке послышался звук шагов, потом щелчок, - будто передернули затвор, - и тишину в клочья разорвали звуки хард-рока.

- А зачем делать вид? – уже бодрым, даже веселым голосом ответила Алла. - Ничего и так не произошло.  Но ты извини, я не могу сейчас долго разговаривать, мне пора на тренировку по гимнастике. У меня сегодня зачет по прыжкам через козла.

Она положила трубку.

Федор понимал, что это была бравада, что бодрый голос и музыка – все это неискреннее, напускное. Специально сыгранное для него мини-представление. И что на самом деле она расстроена, обижена, но хочет казаться сильной, независимой. Иначе не придумала бы обидный для него «прыжок через козла».

Если это была месть, то она сработала: «В5 – ранен».

Утром следующего дня Федор решил прийти в класс пораньше и поговорить с Аллой еще раз. И извиниться уже при всех. «Плевать, кто что подумает, - говорил он сам себе. – Пусть все знают, что она мне нравится. И пусть кто-нибудь только посмеет сказать что-то обидное. Да, я вчера смалодушничал. Но такое может случиться с каждым. Как рассказывал мне дед, апостол Петр отрекся от Христа трижды в тот день, когда его схватили в Гефсиманском саду. Но сразу же вслед за этим раскаялся и горько плакал. И Бог простил его. Я тоже раскаялся. Алла должна меня простить. Я докажу, что ее первое впечатление обо мне, как о друге, обманчивое».

Когда Федя пришел в школу, в классе уже было человек десять. На своих обычных местах сидели Антон с Аллой, неспеша доставали из рюкзаков нужное для урока. Подожду, пока будет больше людей – решил он. Пусть знают, что я все переосмыслил, осознал вчерашнюю ошибку, изменился и готов это доказать.

Он прошел к своей парте, поздоровался с другом за руку. Разговаривать не хотелось, оба сидели молча, рассеянно наблюдая за окружающими. И тайком – за Аллочкой. Та, словно почувствовав это, обернулась, чуть помедлила, а затем поднялась с места и направилась в их сторону. Молча подошла, и, не поднимая глаз, передала Антону записку – ту самую, на листке с морским боем. Затем выразительно зыркнула на Федора, развернулась и вышла из класса. Как сильно отличался этот взгляд от вчерашнего. Сегодня он был хлесткий, дерзкий, презрительный. Сомнений не было: она его не простила, и расплата не заставила себя ждать.

Антон развернул листок. Краем глаза Федор увидел, что его имя замарано, а вписано имя друга. Для него это означало одно: «В5 – убит».

К школьному выпуску детские страсти потихоньку улеглись. У Антона и Аллы все давно уже было не по-детски, но Федя был их общим другом, и они с удовольствием проводили время вместе. Поступили в один и тот же институт, но на разные факультеты. Сразу после зачисления решили махнуть в Приэльбрусье покататься на горных лыжах и полазить по горам.

Уже через пару дней все трое вполне прилично скользили по пологим склонам, уверенно тормозили «плугом» и в совершенстве освоили технику торможения падением. А еще неплохо ориентировались на местности, знали большинство местных кафешек и шашлычных. Когда инструктор предложил наиболее подготовленным туристам восхождение на Эльбрус с ночевкой в высокогорной гостинице, студенты с радостью согласились.

Вечером перед восхождением друзья долго бродили по окрестностям. Задержались возле бурлящего горного ручья. Из-за минеральной воды ручей был оранжевым, а некоторые камни на его дне в лучах закатного солнца казались и вовсе кроваво-красными.

- Ребята, давайте никуда завтра не пойдем, – вдруг предложила Алла, испуганно глядя на зловещее бурление кровавой стихии. - У меня нехорошее предчувствие. Посмотрите на этот ручей… Я боюсь…

- Не бойся, трусиха, я с тобой, - попытался успокоить девушку Антон.

- И я с тобой, - пошутил Федор.

Всю первую половину следующего дня, пока они шли до высоты 4100 метров, где располагалась высокогорная гостиница, Алла ни с кем не разговаривала, была задумчивой, сосредоточенной. Подъем был довольно трудным, чувствовался дефицит воздуха, но молодые организмы с хорошей спортивной подготовкой не без труда, но справились с ним.

Вечером, глядя на двуглавый Эльбрус, все были счастливы. На такой высоте нехватка кислорода ощущается точно так же, как от полбутылки шампанского – та же эйфория и желание свернуть горы. Их величие и бездонность звездного неба давали возможность прочувствовать собственную малость, мизерность, даже ничтожность перед бесконечностью бытия, погруженную в таинственную тишину. На этом чувстве всем бы и остановиться, пойти отдыхать перед завтрашним восхождением. Но, к сожалению, в это же время в пику первому чувству в юных душах зарождалось какое-то страстное возбуждение, кураж, уверенность в себе и своем всемогуществе…

- Федя, Аллочка, а давайте не будем дожидаться утра, а пойдем к вершине прямо сейчас, – с горячностью стал убеждать друзей Антон. — Это ведь не лес, здесь не заблудишься. Представьте только себе: мы встретим рассвет на Эльбрусе. Мы будем гордиться этим всю свою жизнь, будем пересказывать детям и внукам. Это тот самый поступок, который должен быть в жизни у каждого человека – добиться своей цели через «не могу», наперекор всем правилам, запретам и обстоятельствам. Федя, что скажешь?

- Я готов, - сразу согласился Федор.

- А я никуда не пойду и вас не пущу! Я вообще не хотела сюда идти. У меня плохие предчувствия. Умоляю вас, не делайте этого! - Аллочка сначала расплакалась, пыталась находить какие-то слова, чтобы отговорить друзей от безумного плана. А после ее плач перешел в громкие рыдания и всхлипы.

Федор не мог спокойно смотреть на это и первым сдался:

- Антоха, знаешь, я согласен с Аллой, давайте не будем пороть горячку, дождемся утра и пойдем к вершине вместе со всей группой.

- Ваше дело, - раздраженно буркнул Антон и ушел в гостиницу.

Под утро поднялся сильный ветер. Его завывания за окном разбудили Аллу. И тут она обнаружила, что Антона нигде нет. Cразу же обо всем рассказала инструктору, а тот вызвал спасателей.

К концу дня тело Антона спустили с горы. Он весь был переломанный. Как потом рассказали спасатели, парень попал под лавину, его протянуло метров пятьсот по каменистому склону и бросило в расщелину. Там он и замерз. Там его и нашли.

Весь первый семестр Алла проболела. Пришлось брать академку. Сначала у нее была страшная депрессия. Потом она подхватила грипп, который перерос в двустороннюю пневмонию, и с ней она почти месяц пролежала в больнице.

Федя, как мог, поддерживал девушку, часами развлекал ее разговорами по телефону, когда та лежала в больнице, а как только приехала домой – практически поселился у нее, уходя домой поздно вечером и снова возвращаясь сразу после занятий в институте. Алла была бесконечно благодарна парню, им было интересно вдвоем, и в какой-то момент обоим показалось, что это уже не дружба, а начало чего-то большего. Однако вскоре Алла, словно очнувшись от гипноза, вернула парня во френдзону. После этого он целый месяц ходил хмурый и молчаливый. Тогда-то в его глазах и поселилась та страдальческая покорность судьбе, что так нравилась девушкам. А сам для себя парень решил, что дождется времени, когда Аллочка станет его женой. Обязательно дождется…