Города в воздухе

Автор: Эдмонд Гамильтон.
ноябрь-декабрь 1929 года.
***
_Вот одна из самых необычных историй, которые нам посчастливилось прочитать. Благодаря невероятной смелости в построении, научным достижениям и захватывающим дух приключениям эта история, несомненно, занимает первое место среди научно-фантастических историй года._

 Последние достижения в области воздухоплавания, когда самолёты могут находиться в воздухе неделями, не приземляясь, указывают на огромные возможности для будущих поколений._

 _Городская жизнь сегодня — это скопление близко расположенных друг к другу зданий.
 Сейчас у нас есть здания, в которых одновременно могут находиться до 40 000 человек, и скоро у нас появятся отдельные бизнес-центры, в которых одновременно смогут находиться 100 000 и более человек. Кроме того, любой врач скажет вам, что жизнь на поверхности земли обычно вредна для здоровья из-за пыли и высокой плотности воздуха, что приводит к большинству лёгочных заболеваний, в частности к туберкулёзу, простуде и подобным заболеваниям. На больших высотах такие заболевания
 имеют тенденцию исчезать. Поэтому врачи обычно отправляют своих пациентов на более высокие
горы._

 _Вы можете быть уверены, что условия, описанные автором этой чудесной истории, рано или поздно наступят._

 _Мы также знаем, что эта история вызовет бурное обсуждение среди наших читателей, в частности, из-за смелости автора в изложении своих идей о будущей авиации, которые, кстати, через двести лет не будут казаться такими фантастическими, как сейчас._


«Капитан Мартин Брант, авианосец «Американская Федерация» 3885!»

Когда высокий чистый голос зазвучал в рубке моего гоночного крейсера, я повернулся к переговорному устройству, из которого он доносился.
Нажав на кнопку под устройством, я ответил:

«Говорит капитан Брант».

«Приказ главнокомандующего военно-воздушными силами капитану Бранту: вам сообщается, что
Европейская и Азиатская федерации объединились в союз для
нанесения мощного и неожиданного удара по Американской федерации. Флот
Европейской федерации из пяти тысяч воздушных крейсеров уже в пути
над Атлантикой в направлении Нью-Йорка и других городов на востоке, в то время как флот Азиатской Федерации такого же размера направляется через Тихий океан к нашим западным берегам. Всем американским крейсерам, патрулирующим к востоку от Миссисипи, включая ваш, приказано на полной скорости направиться в Нью-Йорк, где наши восточные эскадрильи собираются, чтобы встретить флот Европейской Федерации. По прибытии туда вы и все остальные командиры эскадрилий немедленно доложите первому главнокомандующему военно-воздушными силами.

Звонкий голос умолк, и я оторвался от телефона, чтобы встретиться
Маклин, мой первый помощник, стоявший у штурвала крейсера рядом со мной, испуганно посмотрел на меня.

"Направляйся на восток — полный ход, Маклин!" — крикнул я ему. "Наконец-то началась война — война с Европейской и Азиатской федерациями!"

Маклин мгновенно перехватил штурвал, и в тот же миг вся длинная туша нашего крейсера развернулась в воздухе,
наклонившись вперёд и назад, чтобы устремиться на восток над зелёными равнинами,
а за нашими спинами садилось солнце. Ещё мгновение, и крейсер принял форму длинной торпеды,
сверкающей и цельной, за исключением рядов иллюминаторов и
Возвышающийся мостик с прозрачными стенами, на котором мы стояли, рассекал воздух, направляясь на восток со скоростью, которая с каждой секундой увеличивалась. Я потянулся к телефону и, когда Хиллиард, мой молодой второй помощник, ответил из машинного отделения, кратко сообщил ему о том, что мне только что сказали. Затем послышались приглушённые возгласы сотен с лишним членов нашей
команды внизу, и через несколько минут гул мощных двигателей
достиг ещё большей громкости, и мы неслись сквозь солнечный свет
высоко над землёй со скоростью более тысячи миль в час.

Стоя рядом с Маклином в рубке, пока мы летели на восток, я думал о том, что, несмотря на захватывающие новости, которые мы только что услышали, ситуация была довольно серьёзной. Война! Война, которую мы, жители Американской
Федерации, ожидали и боялись на протяжении десятилетий. Прошло не более тридцати лет с начала третьей воздушной войны в 2039 году. Три могущественные державы
теперь делили между собой весь мир: Американская федерация,
включавшая в себя весь Североамериканский и Южноамериканский континенты, со столицей в Нью-Йорке; Европейская федерация, включавшая в себя всю Европу
к западу от Кавказа и всей Африки, с центром в Берлине; и Азиатская
Федерация, которая владела всей Азией и Австралазией для коричневых и
жёлтых рас, со столицей в Пекине.

И хотя в течение трёх десятилетий между ними царил мир,
это был непрочный мир, продиктованный тем фактом, что каждый из них
боялся напасть на другого, чтобы не подвергнуться нападению третьего. Огромные военно-воздушные силы
воздушных крейсеров трёх могущественных Федераций непрерывно патрулировали
воздух, а их воздушные крепости всегда были начеку. Однако в последнее время
всем стало очевидно, что между ними произошло сближение.
Европейская и Азиатская федерации, и такой союз мог означать только одно — нападение на нас, американцев. Поэтому мы стали ещё бдительнее, и вот наконец-то случилось то, чего мы ждали, — две великие федерации направили на нас свои могучие флоты.

Глядя вперёд, пока наш крейсер двигался вперёд, я молчал так же, как Маклин, стоявший у руля рядом со мной, и как молодой Хиллиард, поднявшийся в рубку из машинного отделения. Далеко внизу под нами зелёные равнины быстро удалялись назад, а наши двигатели неустанно гудели.
Эти огромные электродвигатели получали ток в неограниченном количестве
из электростатического или атмосферного электричества, окружающего
Землю, с помощью огромных трансформаторов, которые преобразовывали
электростатическое электричество в ток, чтобы дать нам силу, способную
двигать нас вперёд с почти неограниченной выносливостью и скоростью. Будучи
подключёнными к нашим огромным горизонтальным трубчатым пропеллерам,
которые были установлены в стенах крейсера и двигали его вперёд,
засасывая огромные объёмы воздуха с огромной скоростью, эти двигатели
Мы летели со скоростью более тысячи миль в час. Эта предельная скорость,
как показывали наши индикаторы, теперь направляла нас на восток.

 Под нами зелёные равнины сменились огромными складками
и пиками Аллеганских гор. Где-то на юге лежал Питтсбург,
а на севере — Кливленд и Буффало, но, направляясь прямо в
Нью-Йорк, мы их не видели. Под нами мы могли различить
в быстрых вспышках света потоки самолётов, курсировавших между этими
городами, большие пассажирские лайнеры, громоздкие грузовые самолёты и
частные суда, но на нашем военном уровне двигалось лишь несколько крейсеров, подобных нашему, которые мчались на восток, в сторону Нью-Йорка, в ответ на сигнал тревоги. Однако с ними опасность столкновения была невелика.

 Теперь Аллеганские горы остались позади, и мы летели над холмистой, живописной местностью, которая простиралась между ними и восточными
Аппалачами. Пока мы летели, я смотрел вниз, на зелёный, безмолвный и пустынный пейзаж, проносящийся под нами, и на мгновение задумался о том, что подумал бы житель этого некогда густонаселённого города, если бы увидел его сейчас.
Земля, над которой мы летели, казалась такой же безжизненной и пустынной, как и сейчас. Затем она уступила место более крупным складкам и хребтам Аппалачей, и, когда мы пролетали над их нагромождениями, Маклин оторвал руку от штурвала и указал вперед.

 «Воздушные крепости!» — сказал он.


 «В Нью-Йорк!»

Они быстро приближались к нам, пока мы неслись к ним, — гигантские
куполообразные кубы из тусклого металла, каждый шириной в пятьсот футов,
которые висели в воздухе перед нами, в пяти милях над землёй, образуя
длинную изогнутую линию.
зелёная земля. На расстоянии пяти миль друг от друга они висели, неподвижно паря в воздухе,
образуя огромную мрачную цепь или кольцо. Металлические стены и купола каждого из них
ощетинились огромными тепловыми пушками, как на наших крейсерах, и
узкими отверстиями, из которых могли выглядывать обитатели. Мы знали, что каждый из этих огромных воздушных фортов
подвешен высоко над землёй благодаря отталкивающему гравитацию эффекту космических лучей. Прошло всего пятьдесят лет с тех пор, как был открыт механизм, который направлял огромную энергию космических лучей на преодоление силы гравитации.
Было обнаружено, что лучи можно собирать, а их мощность
концентрировать в структурах, которые они должны были поддерживать. Динамические башни
использовались для сбора этой огромной безграничной энергии.

Огромным кольцом они висели перед нами, их линия изгибалась далеко
широко направо и налево, огромное кольцо, которое окружало и защищало Нью-Йорк.
Йорк, поскольку воздушные форты висят кольцами вокруг всех воздушных городов для обороны. Затем,
когда мы подъехали к ближайшей из этих огромных воздушных крепостей,
из телефона, стоявшего передо мной, раздался резкий сигнал.

Я быстро ответил на этот вызов, и вскоре мы уже мчались мимо воздушного форта, мимо проёмов в его стенах, через которые мы видели тех, кто стоял внутри, приготовившись к стрельбе из огромных тепловых пушек. Мы едва слышали их радостные возгласы, когда проносились мимо них на восток; нас немного воодушевлял вид воздушных фортов. Они могли маневрировать в пространстве в любом направлении, хотя и со скоростью, лишь немногим превышающей скорость воздушных крейсеров. Мы знали, что они будут упорно защищать Нью-Йорк, хотя и не смогут в одиночку противостоять быстрому флоту вторжения. Но
Теперь, когда мы мчались в пределах мощного кольца воздушных фортов,
впереди, далеко впереди, мы увидели серый блеск бескрайних просторов Атлантики, простирающихся на восток, зелёную изрезанную береговую линию, узкий маленький остров между более крупным островом и побережьем, на котором пятьдесят лет назад стоял Нью-Йорк. Теперь он лежал перед нами, зелёный и безлюдный, как и вся
провинция позади нас, но я лишь бросил на него взгляд и посмотрел вверх,
когда рядом со мной раздался тихий возглас Хиллиарда:

"Нью-Йорк!"

Теперь перед нами лежал могучий город, который с каждой минутой становился всё больше.
чем ближе мы к нему приближались. Воздух вокруг и под нами
был наполнен огромными толпами крейсеров, подобных нашему, и
торговых судов, которые сходились к нему с севера, запада и юга. Какое-то время мы втроём смотрели на него, забыв об опасности,
которая привела нас сюда. Мы, как всегда, были очарованы великолепной красотой Нью-Йорка. Ибо это был Нью-Йорк,
неизмеримо отличающийся от того города на земле, который десятилетия назад
дал ему своё имя. Это был город не на земле, а в воздухе.

Это был город, чьи тесно расположенные шпили, башни и пирамиды
были собраны вместе на огромном металлическом основании, похожем на диск, и
висели в пяти милях над зелёной землёй! Он был круглым и имел пять миль в диаметре, а колоссальное металлическое основание или диск, на котором он покоился, было более тысячи футов в толщину. Металлические здания и башни, которые поднимались от этого основания и были его неотъемлемой частью, возвышались ещё на пять тысяч футов! Огромный город, парящий в воздухе, с оживлёнными улицами и зданиями, с
Толпы людей и огромные массы движимых страхом кораблей неслись по воздуху к нему со всех сторон.

Воздушный город! Подвешенный на огромных батареях мощных электростатических двигателей в основании, которые черпали неисчерпаемую энергию атмосферного электричества Земли из бесчисленных тонких шпилей, возвышавшихся над центральной площадью; оттуда ток по кабелям внутри шпилей поступал к гигантским двигателям внизу. Города тоже были
подвешены благодаря отталкивающему гравитацию качеству собранного космического
лучи. Наконец-то человечество пришло к этому. Хрупкие самолёты,
появившиеся столетие назад, с их небольшими рекордами по продолжительности
полёта в течение недель и месяцев, уступили место большим круизным
электросамолётам, которые получали энергию от статического электричества
и могли оставаться в воздухе бесконечно. А затем появились огромные воздушные крепости, удерживаемые в воздухе таким же образом, и, наконец, когда из-за великих воздушных войн жизнь на земле стала настолько небезопасной, что превратилась в самоубийство, началось строительство гигантских металлических городов на огромных металлических платформах, которые содержали
достаточно большие моторы и труб-винты, чтобы держать себя в любой
направление на средних оборотах.


 Великий Конференции

Такие теперь были во всех городах земли, Чикаго, Сан-Франциско, Буэнос
- Айресе, Берлине и Токио. Великие города, которые всегда висели в воздухе,
обычно рядом с местами, где стояли те исчезнувшие города земли, от которых
они получили свои названия. Но воздушные города могли время от времени переезжать с места на место
для улучшения климата или защиты. В этих великих городах
находилось всё население мира; земля под ними была
используется только для добычи металлических руд и минералов, используемых в производстве
синтетических продуктов питания и тканей, которые сейчас являются универсальными.

Каждый из великих городов был защищен кольцом воздушных фортов, а также
огромными батареями тепловых пушек, установленными в их собственных стенах. Сотня
таких огромных воздушных городов была в Американской Федерации, вмещавших
в своих колоссальных массивах устремленных в небо башен в среднем
по пять миллионов жителей в каждой. А в Европейских и азиатских
Я знал, что в объединённых Федерациях было более двухсот могущественных
воздушных городов.

Однако теперь всё наше внимание было приковано к огромному воздушному городу Нью-Йорку, и по мере того, как мы приближались к нему, я увидел, что над ним, над охваченными паникой массами самолётов, которые спускались, чтобы укрыться в нём, висели эскадрильи крейсеров, подобных нашему, более двух тысяч, выстроившихся в мрачные неподвижные ряды, словно не замечая кипучей, охваченной страхом деятельности в огромном городе под ними. Со всех сторон к этим эскадрам прибывали другие крейсеры, такие же, как наш,
патрули над зелеными внутренними равнинами, над ледяными пустошами Лабрадора
, над окаймленными джунглями карибскими побережьями, все спешат, чтобы
ответить на призыв к оружию. Когда наш корабль приблизился к городу, мы направились
к центральной площади.

"Прямо к центральной площади, Маклин", - сказал я. "Первый воздушный
Там будет шеф, и приказано сначала доложить ему.

Маклин уже снизил скорость нашего корабля, и теперь, когда мы подъехали к
стремительно возвышающейся центральной вершине с её
группирующимися точками, городской статической башне, он
уменьшил мощность наших двигателей
полностью переключились с наших горизонтальных трубчатых пропеллеров на вертикальные,
которые удерживали нас в неподвижном состоянии в воздухе. Затем, когда он медленно уменьшил мощность,
мы плавно опустились и через мгновение остановились на гладкой центральной площади
среди десятка или более других крейсеров.
Они стояли большим кольцом по краю площади, и их экипажи
ждали внутри, но в центре этого кольца, рядом с основанием
огромной радиомачты, стояла небольшая группа людей: первый
военачальник авиации Ярналл и командиры его эскадрилий.

Когда наш крейсер остановился, я открыл дверь под мостиком,
вышел на металлическую площадь и направился к этой группе.
 Я заметил, что вокруг огромной площади толпились
огромные, бурлящие толпы, тысячи и тысячи жителей могучего воздушного города. Другие тысячи
смотрели на нас с башен, возвышавшихся вокруг в золотом свете полуденного солнца. Эти люди, наблюдавшие за нами и за могучим флотом, мрачно зависшим высоко над нами, молчали, но откуда-то издалека, из-за могучей массы воздушного города, до меня доносился глухой
рёв миллионов слившихся воедино голосов, непрекращающиеся возбуждённые крики. Затем
я подошёл к первому главнокомандующему военно-воздушными силами и группе перед ним, вскинул руку в салюте, который Ярналл молча вернул. А затем, молча переводя взгляд с одного из нас на другого, с серьёзным выражением на сильном лице и в серых глазах, он заговорил с нами.

«Вы, командиры эскадрилий наших восточных войск, — сказал он, — знаете, почему вас вызвали сюда, почему я по приказу Центрального Совета Федерации вызвал сюда вас и все крейсеры, которые ждут над нами. Великий флот Европейской Федерации, в два раза
такой же большой, как наши силы, мчится на запад через Атлантику к нам
и в течение часа мы должны встретиться с этим флотом в бою ".

Он сделал паузу, и в наступившей тишине глухой, приглушенный рев
огромный город вокруг нас внезапно показался бесконечно далеким от наших ушей.
Затем шеф Первой авиации продолжил.

«В течение часа мы должны встретиться с этим флотом в бою, и пока мы будем идти ему навстречу, наши западные силы выйдут из Сан-Франциско под командованием второго главнокомандующего военно-воздушными силами, чтобы встретить флот Азиатской Федерации, который мчится на восток. И от этих двух сражений сейчас зависит
судьба нашей нации. Если они будут потеряны, если кто-то из них погибнет,
через несколько дней от нашей нации останется лишь воспоминание, а наши города будут уничтожены.
Если два приближающихся флота будут разбиты и отброшены назад, тогда мы
выиграем для себя передышку, во время которой сможем подготовиться к встрече с
великими врагами, которые толпятся сейчас вокруг нас. Итак, я говорю вам, Центральный Совет
говорит вам, что эта битва не должна быть проиграна!

«Флот, с которым мы должны встретиться, вдвое превосходит нас по количеству крейсеров, и ходят слухи, что они готовят какой-то новый метод».
их с которых на нас напасть, сейчас или позже. Мы должны помочь нам только
воздух-форты об этом городе, которые были оснащены новым устройством.
Я приказал им отойти к востоку от города, чтобы оказаться между ним и врагом
. Сам этот огромный воздушный город, когда мы выйдем из него, переместится
вглубь материка на максимальной скорости, удаляясь от места сражения, точно так же, как Бостон и
Чарльстон, Майами, Сан-Франциско, Лос-Анджелес и все наши
великие воздушные города, на севере и на юге. Поэтому не будет никого, кроме
наших крейсеров, собравшихся наверху, и наших воздушных крепостей,
сосредоточенных на востоке для борьбы
эта битва, в которой Центральный совет поставил на карту нашу судьбу.

"Но как бы ни были велики шансы против нас, эта битва не должна быть проиграна!
Мы - сыновья американцев, которые сражались в Первую и
Вторая и Третья воздушные войны, которые вырастили эту нацию на крови
тысячи воздушных сражений, и до сих пор ее сотни воздушных городов удерживают в своих руках
треть всего мира. И теперь, когда весь остальной мир
выступает против нас, начинается Последняя воздушная война. Я говорю вам следующее:
 сражайтесь так, как сражались те, кто был до вас, и до завтрашнего дня
Флот Европейской Федерации будет отброшен назад, или погибнут последние из наших крейсеров, наши воздушные крепости и мы сами!

Когда Первый главнокомандующий замолчал, воцарилась тишина, а затем мы, собравшиеся командиры, разразились громкими радостными возгласами, которые подхватили тысячи людей, собравшихся на площади, и которые, словно пожар, охватили весь огромный воздушный город вокруг нас. Затем мы все вернулись
к своим ожидающим нас крейсерам, а первый заместитель командующего военно-воздушными силами — к своему, и
мгновение спустя его крейсер с тремя параллельными серебряными полосами
Корабль, плавно поднимавшийся вверх, отличался от всех остальных тем, что
шёл от носа к корме, а за ним следовал наш собственный. Мы взмыли вверх, и
к нам донёсся оглушительный рёв огромного плавучего города под нами. Затем
наши двадцать или более кораблей заняли свои места во главе эскадры из сотни кораблей, а Первый главнокомандующий на своём флагмане с серебристыми полосами
стремительно занял место во главе всех. Там
мы висели, и глухой, мощный рев непрерывно доносился до нас из города
внизу, а затем, когда из раций всех
Флот, в котором мы плыли, двигался на восток, прочь от огромного
воздушного города, прочь от зелёной береговой линии, прочь от серых просторов
Атлантики.

 Маклин и Хиллиард снова были рядом со мной, когда наш крейсер
двинулся вперёд во главе эскадры, и мы втроём обернулись, чтобы посмотреть назад. Мы
видели Нью-Йорк, его величественные башни, сверкающие на фоне заходящего солнца,
тоже двигались, но медленно, на запад, прочь от нас, прочь от грядущей битвы,
уменьшаясь до тёмного пятнышка и исчезая по мере того, как мы мчались
над серой Атлантикой. Теперь мы летели над огромными воздушными фортами
Они выстроились в огромную двойную линию в десятке миль от
побережья, высоко над водой. Мы пронеслись над ними с
неуклонно растущей скоростью, пока наши огромные двигатели не
загудели, а экипажи не закричали, выкатывая наши тепловые пушки
с бортов и килей. Ветер пронзительно завывал вокруг нас, и наш
огромный флот достиг максимальной скорости, направляясь к великой
битве, в которой наша Федерация должна была выстоять или пасть.




 Глава II


 Битва за Атлантику

Глядя вперёд, мы с Маклином и Хиллиардом стояли вместе на
рубка нашего крейсера. Эскадра, которую мы возглавляли, была во главе
одной из огромных колонн нашего флота. Далеко позади нас тянулись ее
корабли, мчащиеся вперед с одинаковой скоростью. Затем из дистанционного телефона
до нас донесся голос Первого командира авиации.

"Эскадрильи с 1 по 6 занимают разведывательные позиции!" он приказал.

Мгновенно первые шесть эскадрилий из двух колонн, наша — одна из первых, вырвались вперёд и отделились от двух огромных линий основного флота. Наша и ещё одна эскадрилья двинулись прямо вперёд, мимо флагмана Первого командующего ВВС с серебристыми полосами, пока наши две
Сотни кораблей растянулись в длинную тонкую линию, которая летела на много миль впереди основной части нашего флота. Две из четырёх других эскадр двигались справа и слева от флота, растянувшись таким же образом, а две оставшиеся заняли позиции высоко над нашими двумя большими колоннами и далеко под ними. Таким образом, наш огромный флот, окружённый длинными линиями разведчиков, которые защищали его от неожиданностей со всех сторон, двигался на восток по серой бесконечной равнине.
Атлантика, по приказу Ярналла, развивает скорость восемьсот миль в
час.

Багряное заходящее солнце пылало в небесах позади нас, огромный
серый океан простирался под нами бесконечной гладью, и мы неслись
по пустому морю и небу. К тому времени Хиллиард спустился вниз, чтобы занять
своё место в команде, но мы с Маклином всё ещё смотрели на
огромную пустынную панораму перед нами. Под гул наших мощных двигателей и двигателей
разведчиков, летевших рядом с нами, мы казались огромным роем пчёл.
Теперь внизу не было слышно ни звука, царила тишина, говорившая о
напряжении, об ожидании. Но перед нами по-прежнему не было никаких признаков
великий флот, что мы вышли навстречу, и почти казалось, что в
несмотря на наши определенные информацию о его ходе мы пропустили его,
так уже было несколько сотен миль в море. Потом вдруг,
а я смотрел вперед, я затаила дыхание, и в следующий момент уже исполнилось
стремительно на расстоянии по телефону.

"1 эскадрилья докладывает", - сказал я быстро. "Разведчики европейского
Флот Федерации замечен и направляется к нам!»

Впереди в пустом небе внезапно появилась длинная вереница тёмных точек,
которая стремительно приближалась к нам.
которые быстро увеличивались в размерах! С каждой секундой, пока они мчались к нам, они становились всё больше, пока не предстали перед нашими глазами в виде длинных торпедообразных крейсеров, таких же, как наш. Они отличались от нашего только тем, что их мостики не возвышались над верхней палубой, как у нас, а были утоплены заподлицо с верхней палубой, и были видны только их прозрачные передние иллюминаторы. Это были разведчики европейского флота,
и в тот же момент, когда я их увидел, они, должно быть, увидели нас, потому что
слегка изменили курс. Так что прямо на нас летели пять
Сто крейсеров противостояли двумстам нашим кораблям, растянувшимся в линию. Они приближались, и я на мгновение увидел далеко позади них огромное скопление других крейсеров, могучую основную часть европейского флота. Я выкрикнул эту информацию в телефонную трубку. В следующий миг стремительно приближающаяся линия крейсеров перед нами врезалась прямо в нашу наступающую линию!

В следующий миг воздух вокруг нас, казалось, наполнился кружащимися,
атакующими крейсерами, когда две линии разведки встретились и столкнулись. В тот
первый миг десятки наших крейсеров смялись и рухнули в бездну
столкновения с европейскими крейсерами. А затем, когда Маклин резко повернул штурвал в ответ на мой хриплый крик, наш корабль с тошнотворной скоростью накренился, чтобы избежать столкновения с двумя европейскими крейсерами, летевшими прямо на нас. Затем, когда мы пронеслись мимо них, раздались резкие выстрелы из их больших тепловых пушек, и на нас обрушился шквал сияющих цилиндрических тепловых снарядов. В этот момент Маклин развернул наш крейсер вверх и над двумя мчавшимися на нас европейскими кораблями, и когда он произнёс:
Гиллиард обратился к команде: наши собственные килевые тепловые пушки обрушили град
тепловые снаряды по двум кораблям. Один из этих кораблей не попал под действие тепловых снарядов,
но другой был поражён тремя из них.

 Мгновенно вспыхнуло ослепительное белое пламя, когда
попавшие в цель тепловые снаряды взорвались, высвободив на незадачливый европейский корабль всю
содержимую в них чудовищную энергию, огромные колебания лучистого
тепла. Ибо это было самое смертоносное оружие современной воздушной войны — эти
сверкающие снаряды, в которых с помощью специальных процессов можно было сконцентрировать колебания
интенсивного теплового излучения. И когда эти снаряды попадали в цель
и обрушились на несчастный корабль внизу. Мы видели, как корабль на мгновение застыл в ослепительной вспышке, его металлические борта
светились и плавились. Затем мы увидели, как он рухнул вниз, словно огромный метеор,
в серую Атлантику!

 Но теперь наши собственные крейсеры развернулись и направились обратно к
борющимся кораблям, которые теперь выстроились в могучую линию. Словно
парящие ястребы, наши собственные корабли вспыхивали, пикируя на
линию фронта, и носовые и кормовые орудия обрушивали град
снарядов на европейские корабли внизу, стремительно спускаясь под
острым углом в эту дикую схватку
сражающиеся корабли и тепловые снаряды, во что превратился тамошний бой. Так
дикой и жестокой была борьба, в те немногие моменты, так как мы
соответствует европейским разведчики, что уже десятки кораблей повергла вниз
в раскаленной уничтожения сторону океана. Но у нас, я видел, ну
составили для себя в те моменты, начиная с чуть ли не вдвое больше
европейские крейсера упала, как наши собственные, и они, казалось, пошатнулся.
Затем, когда наши корабли бросились за ними, словно разъяренные хищные птицы, из переговорного устройства поступил
быстрый приказ, который резко остановил нас.

«Основные силы европейцев приближаются! Все передние и боковые разведывательные эскадрильи возвращаются к нашему флоту!»


 В ловушке!

 Маклин мгновенно развернул наш крейсер вверх и назад, и когда остальные наши разведывательные эскадрильи развернулись и устремились за нами, мы увидели, что потрепанные европейские разведывательные эскадрильи тоже отступают, возвращаясь к своему основному флоту. Этот могучий флот был теперь хорошо виден на востоке, его пять тысяч больших крейсеров величественно приближались к нам в привычном боевом порядке
Европейская федерация--великое кольцо или полый круг кораблей. О
они пришли разведчики занимают свое место внутри этого круга с
отдых. Затем мы тоже вернулись на свои места во главе наших собственных
две огромные колонны, серебристо-полосатый флагман Первого командующего ВВС
перед нами, и теперь медленно, с еще десятью милями чистого воздуха между ними
на них две гигантские армады надвигались друг на друга.

Стоя там с Маклином, с колотящимся сердцем, я внимательно смотрел вперёд,
пока наш флот и европейский флот приближались друг к другу. Мы
Мы на мгновение прекратили огонь, так как у тепловых пушек
малый радиус действия. Несмотря на то, что нас было в два раза меньше,
мы неуклонно приближались к гигантскому кругу противника.
 Затем внезапно корабли великого европейского флота,
по-прежнему держась кругового строя, резко взмыли вверх с огромной
скоростью и оказались над нами!

В тот же миг раздался быстрый приказ по телефону, и
две огромные колонны нашего флота тоже взмыли вверх, на уровень
друг друга, и ещё через долю секунды мы бы разбились
прямо на приближающийся окружённый флот. Я увидел, как воздух передо мной
заполнился сверкающими кораблями, несущимися на нас со скоростью молнии,
услышал ещё один приказ, а затем Маклин повернул наш крейсер вправо,
и весь наш огромный флот разделился: одна колонна сверкала
справа от приближающегося европейского флота, а другая — слева от него. Прежде чем они успели перестроиться или нырнуть вниз, чтобы
избежать нашего стремительного маневра, мы пронеслись мимо них с обеих
сторон, а затем справа и слева от них загрохотали наши тепловые пушки
и обрушивая шквал быстрых тепловых снарядов.

 Когда эти снаряды попадали в цель, когда наша проходящая колонна обрушивала их град на европейские крейсеры, воздух вокруг нас, казалось, был полностью наполнен ослепительными вспышками света и жара. Десятки, сотни вражеских кораблей были уничтожены этим смертоносным огнём справа и слева, они горели, плавились и падали вниз, словно колесницы из белого огня.

Удивлённые нашим стремительным манёвром, они открыли по нам огонь, когда мы проносились мимо, но даже эти несколько снарядов попали в крейсеры нашей колонны. Крейсеры моего флота
эскадрильи были поражены и повисли там, светясь и плавясь от
ужасающего жара, исходящего от них, неспособные уклониться от быстроходных
кораблей позади них, которые стремглав врезались в раскаленные добела обломки. Затем
наши колонны миновали их, и когда позади нас их корабли густо засыпало
раскаленными добела плавящимися руинами, я ликующе повернулся к Маклину.

"Мы побеждаем их!" Я закричал. - Еще один такой удар, и...

Крик второго помощника резко оборвал мои размышления, и я быстро
посмотрел туда, куда он указывал, на могучее кольцо
Европейский флот. Наши две колонны сошлись друг с другом после того смертоносного удара, когда огромное кольцо крейсеров позади нас резко остановило свой бег и развернулось, образовав двойной строй между нашими двумя колоннами! А затем, прежде чем мы смогли увидеть и предотвратить эту угрозу,
прежде чем мы успели подчиниться быстрому приказу, который Первый главнокомандующий
прокричал по телефону, этот двойной язык кораблей разделился,
и каждая линия двинулась в сторону с ужасающей силой и скоростью в нашу сторону
две линии, отталкивающие их друг от друга, разделяющие их,
разворачивающие их в стороны и назад двумя большими охватывающими движениями.

В этот момент я почувствовал, как наш крейсер бешено накренился, когда европейский крейсер выстрелил в него, увидел, как Маклин отчаянно вцепился в штурвал, когда меня отбросило вниз и назад, а вокруг нас в этот безумный момент снаряды летели от корабля к кораблю, взрываясь вокруг нас. Затем, когда Маклин выровнял наш крейсер, наши
пулемёты начали стрелять, как сумасшедшие, пока Маклин выравнивал крейсер
Мы сражались с безжалостными рядами противника, который теснил нас, и я понимал, что две колонны нашего флота были безнадежно рассеяны, что наши силы были фатально разделены и что каждая из них теперь была полностью окружена превосходящими силами крейсеров европейского флота!

Казалось, что крейсеры со всех сторон заполнили воздух, вражеские крейсеры, которые носились вокруг нас в огромном море кораблей и превратили наши собственные корабли в мишени для своих непрерывных залпов. Наша колонна, собранная воедино этим неотразимым манёвром, превратилась в сплочённую группу,
Флагман Первого воздушного флота с серебристыми полосами был совсем рядом с нашим. Воздух вокруг нас был наполнен вспышками ослепительного света, когда
снаряды разрывались и уничтожали всё вокруг, а грохот наших орудий, казалось, заглушал все остальные звуки во вселенной.

 Мы недолго оставались целью для этих полчищ крейсеров, которые роились вокруг, над и под нами. Другая наша колонна
была отброшена назад и окружена вражескими крейсерами, отчаянно сражаясь, как и мы. Если бы мы могли присоединиться к ним, и
воссоединить наш разрозненный флот, мы неизбежно должны были быть уничтожены. В этот момент из телефона-рации передо мной раздался голос Первого главнокомандующего военно-воздушными силами.

"Построение треугольником!" — крикнул он. "На север на полной скорости!"

Мгновенно корабли позади и вокруг нас, быстро и плавно перестраиваясь даже под градом снарядов, образовали большой клин, большой треугольник из сплошных кораблей, вершиной которого был Первый главнокомандующий военно-воздушными силами.
Крейсер вождя, который указывал на север, в сторону другой изолированной и сражающейся половины нашего флота. В следующий момент наш великий
"треугольник" на полной скорости устремился прямо на север,
в кишащую массу европейских кораблей, которые окружали нас. Наш
собственный крейсер висел сразу за крейсером Первого командующего ВВС, сразу за вершиной
треугольника. Затем с ужасающим грохотом мы врезались в
сплошную стену кораблей перед нами.

Наш крейсер качнуло и пошатнулся подо мной, а его острый форштевень протаранил в
полным ходом в европейских крейсер, который уже замахнулся залп в
попытка убежать от нас. Его бок смялся от этого ужасного удара, и я
увидел, как он отлетел назад и вниз, я почувствовал другие сокрушительные удары, которые сотрясали
Наш корабль яростно мчался вперёд, когда наш треугольник врезался в европейский флот.
Затем внезапно мы прорвались сквозь него, пробив себе путь через море кораблей, и достигли второй половины нашего флота, снова соединившись с ним.  Десятки, даже сотни наших крейсеров и вражеских кораблей падали и крутились в воздухе, устремляясь вниз, к морю, — искорёженные обломки металла, которые были практически уничтожены во время нашего безумного прорыва сквозь вражескую армаду!

Теперь наш воссоединившийся флот, по-прежнему насчитывавший почти две тысячи кораблей, быстро
выстраивался в один длинный прямоугольник, наш флагман мчался вперёд
Он поднял голову, и, когда мы приблизились к разрозненным группам европейских кораблей, которых по-прежнему насчитывалось почти четыре тысячи, они выстроились в такой же порядок. Затем, когда наш длинный прямоугольник или колонна устремились к ним, они понеслись вбок с той же скоростью, что и мы, так что теперь два наших огромных флота летели бок о бок, наши тепловые пушки снова взрывались, пока мы продолжали ужасную битву. Наш крейсер, казалось, был заколдован, потому что, когда мы неслись сломя голову сквозь этот град сверкающей смерти, вслед за Первым воздушным
Крейсеру «Чиф» иногда не хватало всего нескольких дюймов. И теперь, когда
Маклин, не сводя с меня пристального, но горящего взгляда, вел наш корабль вперед вместе с другими
кораблями в этой безумной схватке двух великих флотов, я понимал, что в этой схватке они оба неуклонно
наклонялись _вниз_, вниз, к серой Атлантике далеко внизу!

Флот за флотом, воздух между ними, насыщенный сияющими
снарядами, мы неслись вниз, пока не оказались в нескольких метрах, а затем в нескольких футах от
волнующейся поверхности океана! Но, продолжая стрелять друг в друга,
они продолжали снижаться, пока мы не упали прямо
вниз, в океанские глубины. Ведь эти огромные воздушные корабли могли передвигаться
как под водой, так и по воздуху. Каждое отверстие в них было плотно закрыто во время полёта, подача воздуха всегда автоматически обеспечивалась большими резервуарами с жидким воздухом, а огромные трубчатые пропеллеры всасывали воду с огромной скоростью, как и воздух, и несли крейсер вперёд со скоростью, которая, хотя и была намного меньше, чем в воздухе, всё равно была значительной. Благодаря этим особенностям наши крейсеры теперь погружались в бескрайние воды Атлантики.

 «Держись крепче!» — крикнул я Маклину, когда мы нырнули вниз, и
Вода устремилась к нам. «Держитесь вровень с кораблем Первого главнокомандующего!»

Я увидел, как он сжал штурвал, а затем вода оказалась прямо под нами,
приближаясь все ближе и ближе, и в то же время наши корабли и те, что были рядом с нами,
выпускали тепловые снаряды по европейскому флоту, чья огромная колонна
стремительно опускалась вниз, как и наша.
Вниз — вниз — и затем с грохотом наш крейсер погрузился в
огромные воды, нырнул под волны, и мгновенно свет
заката вокруг нас исчез, уступив место зелени
сквозь прозрачную воду. Сквозь эту зелёную мглу пробивались
жёлтые лучи света, исходившие от подводных прожекторов в
стенах нашего крейсера, которые я включил. Со всех кораблей
перед нами и позади нас исходили другие яркие лучи. Наш огромный
флот всё ещё сражался с европейским флотом, который мчался
нам навстречу справа от нас, а наши тепловые пушки всё ещё
выпускали смертоносные снаряды сквозь зелёные воды в сторону
флота противника! Великая битва за Атлантику должна была
развернуться в самых глубинах великого океана!




 ГЛАВА III


 Под водой

Зелёные глубины, которые кружились вокруг нас, лучи жёлтого света, которые пронзали их, мчащиеся крейсеры, грохочущие пушки, гул моторов и дикие крики — всё это слилось и смешалось в одну огромную фантасмагорию странных впечатлений в те первые мгновения. Я много раз нырял под поверхность океана на своём крейсере, но никогда в бою. И теперь, когда два наших великих флота погружались
в эти мирные глубины, всё вокруг на мгновение показалось мне странным
сном. Затем я увидел перед нами крейсеры Первого воздушного флота и
те, что были вокруг него, тёмные длинные корпуса, которые поблескивали там, внизу, под нами, когда жёлтые лучи света падали на них и пересекали их.

 Глядя вниз, Маклин, напряжённо склонившись над штурвалом, удерживал крейсер позади тех, что мчались впереди, и теперь, глядя направо, я тоже мог различить тёмные длинные корпуса европейских крейсеров. А через пролив от флота к флоту неслись
шквалы тепловых снарядов, выпущенных нашими огромными тепловыми пушками,
клапанные отверстия которых позволяли им работать под водой. И
когда они взорвались, из них вырвалась такая же мощная вспышка света и
тепла, как и в воздухе над ними, на которую в тот момент почти не повлияла
окружающая их вода. В тот же миг они уничтожили корабли, в которые
попали, и заставили воду вокруг этих горящих кораблей закипеть от
высвободившегося жара.

Но прямо вниз сквозь эти кипящие воды неслись и
проплывали следующие за ними крейсеры двух великих флотов. Когда наши пушки грохотали
там, в морских глубинах, когда вокруг нас летели, взрывались и вспыхивали
снаряды, я видел косяки рыб и странных морских существ и обитателей,
на мгновение в свете жёлтых прожекторов или вспышек
разорвавшихся тепловых снарядов. Все рыбы отчаянно пытались
сбежать из этого ада битвы и смерти, который мы, люди, несли с
собой. И всё ещё вниз — наши две огромные колонны мчались,
цепляясь друг за друга с яростным, непреодолимым упорством,
по-прежнему обстреливая друг друга из огромных тепловых пушек,
пока мы опускались всё ниже в могучие глубины!

 Наконец Хиллиард ворвался в рубку с нижней палубы.

«Это не может продолжаться долго!» — закричал он. «Стены крейсера не выдержат
такого жара и скорости!»

"Это должно продолжаться до тех пор, пока держится Первый командующий ВВС!" Я
крикнул ему, перекрывая гул моторов и грохот орудий. "Если
битва закончиться для обоих флотов-пусть она!"

Но даже в этот момент я увидел, что Хиллиард был прав, и что
стены вокруг нас, прозрачный металл окон стали
обжигающими на ощупь. Мы не только мчались по участкам, где вода
кипела при чудовищных температурах из-за тепловых оболочек,
которые взорвались на кораблях, но и наша огромная скорость
вызывала трение с водой, которое почти размягчало стенки
крейсера.
И всё же я видел, что крейсер Первого Главнокомандующего по-прежнему мчался вперёд,
всё дальше и дальше, и что огромная колонна нашего флота и европейского флота
следовала за ним, сцепившись в этой колоссальной смертельной хватке,
их тепловые пушки по-прежнему грохотали, направляясь друг к другу.

Я также видел, что крейсеры европейского флота страдали гораздо больше, чем наши, в этом ужасном подводном сражении, поскольку там, в зелёных глубинах, они могли лишь наполовину видеть друг друга и наводить свои тепловые пушки при неуверенном свете прожекторов.
Их численность была для них небольшим преимуществом. И наши артиллеристы, следуя прежним приказам главнокомандующего военно-воздушными силами, сосредоточили огонь на голове европейской колонны, так что, когда корабли, поражённые тепловыми снарядами, превращались в неподвижные раскалённые обломки в воде, те, кто шёл за ними, не могли в зелёных глубинах вовремя заметить их, чтобы свернуть в сторону, и врезались в раскалённые обломки, уничтожая сами себя. Это был маневр, который главнокомандующий военно-воздушными силами
давно объяснил нам для использования в подводных сражениях, и теперь он оказался
Наивысшая эффективность и счёт после счёта европейских кораблей
были достигнуты благодаря тому, что они вспыхивали и взрывались в колонне противника.

[Иллюстрация: наши артиллеристы, следуя приказамПервая воздушная
армия сосредоточила огонь на голове европейской колонны,
там, в зелёных глубинах океана.]

Однако две огромные колонны продолжали двигаться ещё
какое-то время, а затем европейский флот, почувствовав большие потери,
которые он нёс в этом ужасном подводном сражении, внезапно отреагировал
на какой-то приказ и резко повернул вверх. В тот же миг Первая воздушная
Шеф отдал приказ по телефону, и мгновенно наша
собственная огромная колонна кораблей тоже повернула вверх, изогнулась вверх
Мы неслись по волнам вслед за мчащимся европейским флотом, как кружащие акулы за добычей, их орудия и наши пушки всё ещё отбивали барабанную дробь грохочущей смерти там, в огромных глубинах. Теперь, когда мы снова устремились вверх с прежней скоростью, воды снова стали зелёными и прозрачными. Затем, когда мы пронеслись сквозь эти зелёные глубины, всё ещё слышались выстрелы из пушек от флота к флоту, крейсеры впереди и над нами, а затем и наши собственные, внезапно вырвались из вод в освещённый солнцем воздух!


 В облака

Несомненно, это было какое-то сражение из ночного кошмара, в котором две огромные массы крейсеров
смертоносно нависали друг над другом.
Маклин, Хиллиард и я, осознавая себя лишь бесконечно малыми и неразумными частями этого могучего флота, двигались вверх,
снова на многие мили над волнами.  Два стремительно приближающихся флота замедлились, остановились,
словно по взаимному согласию. Замедлившись и остановившись там, в двух огромных скоплениях
крейсеров в воздухе, наш — на западе, а европейский — на
востоке, а затем, когда взорвались все тепловые пушки и воздух между
Они, казалось, были наполнены сверкающими летящими снарядами и неподвижно висели в могучей смертельной хватке!

 Великая битва была ужасающей по своей интенсивности, когда два гигантских флота неподвижно висели высоко в воздухе, не обращая внимания на собственную опасность и стремясь только к уничтожению друг друга. Я осознавал, словно со стороны, что выкрикиваю хриплые команды в переговорную трубу, что в ответ на эти команды наши орудийные расчёты внизу, как безумные, стреляли из больших пушек, посылая непрерывный град сверкающих снарядов в сторону вражеского флота, выкрикивая при этом
Маклин и Хиллиард что-то дико кричали рядом со мной. Я
видел, как вокруг нас взрывались снаряды, как ослепительно и непрерывно вспыхивали
ослепляющие языки пламени и света, которые каждую секунду десятками
вспыхивали среди кораблей обоих флотов, чьи крейсеры теперь
стремительно неслись вниз сотнями.

 Теперь я знаю, что та неподвижная битва в воздухе не могла
длиться больше нескольких минут, но тогда мне казалось, что прошла целая вечность. Я смутно осознавал, что наши корабли тонули быстрее, чем европейские, что их численное превосходство снова сыграло против нас здесь, на открытой воде
в воздухе, и что у нас осталось не более тысячи кораблей, то есть
не более половины от нашего первоначального числа. Однако более чем в два раза больше
европейских крейсеров осталось, осыпая нас сверкающими снарядами!
 Затем внезапно корабль Первого главнокомандующего военно-воздушными силами,
который покачивался рядом с нашим, повернул на запад, и в тот же момент
 из телефона-автомата раздался резкий голос Ярналла.

«Отступаем строем!» — кричал он. «Все корабли отступают на запад на
полной скорости!»

 «Отступаем!» — мой крик был полон недоверия и безумного гнева. Отступаем — мы
Итак, мы потерпели поражение, наша великая битва проиграна — я видел, как Маклин нерешительно
склонился над штурвалом, а Хиллиард чуть не рыдал от ярости.

Затем, несмотря на нашу ярость, чувство дисциплины взяло верх,
и во главе с кораблём первого командующего авиацией наша огромная масса
кораблей развернулась и быстро сформировалась в большую букву «Т»,
длинная колонна или основание которой были направлены на запад и
двигались на запад с быстро нарастающей скоростью во главе с флагманом,
в то время как более короткая колонна или головка буквы «Т»
располагалась под прямым углом к ней. Это защищало нас
немного от европейского флота, который теперь стремительно мчался за нами,
торжествуя, ликуя от нашего бегства. Наши кормовые орудия всё ещё стреляли в них,
когда они настигали нас, и мы мчались на запад на полной скорости. И теперь, когда грохот орудий всё ещё доносился до наших ушей
сзади, на нашем корабле и вокруг нас царила глухая, мёртвая тишина.
Маклин и Хиллиард молчали рядом со мной, как и я сам, — это было
безмолвие апатии, полного смятения и отчаяния. Ведь никогда ещё ни один
американский флот не отступал так, преследуемый победоносным
врагом.

Мы по-прежнему мчались на запад, и наши крейсеры, составлявшие арьергард,
стали мишенью для бесчисленных тепловых орудий. Некоторые крейсеры
были уничтожены тепловыми снарядами, но другие яростно стреляли в ответ,
находя свои цели то тут, то там среди массы наших преследователей. Мы мчались вперёд, европейский флот постепенно приближался к нам, и теперь мы были всего в двадцати или около того милях от
побережья, я знал, что скоро увижу двойную линию наших авианосцев,
которые стояли далеко в море. Это был единственный шанс
Я знал, что наш флот, уступающий противнику в численности, должен был укрыться в этих огромных фортах. И теперь стало ясно, что именно с этой целью первый главнокомандующий вёл наш флот на запад. Но когда мы посмотрели вперёд, то увидели, что, хотя мы должны были быть в пределах видимости, огромных воздушных фортов нигде не было! Если не считать огромного длинного облака, плывущего впереди, небо было совершенно пустым, и от воздушных фортов не осталось и следа!

"Воздушные форты уничтожены!" - Воскликнул я. - Наш последний шанс упущен!

- Но наш флот продолжает движение! - воскликнул Маклин. - Первый командующий ВВС
«Ведёт нас в эти облака!»

 Засада

 Неверяще глядя вперёд, я через мгновение понял, что так и есть: крейсер Первого главнокомандующего летел прямо к огромной гряде облаков впереди, увлекая за собой весь наш флот в их пушистые белые массы. Даже когда я с недоверием уставился на него, я увидел, как его корабль с серебристыми полосами
стремительно влетел в эти облака и исчез из виду, а за ним летели
наш собственный корабль и все остальные вокруг нас, вся длинная вереница нашего флота!
 Не веря своим глазам, я почти не моргая смотрел на это, потому что это было самоубийство
маневрировать, пытаясь ускользнуть от преследователей в этих пушистых облаках. Им
нужно было лишь окружить облако, а затем ждать и уничтожать нас одного за другим, когда мы снова появимся. Но даже когда я смотрел вперёд, наши корабли
стремительно неслись в белые клубы пара вслед за нашим флагманом, а наши
задние крейсеры всё ещё вели огонь по преследователям. Затем, когда наш собственный
крейсер врезался в них, всё вокруг исчезло, кроме
густых облаков, которые окружили нас и, казалось, давили на
наши иллюминаторы, скрывая всё остальное!

Я напряжённо вглядывался вместе с Маклином и Хиллиардом в тщетной попытке
пробиться сквозь эти массы, слышал грохот орудий, которые всё ещё
беспорядочно стреляли где-то в огромной облачной массе позади нас,
знал, что в безумной погоне европейский флот устремился за нами в
эту огромную тучу. Затем из громкоговорителя раздался быстрый приказ: «Всем кораблям остановиться!»
И когда мы резко остановились в ослепительных пушистых облаках, двигатели
продолжали гудеть, и мы услышали, как за нами в облаках столкнулись
корабли, когда передовые крейсеры
Европейский флот вслепую врезался в наш, а затем в страхе остановился, беспорядочно маневрируя в ожидании новых столкновений. Ни один из флотов не стрелял в абсолютной темноте, окутавшей каждый корабль. Так два могучих флота на мгновение застыли слепыми и беспомощными в огромной гряде облаков, и в этот момент снова раздался голос главнокомандующего ВВС, отдавшего быструю команду.

«Все корабли Американской Федерации — _спускайтесь_!»

Не успел приказ затихнуть, как Маклин метнулся к
Силовая тяга, и когда гул наших двигателей внезапно стих, наш крейсер
устремился вниз, как падающий камень, и через мгновение прорвался сквозь
огромную пушистую массу облаков и оказался в чистом воздухе под ними,
оставив позади огромный европейский флот. И в тот момент, когда наши крейсеры прекратили своё стремительное падение, сверху донёсся громкий шипящий звук, похожий на шипение мощных потоков воздуха, и в то же мгновение мы увидели, как огромная туча над нами распадается на части.
распадаясь, его огромные пушистые массы внезапно разлетелись во всех
направлениях, унесённые в мгновение ока, словно мощными ветрами,
превратившись в бесформенные летящие испарения! Превратившись в
чистый воздух там, где они были, оставив европейский флот висеть
там, внезапно представший нашему взору в виде беспорядочно мечущейся
массы бесчисленных кораблей над нами! И приближаясь к... по обе
стороны от этой беспорядочной массы кораблей виднелась _великая
двойная линия наших гигантских воздушных фортов_!

«Воздушные крепости!» — мой крик эхом отозвался в тот момент в головах Маклина и
Хиллиард рядом со мной, на нашем крейсере, в нашем флоте.

Воздушные крепости! По обе стороны от дезорганизованного европейского флота они
висели в своей могучей двойной линии, и когда этот флот увидел их
впервые после внезапного исчезновения скрывавшей их гряды облаков,
он, казалось, застыл в неподвижности, словно поражённый изумлением. Затем огромные тепловые пушки воздушных фортов
повернулись в их сторону, загрохотали в быстром хороводе, обрушивая
шквал за шквалом тепловых снарядов на растерянные, ошеломлённые корабли, которые
развернулись между ними! В тот ужасный момент они обрушили весь
концентрированный огонь своих мощных батарей на европейские корабли,
зажатые между ними.

 Воздушные крепости! И именно между ними, между двумя их мощными линиями,
я увидел, что Первый воздушный главнокомандующий намеренно вёл
европейский флот. Итак, это и было новое устройство воздушных крепостей, о котором он говорил нам перед нашим отплытием, устройство, которое позволяло им окружать себя огромным облачным валом, скрывавшим их от всех и не позволявшим врагам заподозрить их. Какое-то устройство для проецирования
должно быть, они испускали огромные массы водяного пара, что позволило им
создать вокруг себя огромный искусственный слой облаков. И когда
первый главнокомандующий, поставив всё на это устройство, повел за собой преследователей
Европейский флот попал в эту огромную облачную массу, в эту гигантскую засаду из воздушных фортов, а затем, когда наш собственный флот вышел из неё, им нужно было лишь рассеять искусственную облачную массу вокруг себя с помощью мощных воздушных струй, рассеять облачную массу и обрушить всю ярость своих огромных орудий на европейский флот, который
Они всё ещё висели там, ошеломлённые, под убийственным огнём внезапно открывшихся
батарей!

Теперь над нами кружили европейские корабли, бесцельно метавшиеся в этом
ужасающем огне, который обрушивался на них с обеих сторон, и падали ещё быстрее! Их собственные снаряды взрывались и вспыхивали по бокам огромных
воздушных фортов, но их было слишком мало, чтобы вывести из строя или уничтожить
какое-либо из этих гигантских, хорошо бронированных сооружений. И в этот момент, когда европейские корабли пытались собраться вместе, чтобы вырваться из этой огромной смертельной воздушной ловушки, корабль Первого главнокомандующего летел под углом
мы устремились к ним, и теперь нам не нужны были приказы, чтобы последовать за ним. До тех пор, пока наш огромный флот, устремившийся вверх единой массой, не открыл по нам третий ужасающий огонь из тепловых снарядов, который в сочетании с огнём воздушных фортов по обеим сторонам посылал ослепительные смертоносные вспышки, танцующие и прыгающие над всей массой кораблей над нами.

[Иллюстрация: а теперь над нами европейские корабли, бесцельно кружащиеся в
ужасающем огне, который обрушивался на них с обеих сторон, падали ещё быстрее. И даже когда они собрались вместе, чтобы избежать этой огромной смертельной ловушки, мы поднимались вслед за ними.]

— Они поворачивают! — закричал Хиллиард. — Они бегут!


 Домой

 Бегут! Даже когда наш флот устремился к ним, европейские корабли,
численность которых сократилась едва ли не до двух тысяч, и неспособные выдержать
ужасающий огонь, обрушившийся на них с трёх сторон, отчаянно взмыли вверх над
воздушными фортами, вверх и в сторону востока, сбившись в тесный беспорядочный
строй. И наш флот устремился за ними, посылая в их сторону дождь
сияющих посланников смерти, преследуя их с помощью луков-пушек
Они стреляли так же, как за несколько минут до этого преследовали нас. Затем, разбитые, дезорганизованные и неспособные в тот момент к дальнейшему сопротивлению,
великие европейские флотилии отступали от нас, когда приказ главнокомандующего
авиацией остановил наше безумное преследование. Несмотря на то, что мы
превосходили их численностью в два раза, мы не могли преследовать их слишком
далеко от наших воздушных фортов.

Когда мы остановились, то увидели, как европейские корабли, борясь с волнами,
быстро уменьшались в размерах и исчезали в сгущающихся сумерках на востоке. Затем наши потрёпанные крейсеры развернулись и направились
обратно на запад, обратно к яркому, угасающему закату, и с нашим флагманом во главе, пока мы не остановились над авиабазами. Там, охваченные диким ликованием победы, мы втроём на мостике, Маклин, Хилльярд и я, а также наша команда и все экипажи крейсеров вокруг нас, разразились громкими криками. А затем из переговорного устройства перед нами снова раздался голос первого начальника авиации.

«Капитаны крейсеров и матросы этого флота, — сказал он, — мы отбили
первую атаку флота Европейской Федерации. И я получил
но теперь пришло сообщение по радиосвязи от второго командующего воздушными силами, командующего западным флотом из Сан-Франциско. Он сообщает, что его собственный флот, встретивший приближающийся флот Азиатской Федерации, смог после такого же грандиозного сражения, как и наше, отбросить его назад, используя те же облачные ловушки в воздушных фортах, что и мы здесь. Таким образом, в этот день на западе и востоке мы совершили невозможное.

Он сделал паузу, и от его слов, от его новостей со всех наших кораблей и воздушных фортов, неподвижно зависших на фоне алого неба, раздались ещё более громкие радостные возгласы.
умирающего заката. Но теперь, возвысив голос, главнокомандующий военно-воздушными силами продолжил:


"Сегодня мы одержали победу на востоке и на западе, но это лишь передышка. Могущественные Европейская и Азиатская федерации собрали все свои силы, чтобы уничтожить нашу Американскую федерацию. Их огромные флотилии были разделены на две части в этих двух сражениях, но и наши тоже. И они не только намного превосходят нас по численности, но и могут строить новые крейсеры быстрее, чем мы. Несомненно, в ближайшие недели, а может, и дни, они предпримут ещё один мощный натиск с запада и востока.
к чему они готовились и готовят какой-то колоссальный и ужасный план или оружие, о котором мы ничего не знаем. Это какое-то неизвестное устройство, которое, по слухам, позволит им обрушить на нас гигантские силы. Мы должны противостоять им и не можем надеяться застать их врасплох с помощью облачных засад, которые мы используем сегодня. И всё же, какие бы силы они ни бросили против нас, какое бы новое гигантское оружие или ужасающие атаки они ни обрушили на нас, каким бы ни был великий конец этой Последней воздушной войны, начавшейся сегодня, вы, флот Американской Федерации, всегда можете гордиться собой
как эта первая битва была выиграна!

На мгновение воцарилась тишина, а затем раздались оглушительные возгласы. А затем,
во главе с крейсером Первого главнокомандующего, наш флот плавно двинулся
на запад, к закату и Нью-Йорку. Пока мы двигались вперёд, наши
бдительные патрули уже отделились от основной части флота и направились
на север и на юг, а позади нас медленно и тяжело следовали за нами
огромные воздушные крепости, выстраиваясь в длинную линию, которая
вместе с непрерывными патрулями должна была защищать нас от любых
внезапных атак или налётов.
Уже сгущались сумерки позади и вокруг нас, на западе угасал закат. И к тому времени, когда наш флот снова показался в виду Нью-Йорка, очертания огромного воздушного города были видны лишь как масса ярких огней, парящих высоко в сгущающейся темноте. Могущественный город, как мы узнали, начал двигаться на восток, чтобы
встретить нас, когда услышал о результатах дневных сражений, и теперь
мерцал перед нами, словно огромная масса сверкающих звёзд, а
гигантские лучи его прожекторов освещали ночь.

Наш флот устремился вперёд и вниз, к могучему городу, и, когда Маклин
и Хиллиард смотрели вместе со мной, мы увидели, как крейсеры приземлились
на залитые белым светом площади огромного плавучего города, окружённые
радостными толпами, а их усталые экипажи несли на плечах.
Весь великий город, действительно, ликовал, хотя это ликование не было
безудержным, сдерживаемое осознанием того, что это были лишь первые
нападения Европейской и Азиатской федераций и что вскоре можно было
ожидать других, более масштабных нападений. Поэтому, хотя
Великий город сиял огнями, когда наш флот спускался к нему. Его
величественные башни, шпили и пирамиды казались волшебными
сияющими дворцами, парящими в ночи в верхних слоях атмосферы, но
его огромные прожекторы по-прежнему светили и кружили, и высоко
над ним, на севере, востоке и юге, всё ещё летали патрульные
корабли, теперь уже на страже и бросая вызов каждому судну,
приближавшемуся к городу.

Затем наш крейсер приземлился, и мы с Маклином и Хиллиардом
вышли из него вместе с нашей командой, не обращая внимания на кричащую толпу, которая
Мы окружили каждую посадочную площадку, спотыкаясь от усталости,
пробираясь сквозь толпы к нашим казармам, чтобы погрузиться в сон,
похожий на оцепенение, от полного изнеможения...


 Передышка закончилась

Мы проснулись в середине дня, более чем через двадцать часов. Наши комнаты располагались на одном из верхних этажей
огромной казармы-башни, и когда я встал и, одевшись, присоединился к Маклину
и Хиллиарду у окна, мы могли видеть далеко за пределами воздушного
города. Над нами сияло полуденное солнце, освещая бесчисленные
узорчатые окна всех гигантских металлических башен вокруг нас. Высоко
над головой всё ещё жужжали и мигали огни непрекращающегося патрулирования, всё ещё
настороженно парящего над Нью-Йорком и вокруг него. Под нами, на городских
причалах, по-прежнему стояли сотни крейсеров нашего вернувшегося
флота, и теперь мы увидели, что на большой центральной площади, где
стоял наш корабль, теперь собрались около двухсот пятидесяти из наших
двести пятидесяти кораблей, и вокруг этих центральных кораблей
суетилась огромная толпа механиков и обслуживающего персонала,
проверяя их мощные двигатели, заполняя жидкостно-воздушные баки
, которые постоянно подавали пригодный для дыхания воздух, пополняя их магазины
блестящими массами тепловых гильз.

Я озадаченно повернулся к двум другим. "Странно, что они должны быть
давая такие оперативные внимание на те двести пятьдесят крейсеров," я
сказал.

Маклин кивнул, нахмурившись. "И наш крейсер среди них", - прокомментировал он.
— Он резко замолчал, когда наша дверь распахнулась, и внутрь вошёл, отдавая честь, дежурный.

"Капитан Мартин Брант, немедленно явитесь к первому заместителю командующего.
— Штаб в башне, — сказал он, — и всем офицерам крейсеров и экипажам эскадрилий с 1-й по 4-ю немедленно вернуться на свои корабли!

Он снова отдал честь и исчез, оставив нас растерянно смотреть друг на друга. Затем мы с трудом протиснулись в тесное чёрное
Через мгновение мы уже были в форме и спускались на «земной» уровень огромного воздушного города на одном из электростатических лифтов. Мы шли по оживлённым улицам и видели, что на всех этих улицах другие люди в чёрной форме из названных нами эскадронов спешили к своим крейсерам.
центральная площадь. Затем мы втроём добрались до центральной площади, в центре которой возвышалась мощная электростанция, а вокруг неё стояли двести пятьдесят крейсеров — все наши первые четыре эскадры, пережившие битву.

Я уже видел, как экипажи этих крейсеров занимали свои места, и пока Маклин и Хиллиард занимали свои места в нашем крейсере, я шёл через площадь к основанию огромной башни, в которой располагалась штаб-квартира Первого главнокомандующего военно-воздушными силами. Пройдя мимо
охраны у дверей, я миновал несколько узких, освещённых белым светом проходов.
приёмные, а затем вошёл в большую круглую комнату, которая была его личным кабинетом. Изогнутые стены этой комнаты были покрыты панелями с приборами и переключателями, которые управляли мощными электрическими токами, поступавшими от вершины электробашни и трансформаторов к двигателям в основании города. В центре комнаты располагалась батарея из шести больших переключателей, которые управляли направлением движения города, перемещая его в любую сторону по желанию с медленной и неуклюжей скоростью. Рядом с переключателями располагалась блестящая ручка регулятора скорости.
за ними. А за пультом управления огромным воздушным городом стояла
огромная карта мира, на которой множество красных кружков
автоматически показывали расположение воздушных городов по всему миру.

За этим столом-картой, как за письменным столом, сидел, когда я вошёл, главнокомандующий военно-воздушными силами, а вдоль обшитых панелями стен двигались полдюжины служителей в чёрных куртках, постоянно наблюдая и контролируя поток тока от вершины силовой башни к её двигателям. Когда я вошёл, главнокомандующий военно-воздушными силами молча указал мне на металлическое кресло перед собой, у края большого стола-карты, а затем на
Мгновение он молча смотрел на меня, словно обдумывая свои слова,
прежде чем заговорить. Пристально глядя на меня, он начал:

 «Во второй раз, капитан Брант, — сказал он, — я вызвал вас
сюда, но на этот раз в одиночку, и с двумястами пятьюдесятью оставшимися
крейсерами наших первых четырёх эскадр, которые также вышли на улицу.
 Вы, без сомнения, задаётесь вопросом, зачем я это сделал.

«Победа, которую мы одержали, как я уже сказал, — это лишь передышка. Мы знаем, что
две великие Федерации, хоть и были отброшены с большими потерями,
скоро начнут ещё одну, гораздо более масштабную атаку на нас, на всех сразу.
Я думаю, что мы не выдержим. С востока, из Европейской Федерации, и с запада, из Азиатской Федерации, на нас обрушится мощная вторая атака с каким-то новым ужасным оружием или планом, природу которого мы не можем предугадать. Несмотря на то, что мы отправили сотни агентов во все европейские и азиатские авиационные центры за несколько месяцев до начала этой войны, они либо были схвачены и уничтожены, либо смогли сообщить лишь о том, что в этих городах, в Берлине и Пекине, идёт какая-то масштабная подготовка
особенно. И слухи, которые дошли до нас через них, указывают на то, что какое бы новое грандиозное оружие или устройство они ни разрабатывали в
Берлине и Пекине, это то, что, как они хвастаются, позволит им уничтожить все наши города с воздуха в ходе одной мощной атаки.

"Вы видите, что ждать, пока они разработают своё грандиозное оружие или план, ждать этой ужасной атаки бездействуя, — значит прокладывать путь к нашей собственной гибели. Мы должны нанести удар, чтобы остановить их, ослабить
или разрушить их грандиозные тайные планы, должны нанести удар по Европе и
Азиатские федерации, прежде чем они нас ожидают. И именно поэтому я
пригласил вас сюда. Потому что я намерен совершить большой набег
на Берлин и Пекин. Если мы сможем нанести сокрушительный удар по этим двум воздушным столицам, повредить или уничтожить их огромные военные арсеналы, которые, должно быть, хранят и их великую тайну, мы на какое-то время нарушим их планы и выиграем время, чтобы изучить эти планы и противостоять им. Уже сейчас наши двести пятьдесят кораблей готовы и
ждите, чтобы отправиться в Берлин, в то время как из Сан-Франциско аналогичное количество
войск отправится на запад, в Пекин. И я приказываю вам, капитан
Брант, возглавить этот великий поход на восток, поскольку ваше поведение в
вчерашнем великом сражении доказывает, что вы достойны командования. Так скоро
после этой битвы нашим врагам и в голову не придет, что у нас меньше сил
атаковать их, так что сейчас у вас отличный шанс нанести им ответный удар, чтобы
пронестись через Атлантику в большом неожиданном рейде и нанести сокрушительный удар
ночью со всей вашей мощью в великой воздушной столице Берлине!"




 ГЛАВА IV


 Отчаянный план

 На мгновение, кажется, я застыл в оцепенении, пока смысл
захватывающего дух плана Первого главнокомандующего не дошел до моего
сознания. Затем я резко выпрямился, отдал честь и засиял глазами. Ярналл
тоже улыбался.

«План достаточно смелый, — сказал он, — но это шанс нанести сокрушительный удар по нашим врагам, ослабить и, возможно, уничтожить их грандиозные приготовления, которые означают для нас гибель. Двести пятьдесят крейсеров, собравшихся здесь, на центральной площади, были полностью
пока вы спали, их пополнили припасами и осмотрели, их
магазины были заполнены тепловыми снарядами, а бомбовые отсеки — мощными
тепловыми бомбами. Таким образом, вы можете сразу же отправиться в путь,
через Атлантику, к воздушному городу Берлину. И если вы сможете добраться до него на своих крейсерах под покровом темноты и неожиданности вашего появления, прорваться через их многочисленные патрули и цепи воздушных фортов и добраться до великой воздушной столицы, вы сможете нанести удар, который, возможно, ещё спасёт нас. Я знаю, и вы знаете, капитан Брант, какие опасности нас подстерегают
между вашими крейсерами и их целью, но мне не нужно говорить об этих опасностях и не нужно рассказывать вам, на что вы можете рассчитывать в этом рейде. Мне нужно только отдать вам один приказ — начать немедленно!

Через пять минут двести пятьдесят наших крейсеров, жужжа, как огромный рой пчёл, поднимались в сияющее небо. Мой
собственный крейсер впереди, знакомые фигуры Маклина и Хиллиарда
снова рядом со мной в рубке, и я на мгновение задумался, вернусь ли
когда-нибудь в Нью-Йорк. Огромный город плыл под нами,
Толпы людей в изумлённом молчании наблюдали, как мы поднимаемся над ними, а их массивные здания зависли между землёй и небом, словно странная новая звёздная галактика. Для меня это был дом, и мне было довольно грустно наблюдать, как он удаляется от наших кораблей.

Мы поднялись вверх, зависли, а затем устремились на запад, плавно двигаясь, пока огромная масса Нью-Йорка не скрылась из виду позади нас. Затем, когда я отдал приказ по телефону, наши корабли развернулись,
сделав широкий круг на юге, а затем двинулись на восток, скрывшись из виду
Нью-Йорка. Я знал, что это был необходимый манёвр, чтобы создать видимость, что наши крейсеры ушли на запад. Необходимый, потому что среди миллионов жителей Нью-Йорка наверняка были европейские шпионы, которые попытались бы предупредить свою столицу, если бы заподозрили, что на самом деле мы мчимся на восток.

 . И теперь, когда мы снова летели над Атлантикой, я отдал ещё один приказ, и наши двести пятьдесят крейсеров быстро сформировали плотный треугольник с моим кораблём в вершине. Это было лучшее построение для
отряда, совершающего набег, и, придерживаясь его, наш маленький флот взмыл вверх
и дальше, дальше, пока мы не понеслись над огромной линией наших
воздушных фортов, растянувшихся на многие мили над Атлантикой в
огромной бдительной цепи. Мы приняли их вызов и помчались над ними и
дальше.

 Через несколько минут они исчезли позади нас, и наши крейсеры
понеслись вперед с быстро нарастающей скоростью, вперед и вверх,
пока на скорости более тысячи миль в час мы не оказались в восьми
милях над поверхностью океана.

Пока мы мчались на восток так же быстро, как солнце уходило от нас,
на нас стремительно надвигалась ночь. Наступили сумерки, а затем
звёзды. Я знал, что на такой высоте нас не заметит почти ни одно другое судно, на такой высоте редко летают корабли. Хотя
современные закрытые конструкции и системы подачи воздуха и тепла
делают полёт на такой высоте достаточно возможным, из-за большей разреженности воздуха
для достижения той же скорости приходится использовать больше мощности двигателей. Пока мы летели на такой большой высоте,
океан внизу был скрыт от нас огромным слоем пара,
который лежал над ним, и мы видели только бледные звёзды над головой
и треугольник сверкающих крейсеров позади был виден нам. Но пока мы мчались вперёд, мои мысли были не о том, что нас окружало, а о цели нашего полёта. Глядя в ночь,
с Маклином, молчавшим у штурвала рядом со мной, и со всеми нашими длинными кораблями, мчавшимися позади, я не мог не осознавать в те моменты отчаянность этой рейдерской атаки, в которой мы участвовали.

Проскочить через море на двухстах с небольшим крейсерах,
чтобы попытаться совершить набег на могущественную столицу Европейской Федерации
даже в то время, когда аналогичный набег с запада на столицу Азиатской
Федерации казался настолько отчаянным, что граничил с безумием. Берлин был защищён огромной цепью воздушных фортов и патрулей,
нависавших над восточной Атлантикой; в ней, без сомнения, находился весь огромный европейский боевой флот из тысяч крейсеров;
на которых были установлены бесчисленные мощные батареи гигантских тепловых пушек.
Сможем ли мы, несмотря на это, добраться до Берлина и сбросить наши термоядерные бомбы
на его огромные арсеналы?


 Над врагом

Эти сомнения одолевали меня, пока наш треугольник крейсеров
пробирался сквозь ночь, но я решительно отбрасывал их,
вспоминая, что наша атака, что нанесение ущерба нашим
врагам, их грандиозным и таинственным приготовлениям, будет
значить для нашей Американской Федерации. Затем я повернулся,
когда Маклин молча указал на светящийся циферблат нашего
логарифмического журнала, и увидел, что пока я размышлял у
окна, мы на огромной скорости пересекли Атлантику. За короткое время я понял, что европейский
Побережье должно было быть под нами, но за всё время нашего полёта мы не заметили ни одного корабля. Все торговые суда в открытом океане были уничтожены первыми сигналами воздушной тревоги, а мы всё ещё находились слишком далеко на западе, чтобы встретить патрули сил Европейской Федерации.

 Но я знал, что скоро они появятся в поле зрения, и успех нашей дерзкой экспедиции зависел от того, сможем ли мы пройти незамеченными. Если бы они увидели нас, минуты было бы достаточно для того, чтобы
патрули, чтобы подать сигнал тревоги по радио, и тогда из всех европейских воздушных городов, из Стокгольма, Лондона, Берлина, Марселя и сотни других, бесчисленные патрульные крейсеры быстро устремятся к нам в ответ на сигнал тревоги. И мы знали, что сам европейский боевой флот в Берлине, воздушном городе, который мы пришли атаковать, тоже быстро отреагирует, так что мы никогда не смогли бы прорваться, если бы нас хоть на мгновение обнаружили.

Но мы всё равно мчались на запад сквозь ночь, мой крейсер
был впереди, и мы с Маклином пристально вглядывались вперёд и вниз,
Хиллиард занял своё место внизу, и мы не видели ничего, кроме холодных масс огромного слоя пара далеко под нами и сверкающих, стремительно приближающихся крейсеров позади нас. Затем я напряжённо посмотрел вперёд и вниз направо и в следующее мгновение включил зелёный сигнальный фонарь на корме нашего крейсера и отдал быстрый приказ по переговорному устройству.

«Патрули Европейской Федерации впереди и под нами!» — быстро предупредил я. «Всем
крейсерам снизить скорость до четверти!»

 Мгновенно повинуясь этому приказу, треугольник стремительно приближающихся кораблей
позади был замедляется, каждый крейсер стремительно снижая скорость, великий
гул их двигателей умирает до ровного гула. Движется вперед таким образом, как
медленно и тихо, как это возможно, я указал вниз, глаза Маклина
после моего указующего перста.

"Патрули!" Я шепнул ему. "Там, под нами, движется
на север!"

Далеко внизу под нами действительно был маленький круг движущихся огней, который
висел прямо над огромным слоем пара и неуклонно двигался
на север, справа налево от нас. Там было около двадцати или более
этих белых огней, которые плавно двигались в том же направлении.
Они летели в кольцевом строю, и хотя мы не могли разглядеть очертания крейсеров, от которых в ночи исходили эти огни, мы знали, что это мог быть только один из вражеских патрулей, летевших на запад в привычном для Европейской Федерации кольцевом строю. Наблюдая за ними, мы с Маклином невольно затаили дыхание, в то время как с нашего корабля и со всех кораблей позади не доносилось никаких звуков, кроме тихого гула двигателей. Медленно, с уменьшенной мощностью двигателей, наши крейсеры
двигались вперёд сквозь тьму, а под
Маленькое кольцо огней по-прежнему держалось на севере. Наше присутствие
высоко над ними, по-видимому, осталось для них незамеченным.

 Однако я знал, что если они случайно направят на нас свои огромные конусообразные радары, которые установлены на всех военных крейсерах, воздушных фортах и городах, то нас довольно быстро обнаружат, поскольку, несомненно, патрульные корабли внизу тоже их имеют. Эти огромные конусообразные приборы, если их повернуть в любом направлении,
могут с помощью сверхчувствительных индукционных весов определить
любых электростатических двигателей. Судьба смилостивилась над нами, хоть без
мечтая о нашем существовании там над ними кольцо патруль-круизеры,
круг движущиеся огни, плавно переместились на север, пока мы
проходит на восток, пока они не исчезли позади нас.

Теперь, когда я отдавал быстрый приказ, мы снова набирали скорость, наши
крейсера снова разогнались до прежней скорости. Я знал, что
мы, должно быть, находимся очень близко к юго-западному побережью Англии. Наш курс пролегал
высоко над этим побережьем, по прямой, которая проходила бы посередине
между двумя могущественными воздушными городами — Лондоном и Парижем, намеренно избегая их в нашем великом полёте к ещё более могущественному воздушному городу — Берлину.
 Я знал, что скоро в поле зрения появится огромная цепь воздушных фортов, охраняющих всё западное побережье Европы, и мы внимательно вглядывались в даль в поисках её, но, хотя нам и нужно было её миновать, мы, по-видимому, прошли через внешние патрули незамеченными.

«Вряд ли у них есть вторая линия внешнего патрулирования», — сказал я Маклину, когда мы вместе всматривались в тусклую ночь
из рубки мчащегося корабля. «И как только мы пройдём мимо воздушных фортов, у нас будет хороший шанс».

Он кивнул. «Они и не подумают, что мы нападем на них сегодня вечером, и если нас не заметят локаторы воздушных фортов, мы сможем добраться до…»

Он внезапно замолчал, и в тот же момент я посмотрел вниз, вправо. В темноте внизу, тоже на севере, виднелось ещё одно кольцо движущихся огней. Но это кольцо остановилось на мгновение и наклонилось прямо к нам!

"Ещё один патруль!" — крик Маклина эхом разнёсся по рации.

Другой патруль — и он нас заметил! А затем, когда двадцать крейсеров этого патруля устремились к нам, чтобы бросить нам вызов, восемьдесят крейсеров из нижней части нашего огромного треугольника кораблей, словно молния, устремились к ним без команды и строя, обрушившись на них, словно огромная сверкающая металлическая грозовая туча! Ибо они знали, что без приказа патрульные крейсеры внизу
увидят и распознают цель всех наших гоночных кораблей, мгновенно
с помощью своих радиопеленгаторов отправят
Тревога, словно пламя, распространилась по всей Европейской Федерации. И вот наши
восемьдесят стремительно несущихся вниз крейсеров, сплотившись, не стреляли
из пушек и не сбрасывали бомбы, а просто устремились вниз в ужасающем
таранном пике и через мгновение врезались всей своей массой прямо в
кольцо восставших европейских кораблей!

Раздался оглушительный грохот металла, который, казалось, расколол воздух
под нами, а затем в огромном ливне из разбитых и искореженных крейсеров
корабли внизу падали, кувыркаясь и исчезая в тумане, стремительно
падая в Атлантический океан!
Все двадцать вражеских крейсеров и около двадцати пяти наших собственных,
столкнувшихся с ними, погибли, почти уничтоженные этим ужасным столкновением. Однако это был единственный способ мгновенно уничтожить их патрули, не используя наши тепловые пушки,
детонация которых могла бы поднять тревогу. И мы знали, что только эти быстрые,
несогласованные действия наших самых маленьких кораблей спасли нас. Затем
пятьдесят пять выживших снова бросились к нам, и наши корабли,
которые на мгновение замедлили ход, по-прежнему неслись на восток.


 Воздушные крепости

Мы летели дальше сквозь ночную тьму, всё ещё потрясённые внезапной опасностью и спасением, и тут я произнёс предупреждающее слово в телефонную трубку, установленную на нашем ведущем крейсере. Впереди, далеко впереди, мы увидели огромные лучи белого света, которые тянулись с севера на юг, насколько хватало глаз, и казались белыми светящимися пальцами, которые вращались и тянулись в воздухе, непрерывно раскачиваясь и кружась. На высоте целых четырёх миль над землёй и
даже ниже уровня наших стремительно приближающихся кораблей висел этот
Мы сразу поняли, что это была длинная линия прожекторов, которые охраняли западные подступы к Европейской
Федерации. Потому что лучи, которые мы видели, были мощными прожекторами
воздушных фортов, и эти раскачивающиеся столбы света были настолько яркими и мощными, что даже на максимальной высоте мы не могли надеяться пролететь над ними незамеченными.

Казалось, что миновать их невозможно, поскольку воздушные крепости,
нависшие над огромным слоем тумана, простиравшимся внизу,
Они могли мгновенно обнаружить своими мощными лучами любые крейсеры, пролетающие над ними на любой высоте, и уничтожить их с воздуха своими гигантскими батареями тепловых пушек. Пройти под огромным слоем пара было так же невозможно, поскольку цепь воздушных фортов, которую Европейская Федерация выставила здесь во время войны, была двойной, и её вторая линия располагалась чуть восточнее, под слоем пара, и следила своими мощными лучами и пушками за всеми проходящими там кораблями. Оставалась только одна альтернатива - пройти сквозь густую
Туман самого парового слоя, хотя и скрывал нас от орудий воздушных фортов наверху и внизу, сам по себе был самоубийством,
поскольку такие паровые слои между фортами в военное время неизменно заполнялись плавающими воздушными минами, огромными металлическими контейнерами в форме куба,
которые удерживались в воздухе и оставались неподвижными благодаря собственным электростатическим двигателям и трубчатым пропеллерам и содержали ужасающий заряд тепла, который мгновенно высвобождался при соприкосновении с любым незадачливым кораблём.

Но теперь, когда наши корабли замедлили ход при виде зловещих световых лучей
Я быстро заговорил в рацию. «У нас есть только один шанс — пройти через слой пара, — сказал я, — и использовать наши локаторы, чтобы избежать воздушных мин. Если мы пройдем колонной из трёх кораблей, то, возможно, сможем это сделать».

Поэтому по моему приказу наш большой треугольник из крейсеров резко перестроился в длинную тонкую линию шириной в три корабля, а затем эта линия с моим крейсером во главе резко наклонилась вниз, к огромным туманам под нами. Ещё мгновение, и наши крейсеры вошли в эти туманы и двинулись вперёд, окутанные ими.
они, огромный слой пара, сквозь который мы двигались, скрывали все вокруг
от нас, пряча наши крейсеры даже друг от друга. Но хотя
мы не могли их видеть, мы знали, что огромные воздушные форты нависли впереди
и над нами, и что слой пара, в который мы двигались,
был один из них, густо усеянный смертоносными воздушными минами. Итак, с Маклином за штурвалом
крейсер медленно ведет его вперед во главе нашей колонны
кораблей, держа курс на восток сквозь туман по компасу
и теперь, крадясь вперед с той же низкой скоростью, что и корабли позади, я
приказал Хиллиарду, находившемуся внизу, выдвинуть конусообразные крейсерские локаторы
с бортов нашего корабля и немедленно сообщать о любых воздушных минах, которые они обнаружат впереди нас.

 Позади нас крейсеры, следовавшие за нами, тоже использовали свои собственные
крейсерские локаторы, пробираясь сквозь туман вслед за нами по моему приказу.
хотя, будучи головным кораблем, мы могли сообщать им обо всех воздушных минах, которые
встречались нам на пути, крейсерам, идущим позади, приходилось
прокладывать путь самостоятельно, поскольку в густом тумане
они не могли точно следовать по нашему курсу. Однако теперь
Внимательно прислушиваясь к телефонному переговорному устройству, я ждал сообщений от Хиллиарда.
И через несколько мгновений, когда катушки наших крейсерских локаторов уловили гул электростатических двигателей противника чуть впереди и справа, он резко доложил, и я быстро повторил информацию Маклину, который тут же слегка повернул наш корабль влево. И всё же Хиллиард
оставался с крейсерскими локаторами, чьи сверхчувствительные катушки
мгновенно улавливали электростатические двигатели воздушных мин впереди и вокруг нас.

Так мы и ползли вперёд, и Хиллиард докладывал каждые
Через несколько мгновений впереди была замечена воздушная мина, и по моему быстрому
повторению его доклада Маклин повернул наш корабль, чтобы избежать столкновения с ней.
 Мы знали, что за нашими кораблями десятки наших крейсеров
продвигались вперёд сквозь огромный слой пара таким же образом.
Теперь мы отчётливо слышали громкое непрекращающееся гудение мощных
воздушных фортов над нами, пока пробирались сквозь слой пара под ними, и
знали, что если бы мы вышли в какое-нибудь случайное отверстие в густом тумане,
то гигантские орудия не пощадили бы нас.
те форты над головой. И всё же мы продолжали ползти, молясь, чтобы ни один из наших крейсеров не подорвался на смертоносных минах, потому что взрыв одной из них вызвал бы яркую вспышку тепла и света, которая выдала бы нас всех. Даже наш собственный корабль, уклоняясь от воздушной мины, о которой поспешно сообщил Хиллиард, чуть не налетел на другую, двигавшуюся в противоположном направлении, — огромный металлический куб, внутри которого был ад из концентрированного жара и смерти, удерживаемый в воздухе силой, полученной из концентрированной космической ловушки. И хотя Маклин развернул наш крейсер в сторону,
казалось невозможным, что все наши корабли смогут пройти через это смертоносное поле без происшествий.

 И всё же мы продолжали ползти вперёд сквозь густые туманы, и теперь
сзади и над нами раздавался гул огромных воздушных крепостей, когда мы проходили под ними. Мы шли и шли, слепо пробираясь вперёд по этой зоне потенциальной смерти, над второй цепью воздушных фортов, приглушённый звук двигателей которых доносился до нас сквозь туман, а затем и она осталась позади. Но какое-то время мы продолжали идти.
Я почувствовал, как мы продвигаемся вперёд в слое пара, а затем отдал приказ кораблям, идущим позади, подниматься, и сразу же, как всегда осторожно, наши крейсеры начали подниматься, пока наконец не оказались на открытом воздухе над туманами. Казалось, что стальная рука разжимается, отпуская моё сердце, когда мы поднимались из этой ужасной зоны смерти в тусклый звёздный свет надвигающейся ночи, а белые лучи воздушных фортов остались далеко позади.


 В Берлин

— Наконец-то! — крикнул я Маклину, когда мы поднимались наверх. — Кажется,
невероятно, что все наши корабли смогли пройти через это минное поле!

Маклин кивнул. "У нас бы ничего не вышло, если бы там были воздушные форты.
используя свои собственные крейсерские поисковики", - сказал он. "Но им и в голову не приходило, что
очевидно, какие-либо корабли попытаются пройти сквозь засеянный минами туман".

Теперь я отдал по рации ещё один приказ, и наши корабли
быстро выстроились в треугольник и снова помчались вперёд
с быстро нарастающей скоростью на восток, оставляя позади
воздушные крепости, смертоносные мины и разведывательные патрули. И теперь, как и в случае с Маклином,
и Хиллиард, присоединившийся к нам снизу после работы с локаторами, я посмотрел вперёд и увидел, что толстый слой тумана под нами немного поредел, пока мы мчались вперёд. По этому признаку я понял, что мы летели над Атлантикой, а теперь движемся высоко над сушей, поскольку над морем туман всегда плотнее, чем над сушей. Я знал, что земля, над которой мы сейчас мчимся, может быть только юго-западной Англией, и даже сейчас наш сверкающий треугольник крейсеров отклонялся дальше на юг, чтобы избежать
великий воздушный город Лондон. Затем, когда мы летели на восток на той же большой высоте, что и прежде, мы увидели далеко на севере огромную массу огней, массу белых огней, которые висели высоко над землёй и светили нам навстречу, как один мягкий луч сквозь туман, лежавший между ними и нашими кораблями, летевшими на восток. От него отходили и кружили меньшие лучи.

Не нужно было слышать возгласы Маклина и Хиллиарда, стоявших рядом со мной, чтобы понять, что это за огромная светящаяся масса, потому что в этом регионе воздушным городом такого размера мог быть только Лондон. Я решил, что это большой город.
Он немного сместился на восток от своего обычного положения над центром
южной Англии и дальше от огромной цепи воздушных фортов и
минных полей, которые охраняли его с запада. Однако целью наших
лётчиков в эту ночь был не Лондон, и мы мчались вперёд, не оглядываясь
на него, всматриваясь в даль с растущим напряжением. Далеко внизу мы время от времени замечали
отдельные группы торговых судов, направлявшихся в Лондон или из Лондона,
обычно в сопровождении полудюжины военных крейсеров, но это было далеко
внизу, и поскольку мы не включали огни и летели с огромной скоростью, они нас не заметили.

 Вокруг нас не было патрулей, и, по-видимому, основные силы авиации Европейской Федерации были сосредоточены на внешнем кольце воздушных крепостей и патрулей, через которое нам удалось прорваться. Очевидно, они и не мечтали о том, что
Американская Федерация, несмотря на истощение своих флотов в
предыдущих сражениях, попытается предпринять столь дерзкую атаку
против столь превосходящего противника, на которого мы сейчас наступали.

Пока мы бежали вперёд, держась треугольником, я на мгновение задумался о том, что сейчас делают те другие американские войска, которые
направлялись в Пекин тем же путём, а затем моё удивление прошло, когда впереди и к югу
появилось ещё одно огромное свечение белого света. Мы знали, что это Париж, огромный воздушный город, такой же большой, как Лондон, и уступающий по размеру только трём колоссальным воздушным столицам мира.
Но нашей целью был не Париж, и теперь мы немного отклонились на север, чтобы избежать его, продолжая лететь на такой большой высоте
и удалиться от него так, чтобы оказаться далеко за пределами досягаемости мощных прожекторных лучей, которые расходились от него кругами, как и от
Лондона. Затем он тоже остался позади, на юге, и теперь, не обращая внимания на другие воздушные города, которые мы видели вдалеке в ночи, мы летели на восток высоко над тем, что когда-то было Францией, мчались вперёд на той же огромной высоте на последнем этапе нашего смелого
путешествия.

Теперь далеко внизу под нами появились другие скопления воздушных судов в виде
эскадрилий движущихся огней, но ни Маклин, ни Хиллиард
Ни я, ни кто-либо другой на наших кораблях не обращали на это внимания, все наши мысли были сосредоточены на горизонте впереди, на тусклой ночной тьме, которая простиралась перед нами. Глядя в эту тьму, я и двое моих друзей, стоявших рядом со мной, напряжённо вглядывались в окна рубки, пока наш гудящий рой кораблей мчался вперёд. Ничто не рассеивало эту тьму, кроме тусклого звёздного света, но теперь, когда мы смотрели вперёд,
мы заметили слабый свет, который медленно приближался к нам издалека,
слабый свет, похожий на большое слабо светящееся облако в
тьма, и с каждым мгновением, пока мы летели к ней, сияние становилось всё ярче. Казалось, что светящееся облако неуклонно опускается по мере нашего приближения, пока мы не увидели с высоты десяти миль, что оно висит на расстоянии четырёх миль от земли. И он быстро увеличивался в размерах, впереди и под нами, пока, когда мы приблизились к нему высоко над землёй, он внезапно не превратился из огромного светящегося облака в колоссальный круг, излучающий белое сияние, — огромный круглый город, парящий в воздухе.
Огромный, как сам Нью-Йорк, он сиял в ночи перед нами, как обычно сиял наш собственный город.

«Берлин!»

В тот момент наши три восклицания слились воедино, и, должно быть, их
повторяли все наблюдатели на наших приближающихся кораблях.
«Берлин!» Во всём своём грандиозном, сияющем великолепии он возвышался перед нами и
под нами — могучий воздушный город, столица и центр Европейской
Федерации, уступавший по размерам только Нью-Йорку и Пекину.
Он парил между землёй и звёздами, его освещённые белым светом башни
возвышались над мощным металлическим основанием, увенчанным тонким центральным
Вершиной была электростатическая башня великого города, которая черпала энергию из земных недр. По краям города вспыхивали и кружились гигантские белые лучи прожекторов, скользящие взад и вперёд по всё ещё переполненным улицам, на которых, как мы знали, толпились жители великого воздушного города. А высоко
над ними, беспокойно перемещаясь взад и вперёд, появлялась и исчезала
огромная сеть патрулей, которые охраняли огромный воздушный мегаполис
со всех сторон.

Но наши собственные корабли, летевшие медленнее на огромной высоте,
патрули, находившиеся так далеко внизу, никогда не замечали нас, никогда не видели с такой высоты огромных белых лучей, которые появлялись и исчезали внизу и лишь изредка освещали ночь над нами. И когда я приказал нашим кораблям остановиться, мы смогли разглядеть больше деталей в освещённом белыми огнями городе, плывущем далеко внизу. Пока мы неподвижно висели там, мы могли разглядеть огромные батареи поворотных тепловых пушек, установленных на центральной площади и по всему периметру городской стены, а также большие квадратные металлические здания арсеналов, расположенные двумя группами на окраине города.
на восточной и западной окраинах располагались центральные штабы и арсеналы всех вооружённых сил Европейской Федерации. На площадях вокруг этих зданий стояли длинные ряды сверкающих крейсеров, которых насчитывались тысячи, и мы знали, что это те самые крейсеры, с которыми мы так яростно сражались в Атлантике днём ранее. И именно на эти здания и эти крейсеры мы смотрели в тот момент, когда
городские крейсеры, находившиеся внизу, могли обнаружить нас и поднять тревогу.

"Крейсеры, военные здания и арсеналы внизу будут нашими
— Главная цель, — сказал я в рацию, пока мы висели в воздухе над сияющим городом. «Электростатическая башня города так хорошо защищена батареями тепловых пушек, что мы никогда не смогли бы подобраться к ней, и, как и все энергетические башни воздушных городов, она сделана из металлических сплавов, на которые не подействует жар наших снарядов и бомб, так что мы не можем надеяться уничтожить её и тем самым обрушить город на землю, перекрыв подачу энергии. Нашей целью должны стать крейсеры и
арсеналы, и мы атакуем их двумя большими группами, восточные
сначала на западную, а затем, если всё пойдёт хорошо, мы сможем быстро
сбежать, прежде чем силы внизу соберутся и выступят против нас!»


 Внезапная атака

 Теперь, зависнув в нескольких милях над огромным воздушным городом, который, в свою очередь, завис высоко над землёй, наш огромный треугольник из кораблей на мгновение превратился в стаю хищных птиц. Рядом со мной Маклин смотрел вниз так же напряжённо, как и я. Под нами был Хиллиард с нашими ожидающими артиллеристами, а под моими пальцами лежали четыре ряда белых кнопок, нажатие на каждую из которых привело бы к сбросу бомб из бомболюков нашего крейсера
часть огромных тепловых бомб, которые они держали в руках. В тот напряжённый момент вся эта сцена навсегда запечатлелась в моей памяти: мрак ночи вокруг нас, огромный сияющий круг колоссального воздушного города внизу, патрули, снующие над ним, толпы людей, заполнивших его улицы, без сомнения, взволнованных началом долгожданной войны, которая должна была уничтожить Американскую Федерацию. Затем
Я отдал один резкий приказ по рации, и мгновенно все наши двигатели
загудели так громко, что наш большой треугольник крейсеров
Мы нырнули прямо вниз, на сияющий воздушный город под нами!

Мы неслись с головокружительной скоростью в этом мощном пике, вниз, где впереди сверкал мой собственный крейсер, а все остальные следовали за ним, вниз, через мили космоса, казалось, за одно мгновение, пока наш стремительно летящий клин кораблей не врезался в рой патрульных кораблей над городом и не пронёсся сквозь них, словно свет, к восточной массе военных сооружений и крейсеров, которые были нашей целью! Со всех наших кораблей не прозвучало ни единого выстрела, ни с
патрульные крейсеры, сквозь которые мы пролетели, были настолько ошеломлены нашим
стремительным падением, что не успели среагировать. Казалось, что в тот момент
во всём мире воцарилась напряжённая тишина, нарушаемая лишь гулом наших двигателей. Затем я увидел в быстрой череде мелькающих образов освещённые белым светом башни и здания города, которые, словно свет, летели к нам, огромные квадратные военные арсеналы и здания с блестящими рядами крейсеров вокруг них, прямо под нами. Затем, когда мы снизились до полумили
Из-за этих зданий и крейсеров мой собственный ярко-красный крейсер
накренился вперёд, и, когда наши падающие вниз корабли выровнялись позади него,
я быстро нажал на ряд кнопок под пальцами. В следующий миг наш крейсер
закачался из стороны в сторону, набирая скорость, и
с него и со всех скопившихся позади и вокруг нас кораблей
полетели тысячи гигантских цилиндрических тепловых бомб!

Ещё до того, как эти термоядерные бомбы взорвались, наши стремительно приближающиеся корабли снова взмыли вверх, как молнии, но в следующий миг их закрутило и бросило в безумном порыве вверх, когда снизу на них обрушилась титаническая
Вспыхнули разом все термобарические бомбы, и ужасная волна
перегретого воздуха поднялась и настигла нас, под чьим
ужасающим Из-за высвободившегося тепла десятки огромных военных зданий внизу
сварились и расплавились. Мы также увидели, что в этой гигантской вспышке
погибло не менее полутысячи крейсеров, и что, казалось, целая огромная
часть гигантского воздушного города под нами внезапно превратилась
из-за высвободившегося тепла наших мощных бомб в огромный кратер из
раскалённого добела, плавящегося металла у края парящего города! И со всего огромного, залитого белым светом Берлина, который взмыл ввысь,
После этого сокрушительного удара раздался глухой, ревущий гул миллионов
голосов, который доносился до нас даже сквозь гул наших мощных двигателей и
шум ветра вокруг нас!

Мы неслись вверх на предельной скорости, и как раз вовремя, потому что едва наши тепловые бомбы взорвались, как, несмотря на полную неожиданность нашей атаки, огромные батареи тепловых пушек вокруг центральной электростатической башни, которая её охраняла, развернулись в нашу сторону и с грохотом выпустили шквал тепловых снарядов над залитым белым светом городом. Как я и говорил, бдительные наблюдатели на
Энергетическая башня уничтожила бы наш флот с воздуха ещё до того, как мы приблизились бы к самой башне, но вместо этого мы нанесли сокрушительный удар по военным арсеналам и отдыхающему флоту и вовремя взмыли вверх, чтобы избежать обстрела из орудий в центре города. Но теперь, в ночи над огромным ревущим городом,
батареи, расположенные по всему его периметру, поворачивали свои орудия в нашу сторону
и посылали в нас град снарядов, в то время как все городские прожекторы
безумными лучами шарили по небу в поисках нас.
Рои патрульных кораблей вокруг нас пришли в себя от изумления и тоже устремились к нам!

"Ещё одна атака!" — прокричал я в наш переговорное устройство, пока мы летели вверх сквозь этот безумный хаос вращающихся лучей, кораблей и снарядов. "На этот раз западные арсеналы города — сбросьте на них вторую половину наших бомб!"

Сохраняя треугольное построение в этом безумном смешении
видимости и звуков, наши корабли снова выровнялись, теперь уже высоко над городом, и лишь дюжина из них была поражена градом
из тепловых пушек, которые устремились за нами снизу. Затем мы
полетели на запад над огромным городом, высоко над ним, не обращая внимания
на рои патрульных крейсеров, которые неслись к нам.
Эти крейсеры неслись на нас с самоубийственной яростью, стреляя из всех
пушек, но наши собственные артиллеристы вели огонь по ним,
даже когда мы летели над воздушным городом, и со всех сторон
нас окружали патрульные корабли, которые взрывались и падали
вниз, на город! Однако здесь, высоко над городом, снаряды всех
Тепловые пушки, которые теперь стреляли в нас, не могли до нас дотянуться, и
сквозь сражающиеся корабли, вращающиеся лучи и ночной мрак мы неслись
на запад над гигантским воздушным городом, пока через мгновение не
замедлили ход над западными арсеналами и западной площадью, где
стояли другие массивные крейсеры великого европейского боевого флота.
А затем, когда я отдал ещё один приказ, мы снова нырнули вниз, к этим
зданиям и крейсерам!


 Второй удар

Однако на этот раз весь огромный город под нами пробудился и
Мы с рёвом устремились вниз, и снизу на нас обрушился ужасающий град сверкающих тепловых снарядов со всех городских батарей. На востоке крейсеры, избежавшие наших бомб, поднимались и строились для атаки, в то время как крейсеры внизу поднимались и на мгновение отбрасывали нас в сторону, чтобы избежать нашего стремительного натиска и бомб. Но, несмотря на шквал
снарядов и ослепляющие лучи, мы снова пошли в атаку, пока в какой-то момент наш флот не оказался над ними, и Маклин
выровняв наш крейсер раньше остальных, я нажал на оставшиеся кнопки
, отправил наши оставшиеся тепловые бомбы, вращаясь, вниз вместе с ними
из всех кораблей вокруг меня! И затем, когда наши корабли снова изогнулись вверх,
был нанесен наш ужасающий удар, бомбы снова нашли свою цель, были
вспыхивающие и сплавляющиеся с ужасающим жаром и силой в другую гигантскую массу
о плавящемся металле и ужасной жаре на западной окраине города.

И теперь, когда бомбы были сброшены, наши крейсера взмывали ввысь, спасаясь бегством.
из великого города, которому мы нанесли два ужасных удара, в лоб
Снова на запад, над Атлантикой. Вокруг нас свистящий град снарядов
из пушек внизу устремлялся вверх, и десятки наших крейсеров
вспыхивали и падали, прежде чем мы успевали набрать высоту,
которая выводила нас из зоны досягаемости батарей внизу. Затем мы на мгновение
замерли, снова набирая скорость, чтобы направиться на запад, и лишь несколько патрульных крейсеров
бесполезно мчались к нам со всех сторон и сверху. Под нами лежал гигантский
Берлинский воздушный город с двумя раскалёнными добела кратерами из расплавленного металла,
светящимися у его восточной и западной границ на фоне сияния
Его бесчисленные огни, огромный город, неподвижно повисший в воздухе, с
мощными двигателями на базе, не тронутыми нашими двумя ужасными ударами. По его
улицам бежали обезумевшие от паники толпы, а над ним поднимались
крейсеры его боевого флота, стремясь построиться и последовать за нами,
пока пушки яростно стреляли по нам, а прожекторы дико метались и
кружили.

Но когда мы зависли там на мгновение, снова собравшись вместе, со всех наших крейсеров и со всех крейсеров нашей эскадры донеслись дикие победные крики. Ведь мы потеряли всего несколько десятков кораблей
и почти полностью уничтожили могучие берлинские арсеналы и тысячу крейсеров Европейской Федерации, нанеся сокрушительный удар по нашему врагу. И даже сейчас, когда мы собирались, мы знали, что крейсеры, поднимающиеся из-под воды, стремящиеся сформировать свои разбитые, дезорганизованные и ошеломлённые эскадры, будут слишком поздно, чтобы преследовать нас. На западе в небе мерцали огни, становясь всё ярче, и мы знали, что это другие патрульные крейсеры, спешащие на помощь городу, знали, что в этот самый момент огромные воздушные крепости, висящие на цепи
на запад и несется обратно, чтобы оборонять Берлин, знали, что легко нам
мог уклониться от них и с их великой цепи срываются могли бы направиться на Запад
на полной скорости над Атлантикой и вернуть в нашу собственную землю. Мы
удалось наш дерзкий, безумный план, и наши крики катились из
до сих пор, как мы начали продвигаться на запад над большой, паника-рев
воздух-Сити.

"Мы сделали это!" - Крикнул я Маклину, когда наши крейсера рванулись вперед. «На этот раз мы нанесли удар, о котором они и не мечтали!

«И мы победим!» — воскликнул Маклин, отправляя наш крейсер
Мы мчались вперёд во главе остальных. И Хиллиард, вбежав на мостик, закричал: «Мы сделали это, Брант, — мы уничтожили их арсеналы и четверть их флота!»

 «А теперь обратно на запад!» — воскликнул я, когда наш крейсер рванул вперёд. «Теперь
обратно — но посмотрите туда, над нами!»

Мои слова внезапно превратились в дикий предупреждающий крик, и когда
остальные подняли глаза, они увидели то, что заставило меня закричать. Два вражеских патрульных крейсера, которые носились вокруг
нас, продолжая бесполезную атаку, когда мы отчалили, отступили и
кружили высоко над нами. И теперь, не используя тепловые пушки и по этой причине оставаясь незамеченными нами до последнего момента, они соединились и бок о бок устремились прямо на нас, как огромный металлический снаряд! Они неслись прямо вниз,
к нашему крейсеру, который мчался впереди всей массы наших крейсеров,
идентифицируя его таким образом как корабль командира нашей экспедиции,
и жертвуя собой, чтобы уничтожить нас в лобовой атаке в отместку
за то, что мы разбомбили город внизу! Как только я их увидел,
Я закричал, они нависали прямо над нами, стремительно приближаясь!

Едва этот дикий крик сорвался с моих губ, а остальные подняли головы,
как от них, от Маклина и Хиллиарда, послышались другие крики. «Выше!»
Я закричал Маклину, когда его руки метнулись к штурвалу, и в следующее
мгновение он крутанул штурвал, чтобы наш крейсер развернулся в сторону,
спасаясь от этой двойной разрушительной молнии сверху.
Но в следующий миг, прежде чем он успел ответить,
сверху с грохотом обрушились корабли, врезавшись прямо в наш! Мы
На мгновение мы застыли там вместе с ними, три искорёженных обломка металла,
висящие в воздухе, а затем их и наш повреждённый крейсер
понеслись вниз сквозь ночную тьму к гигантскому сияющему кругу
огромного воздушного города, расположенного в милях под нами!




 ГЛАВА V




Этот безумный полёт вниз нашего разбившегося крейсера теперь кажется мне скорее
воспоминанием о каком-то странном и мучительном сне, чем воспоминанием о реальных
событиях. Нас отбросило в сторону и вниз, к мостику.
Когда наш крейсер перевернулся с оглушительным грохотом, я мельком увидел Маклина и Хиллиарда, которые катались по полу вместе со мной. Чёрная мгла ночи вокруг нас, масса наших стремительно приближающихся кораблей над нами, колоссальный сверкающий воздушный город внизу, два разбитых крейсера, которые падали вниз вместе с нашим, — всё это, казалось, кружилось вокруг нас, как какое-то огромное колесо, состоящее из быстро сменяющих друг друга впечатлений, которые мы мельком видели в тот безумный момент через вращающиеся окна мостика.

Казалось, прошла всего секунда, прежде чем я увидел огромную массу
огни, вздымающиеся башни воздушного города, несущегося к нам с неземной скоростью. Как только я увидел это, корабль снова развернуло, и Маклин с Хиллиардом снова упали, а я ухватился за что-то и нащупал штурвал. Затем,
под гул всё ещё работающих двигателей и крики двух моих товарищей и
экипажа, которые громко звучали у меня в ушах, я с большим трудом
потянулся к управлению двигателями, изо всех сил цепляясь за
рукоятку. Мои пальцы нашли управление, но в этот момент
Я услышал последний хриплый крик Маклина, мельком увидел, как под нами, казалось, всего в нескольких метрах, промелькнула гладкая поверхность одной из узких городских улиц, а затем я потянул на себя штурвал, переключив всю мощность двигателей с горизонтальных пропеллеров на вертикальные. В следующий миг вокруг нас вспыхнул свет, раздался оглушительный грохот, и от удара меня отбросило назад через мостик. Я ударился головой о металлическую стену и потерял сознание.

 Когда я пришел в себя, то понял, что чьи-то руки пытаются меня поднять.
чтобы привести меня в чувство. Я открыл глаза и увидел, что лежу на длинном металлическом сиденье,
надо мной — металлический потолок освещённой белым светом комнаты, а
Маклин и Хиллиард с тревогой склонились надо мной. Я попытался заговорить с ними, но
отказался от этой попытки, когда при первом же движении почувствовал
боль в виске. Затем, опираясь на их руки, я сел и ошеломлённо огляделся. Затем ко мне внезапно вернулось воспоминание о том, что произошло, и я испытал внезапное смятение.

 В освещённой белым светом комнате, в которой я сидел, казавшейся другим приёмной,
В камерах за пределами зала рядом с нами находились трое мужчин в
зелёной облегающей форме войск Европейской Федерации,
похожей на нашу чёрную форму, за исключением цвета. Они стояли
перед нами, внимательно наблюдая за нами, и у каждого на поясе висел
блестящий длинноствольный тепловой пистолет, одно из тех ручных
орудий, которые стреляют тепловыми патронами, меньшими по размеру,
чем большие тепловые снаряды и бомбы, но такими же разрушительными
и смертоносными в меньшем масштабе. Эти шестеро солдат Европейской
Федерации держали под рукой тепловые пистолеты,
и пристально смотрели на нас. И когда я увидел это, а также мельком заметил через открытую дверь справа от нас большую площадь с гладким полом и огромные здания, возвышающиеся в ночи,
сверкающие огнями, и услышал гул толпы, кишащей среди этих зданий, я вспомнил обо всём, что с нами случилось, и крепко сжал руку Маклина.

— Крейсер упал! — воскликнул я. — Теперь я помню крушение — значит, это
Берлин, Маклин, и мы в плену!

 — В плену, — тихо сказал Маклин. — Вы, Хиллиард и я были
Брант, мы с тобой единственные, кто выжил после крушения нашего крейсера, и мы выжили только потому, что находились в рубке корабля, в его верхней части, когда он разбился. Ты был оглушён, и прежде чем мы с Хиллиардом оправились от крушения, европейские охранники окружили обломки и схватили нас, приведя сюда, в большую центральную электростатическую башню.

 — Мы трое — единственные выжившие? — переспросил я. — Тогда… тогда вся наша команда…?

Маклин не ответил, но, встретившись с ним взглядом, я прочла в его глазах свой ответ, и от этого у меня в горле словно что-то застряло. Наша
команда — сотня весёлых парней, которые долгое время служили на моём крейсере, и
каждого из которых я знал по имени, — все они погибли в той страшной
катастрофе, которой избежали только мы трое на мостике.
 Я почувствовал, как Маклин понимающе сжал моё плечо, а затем мы
внезапно осознали своё положение, когда дверь в левой части
кают-компании открылась, и из неё вышла ещё одна фигура в зелёной
форме. Он отдал короткий приказ нашим стражникам на
европейском языке, представляющем собой латино-тевтонскую смесь языков, которая
был универсальным по всей Европейской Федерации и на котором я сам
говорил и в некоторой степени понимал. Мгновенно наши охранники жестом нам
к двери, из которой другие появились, и как мы прошли через
дверь перед ними, мы очутились в широком и круглом зале,
белый-горит, как и первый.

Я сразу понял, что это центральная диспетчерская великой энергетической башни
, всего огромного воздушного города Берлина. Как и в похожей
диспетчерской в энергетической башне Нью-Йорка, на стенах висели
панели с циферблатами и блестящими переключателями, а в
В центре комнаты также находились шесть больших панелей управления, которые позволяли
огромному воздушному городу перемещаться по воздуху в любом направлении, а также
единая панель управления мощностью или скоростью. Рядом с ними была ещё одна большая
напольная карта, установленная на цельном металлическом блоке, с красными кружками, обозначающими воздушные города мира. Рядом с этой картой
сидела дюжина или больше мужчин в такой же зелёной форме, как у наших охранников,
но с металлическими эмблемами в виде крыльев на рукавах. Это были,
я знал это без лишних вопросов, высшие чины и офицеры военно-воздушных сил всех стран
Европейская Федерация, собравшаяся здесь, в диспетчерской
столицы этой Федерации.


 Угроза захватчиков

Мгновение мы втроём молча смотрели на них, а наши охранники по-прежнему стояли позади нас.
Затем тот, кто сидел посередине, смуглый черноволосый офицер с чёрными проницательными глазами, чьи пять металлических крыльев на груди указывали на то, что он был главнокомандующим военно-воздушными силами Европы, заговорил с нами на нашем родном языке.

"Вы — капитан, первый помощник и второй помощник крейсера Американской
Федерации, который разбился на наших улицах, когда основная часть
одному из ваших кораблей удалось спастись, - сказал он, и даже при этих словах мое сердце учащенно забилось
от внезапной радости. Наши корабли благополучно вернулись через
Атлантика, тогда, как я и предполагал, они это сделают!"----и мы желаем знать",
главнокомандующий ВВС Европы продолжал: "какие именно силы остались
у американцев и которые участвовали в этой атаке".

Я молча посмотрел на него, спокойно встретив его испытующий взгляд.
В ответ на моё молчание я увидел, как напряглись мышцы вокруг его глаз, как он внезапно покраснел под смуглой кожей.

 «Думаю, тебе лучше ответить, — тихо сказал он, — и не
Неужели вы думаете, что молчание как-то поможет вашим соотечественникам?
Хотя ваши крейсеры нанесли нам большой удар здесь, в Берлине, этой ночью,
и до меня дошли слухи, что такой же большой удар был нанесён другими американскими кораблями в Пекине,
это всего лишь два из двухсот великих воздушных городов наших двух Федераций,
но лишь малая часть наших огромных сил. И мы знаем, что ваши флоты потеряли много кораблей в вчерашних сражениях,
несмотря на свои победы, и хотим знать, какие силы у них остались.

Я по-прежнему стоял в каменной тишине, глядя прямо в глаза
мужчины до меня, пока рядом со мной Маклин и Хиллиард встал в
же жесткая тишина. Я увидел, как покраснел от гнева европейский командующий
усилился, увидел, как он приподнялся, сжав кулаки, чтобы отдать приказ нашим
охранникам, а затем расслабленно откинулся на спинку стула, мрачно улыбаясь.

- Можете мне поверить, капитан, это крайне неразумный поступок. Я так понимаю,
ваши офицеры упрямы, как мулы? Что ж, спешить некуда, и несколько дней на раздумья и медитацию могут изменить ваше мнение. В качестве темы для ваших размышлений вы можете взять моё обещание
Я хочу сказать вам, что если вы не станете более разговорчивым к концу тех двух недель, что я вам даю, нам придётся прибегнуть к довольно неприятным процедурам. Я думаю, что серьёзное обдумывание этого факта несколько изменит вашу точку зрения.

 Он повернулся и отдал приказ на своём языке капитану стражников, стоявших позади нас. «Камера на сотом этаже для этих троих — посадите их с другим американцем, и если через две недели они не образумятся, мы разберёмся со всеми четырьмя».

Охранники сразу же отвели нас обратно к двери, через которую мы вошли.
Мы вошли в вестибюль, прошли через него в другую дверь и оказались в коротком широком коридоре, по бокам которого располагались лифты. Нам приказали войти в одну из клеток, и охранники направили на нас свои тепловые пистолеты. Затем, когда была нажата кнопка и питание двигателей было переключено на мощные вертикальные пропеллеры клетки, эти пропеллеры подняли нас с тонким свистом воздуха по узкой шахте, в которой двигались клетки, пока через мгновение мы не остановились и не оказались в похожей
зал на сотом этаже огромной башни. Из этого зала мы вышли в
короткий коридор, который тянулся по всей ширине огромной башни, которая на этой
высоте была не более ста футов в диаметре, а её тонкая вершина
сужалась по мере приближения к вершине, в то время как большую часть
этой вершины занимали огромные коммуникации, по которым с вершины
могучей башни поступало электричество в город.

Мы прошли по коридору, по обеим сторонам которого были сплошные металлические двери,
и наконец остановились перед одной из них. Затем одна из них
Один из наших охранников достал из кармана небольшой прибор, похожий на электрическую
лампу, и направил крошечный луч на маленькое отверстие в стене рядом с дверью, закрытое прозрачной панелью. Тут же послышался щелчок замков, и дверь распахнулась, а замки открылись под воздействием луча света или, скорее, силы, частота колебаний которой была точно настроена на чувствительный приёмник, настроенный на ту же частоту, установленный в стене и управляющий замком. Эти вибрационные замки действительно давно
заменили старые неуклюжие ключи и были гораздо безопаснее, поскольку
Она реагировала только на одну определённую частоту вибрации из миллионов возможных и, таким образом, могла быть открыта только тем, кто знал правильную частоту. Теперь, когда дверь распахнулась, наши охранники направили внутрь свои тепловые пистолеты, и мы вынуждены были войти, а дверь захлопнулась за нами.

  Мы оказались в маленькой камере с металлическими стенами, примерно десять футов в длину и вдвое меньше в ширину, с несколькими металлическими койками, подвешенными к стенам. В дальнем от нас конце коридора было
единственное отверстие рядом с дверью — небольшое квадратное окно, которое было открыто настежь
и отперли, и мы увидели всю колоссальную массу огромного воздушного города Берлина, гигантское поле сияющих огней, простиравшееся далеко вокруг и под огромной башней, в которой мы были заперты. Затем, когда мы оглядели маленькую камеру, привыкая к полумраку, мы вдруг заметили фигуру, стоявшую у окна, тёмную, прямую фигуру, которая, казалось, наблюдала за нами, а затем направилась к нам через камеру.

— Брант! — воскликнул он, разглядев наши лица в сумерках.
«Брант — и ты был на кораблях, которые атаковали город, но теперь — ты каким-то образом попал в плен!»

Но теперь мои глаза достаточно привыкли к темноте, чтобы различить черты лица человека, который сжимал мои руки, — острое, дерзкое лицо, которое я сразу же узнал.

"Коннелл!" — воскликнул я. "Ты здесь в плену! Значит, ты тот самый американец, которого главнокомандующий ВВС Европы приказал посадить в тюрьму вместе с нами. Но я думал, что ты погиб!

 — Я мог бы быть и мёртвым, как и здесь, — сказал Коннелл, внезапно помрачнев. — Я здесь уже четыре недели, Брант, — за несколько недель до начала
эта война. И теперь, когда эта война началась, я, единственный, кто мог бы спасти нашу
Американскую Федерацию от уничтожения в ней, нахожусь здесь в заточении, и меня ждёт только смерть, и это случится через несколько дней.

Я изумлённо уставился на него. Коннелл был одним из капитанов крейсеров
Американской Федерации в течение нескольких лет и был моим другом в те годы. За год до этого он ушёл в отставку, и никто не знал, куда именно, и, наконец, за несколько недель до начала этой войны наш главнокомандующий военно-воздушными силами сообщил нам в ответ на наши вопросы, что Коннелл был направлен в командировку.
задание, но поскольку он не выходил на связь в течение нескольких недель, он, несомненно, погиб. То, что я встретил его здесь, в самом сердце Берлина, в плену вместе с нами, поразило меня, тем более что по его первым словам мы поняли, что он был заперт здесь в течение нескольких недель ещё до того, как на нас обрушилась война. Но теперь, жестом пригласив нас сесть на койки рядом с ним, Коннелл с интересом расспрашивал нас о ходе сражения между великими Федерациями, и его глаза заблестели, когда мы описали ему эту ужасную битву
над Атлантикой, в которой мы сражались всего день назад, и в той дерзкой атаке на Берлин, свидетелем которой он сам стал из своего окна.

 «Я видел, как флот Европейской Федерации вчера собрался и поплыл на запад, — сказал он, — и знал, что он начал свою великую атаку, знал, что, когда он вернулся дезорганизованным и разбитым, американский флот отразил эту атаку. Но я не ожидал, что вы сегодня вечером нападёте на Берлин, и был так же поражён, как и все в городе, когда вы сбросили свои огромные бомбы. Отличный удар, Брант, — отличный и
успешный удар по всей Европейской Федерации, и все же такой удар
сам по себе не может остановить угрозу, которую она и Азиатская Федерация
готовятся обрушить на нашу собственную нацию. Ни такой удар, ни сотня подобных
ударов, в конце концов, мало что помогли бы против грандиозных планов
и сил, которые готовятся и скапливаются даже сейчас, чтобы обрушиться на
Американская Федерация в лавине гибели!"


 Странная история

Он замолчал, и в полумраке камеры Маклин, Хиллиард и я сидели так же тихо, как и он, и смотрели на него в внезапном изумлении.
Далеко над огромным воздушным городом, раскинувшимся вокруг нас, доносился гул проносящихся мимо кораблей и приглушённый рёв голосов снизу. Но Коннелл снова заговорил:

 «Ни ты, ни кто-либо другой не знали, куда я отправился, когда ушёл с действительной службы в нашем флоте, кроме первого главнокомандующего, который меня отправил. Это было год назад, и тогда он сказал мне, что очевидно, что Европейская и Азиатская федерации готовятся напасть на нас, и что ходят слухи о каком-то мощном новом оружии или плане, с помощью которого, если их обычные войска потерпят неудачу, они полностью уничтожат нас. Сотни
Агенты, сказал первый главнокомандующий военно-воздушными силами, были отправлены в европейские и
азиатские авиационные города, чтобы попытаться выяснить природу этого нового оружия, и
я был одним из тех, кого отправили в Берлин, так как я хорошо знал европейский язык. Я должен был отправиться туда под прикрытием, попытаться внедриться во флот Европейской Федерации, а затем рискнуть всем, чтобы выяснить, что это за новый грандиозный план или оружие. И вот, год назад, переодевшись, я приехал сюда.

"Восемь месяцев ушло у меня на то, чтобы пробиться в европейский флот,
восемь месяцев, в течение которых я в основном занимался обустройством своего нового
Я выдал себя за гражданина Европы. Затем я поступил на службу во флот,
в моторостроительный отдел. Конечно, как капитану крейсера в нашем флоте,
все типы двигателей были мне прекрасно знакомы, и я без труда
быстро продвинулся по службе и стал младшим офицером на одном из
европейских крейсеров. Наконец-то появилась возможность,
которой я ждал несколько месяцев и в которой уже начал отчаиваться. Мне было приказано вернуться со своего крейсера
в штаб-квартиру главнокомандующего военно-воздушными силами здесь, в Берлине, и когда я это сделал
Я был допрошен комиссией из полудюжины европейских офицеров
на предмет моих знаний о двигателях и пропеллерах. Должно быть, им показалось,
что я обладаю необычными способностями и знаниями для простого унтер-офицера,
поскольку они сообщили мне, что я показал себя с лучшей стороны и что меня
выбрали для участия в большой новой работе, которая проводилась втайне, и
приказали явиться в определённое помещение на базе большого воздушного города.

«Я пришёл туда, полный нетерпения, потому что чувствовал, что иду по следу того,
что искал, и обнаружил, что там были целые огромные помещения.
огромная база города, куда допускались только избранные люди и высшие офицеры европейского флота. Это были отсеки, в которых располагались гигантские трубчатые пропеллеры, установленные горизонтально на базе огромного воздушного города и приводимые в движение мощными двигателями, которые перемещали город в любом желаемом направлении. Как вы знаете, в каждом воздушном городе мира есть эти огромные трубчатые пропеллеры, которые перемещают его. Но, как вы тоже знаете,
большая часть энергии двигателей должна использоваться в жизни города, что
горизонтальный трубчатый пропеллер может перемещать только большие города по воздуху
с чрезвычайно низкой скоростью. Это затруднительное положение, которое
также нельзя изменить, добавив больше двигателей, поскольку для их добавления вы
должны увеличить размер города, и поэтому проблема остается той же.

"Но теперь, как я обнаружил, когда впервые вошел в эти отсеки, эти
Офицеры и изобретатели Европейской Федерации решили эту проблему!
Они придумали способ, который позволил бы им отправлять свои гигантские
воздушные города в полёт почти со скоростью крейсера
сам! Они сделали это, разработав совершенно новую форму горизонтального
трубчатого пропеллера, способного оказывать бесконечно большее тяговое воздействие на
воздух и вращающегося с гораздо большей скоростью. Таким образом, Великая воздуха
городов, километров в ширину и со всеми своими башнями над ними, могли вбежать
по воздуху на сотни миль в час, только нужно использовать их
вертикальные трубы, когда они были зависший неподвижно в воздухе или
движется очень медленно.

«И _это_ было великим оружием, великим планом Европейских и
Азиатских федераций! Ибо я сразу понял, что это было великое оружие
в самом деле, это было бы потрясающее оружие, которое позволило бы им уничтожить все
воздушные города и население нашей страны. Понимаете, что это означало?
 Это означало, что они могли бы собрать все свои десятки гигантских
воздушных городов, превосходящих наши сто городов по численности в два раза,
и могли бы с огромной скоростью мчаться над океанами к нашим американским
воздушным городам, обрушиться на них со всеми гигантскими батареями
тепловых пушек, которыми оснащён каждый колоссальный город, как и наш. И
потому что наши собственные не смогли бы двигаться с такой огромной скоростью,
поскольку наши собственные воздушные города могли двигаться по воздуху лишь с относительно низкой скоростью, они могли бы сосредоточить свои превосходящие силы вокруг наших городов и взорвать их с воздуха, уничтожив их и все миллионы наших людей, находящихся внутри, отправив их в титанических обломках на землю!

"Чтобы броситься в бой, чтобы уничтожить наши собственные города в их огромных воздушных городах! Отправить эти гигантские воздушные города,
Берлин, Пекин, Токио и множество других городов двух
великих Федераций, с грохотом несущихся по воздуху на битву, каждый со
на нём возвышаются массивные башни. Они предусмотрели, что все люди, которые не участвуют в сражении, могут спуститься на землю и оставаться там в специально построенных зданиях. Это также поможет уменьшить вес городов. Таков был их великий план, их великое оружие, и я знал, что с его помощью они, как и обещали, смогут разрушить и уничтожить наши воздушные города. Но, продолжая работать в нижних отсеках, я стремился проникнуть в суть
секрета, в конструкцию новых больших горизонтальных трубчатых пропеллеров, которые
Чтобы добиться этого, нужно было отправить могучие города в полёт с такой огромной скоростью. Каждый из больших воздушных городов Европейской и Азиатской федераций, как я узнал, тайно оснащался этими новыми трубчатыми пропеллерами, и я знал, что если бы мне удалось узнать их секрет и унести его с собой, то наши американские воздушные города тоже могли бы быть оснащены новыми трубками и могли бы противостоять атакующим городам на равных, даже несмотря на численное превосходство.


 Великая Опасность

«Поэтому я изо всех сил старался проникнуть в тайну новых труб,
чтобы выяснить их конструкцию, которую ревностно охраняли
европейские и азиатские авиаконструкторы. И наконец, чуть больше месяца назад,
я сделал это, смог пробраться от своей работы к одному из больших
трубчатых пропеллеров, который устанавливали в другом отсеке, и, заняв место среди тех, кто работал над ним, смог узнать подробности его конструкции. Я обнаружил, что конструкция была достаточно простой и
фактически представляла собой не что иное, как использование множества более мелких
внутри главной трубы-пропеллера находились трубы меньшего размера, которые втягивали воздух с разных сторон вверх и вперёд и таким образом, благодаря своей форме и конструкции, могли нести большой воздушный город с огромной скоростью. Я узнал великую тайну, которую искали сотни наших агентов, и мне оставалось только сбежать с этой тайной.

«Мне нужно было только сбежать, вернуться на свою родину, и я знал, что нашим инженерам потребуется совсем немного времени, чтобы оснастить наши города такими же скоростными трубами, поскольку, хотя Европа и Азия
Силы, с которыми я работал, в течение нескольких месяцев занимались в основном экспериментами. Но именно тогда, когда я попытался сбежать, удача отвернулась от меня. Я был схвачен флотскими офицерами здесь, в Берлине, когда уже собирался уходить, схвачен, когда в последний момент была раскрыта моя ложная личность из-за обнаружения одного из поддельных документов. Меня схватили, и я знал, что в моём мозгу хранится их великая тайна, которая сделает их летающие города
Я знал, что они никогда меня не отпустят. Они сразу же отвели меня к своему командиру, первому главнокомандующему военно-воздушными силами европейского флота,
а затем он и несколько главнокомандующих военно-воздушными силами азиатских стран
подробно допросили меня.

"Больше всего они хотели узнать, какие ещё американские агенты, подобные мне,
скрывались в их воздушных городах. Они знали, что эти агенты или
большая часть из них были мне известны, и они знали, что если я
опишу или назову их имена, они смогут поймать их всех и таким образом
предотвратить возможность того, что другой шпион узнает их великую тайну, как я
было сделано. Однако я наотрез отказался предоставить им информацию, которую они
хотели, раскрыть им моих коллег-агентов в различных городах.
наконец, после нескольких дней допросов и полуистязаний, они поняли, что
пока не могут вытянуть из меня эту информацию, поэтому заперли меня здесь
в камере высоко в центральной башне с информацией, которая только
смерть ожидала меня в течение нескольких дней, если я не соглашусь на их требования. И,
находясь здесь, я увидел из окна, что весь флот Европейской Федерации
начал собираться здесь, в воздушном городе Берлине, тихо и
незаметно, и тогда они догадались, что собираются напасть на Американскую Федерацию.

"Огромные трубы, которые должны были перемещать их города по воздуху с такой невероятной скоростью, ещё не были достроены, но они не стали ждать и отправили в бой свой огромный флот крейсеров, который вместе с азиатским флотом превосходил американские корабли по численности в два раза и, по их мнению, должен был их разгромить. Я думаю, что они начали эту атаку так скоро, не закончив полностью подготовку, потому что боялись, что другой шпион, такой как я, может
раскрыть их великую тайну и сбежать с ней. Поэтому они обрушили свои флотилии на Американскую Федерацию, чтобы начать войну и предотвратить такой исход, разгромив американские войска в первой сокрушительной атаке. Если бы эта первая мощная атака провалилась, они могли бы быстро завершить подготовку, которая сделала бы их воздушные города такими быстрыми и мощными, а затем обрушить все эти воздушные города на американские во время второй атаки, которой ничто не могло бы противостоять.

«И даже сейчас, несмотря на ту дерзкую и смертоносную атаку, которую предприняли ваши корабли
Сегодня вечером здесь, в Берлине, и в Пекине, как вы говорите, идёт активная подготовка к
созданию Европейской и Азиатской федераций, и вскоре эта подготовка будет завершена, и их огромные воздушные города смогут летать с огромной скоростью. И тогда наступит конец для нашей Американской федерации. Двести воздушных городов Европейской и Азиатской федераций обрушатся на нашу страну с востока и запада со всеми своими миллионами жителей и гигантскими батареями тепловых пушек и уничтожат нас.
Медленно падающие на землю воздушные города уничтожат десятки городов и миллионы людей Американской Федерации!

 «Уничтожение и смерть!» — голос Коннелла, казалось, всё ещё звучал в тишине, когда он замолчал, и бился в наших ушах, как громовые барабаны. Маклин — Хиллиард — они сидели рядом со мной в тёмной камере, такие же молчаливые, как и я. И в этот момент мы снова услышали
снаружи и далеко внизу мощный пульсирующий гул
жизни всего огромного воздушного города вокруг нас, гудение
крейсеры, снующие туда-сюда над ним, и приглушённые голоса огромной толпы, доносящиеся до нашей маленькой безмолвной камеры высоко в могучей электростатической башне. Затем я внезапно вскочил на ноги.

"Разрушение и смерть — но должен быть какой-то способ, которым мы могли бы
это предотвратить!" — воскликнул я.

"Какой способ?" — голос Коннелла был низким и безнадёжным. «Мы знаем только то, что нависает над нашей страной, знаем, что эти приготовления подходят к концу, что эти воздушные города планируют напасть на наши собственные. Мы не можем остановить приготовления, которые ведутся в каждом воздушном городе двух великих вражеских федераций».

— Но если бы мы могли предупредить своих! — сказал я. — Если бы мы могли передать то, что вы узнали, в Американскую Федерацию — установить во всех наших воздушных городах такие же новые трубчатые пропеллеры, — тогда наши города могли бы, по крайней мере, противостоять атаке вражеских городов с такой же скоростью и мощью.

 — Но как вернуться? — спросил Коннелл. — Как выбраться отсюда? Это
можно было бы сделать, если бы мы могли сбежать, потому что новые трубчатые пропеллеры можно было бы достаточно быстро установить в наших собственных воздушных городах, но сбежать невозможно.
Я провёл здесь несколько дней, недель, Брант, и думал только о побеге, но это безнадёжно.

 * * * * *

Я подошёл к маленькому квадратному окошку и выглянул из него. Оно было
полностью открыто и не забрано решёткой, а также достаточно большим, чтобы
через него можно было пройти, но, высунув голову и посмотрев вверх и
вниз в темноту, я увидел, что в решётке нет необходимости. Потому что
маленькое окошко было расположено прямо в отвесной стене на вершине
могучей силовой башни. Высоко над нашими головами возвышалась
эта огромная сужающаяся кверху башня, такая высокая, что её верхушка казалась
среди звёзд, а далеко внизу, по меньшей мере в тысяче футов, простиралась
металл на большой площади. И хотя под нами и над нами были другие окна, каждое из них находилось на расстоянии десяти футов или больше от другого, и, как мы знали, если бы мы просто выбрались из нашей камеры на другой уровень огромной башни, это ничего бы нам не дало, потому что, чтобы попасть на площадь снаружи, нам пришлось бы пройти через нижние уровни башни, где всегда было полно вооружённых охранников. Казалось, что, как и сказал Коннелл, у нас действительно не было надежды на спасение, дверь была сделана из прочного толстого металла, и, когда я повернулся к остальным троим, Коннелл сказал:
Безнадёжность поселилась в моём сердце.

 И эта безнадёжность росла во мне в последующие часы. Ибо,
когда наступил день и озарил ярким светом весь гигантский воздушный город,
который простирался далеко вокруг нас, это, казалось, лишь подчёркивало
полную беспомощность нашего положения. Далеко внизу, на большой площади, стояло множество
крейсеров, и если бы мы смогли добраться до одного из них, то могли бы
на полной скорости пересечь Атлантику, поскольку современные
воздушные крейсеры настолько просты по конструкции и не требуют
постоянного пополнения запасов топлива, что управлять ими может
один человек, сидящий за пультом в рубке
они. Еще предстояло добраться до этих крейсеров, до поверхности великой площади
это казалось невозможным. И вот, когда день пошел на убыль, и ночь
пронеслась над огромной парящей массой башен Берлина, за которой
снова последовал день, мое отчаяние становилось все сильнее, глубже.

В эти дни мы смогли увидеть толком из окна великий
подготовка происходит еще в воздухе-Сити про нас. Толпы рабочих уже расчищали искореженные и оплавленные обломки, оставшиеся после атаки наших кораблей, и подвозили новые запасы
Корабли за кораблями прибывали в Берлин из всех воздушных городов
Европейской Федерации, чтобы заменить те, что мы уничтожили в их огромных арсеналах. Казалось, что воздух наполнен прибывающими и отбывающими грузовыми судами и официальными крейсерами. И
под всей этой бурной деятельностью и подготовкой на поверхности, как мы знали,
в огромных отсеках с пропеллерами на могучей базе воздушного города
происходили другие, более масштабные приготовления, другие
отсеки с пропеллерами заменяли трубы города, и время стремительно
приближалось время, когда весь город мог бы пронестись по воздуху, как метеор.

 Именно это знание повергло нас в глубочайшее отчаяние.  Хотя в ходе великой войны, по-видимому, наступило затишье, европейцы и
Азиатские войска готовились к своему последнему гигантскому удару, а американцы с тревогой собирали свои силы, чтобы противостоять следующей атаке.
Мы знали, что это было лишь затишье перед последним ужасным штормом, который должен был решить судьбу трёх могущественных наций. И мы также знали, что это будет судьба нашей собственной Американской Федерации.
запечатанный в этой гигантской атаки, если Коннелл мог сделать только свой путь
на нашу землю со своим большим секретом. И что он не может сделать так, что он
не могла даже бежать из маленькой клетки, в которой мы были заключены под стражу,
все было так ясно для нас, что я почти желал, чтобы смерть пришла ко мне
в аварии крейсера избавь меня от пытки разума, что я и все
нас сейчас проходит.

Это была пытка, которая, как мне кажется, усугублялась полной пустотой и
бессобытийностью тех часов и дней. За исключением того, что мы могли видеть из нашего высокого окна,
окружённого городом, мы были отрезаны от мира.
мир, словно на Луне. Дважды в день, на рассвете и на закате, стражники открывали нашу дверь и приносили еду, которая, как и в наших воздушных городах, представляла собой синтетические соединения искусственных белков, жиров и углеводов, которые десятилетиями ранее заменили старую натуральную пищу. Но хотя нашу дверь открывали дважды в день, это не давало нам надежды на побег. Двое охранников, которые приносили нам еду, всегда держали пистолеты в одной руке и днём и ночью дежурили в коридоре
снаружи — целая дюжина точно так же вооружённых охранников, мимо которых нельзя было пройти, не попавшись на глаза лифтам. Казалось, что, как и сказал Коннелл, недели лихорадочных размышлений так и не привели к какому-либо правдоподобному плану побега, и я вместе с ним впал в полусонное состояние, вызванное нашим полным отчаянием.

 Так проходили дни. Даже перспектива собственной смерти, которая, как я знал, маячила перед нами, не могла пробудить меня от этой
усталости, даже тот факт, что в конце этих двух недель, как я
Как мы и предполагали, великая атака воздушных городов должна была обрушиться на Американскую Федерацию, и именно по этой причине наши похитители дали нам это время.

Коннелл, Маклин, я — мы втроём в своё время достаточно натерпелись опасностей и рисков, но надвигавшаяся на нас и на нашу страну гибель была настолько всепоглощающей, что ошеломила нас, повергла в оцепенение и отчаяние.
Но один из нас не был так потрясён, и это был Хиллиард,
мой молодой второй помощник. Его пылкая, беспокойная натура, возмущённая нашим
заточением и тем, что надвигалось на нашу землю, сопротивлялась
Он упорно не поддавался глубокой безысходности, охватившей всех нас, и час за часом расхаживал по маленькой камере или пытался придумать, как из неё выбраться. И наконец, на четвёртый день нашего заточения в башне, он внезапно повернулся к нам с радостным криком на устах.




 ГЛАВА VI


 Дерзкое предприятие

 «Я придумал!» — воскликнул он. «Способ, с помощью которого двое из нас могут выиграть бесплатно — и, может быть, все! Шанс из миллионов, в конце которого смерть,
может быть, но шанс вернуть Коннелла и его секрет!

«Но как?» — спросила я. «Как мы вдвоём сможем выбраться из этой камеры?»

«Охранники!» — взволнованно воскликнул он. «Двое охранников, которые приносят нам еду на рассвете и закате — если мы сможем одолеть их…»

"Это бесполезно, Хиллиард", - сказал я. "Даже если бы мы одолели их, мы
не смогли бы пройти мимо десятков других охранников в коридоре снаружи или
десятков других на нижних этажах".

"Но послушайте", - взмолился он, а затем, когда он перешел к подробному изложению нам разработанного им плана
, я почувствовал, как во мне зарождается слабая надежда
внутри меня я увидел зарождающуюся надежду, отразившуюся на лицах Коннелла и
Маклина.

"Это шанс!" — воскликнул он. "И если мы сможем это сделать, если я смогу
вернуться на нашу родную землю, это будет означать, что у Американской
Федерации всё ещё есть шанс! Европейские и азиатские федерации начнут наступление не раньше, чем через десять дней или даже больше, их подготовка ещё не завершена, и за это время, приложив все усилия, наши инженеры смогут установить новые трубчатые пропеллеры во всех наших американских городах! Это позволит нашим городам противостоять вражеским городам и атаковать их, когда придёт время!

Итак, помня об этом, мы быстро решили, что в тот же вечер, когда охранники принесут нам еду на закате, мы приведём план в действие и поставим на него всё. Даже если бы только двоим из нас удалось сбежать, если бы Коннелл был одним из этих двоих и смог вернуться через Атлантику со своим невероятным секретом, это означало бы шанс на победу для нашей Федерации. И с этой мыслью остальные из нас были готовы пойти на любой риск. Мы знали, что это довольно рискованно, и всё зависело от того, что произойдёт в
один момент стремительных действий, и их было бесчисленное множество.
это могло пойти совершенно не так и погубить нас. Но мы укрепили себя.
мысль о том, что станет с нашей Федерацией, если мы потерпим неудачу. Итак,
готовые и напряженные, мы решительно ждали наступления сумерек.

Мне казалось, что в оставшиеся часы того дня никогда еще
солнце не клонилось к западу так медленно. Из нашего окна мы могли видеть всё,
что происходило в огромном воздушном городе вокруг нас, могли видеть
всю эту огромную массу башен, улиц и людей.
Толпы людей, зависшие в воздухе на высоте нескольких миль над землёй, могли наблюдать, как
эта активность постепенно угасала по мере того, как длинные тени заката ложились
на узкие улочки и ровные площади. На большой площади внизу,
у подножия электростатической башни, в которой мы были заперты,
всегда стояло несколько больших крейсеров европейского флота,
подчинявшихся первому главнокомандующему военно-воздушными силами, находившемуся там, на базе башни, и теперь,
с наступлением ночи, другие крейсеры из роящихся масс
над городом спускались на площадь. И эти
Мы пристально следили за тем, как угасает свет заката.

 Снаружи, в коридоре, мы слышали, как время от времени двигались ноги
охранников, но не слышали приближающихся шагов тех двоих, что приносили нам еду. Что, если они не придут сегодня вечером? Или если придут не двое, а больше или меньше? Любой из этих вариантов был бы одинаково губителен для нашего плана, и с каждой минутой мы сидели во всё нарастающей агонии ожидания. Глаза Коннелла горели, Маклин был невозмутим.
как всегда, Хиллиард нетерпелив и напряжен. Наконец, когда тени
сумерки падали на город с воздуха, были
углубление в нашей маленькой ячейки, мы услышали голоса снаружи, приветствия
из охранников в коридоре, и затем через мгновение твердого металла
дверь нашей камеры была нажата кнопка "Открыть". Затем в камеру шагнул наши два
обычно охранники с пищей, их тепло-пистолеты готов, как и всегда в своих
правой руки.

Один из них настороженно смотрел на нас, другой взял оба металлических контейнера с синтетической едой и, как обычно, протянул руку, чтобы поставить их,
на нижней койке в правой части комнаты. Маклин лежал на этой койке, растянувшись, как будто спал. Остальные из нас сидели на другой стороне камеры, и второй охранник настороженно смотрел на нас из-за своего пистолета, пока первый протягивал руку к койке, чтобы положить металлические контейнеры с едой рядом с головой якобы спящего Маклина. Но когда он положил их туда, когда он
начал отворачиваться от них, Маклин внезапно вскинул руки за голову,
лежа на полу, и схватил первого охранника за руку.
движение, толкнувшее его к койке! Второй охранник молниеносно развернулся с пистолетом в сторону этого внезапного движения, и в тот же миг, забыв о нас, мы втроём набросились на него! А затем, пока мы с Хиллиардом валили второго охранника на пол, вырывая у него пистолет, Маклин и Коннелл прижали первого к углу камеры, зажав ему рот рукой, и обездвижили его!

Вся эта стремительная сцена заняла всего мгновение,
и наши движения были молниеносными и осторожными
Прежде всего мы заткнули рты двум охранникам, схватив их, и от них не донеслось ни звука, кроме нескольких приглушённых вздохов. А затем, пока мы с Хиллиардом изо всех сил удерживали двух охранников, заткнув им рты, Маклин и Коннелл быстро сняли с них зелёную форму.

Ещё мгновение, и Коннелл с Маклином быстро сняли свои чёрные мундиры Американской Федерации и надели зелёные.
 В коридоре снаружи послышалось беспокойное движение, и
В порыве крайней необходимости мы взяли две сброшенные чёрные униформы
и надели их на двух охранников, которые всё ещё были безмолвны и
беспомощны. После этого охранники в своих чёрных униформах стали
похожи на нас с Хиллиардом, а Коннелл и Маклин, которого выбрали
из-за сходства с одним из охранников, теперь были в зелёных униформах
охранников. И вот настал самый важный момент, от которого зависело всё,
и теперь, внезапно убрав руки от губ двух стражников, мы
Мы присоединились к их внезапным крикам, и в тот же миг
Коннелл и Маклин в своих зелёных мундирах затеяли шутливую
борьбу с нами и нашими стражниками, чей шум казался оглушительным
на тихих верхних этажах огромной башни!

Как только раздались эти крики, снаружи послышался топот ног, и
два десятка охранников бросились по коридору к двери камеры,
увидев, как четверо из нас в чёрной форме борются с двумя
охранниками в зелёной форме, которые на самом деле были Коннеллом и Маклином.
Это был момент, на который все рассчитывали, и в этот момент
двое охранников поступили так, как предвидел Хиллиард, глядя в тот
безумный момент не на лица, а на униформу, и видя в тот первый
момент в полумраке камеры четверых мужчин в чёрном, которые боролись
с двумя мужчинами в зелёном, вошедшими в камеру несколькими минутами
ранее. И,
увидев это, они набросились на нас, четверых в чёрной форме, на Хиллиарда,
на меня и на охранников, которых мы удерживали, притворяясь, что помогаем в борьбе,
и начали теснить нас к концу камеры, полностью
В тот момент они забыли о двух мужчинах в зелёной форме, которым
оказывали помощь! И в тот момент, когда они оттесняли нас, Коннелл и
Маклин быстро выскользнули из камеры и побежали по коридору к лифтам!

Ещё мгновение мы боролись с превосходящими нас по численности противниками,
а затем, когда они схватили и обездвижили нас четверых и
подняли наши головы, из их глоток вырвались дикие крики, когда они
увидели наши лица, увидели, что двое из нас были их собственными
стражниками! В следующий миг, не нуждаясь в объяснениях, они
повернулись и побежали прочь.
Их товарищи в чёрных одеждах выбежали из камеры, захлопнув за собой дверь, и помчались по коридору к лифтам вслед за Коннеллом и Маклином! Мы слышали, как эти крики эхом разносились по всему огромному зданию, слышали топот ног и повторяющиеся призывы на этажах огромной башни над нами и под нами. А затем, когда мы бросились к окну и посмотрели вниз, то увидели, как две крошечные фигурки в зелёных одеждах выбежали из-под гигантской электростатической башни далеко внизу и побежали через большую площадь к ближайшему
крейсеров. Это были Коннелл и Маклин!

 Я закричал вместе с Хиллиардом, подбадривая их хриплыми словами, забыв, что никто не услышит нас с нашей огромной высоты. Я увидел, как Коннелл и Маклин взбежали по узкому трапу на борт крейсера и проскочили в открытую дверь, увидел, как эта дверь захлопнулась за ними, а из-под башни хлынула за ними толпа преследователей в зелёных мундирах. Преследователи подняли свои тепловые пистолеты,
и в следующее мгновение град сверкающих тепловых зарядов полетел по воздуху
в сторону крейсера, но когда они приблизились к нему
до нас донеслось слабое гудение мощных двигателей корабля,
а затем со всей мощью этих двигателей в вертикальных подъёмных
трубах-винтах он начал подниматься вверх, плавно и быстро
поднимаясь к нам! И в тот же миг толпа охранников в зелёной форме
под нами бросилась через площадь к другим стоящим крейсерам,
чтобы взлететь вслед за Коннеллом и Маклином!

К нам приближался поднимающийся крейсер наших двух друзей, хотя и поднимался
к нашему маленькому окошку, потому что таков был наш план, по которому мы вдвоём,
Сбежав, я мог бы спасти оставшихся двоих. Но когда он взмыл вверх, я посмотрел вниз и увидел, что десятки крейсеров на площади поднимаются вслед за ним. Я услышал, как по всей огромной башне и далеко вокруг неё прокатился громкий рёв, когда побег был обнаружен. Я увидел гигантские сверкающие дула огромных батарей тепловых пушек на площади, которые быстро поворачивались на своих опорах к поднимающемуся крейсеру Коннелла и Маклина! И в следующий момент, когда этот крейсер
направился к нам, я увидел Маклина в его прозрачных окнах
Я высунулся из башни и взмахнул рукой, призывая его.

"Назад, Маклин!" — закричал я, и Хиллиард тоже закричал рядом со мной. "У нас нет времени, чтобы вернуться домой с Коннеллом, ради всего святого!"

Он увидел мой отчаянный жест, направленный на запад, уловил смысл моего дикого крика, предупреждающего о том, что орудия внизу повернулись в его сторону, а крейсеры внизу устремились вверх, и я увидел, как он на долю секунды застыл в нерешительности. Затем, когда раздался быстро распространяющийся грохот взрывов от огромных тепловых пушек вокруг,
На площади он развернул штурвал и направил огромный крейсер прочь от башни, на запад, в сумерки, над огнями огромного воздушного города. В следующее мгновение там, где он только что был, засверкали огненные снаряды. А затем, когда крейсер Маклина, словно комета, устремился вперёд в сумерках, огромные огненные пушки внизу снова повернулись в его сторону.

Я хрипло вскрикнул, когда они снова загрохотали, но на этот раз в сторону
Маклин и Коннелл уклонились от летящих снарядов и помчались прочь
и т. д. Теперь над всем огромным воздушным городом, над всей могучей массой
Берлина разносился тревожный рёв, и теперь крейсеры, бросившиеся в погоню,
мчались на запад за единственным убегающим кораблем, а батареи под нами
не открывали огонь, чтобы не попасть по своим преследователям. С бешено колотящимися сердцами мы с Хиллиардом увидели, как
этот маленький крейсер рванул вперёд, как он пронёсся сквозь сумерки,
пока его сверкающий силуэт не оказался далеко от огромного воздушного города,
направляясь на запад! Однако вскоре бесчисленные преследующие его крейсеры
Они приближались к нему, и когда мы напряглись, чтобы разглядеть летящий сверкающий корабль, раздался ещё более громкий грохот орудий, когда все внезапно встревоженные батареи на западной окраине воздушного города открыли огонь по убегающему крейсеру! Казалось, что крейсер на мгновение необъяснимым образом остановился,
последовала яркая ослепительная вспышка, которую могли вызвать только
попавшие в цель тепловые снаряды, а затем крейсер, крейсер, на борту
которого находились Маклин, Коннелл и вся Американская Федерация,
слепо накренился и исчез из виду, безжизненно падая на землю далеко внизу!




 ГЛАВА VII

 Начинается Великое Движение

 Ошеломлённые и потрясённые, мы с Хиллиардом в тот момент смотрели из нашего
окна на сгущающиеся сумерки над воздушным городом, туда, где крейсер
наших двух друзей разбился насмерть. Теперь я думаю, что в те первые
несколько мгновений ни один из нас не мог до конца осознать, что
произошло, понять, какая злая судьба привела наших друзей к гибели,
когда они, казалось, спасались бегством. Уставившись
вперед, мы увидели крейсеры, которые преследовали их,
Я догонял их, теперь поворачивая обратно к воздушному городу, и слышал, как по городу прокатилось ликование, когда толпы на его улицах стали свидетелями уничтожения убегающего корабля, вспышки снарядов, которые его уничтожили. Этот громкий рев снизу наконец проник в мой мозг, и я осознал, что произошло.

 «Маклин — Коннелл», — прошептал я. "Маклин и Коннелл ... ушли ... и
последний шанс предупредить нашу Федерацию пропал..."

Глаза Хиллиарда блестели от непролитых слез. "Наш последний шанс", - сказал он
.

Оглядываясь назад, я думаю сейчас, что это был не упущенный наш единственный шанс
Не свобода и даже не потеря единственного шанса доставить Коннелла с его великим секретом домой давили на нас больше всего в последующие дни.
 Именно быстрая смерть двух наших друзей, особенно Маклина, который долгое время вместе с Хиллиардом и мной составлял команду моего крейсера, больше всего ранила нас в те первые часы и дни. Запертые там, как и прежде, но теперь нас было двое, а не четверо,
мы с некоторой беспечностью ждали гибели, которая, как мы знали,
ожидала нас и нашу Федерацию. Дикий порыв к свободе, который
То, что сделали двое из нас и что закончилось гибелью этих двоих,
по-видимому, не изменило планов командующего Первой воздушной армией Европы в
отношении нас, и мы знали, что в конце назначенных двух недель, то есть менее чем через десять дней, мы должны будем либо раскрыть все наши знания об американских войсках, чего мы не могли сделать, либо погибнуть.

Мы также знали, что, как и предполагал Коннелл, в конце этой двухнедельной
периоды, через десять дней, Европейская и Азиатская
Федерации планировали начать свою последнюю гигантскую атаку на
воздушные города, поскольку было очевидно, что они хотели
информацию от нас только для того, чтобы немедленно использовать её в своей атаке. А пока внизу, в городских подвалах, как мы знали, заканчивалось строительство огромных новых трубчатых пропеллеров, которые должны были нести город по воздуху с такой потрясающей скоростью, как и во всех двухстах воздушных городах Европейской и Азиатской федераций. После долгих месяцев экспериментов потребовалось всего несколько недель или дней, чтобы установить эти новые трубчатые пропеллеры. И если бы Коннелл сбежал со своим секретом, я подумал, что даже за десять дней, оставшихся до появления трубок нового типа
Их можно было бы быстро изготовить тысячами и разместить во всех наших американских городах-аэропортах.

Если бы Коннелл сбежал! Но Коннелл не сбежал, Коннелл погиб вместе с Маклином среди пылающих тепловых снарядов. Запертые в нашей маленькой камере, мы с Хиллиардом, несмотря на надвигающуюся гибель, почти не обращали внимания на то, что происходило снаружи и вокруг нас, размышляя в тишине час за часом, пока ночь сменяла день, а день — ночь. У нас не было даже малейших мыслей о побеге,
хотя такие мысли были бы бесполезны, потому что теперь наша дверь
его никто не открывал, кроме двух десятков вооруженных охранников снаружи. Итак,
потеряв всякую мысль и надежду на свободу, мы продолжали сидеть в нашей маленькой
тюрьме высоко в могучей башне, мертвые для всей непрекращающейся суеты
приготовлений и сбора крейсеров в городе вокруг нас.

Но, наконец, на восьмой день после разрыва Коннелла и
Маклин, на второй день перед нашей приближающейся гибелью, произошло событие, которое внезапно вывело нас из состояния апатии, в которое мы впали. В течение нескольких дней мы замечали, что на улицах становится всё больше людей.
Их становилось всё меньше и меньше, и теперь единственными людьми, которые там оставались, были группы чиновников в зелёной форме, которые постоянно входили и выходили из штаб-квартиры. Наконец-то нам стала ясна причина их деятельности. Когда мы смотрели из окна во второй половине того дня, нам казалось, что мы чувствуем некое предвкушение в оставшихся людях. Они хлынули на улицы огромного воздушного города; через мгновение мы услышали странное громкое шипение
далеко внизу, вокруг основания и края города; а затем
Мы осознали, что с этим шипящим звуком и мощной вибрацией,
пронизывающей всю его колоссальную металлическую массу, огромный воздушный
город пришёл в движение! Он двигался не медленно и величественно, как обычно
двигаются воздушные города, а стремительно летел вперёд. Теперь мы знали, что большая часть населения города
была эвакуирована на землю, и началось движение на запад.

Теперь снизу донеслись возбуждённые возгласы толпы, когда гигантская масса,
которой был Берлин, рванулась вперёд, и теперь, когда мы с Хиллиардом наклонились вперёд,
Мы смотрели в окно с таким же волнением, как и в тот раз, когда затаили дыхание. Теперь мы
видели, что по облачным массам, которые виднелись вдалеке,
огромный воздушный город рассекал воздух со скоростью, которая
быстро увеличивалась и превысила сто миль в час. Ужасающие ветры кружили вокруг нашей силовой башни, когда она проносилась сквозь атмосферу, и те же самые ветры, с титанической силой проносясь по улицам города и вокруг его башен, заставляли толпы людей на этих улицах быстро прятаться под укрытиями. И всё это с постоянно растущей скоростью,
шипение энергии и ужасающий рев ветров усиливались.
все еще, могучий воздушный город кружился, его парящие башни из
металла отклонялись назад под ужасными ветрами их продвижения, хлещущими
сквозь высокие гряды облаков и снова в чистый воздух, дающий нам
мелькающие проблески далекой земли из нашего собственного продуваемого ветром окна
наружу и под ними, мелькающие с огромной скоростью, когда мы неслись вперед,
пока весь колоссальный город мчался вперед со скоростью, которую я уже знал к тому времени,
должно быть, больше ста пятидесяти миль в час!

Колоссальный город, летящий сквозь земную атмосферу! Я в восторге, несмотря на
Мы с Хиллиардом прилипли к окну, как и все остальные в
городе, мимо которого мы проносились. Колоссальный город, пять миль в диаметре,
со всеми его сооружениями, улицами и гигантскими батареями тепловых пушек,
мчащийся над землёй со скоростью, которая казалась почти недостижимой! И даже
пока мы смотрели, мы чувствовали, как огромный город наклоняется вверх с той же
ужасающей скоростью, стремительно поднимаясь вверх, пока воздух вокруг нас
не стал почти ледяным, а затем снова устремился вниз, к земле, длинным
плавным движением! Затем он развернулся в воздухе и промелькнул
в обратном направлении.
Он набирал скорость, совершая маневр за маневром, пока, наконец,
громкое шипение у его основания не прекратилось, и он снова завис на прежней высоте над землей, а толпа в его башнях хлынула наружу, чтобы возобновить свои восторженные крики.


 Последние приготовления

Мы с Хиллиардом долго смотрели друг на друга. —
Трубчатые пропеллеры, которые они устанавливали, — закончил он медленно, — и
«Берлин готов к великой атаке».

«И все остальные города Европейской Федерации, — сказал я, — и все эти
Азиатской Федерации - все, должно быть, уже почти завершено, их новые
трубчатые пропеллеры также установлены. И еще через два дня...

Еще через два дня! Эта мысль молотом стучала в моем мозгу
и в мозгу Хиллиарда в те часы, когда ятянулись часы, которые теперь, один за другим, приближали гибель нас самих и всей нашей нации. Ещё два дня! Ещё два дня, в конце которых закончится двухнедельное заключение, и к нам придёт смерть, которая с каждым днём становилась всё ближе и ближе. Ещё два дня, в конце которых огромные воздушные города
Европейской и Азиатской федераций, словно вихри, помчатся над
океанами к нашим медленным и беспомощным городам, чтобы сокрушить
их грохотом своих гигантских батарей. Ещё два дня — и
в конце концов, для нас и для всех больших воздушных городов, и для всех
миллионов жителей Американской Федерации, это означало гибель!

 Поэтому неудивительно, что в последующие часы мы с Хиллиардом
испытывали сильное отчаяние, которое окружало нас с момента злополучной попытки Коннелла и Маклина.
Всю ту ночь после первой демонстрации огромной скорости воздушного города мы не спали, прислушиваясь к громким возгласам восторга и ликования, которые доносились до нас из толпы.
Мы остались на улицах далеко внизу. Европейская Федерация, как мы знали,
уже ощущала приближение неминуемой победы, которую им сулила новая скорость их
великих воздушных городов, и ликовала, предвкушая возможность полностью
уничтожить ненавистную Американскую Федерацию. И для этого в каждой части
воздушного города сейчас шла последняя подготовка.

Огромные запасы блестящих тепловых экранов перевозились из
складов, доставленных в Берлин, к гигантским батареям
тепловых пушек, расположенным по периметру города и на его центральной площади.
электростатическая башня. Крейсеры европейского боевого флота, которых по-прежнему насчитывалось около двух тысяч, стояли на всех посадочных площадках, и за ними ухаживали и их осматривали толпы обслуживающего персонала в зелёной форме. Все остальные летательные аппараты были спущены в ангары на территории большого города, чтобы не мешаться во время предстоящего сражения. Благодаря гениальному замыслу берлинского командующего мощь
великих воздушных фортов была усилена мощью самого города, поскольку
воздушные форты были размещены там и сям на неиспользуемых посадочных площадках, где
они образовали своего рода огромные бронированные орудийные башни на поверхности города.
 И, наконец, скорость и маневренность могучего города были тщательно
проверены.  Со всеми жителями, находившимися внутри металлических башен, он
летел с огромной скоростью низко и высоко над землей, поворачивая,
наклоняясь и поднимаясь с ужасающей скоростью, словно сверкающий
самолет, а не гигантский город, каким он был на самом деле.

Всю ту ночь и на следующий день (тринадцатый день нашего заключения) продолжалась
эта грандиозная подготовка, эта непрекращающаяся суматоха
возбуждённая деятельность продолжалась. Наступила ночь, а последние приготовления всё ещё продолжались; магазины пополнялись, и бесчисленные фигуры в зелёной форме сновали по улицам, выполняя манёвры; боевые крейсеры непрерывно двигались по небу. В ту ночь, пока мы с Хиллиардом молча сидели там, высоко над всем этим ужасным хаосом на улицах и площадях внизу, мы иногда поднимали глаза, чтобы посмотреть на спокойное, медленное движение огромных созвездий по небу.
сверкающие группы звёзд, которые, казалось, смотрели вниз холодными и
презрительными глазами на весь этот безумный вихрь человеческого
воодушевления и человеческих усилий. Время от времени мы немного дремали, пока
наконец рассвет не озарил своим розовым светом весь мир. Я знал, что это
был последний рассвет, который мы с Хиллиардом увидим.

 Теперь, казалось, все приготовления в гигантском воздушном городе вокруг
нас были завершены. Толпы, которые двигались по улицам днём и ночью,
оставались на своих местах, но теперь молчали, охваченные
предвкушением битвы. Город оставался напряжённым и тихим, пока не зашло солнце
В утренние часы того судьбоносного дня солнце медленно поднималось к зениту. И мы с Хиллиардом, сидя в нашей башне, испытывали одно и то же напряжённое чувство ожидания. Из нашего окна, наблюдая за городом, мы увидели на западе тёмное пятно, мчащееся по воздуху в сторону Берлина. Пятно постепенно увеличивалось в размерах, превращаясь в большой тёмный диск. Когда оно стремительно приблизилось, мы с удивлением увидели, что это город, гигантский воздушный город, почти такой же большой, как сам Берлин!


 Схождение городов

Мы услышали шум и волнение на улицах внизу, когда этот огромный воздушный город приблизился к нам; затем мы увидели, как он замедляется, пока наконец не остановился в воздухе к югу от Берлина, зависнув в полудюжине миль от нас. Это был Лондон! Как только я его узнал, то же самое сделал и Хиллиард. Лондон! Огромный воздушный город,
который удерживал всю южную Англию для Европейской Федерации, можно было
легко узнать не только по размеру, но и по несколько иному архитектурному
дизайну его металлических башен и площадей. Мы могли
Теперь мы ясно видели поверхность другого города, его огромные батареи
тепловых пушек и величественные башни, увенчанные центральной вершиной. И
теперь, когда мы окинули взглядом горизонт на севере, мы увидели ещё один
тёмный диск, ещё один могучий воздушный город, стремительно приближающийся к нам!

"Они собираются!" — голос Хиллиарда был полон отчаяния. "Собираются — все
воздушные города Европейской Федерации! Это начало конца.

«Готовятся к великой атаке», — сказал я.

«Боже, если бы Коннелл и Маклин смогли сбежать!» — воскликнул Хиллиард.
из его измученной души. "Если бы у наших собственных воздушных городов были только скорость и
мощь, чтобы противостоять этой атаке!"

"Спокойно, Хиллиард", - сказал я ему, положив руку ему на плечо. "Это конец,
Я думаю - конец как для нашей Федерации, так и для нас самих, - но мы должны
признать это ".

Теперь воздушный город с севера приближался, зависнув к северу от Берлина, и мы увидели, что это был Стокгольм. И даже когда он
остановился рядом с нами, с юга к нам устремились ещё два воздушных города.
Они быстро увеличивались в размерах и опознали себя, когда тоже поднялись и зависли рядом с нашим центральным городом, как Женева и
Рим. А затем с запада пришли другие города: Париж, Брюссель
и Амстердам; с холодного востока спешили Москва, Хельсинки
и Ленинград. Город за городом прибывали со всех сторон света,
из всех уголков Европейской Федерации, пока не заполнили всё небо. В течение
этого дня мы наблюдали, как их число росло, пока не превысило сотню. Они
прибыли со всех концов земли, над которыми властвовала Европейская
Федерация. Из унылых восточных степей, с зазубренных вершин и
Из зелёных долин Пиренеев, из огромных скованных льдом фьордов на севере и с голубых равнин Южной Африки они с колоссальной скоростью неслись сюда, чтобы собраться в огромный круг вокруг своей столицы — Берлина! Огромные воздушные города, каждый из которых летел по воздуху с
одинаковой невероятной скоростью, каждый из которых нёс на себе
огромные батареи гигантских тепловых пушек, которые ничто другое в
воздухе не могло выдержать, каждый из которых нёс на себе
высокую электростатическую башню и тысячи других сгруппированных
шпилей. Как и в Берлине, теснота,
бурлящие миллионы людей были оставлены на подготовленных для них
землях. Сбор городов! Наконец, с наступлением заката, все, кроме нескольких последних, могучих
воздушных городов Федерации собрались вокруг Берлина!

К тому времени, выглядывая из нашего окна высоко в электростатической башне,
нам с Хиллардом казалось, что мы смотрим на один гигантский город,
который простирался в воздухе, насколько хватало глаз, — так близко
друг к другу висели десятки огромных парящих городов! Казалось,
что мы смотрим на бесконечную равнину, усеянную
Металлические башни, из которых то тут, то там возвышались более высокие вершины
источников энергии города; титаническая равнина из металлических башен и улиц,
заполненная миллионами солдат Европейской Федерации. И когда кроваво-красный закат разлился на востоке над всем этим огромным скоплением людей, ожидавших теперь только последнего из них, что-то словно щёлкнуло у меня в голове, и весь мой стоицизм, с которым я готовился встретить нашу судьбу и судьбу нашей страны, внезапно исчез.

 «Мы не можем оставаться здесь, пока на нашу страну надвигается гибель!» — воскликнул я.
безумно. "Поскольку они начинают сегодня вечером - поскольку наше время истекло и мы умрем
сами сегодня вечером - мы пойдем на смерть, сражаясь за нашу свободу!"

Но теперь меня попытался успокоить Хиллиард. "Это бесполезно,
Брант", - сказал он. "Еще несколько часов; затем все устремятся на запад, в то время как
Азиатская Федерация движется на восток, к нашим воздушным городам. И в любой момент, до начала атаки, они придут за нами.

 «Но они не убьют нас таким образом!» — воскликнул я, чувствуя, как во мне закипает холодная, давно сдерживаемая ярость.  «Если нам суждено умереть, мы сделаем это, нанеся удар нашим врагам!»

Как тигр в клетке, я расхаживал по маленькой камере, в которой становилось всё темнее и сумрачнее; солнце скрылось. Из коридора доносились голоса охранников, и в любой момент я ожидал, что дверь распахнётся и впустит тех, кто отведёт нас на последний допрос, на котором наше молчание приведёт к немедленной смерти. Уже далеко за
огромной массой множества гигантских воздушных городов, заполнивших
воздух вокруг нас, в сгущающихся сумерках засиял сложный узор
ярких огней; а теперь с юга и
На востоке и на западе последние воздушные города великой Европейской Федерации
собирались вокруг этой огромной массы городов. Затем, когда я отвернулся от металлической двери, которую в слепой и бесполезной ярости рассматривал, мой взгляд упал на наши койки и прочные, но тонкие металлические планки, которые удерживали их от металлической стены, к которой они были прислонены по диагонали. И когда я посмотрел на них, в моей голове вспыхнула мысль,
последнее пламя надежды, и я быстро повернулся к
Хиллард.

"Эти полоски металла!" — воскликнул я, указывая на них. "Эти
подпорки для коек — это шанс на спасение! Шанс, который означает смерть,
Хиллиард, я думаю, — но смерть в любом случае уже настигла нас...

Быстро, почти бессвязно я объяснил ему пришедшую мне в голову мысль. Я услышал, как у него перехватило дыхание, когда он осознал её ужасающую природу. Затем я увидел, как сверкнули его глаза, когда он понял, что,
поскольку нас ждала почти верная смерть, смерть при побеге не могла нас остановить,
потому что мы уже были обречены. Поэтому мы схватились за одну из
металлических полос и изо всех сил попытались оторвать её нижний конец.
от металлической стены. Нижний конец, закреплённый прямо в стене, казался
неотделимым от металла, и, когда мы потянули за металлическую полосу,
задыхаясь от напряжения, с усталыми мышцами, мы всё равно продолжали тянуть. Нам
приходилось работать тихо, чтобы какой-нибудь звук не выдал нас охранникам снаружи.
 Казалось, что мы никогда не сможем её оторвать. Мы выпрямились после
сильного напряжения, у нас кружилась голова, болели мышцы. Мы
на мгновение остановились, затем снова взялись за верёвку, прижались к
стене и изо всех сил потянули за неё. Она выдержала.
На мгновение показалось, что она поддалась, прогнулась, а затем с лёгким скрежетом мы оторвали планку от стены, в которую она была вмонтирована.




 ГЛАВА VIII


 Единственный шанс

 Мгновение мы напряжённо прислушивались, не двигаясь, но снаружи не доносилось ни звука, кроме редких голосов стражников. А теперь мы ухватились за другую металлическую опору для койки и с ещё большим усилием оторвали её от стены. В наших руках были две металлические полосы длиной около трёх футов каждая
в длину. Теперь мы быстро согнули их в форме буквы «L» или прямого угла с равными сторонами,
используя всю нашу объединённую силу, чтобы согнуть прочный металл. Затем, быстро ослабив длинные прочные кожаные ремни, которые
перекрещивались на наших чёрных куртках, мы быстро сформировали из них две
кожаные верёвки длиной десять футов. Каждый из них мы прикрепили к одной из наших металлических букв «L», привязав к одному из зазубренных, сломанных концов одной из изогнутых полос. Затем, задыхаясь от наших быстрых усилий, мы выпрямились и направились к нашему маленькому окошку.

Теперь над миром опустилась ночь, и из нашего окна мы видели, как
освещённые огнями города простираются до самого горизонта. На посадочных
площадках воздушного города под нами стоял огромный боевой флот
Европейской Федерации. На площадке прямо под нами, которая
окружала основание нашей огромной электростатической башни, стояло
всего несколько десятков крейсеров, принадлежавших командирам, которые
сейчас находились в штабе на базе огромной башни. На площади было практически пусто, потому что
была вечерняя трапеза. Я постоял немного у окна,
Я смотрел на эту огромную массу гигантских воздушных городов. Затем,
собравшись с духом, я перекинул правую ногу через основание окна,
через его проём.

Сидя верхом на этом выступе, в то время как Хиллиард с тревогой наблюдал за мной сзади, я положил металлический угольник, который нёс с собой, на плоский металлический подоконник. Один конец угольника зацепился за подоконник, а другой конец, к которому была привязана моя кожаная верёвка, был направлен прямо вниз, на большую площадь, расположенную в тысяче футов подо мной. Затем, держась за эту кожаную верёвку, я выскользнул из окна и повис на руках.
Тонкая верёвка, и только пустота между мной и площадью внизу.
 Я напрягся в тот момент, но металлический угол, застрявший в
подоконнике, выдержал мой вес. И вот, скользя вниз по кожаной верёвке, привязанной к
нему, я почувствовал, как через мгновение мои ноги ударились о подоконник
окна внизу. Ещё мгновение, и я стоял на этом подоконнике, согнувшись в
проёме окна.

Окно, в котором я прятался, выходило в один из больших верхних коридоров электростатической башни, но я знал, что вернуться в здание, кишащее теперь охранниками, означало встретить смерть, и
Я и не собирался этого делать. Дёрнув за кожаную верёвку, я освободил угол, на котором она лежала, и, когда он упал на меня, я поставил его на подоконник, на котором стоял, и в следующий миг уже скользил вниз к окну этажом ниже. А надо мной Хиллиард, используя свой металлический угол и кожаную верёвку, точно так же следовал за мной, скользя от окна к окну вслед за мной по гладкой стене могучей башни к улице далеко внизу. Вниз-вниз-как два странных
насекомых, мы ползли вниз от окна к окну. На улицах никого не было
внизу мелькнули две крошечные фигурки, ползущие по стене могучей башни;
потому что темнота уже сгустилась, и на площади прямо под нами не было
толпы, которая бурлила в других местах.

Нашей самой большой опасностью было то, что кто-нибудь внутри башни
увидел бы нас, когда мы спускались от окна к окну; и дважды
мне приходилось на несколько секунд зависать на кожаной верёвке над
окном, внутри которого я слышал голоса. И всё же мы продолжали спускаться,
молясь о том, чтобы ровная линия окон в диспетчерской
сторона, протянувшаяся непрерывной линией до самого основания, ибо в противном случае мы бы погибли.
Мы спускались и спускались, теперь уже более поспешно, несмотря на ужасные опасности, которым мы подвергались. Мы спускались так поспешно, что однажды крюк или скоба Хиллиарда соскользнули с подоконника, на котором висели, и чуть не сбросили его вниз, прежде чем он успел соскользнуть в окно под ним.

Но теперь мы были в пределах последних дюжины уровней поверхности площади
и спускались со всей поспешностью, порождённой новой надеждой. Ибо на площади
под нами всё ещё стояли неохраняемые крейсеры, их офицеры
и экипажи собрались в огромной башне, по которой мы спускались.
 Ещё один уровень — ещё один — и мы скользили вниз в сумерках, спускаясь так, как, несомненно, никогда раньше не спускался ни один человек.  Площадь была совсем близко внизу, а окно нашей камеры — далеко вверху.  Издалека, с площади, из Берлина и со всех окрестных воздушных городов доносился гул последних приготовлений.  Я знал, что теперь они готовы к своей гигантской атаке. Но мы уже были на последних
уровнях площади, с безумной скоростью перепрыгивая из окна в окно
к окну, к его гладкой поверхности. И вот, когда мы были
в нескольких ярдах от этой поверхности, я услышал неясный крик далеко
вверху.

"Теперь ложись изо всех сил, Хиллиард!" Я крикнул своему другу наверху
я. "Они пришли в нашу камеру после нас - поднимают тревогу!"

«Ближайший крейсер там, внизу!» — хрипло воскликнул он, отчаянно раскачиваясь вслед за мной. «Мы ещё успеем!»

Но теперь крик наших охранников высоко наверху подхватили и
повторили другие голоса в огромной электростатической башне. Этот крик
спускался с уровня на уровень, пока мы раскачивались с
последнее окно на уровне площади. И когда мы, пошатываясь, побрели по ней к открытой двери ближайшего крейсера, сверху донеслась серия хлопков, и в следующий миг вокруг нас вспыхнули маленькие огненные шары — охранники стреляли в нас из тепловых ружей! С такой высоты и в сумерках они плохо прицеливались, и через мгновение мы были у открытой двери крейсера. Но теперь тревога распространилась по всей башне позади нас, и
в тот же момент, когда мы ворвались в крейсер,
Открыв дверь и захлопнув её за собой, мы услышали дикий гомон голосов на
базе силовой установки!

 В следующее мгновение мы ворвались в рубку
крейсера, и я в отчаянии попытался разобраться в управлении, которое
отличалось от управления наших американских крейсеров. Затем под моими пальцами щёлкнула кнопка
двигателя, и, когда огромные электродвигатели
под нами внезапно загудели от проходящего через них тока, я
передал всю их мощность на трубчатые пропеллеры крейсера. Он
пошёл вверх с огромной скоростью и под крутым углом, даже когда
Масса фигур в зелёной форме вырвалась из электростатической башни
на площадь! Мы вылетели с этой площади на огромной скорости,
вылетели и устремились вверх с такой ужасающей скоростью, что, прежде чем
огромные батареи тепловых пушек вокруг нас успели развернуться, прежде чем
сигнал тревоги с электростанции успел распространиться, мы уже летели
в сумерках над всеми массивными башнями и сверкающими огнями огромного
воздушного города Берлин!

И вот, когда мы взмыли вверх, в разреженные слои воздуха,
подобно падающей звезде, наш крейсер устремился вперёд.
города, устремляющиеся на запад по воздуху, буквально преследуя солнце,
которое исчезло за несколько часов до этого. Из Берлина позади нас поднялась
сотня крейсеров, стремительно и смертоносно преследующих нас! Но мы так быстро
направились в путь, так поздно была объявлена тревога, что прежде, чем
огромные берлинские батареи смогли обстрелять нас с воздуха, мы были
уже далеко от них; и прежде, чем другие огромные воздушные города, над
которыми мы пролетали, смогли получить эту тревогу, мы рассекли
воздух над ними и направились на запад, прочь от их титанических
парящих масс, в ночь!

"Мы выехали из городов!" - Прокричал я Хиллиарду, перекрикивая грохот.
гудение наших моторов и рев ветра вокруг нас. "Если мы можем пожать
от этих преследующих крейсеров мы сможем вернуть через Атлантику еще!"

"Но весь их боевой флот растет!" - воскликнул Хиллиард, глядя
обратно. «А теперь все их воздушные города тоже начинают двигаться на запад — все их сто воздушных городов движутся на запад, чтобы атаковать!»


 Через Атлантику

 Несмотря на безумную опасность, которой подвергался наш мчащийся корабль, на мгновение я почувствовал себя в безопасности.
Кровь застыла в моём сердце, когда Хиллиард выкрикнул эти слова, и я оглянулся в последний раз. Там, позади нас, за сотней кораблей, преследовавших нас, поднялись в воздух все две тысячи крейсеров европейского боевого флота и тоже направились на запад. Они не столько преследовали нас, сколько спешили на запад в соответствии со своим планом, двигаясь за нами широким полукругом! А позади них мы теперь могли видеть все сто гигантских воздушных городов
Европейской Федерации, выстроившихся в колоссальное кольцо
вокруг их столицы Берлина; двигаясь на запад вслед за
полумесяцем их флота, они с ужасным величием проносились по
воздуху в кольцевом построении; их скорость быстро
достигла двухсот миль в час!

 Великая атака началась!

Всего на мгновение я оглянулся на это колоссальное зрелище, невиданное ранее человеком, и понял, что в этот момент на другом конце света сотня огромных воздушных городов Азиатской Федерации устремится на восток. Две огромные силы стремительно летящих воздушных городов
приближаясь к Американской Федерации. Затем, когда мы устремились вперёд с
нашей собственной огромной и ужасающей скоростью, огромные скопления
городов и флот перед ними скрылись из виду позади нас, и только сотня
мрачных крейсеров, преследовавших нас, была видна в ночи, пока мы
мчались вперёд!

Вперёд-вперёд-и теперь я крикнул Хиллиарду, чтобы он спустился в машинное
отделение крейсера. Он двинулся к ним, а я крепко сжал штурвал, стоя в одиночестве на мостике огромного крейсера, на борту которого были только мы с Хиллиардом. И пока мы мчались вперёд,
На нашей максимальной ужасной скорости, когда крейсеры позади неуклонно
набирали ход, мы поняли, что мы и наши преследователи обгоняем
Солнце, вращающееся вокруг Земли! По растущему свету мы увидели, что
находимся высоко над морем, а не над сушей. Море, которое мы
видели сквозь разрывы в слое пара, сверкало к западу от нас
линиями заката. Мы летели над Атлантикой, и теперь, когда надежда на то, что мы спасёмся от преследователей, разгоралась во мне всё сильнее, в ровном гуле наших мощных двигателей внезапно послышались перебои! В этот момент я почувствовал, что наш крейсер теряет скорость,
Я знал, что это колебание вызвано срабатыванием автоматических выключателей из-за огромной мощности, которую мы использовали. Но затем, после ужасного мгновения замешательства, двигатели зажужжали так же громко, как и всегда, когда Хиллиард, находившийся внизу, снова включил автоматические выключатели в соединениях, которые передавали статическое электричество от атмосферного заряда, окружавшего нас, к нашим трансформаторам. Мы колебались всего мгновение, но за это мгновение сотня преследователей позади нас стремительно приблизилась!

По-прежнему вперед, словно какой-то призрак, мы мчались минута за минутой.
Стремительный полёт с гулом двигателей, и вот впереди засиял яркий закат,
когда мы его обогнали. Длинные сверкающие корабли позади нас
неуклонно приближались, а солнце поднималось на западе. Хотя Хиллиард
работал как сумасшедший в машинном отделении, следя за двигателями,
как мать тревожно наблюдает за своим ребёнком, он был один и не мог
выполнять работу дюжины людей. И вот они погнались за нами, приближаясь
к нам так близко, что в конце концов я понял, что мы не сможем оторваться от них в нашем безумном бегстве. Ибо, хотя мы какое-то время мчались вперёд,
казалось бесконечным для нас, и в нескольких сотнях километров осталось между нами и
американского побережья, их лидеры были так близко сейчас, что еще минуту,
Я знал, нашел бы их, используя свой лук-оружие на нас.

Как только эта мысль пришла мне в голову, раздался оглушительный взрыв
позади нас, а затем всего в нескольких футах по обе стороны, мимо нас пронеслись сияющие тепловые снаряды
. Раздался ещё один взрыв, за ним последовал ещё один, и я понял,
что так мы сможем ускользнуть от них ненадолго, потому что с каждой минутой
стрельба становилась всё более меткой. И как раз в тот момент, когда дюжина их луков
Пушки снова загрохотали, и я внезапно направил крейсер вниз, в стремительное падение сквозь слой пара под нами; и когда преследовавшие нас корабли устремились за нами вниз, я мгновенно направил наш крейсер вверх, снова сквозь этот слой!

 Этот маневр дал нам преимущество на мгновение, поскольку, когда преследовавшие нас корабли снова поднялись сквозь слой пара по моему следу, им потребовалось мгновение, чтобы сориентироваться и скорректировать свой курс. В тот момент мы немного отошли от них, но теперь безжалостно
Они продолжали преследовать нас, и преследуемые и преследователи летели, как свет, к пылающему западному небу. Они летели всё дальше и дальше, пока снова не оказались близко, пока снова не загрохотали их пушки, и тогда я повторил свой прежний манёвр, своё последнее средство. Я снова нырнул головой вниз сквозь слой пара и снова взмыл вверх, пока их корабли летели за мной. Но когда я снова пронёсся сквозь
паровые массы, на этот раз я внезапно замедлил свой корабль, замедлил его, а затем
застыл в воздухе, охваченный ледяным страхом.
моё сердце в тот момент! Потому что на этот раз половина из сотни преследовавших меня кораблей не нырнула вслед за мной, а пронеслась вперёд, пока я снижался; и теперь, когда я взмыл вверх, они висели передо мной, в то время как остальные приближались ко мне сзади! Наконец-то я оказался в ловушке между их кораблями, которые висели передо мной и позади!

 Замедляя свой крейсер, удерживая его неподвижно механическими пальцами, я понял, что это конец. Настал наш последний миг.
Две группы кораблей двигались на меня спереди и сзади,
Они приближались к нашему крейсеру. Наш единственный путь к спасению был отрезан, никакие виражи и повороты теперь не могли нас спасти; они надвигались на нас, целенаправленно приближаясь с обеих сторон. Я знал, что ещё мгновение — и сотни тепловых пушек начнут стрелять по нам, сотни тепловых снарядов отправят наш корабль вниз, превратив его в пылающий, взрывающийся комок. Ещё мгновение —

Позади меня раздался громкий крик, и я обернулся, чтобы увидеть, как Хиллиард молча указывает вверх на массу длинных блестящих фигур, которые стремительно неслись на нас сверху, пикируя вниз
на европейские крейсеры, находившиеся к востоку и западу от нас, обрушивая на них град тепловых снарядов! «Американские корабли!» — мой крик эхом отдавался в
голосе Хиллиарда. Огромные сверкающие крейсеры, превосходившие числом сотню крейсеров к востоку и западу от нас, неслись на эту сотню, грохоча всеми своими тепловыми орудиями! Затем, в следующий момент, когда наш собственный крейсер
завис неподвижно, беспомощный, в воздухе, американские и европейские
крейсеры закружились вокруг нас в безумной, стремительной битве,
корабли ударяли и падали, как молнии, со всех сторон. И прежде чем мы успели
Мы с трудом осознавали, что происходит. Европейские крейсеры внезапно вышли из боя, собрались вместе и устремились на восток, возвращаясь на восток и исчезая в направлении приближающейся мощной армады огромных воздушных городов и крейсеров, разведчиками которой они были.

 Теперь один из американских крейсеров подлетел к нам, выровнялся и завис рядом с нашим кораблём, и когда его дверь распахнулась, мы открыли свою. Я уставилась на высокую фигуру, не веря своим глазам
.

"Маклин!" Я закричал, узнав его: "Маклин! Значит, тебе все ясно?"

"Брант, Хиллиард!.." - воскликнул он сам. "Значит, это вы двое на том
корабле! Нас послали сюда в последний раз патрулировать, мы увидели, что ваш корабль
атакован другими европейскими кораблями, пришли вам на помощь ..."

«Мы сбежали из Берлина», — сказал я ему. — «Но вы, Маклин, мы думали, что вы и Коннелл погибли, видели, как ваш крейсер был подбит фугасными снарядами и упал…»

 «Это была последняя уловка, — быстро объяснил Маклин. — Преследующие нас корабли догоняли нас, поэтому, когда их батареи открыли шквальный огонь…»
Они выпустили по нам тепловые снаряды, и мы в ответ выстрелили из своего
теплового орудия, и наши снаряды, столкнувшись с одним или двумя
надвигающимися на нас, взорвались и вспыхнули позади нас. Затем, в
следующий момент, мы направили наш корабль вниз, как будто он был
подбит и уничтожен.»

«Но Коннелл! — воскликнул я. — Коннелл вернулся со своим великим секретом.
»сотня воздушных городов Европейской Федерации мчатся через
Атлантику в атаку!

Мы перепрыгнули через пропасть к трапу; дверь крейсера Маклина
закрылась за нами; и он отдал приказ, который отправил его вместе со всем
флот крейсеров стремительно мчался на запад. Затем он повернулся к нам.

  «Коннелл вернулся со своим секретом, да, — сказал он. — И хотя сто воздушных городов Европейской Федерации мчатся на запад, и пришло известие, что сто городов Азиатской Федерации также мчатся на восток для атаки, они обнаружат, что великие воздушные города Американской Федерации собрались вместе и готовы к ним!» За десять дней, прошедших с нашего возвращения, наши города приложили все усилия, чтобы воспользоваться знаниями Коннелла и оснастить себя по-новому
трубчатые пропеллеры, которые придадут им такую же огромную скорость, как у наших
врагов. И теперь все наши города собраны вместе и ждут нападения наших
врагов.




 ГЛАВА IX


 Битва воздушных городов

 Теперь сотня крейсеров нашего флота с огромной скоростью рассекала
воздух на пути к западу, а мы с Маклином и Хиллиардом стояли на
мостике головного корабля. Под нами сквозь просветы в облачных массах виднелась серая
Атлантика.
а впереди солнце всё ещё висело в западном небе. И через несколько
минут мы увидели, что слой пара под нами истончается и что теперь мы
мчимся не над морем, а над сушей, над зелёными холмами и долинами,
которые мы могли разглядеть далеко внизу. Я посмотрел на север и на юг в
поисках Нью-Йорка и других прибрежных городов, которые должны были
быть там, но ничего не увидел.

«Все наши воздушные города Американской Федерации, — сказал мне Маклин, —
сосредоточены к югу от Великих озёр. От Буэнос-Айреса до
Виннипега они прибыли сюда».

— Значит, вы думаете, что воздушные города Европейской и Азиатской федераций собираются атаковать одновременно с обеих сторон? — прокричал я ему, перекрикивая рёв нашего самолёта. Он энергично кивнул.

"Несомненно. Города Азиатской федерации сейчас находятся над Тихим океаном и поддерживают связь с европейскими городами по телефону, чтобы синхронизировать свои атаки с востока и запада. Они знают, что наши города
объединились, и теперь они должны знать, что у них тоже есть
новые скоростные трубы, но они приближаются.

— Два к одному, — сказал я. — Двести воздушных городов атакуют наш стотысячный. Боже, что это будет за битва!

Но тут в наш разговор вмешался Хиллиард и указал далеко впереди на тёмную плоскую массу, выделявшуюся на фоне яркого западного неба, к которой мы приближались. Ужасающая скорость, с которой мы мчались несколько часов, теперь уменьшалась. Далеко внизу
земля всё ещё откатывалась назад с огромной скоростью, теперь это были длинные зелёные равнины;
мы уже пролетели на запад над Аллеганскими горами. Затем, по мере того как
тёмная масса на западе неуклонно увеличивалась по мере нашего приближения к ней, показались другие корабли
Внезапно рядом с нами появились наши собственные бдительные патрули, которые
направились к нашей сотне крейсеров и быстро вызвали их на бой. Маклин
ответил на эти вызовы по радиотелефону, но в тот момент я почти не
обращал на него внимания, глядя вперёд с бьющимся сердцем на огромную
массивную массу, которая висела высоко в воздухе перед нами. По мере того,
как мы приближались к этой массе, она становилась видимой нашим глазам
как наша цель — сотня гигантских воздушных городов Американской
Федерации!

Там были сосредоточены сто могущественных воздушных городов Американской Федерации
в милях над зелёными равнинами, в огромной круглой массе, с Нью-Йорком, самым колоссальным из всех, в центре! Города, которые долгое время парили над Северной и Южной Америкой от моря до моря, воздушные города, названные в честь давно исчезнувших городов на земле, которые когда-то усеивали поверхность этих континентов. Бостон и Лос-Анджелес, Рио-де-Жанейро и Чикаго, Мехико и Квебек, Вальпараисо и Майами — эти и десятки других городов парили там в огромном скоплении.
Все воздушные города Американской Федерации были собраны здесь около
их воздушная столица Нью-Йорк, чтобы противостоять чудовищным атакам, которые теперь
надвигаются с востока и запада!

 Собравшись там, сотня могучих воздушных городов казалась, как и европейские,
одной огромной равниной из металлических башен и улиц. Насколько хватало глаз, простирался
огромный лес из этих возвышающихся башен, кое-где из них торчали более высокие шпили
электростатических башен каждого города. И повсюду среди этих башен, повсюду по периметру
каждого огромного круглого воздушного города и в его центре возвышались
Батареи гигантских тепловых пушек; то тут, то там на площадях городов возвышались похожие на башни кубы отозванных с фронта воздушных фортов, из которых в ожидании выглядывали их собственные мрачные тепловые пушки. По улицам и башням, между батареями и вокруг воздушных фортов, по площадям собравшихся городов сновали миллионы людей, обезумевших от волнения в преддверии последнего ужасного часа. И над всеми этими огромными плавучими городами
нависали мрачные и неподвижные две с лишним тысячи крейсеров, которые всё ещё
то, что осталось от восточного и западного флотов Американской Федерации.

 Именно к этим массированным боевым крейсерам, расположенным на уровне, несколько превышающем уровень воздушных городов, устремилась наша сотня крейсеров.  Мы летели над этими собранными в кучу гигантскими городами, и их огромная масса под нами почти скрывала землю.  Пролетая над ними,  я увидел, что они выстроились огромным кругом, а в центре висела столица Нью-Йорк. Мы пронеслись по огромному кольцу
воздушных городов и наконец оказались над Нью-Йорком, направляясь к
свою собственную гигантскую энергетическую башню. Затем мы достигли её и начали опускаться вертикально вниз, пока наша сотня крейсеров не остановилась на центральной площади. Здесь, как и в Берлине, центральная площадь всегда была отведена для кораблей Первого главнокомандующего и его последователей, так что, хотя по всем улицам и площадям вокруг неё теперь сновали огромные толпы, вокруг нашей сотни кораблей никого не было. И в одно мгновение
Маклин, Хиллиард и я выбрались из того, что нас сюда привело, и
побежали по открытому пространству к основанию статической башни.


 Подготовка

Мы прошли мимо охраны и через приёмную и через мгновение оказались в кабинете главнокомандующего военно-воздушными силами. Я заметил, что среди больших коммутационных панелей на стенах были незнакомые мне устройства. Сам главнокомандующий военно-воздушными силами встал из-за своего большого стола-карты, когда мы вошли, и направился к нам; рядом с ним была ещё одна фигура, в которой я сразу узнал Коннелла. Затем они оба пожали руки Хиллиарду и мне.

— Брант! — воскликнул Ярналл. — Я получил отчёт Маклина о твоём побеге
и его спасение тебя — парень, но я рад, что ты освободился! И именно то, что ты сделал там, в Берлине, то, что ты сделал, чтобы помочь Коннеллу и Маклину сбежать, позволило нам использовать знания Коннелла и подготовить наши авианосцы к грядущей битве!

 — Я сделал не больше остальных, — сказал я ему. — Но ты знаешь о приближении врага? Вы знаете, что города Европейской Федерации уже в пути?

Он кивнул. «Они и города Азиатской Федерации с запада,
Брант, — сказал он. — И мы ждём их здесь — ждём с
шанс, по крайней мере, благодаря тебе четыре, чтобы нанести ответный удар на них, когда они
приходите. И уже они рядом-по карте здесь вы можете увидеть..."

И он повернулся к большой настольной карте, на которой была изображена
вся поверхность земли, красные круги на ней обозначали, как и
перед положением воздушных городов, которые висели над ней. Однако теперь все круги городов Американской Федерации были сосредоточены
к югу от белых очертаний Великих озёр и висели неподвижно, как
и города вокруг нас. Далеко на востоке, на
Однако на карте, над восточным побережьем Атлантического океана,
медленно двигалась к нам ещё одна масса красных кружков,
представлявших собой крупные города Европейской Федерации,
которые спешили на запад, к нам. А из Тихого океана
двигалась похожая масса из сотни маленьких красных кружков,
которые, как я знал, были городами Азиатской Федерации.

С востока и запада они двигались по карте, двигаясь даже тогда,
когда города, которые они представляли, автоматически перемещались по воздуху.
показывая их местоположение и продвижение. Я знал, что это достигалось с помощью специальных батарей крейсерских локаторов, настроенных и обученных обнаруживать огромные электростатические двигатели воздушных городов и мгновенно регистрировать их перемещение с помощью мощных электрических полей. Их записи передавались на сложные механические вычислительные машины, которые определяли точное местоположение и движение городов, а эти вычислительные машины, в свою очередь, были подключены к небольшим специальным проекторам, установленным под большой стеклянной картой, на которую проецировались изображения.
на ней красные круги воздушных городов. Таким образом, эти красные круги перемещались по карте,
по мере того как большие воздушные города перемещались по миру.

 Это устройство действительно появилось не так давно и использовалось как
 Европейской и Азиатской федерациями, так и нами; но, оглядывая теперь большой круглый зал, я увидел, что в нём есть и кое-что новое. Они состояли из шести больших стеклянных
экранов, расположенных в форме коробки вокруг панели управления
воздушным городом в центре комнаты. И пока первый главнокомандующий
быстро
Когда нам объяснили их назначение и конструкцию, я увидел, что тот, кто сидит внутри их коробки, с четырьмя сторонами, одной сверху и одной снизу, может видеть во всех направлениях, как будто находится на самой вершине огромной энергетической башни. По сути, это были огромные электрические перископы.
четыре больших похожих экрана были установлены с четырёх сторон
вершины электростатической башни, ещё один — над этой вершиной, а шестой —
под основанием огромного города. Затем изображения с этих шести экранов
были перенесены на
вокруг нас было шесть экранов; световые колебания, которые попадали на экраны сверху и снизу, преобразовывались телевизионными приёмниками в электрические колебания и передавались на телевизионные репродукторы за нашими шестью экранами.

Сидя там, у пульта управления городом, среди этих шести экранов и глядя на них, можно было видеть так же ясно, как если бы смотрел с вершины силовой башни во всех направлениях. Это было совершенно необходимо, поскольку человек, управлявший огромным воздушным городом,
с помощью шести рычагов управления направлением и одного рычага управления скоростью,
Теперь, когда огромные воздушные города могут мчаться по воздуху с такой невероятной скоростью, мы должны ясно видеть во всех направлениях. Когда я сказал об этом первому главнокомандующему, который повернулся и пристально смотрел на большую настольную карту, на которой восточные и западные скопления кругов медленно приближались к нам, он кивнул и с любопытством посмотрел на меня.

— «Человек, — сказал он наконец, — который будет управлять Нью-Йорком в завтрашней битве, — это ты, Брант!»

«Это большая честь, — сказал я. — Я управлял городом,
Хотя я и не ожидал, что мне придётся вступить в бой. Но Маклин и
Хиллард здесь — я хочу, чтобы они пока остались здесь — я хочу, чтобы
сотня крейсеров на площади снаружи оставалась там во время боя.

 «У вас есть план?» — спросил главнокомандующий ВВС, но я покачал головой.

— Не более чем идея, — сказал я. — Идея, которая может помочь нам, если битва
сложится не в нашу пользу, если их атака будет слишком сильной для нас. Даже в этом случае она, возможно, слишком безумна, чтобы принести какую-то пользу, но она может помочь нам...

 Ярналл кивнул в знак согласия, а затем к нам присоединились Маклин и Хиллиард.
Два десятка или больше одетых в чёрное обслуживающего персонала и инженеров были заняты у огромных распределительных щитов, выстроившихся вдоль стен круглого помещения.
Они внимательно следили за циферблатами, чтобы определить скорость огромных потоков,
спускающихся с вершины силовой башни к двигателям на огромном основании города; добавляли новые трансформаторы или вставляли сопротивления, чтобы поддерживать постоянный ток, и непрерывно перемещались вдоль стен, тревожно наблюдая за происходящим. Итак, Ярналл, Коннелл и
я заняли свои места на трёх металлических сиденьях позади
Большая настольная карта с огромными экранами электрических перископов вокруг нас. Ярналл сидел бы в центре, глядя на красные кружки на большой карте, напряжённо наблюдая за их перемещением, как адмирал нашего могучего флота колоссальных городов, готовый направить его и наши крейсеры в бой. Коннелл сидел бы справа от него, перед ним — чёрный микрофон и динамик одного-единственного телефона. За этим
стояли десятки переключателей и сложных устройств управления, которые
соединяли этот дистанционный телефон с операторами всех наших ста воздушных городов.


 Битва приближается

Как третий участник трио, я сидел слева от Ярналла, передо мной были
шесть рычагов, которые заставляли колоссальный город Нью-Йорк вращаться
в воздухе в любом направлении, а рядом с ними была блестящая
ручка, которая регулировала скорость города. Огромные батареи Нью-Йорка
тоже подчинялись мне; все их мощные тепловые пушки на окраине города,
вокруг нашей электростатической башни и в других местах управлялись
дистанционным телефоном, чей микрофон поднимался передо мной. Огромные
батареи всех остальных наших городов управлялись таким же образом
их собственные операторы и подчинялись, как Нью-Йорк, командам
первого начальника авиации рядом со мной, который мог маневрировать всей нашей великой
армадой огромных городов по желанию в воздухе. В городе Сан-Франциско
Франсиско, как мы знали, тоже был Вторым командующим ВВС, отправленным туда, чтобы принять командование
на случай, если Нью-Йорк будет разрушен или Первый командующий ВВС выведен из строя.

Таким образом, на следующий день мы трое объединились, и нам предстояло сразиться с такими
колоссальными силами в битве, каких еще никто не видел. Теперь Ярналл указывал на поверхность стола-карты, где были красные кружки
Армады Европейской и Азиатской федераций находились всего в нескольких сотнях миль по обе стороны от нашей огромной массы городов. Наблюдая за ними, мы сидели в тишине, если не считать щелчков переключателей, которые время от времени раздавались вокруг нас. Издалека, из Нью-Йорка и других воздушных городов, собравшихся вокруг него, доносилось приглушённое, едва различимое биение миллионов жизней, кипевших в этих городах. И теперь Ярналл протянул руку вперёд и коснулся управления
огромными электрическими перископами, чьи экраны окружали нас.

Мгновенно эти тусклые стеклянные экраны ожили, и нам показалось, что мы смотрим с вершины силовой башни на скопление городов. На севере, востоке, юге и западе со всех экранов вокруг нас открывался один и тот же вид — огромная масса металлических башен, окружавших Нью-Йорк. Под нами был экран, над которым на опорах висели наши металлические кресла. Это
казалось люком, через который мы смотрели вниз, на зелёные равнины,
лежащие далеко внизу, хотя на самом деле всё массивное основание города
между нами и этим видом. Сцена, которая разворачивалась перед нами, была настолько реалистичной, что мы почти забыли о большом круглом зале, в котором на самом деле находились, и казалось, что мы парим высоко в воздухе над огромной массой наших собранных вместе воздушных городов.

"Вражеские армады, — тихо сказал Ярналл, — будут видны в течение пятнадцати минут."

На карте две группы красных кружков мчались с
востока и запада и, казалось, уже почти достигли группы кружков,
которая была нашим огромным флотом городов. Глядя на эти города,
На перископических экранах вокруг нас мы видели, как форты наводят свои огромные орудия на цель. Я понял, что битва, которая вот-вот начнётся, будет означать уничтожение половины мира. Это был настоящий Армагеддон, когда на Земле не осталось ни одного мирного человека, когда все народы устремились в воздух навстречу этому последнему конфликту!

Однако теперь Ярналл коснулся другого рычага, и с вершины
электростатической башни высоко над нами вспыхнули яркие
сигналы, которые были подхвачены и повторены всеми
Сигналы вспыхивали на башнях электростанций всех ста городов, окружавших нас. И по мере того, как вспыхивали эти сигналы, огромные толпы, заполнявшие улицы воздушных городов, внезапно устремлялись с этих улиц в городские башни. И через несколько мгновений на всех улицах и площадях не осталось никого, кроме людей в чёрной форме, стоявших у огромных тепловых пушек наших батарей. И эти толпы шли спокойно, несмотря на
напряжённое волнение, потому что знали, что их
загоняют внутрь для большей безопасности. На улице не было убежища
для них поверхность Земли была далеко внизу, когда разрушительные силы всего мира
сражались над ней в воздухе.

Затем первый главнокомандующий отдал короткий приказ, и Коннелл, стоявший рядом с ним, быстро повторил его по телефону (как он делал со всеми приказами Ярналла во время последующих боёв). Огромный флот крейсеров, висевший над нами и видимый на нашем верхнем экране, разделился на две группы по тысяче или более кораблей в каждой, которые быстро устремились на восток и на запад.
 Они перепрыгнули через большое кольцо воздушных городов и исчезли вдали.
Затем каждое подразделение выстроилось в длинную изогнутую линию, прикрывающую наши города с востока и запада, лицом к флотам, приближающимся с этих направлений. Затем мы снова уставились на карту, лежащую перед нами, и, казалось, весь мир погрузился в мертвую тишину. На этой карте мы видели, что европейская и азиатская армады находились теперь не более чем в ста милях от нас, и мы напряженно наблюдали за восточным и западным экранами, выходящими за пределы наших городов.

«Для первой атаки они используют свои крейсерские флотилии», — сказал Ярналл
— сказал я, напряжённо глядя вперёд. — Они попытаются уничтожить наши крейсеры, прежде чем
выведут свои города в атаку на наши.

Я кивнул. — Это даст им большое преимущество, когда города
сойдутся в бою. Но наши крейсеры уже разбили их, когда
соотношение сил было два к одному, а теперь...

Я резко оборвал себя и в тот же момент услышал тихий вздох
Ярналл и Коннелл одновременно почувствовали, казалось бы, лёгкую дрожь, которая
мгновенно распространилась по всем нашим огромным воздушным городам. Потому что
там, далеко на западе, на фоне чёрного неба, появилось
вереница далёких чёрных точек, которые очень быстро увеличивались в размерах
и выстраивались в форме полумесяца, обращённого рогами к нам. Это был приближающийся флот крейсеров Азиатской Федерации. Мы напряжённо наблюдали за его приближением, затем посмотрели на восток и увидели такой же полумесяц из приближающихся точек — флот крейсеров Европы. Они приближались, плавно скользя к нашим собственным линиям крейсеров,
находясь к востоку и западу от наших городов; и затем на мгновение мы
забыли о них, когда увидели, что к востоку и западу от них, позади них,
На нас надвигались огромные чёрные массы, которые даже на таком расстоянии, казалось, заполняли весь воздух. Это были две огромные армады воздушных городов Европейской и Азиатской Федераций, которые спешили на битву с нашими!




 ГЛАВА X


 Первое столкновение

 Мгновение мы смотрели на них и на приближающиеся крейсеры, которые неслись впереди, словно заворожённые величием этого зрелища. Огромная масса наших воздушных городов, висящих там, высоко
над землёй, сверкающие ряды наших двух тысяч крейсеров
На востоке и на западе выстроились в ряд наступающие флотилии крейсеров, в два раза превосходящие их по численности, за которыми гигантскими потоками неслись огромные воздушные города наших врагов — это было захватывающее зрелище! Но затем два вражеских флота крейсеров приблизились на небольшое расстояние к нашим ожидающим крейсерам, и в этот момент оба их флота внезапно взмыли вверх, словно повинуясь общему приказу, и пронеслись над нашими крейсерами и воздушными городами!

Ярналл мгновенно отдал приказ, и, когда Коннелл
быстрым голосом передал этот приказ нашим крейсерам, они тоже
взмыли вверх и вперёд, чтобы встретить надвигающиеся вражеские флотилии. Затем,
далеко в воздухе к востоку и западу от нас, огромные флотилии крейсеров
встретились и с слепой яростью врезались друг в друга. Сквозь наши экраны
мы видели, как крейсеры, охваченные ослепительными вспышками,
сражались в двух отдельных мощных битвах в первый момент боя.

Но на востоке и западе наши собственные крейсеры уступали противнику в численности два к одному
и, несмотря на ожесточённое сопротивление, неуклонно отступали
к нашим городам. Всё ближе и ближе по воздуху
К нам приближались эти измученные борьбой ряды крейсеров, и всё больше и больше американских кораблей
падали, охваченные пламенем, когда их противники сосредоточили на них огонь. Ещё дальше, на востоке и на западе, к нам
стремились колоссальные массы европейских и азиатских воздушных городов! Ярналл отдал ещё один приказ, и в следующий миг масса крейсеров, которые оставались на окраинах наших городов по обе стороны и не участвовали в первом сражении, рванула вперёд, словно внезапно выпущенные на свободу
гончие за добычей. Двадцать из них устремились к восточному полю боя, а двадцать — к западному; и каждый из них, достигнув линии сражающихся кораблей, взмыл над ними, а затем пронёсся вдоль их линии над ними. И когда они это сделали, из них вниз, на сражающиеся крейсеры, ударили мощные струи концентрированного водяного пара, который мгновенно превратился в огромные белые облака, окутавшие тысячи сражающихся кораблей!

Ярнэлл, как я увидел, привёл в бой те огромные искусственные
облака-проекторы, которые спасли нас в нашей первой великой битве над
Атлантика! И как только их белые массы окутали сражающиеся корабли, он отдал ещё один приказ, и наши собственные крейсеры взмыли вверх и опустились вниз из этих облачных масс в тот самый момент, когда они сформировались. Затем, когда все наши крейсеры вышли из
облачных масс на востоке и западе, а европейские и азиатские корабли
внутри них на мгновение сбились с пути в слепой панике, наши крейсеры
обрушили смертоносный град тепловых снарядов на облачные массы и
тысячи кораблей, которые кружились внутри них! Лишь на мгновение
они оставались в облачных массах, прежде чем пробились наружу; но в тот момент они не смогли выпустить ни одного эффективного снаряда по нашим кораблям, находившимся снаружи, и мы обрушили на облачные массы настоящий шквал смертоносных снарядов. Поэтому, когда мгновение спустя европейские и азиатские корабли вырвались из облаков пара на восток и на запад, наши бортовые залпы уничтожили сотни их ослеплённых кораблей, и теперь их было едва ли больше, чем наших собственных сил!

Но когда они вырвались из облаков на открытый воздух
И снова они не двинулись к нашим ожидающим кораблям; вместо этого они
отступили с обеих сторон к своим городам, повинуясь какому-то
таинственному приказу. В тот же миг по приказу Ярналла они
снова собрались над нашими городами, над нашими кораблями, которых
по-прежнему было почти две тысячи, и почти столько же, сколько
вместе взятых крейсеров наших врагов. Я смутно слышал громкие возгласы радости, которые
раздавались по всем нашим городам в честь этого мощного удара, который
снова отбросил назад вражеские крейсерские флотилии. Затем эти возгласы стихли
стремительно удаляясь, потому что далеко на востоке и западе гигантские массы приближающихся воздушных городов становились всё больше и больше, мчась по воздуху к нам!

 На востоке приближалась Европейская Федерация, гигантским кругом, который, казалось, заполнял всё восточное небо. Для нас троих, сидевших там,
среди наших перископических экранов, казалось, что весь восточный экран
был заполнен огромной приближающейся массой городов: Парижем, Лондоном,
Москвой, Каиром, Римом — всеми огромными воздушными городами великой
Европейской Федерации — и их столицей Берлином, который по-прежнему находился в центре.

А на западе, на нашем западном экране, вырисовывался такой же гигантский круг воздушных городов Азиатской Федерации. Пекин, третья по величине воздушная столица мира, в центре своего скопления городов мчался к нам с той же скоростью, что и Шанхай,  Токио, Бомбей и Рангун. С востока и запада
два огромных кольца городов устремились к нам, мрачно
ожидая; и когда мы смотрели на них, в тот напряжённый момент
меня охватило странное удивление по поводу чувств, с которыми
один из сотни
за много лет до этого наблюдал бы за этой битвой. Затем я отложил это мимолетное удивление, когда два огромных круга приблизились к зоне досягаемости наших мощных батарей. И это, несомненно, было зрелище, которого никто никогда не видел и о котором никто не мечтал, — зрелище, когда могущественные города мира стремительно сближаются в смертельной схватке!

И каким же странным, должно быть, было наше с вами появление там, где мы сидели среди похожих на коробки перископических экранов, в самом сердце основания могучей башни, наблюдая оттуда за сотней могущественных городов вокруг нас и управляя ими.

— Они не собираются объединять силы! — воскликнул я. — Они собираются
нанести нам удар одновременно с востока и запада!

 Ярналл кивнул, не отрывая взгляда от экранов: «Либо так, — сказал он, — либо...»


 Армагеддон!

Он внезапно замолчал, потому что в этот момент с востока и запада до нас донёсся
гигантский грохот, ужасающий раскат грома, который прокатился по воздуху
в нашу сторону от двух далёких наступающих армад! Мгновение спустя над нашими городами раздался свист, и мы поняли, что надвигается
огромная буря из раскалённых снарядов.
устремились к ним. Несколько из них с дикими вспышками разорвались над нашими
многочисленными городами, и от их внезапно высвободившегося гигантского
тепла образовались огромные кратеры из расплавленного металла. Однако
большая часть снарядов не долетела до цели и упала на землю,
вспыхнув далеко внизу. Я знал, что расстояние ещё не сократилось, и
пока наши великие города оставались безмолвными, как смерть. Ярналл наблюдал, крепко сжимая кулаки, как два круга с востока и запада
приближаются. Мгновение спустя они дали ещё один мощный залп, и
ещё одна масса снарядов устремилась к нам; но, хотя большинство из них тоже
не долетело, большее их количество, чем прежде, вспыхнуло и слилось в расплавленную,
испепеляющую смерть на наших собственных многолюдных улицах!

Я с тревогой смотрел на Ярналла, и на мгновение меня охватил
странный страх, когда на нас надвигались огромные армады. Неужели он никогда не отдаст
приказ стрелять? Он сидел неподвижно, как резная статуя, устремив взгляд на экраны и сжав губы. В этот момент я смутно осознал всю чудовищную ответственность, которая лежала на нём.
на него, предводителя трети городов и народов Земли, сражающихся
против остального человечества. Он сидел молча и неподвижно, пока
огромные приближающиеся армады неслись к нам, и их города всё отчётливее
вырисовывались на наших дальновидящих экранах. Я знал, что через мгновение
на нас обрушится ещё один громовой залп. Но,
как только я приготовился к этому, Ярналл произнёс одно-единственное слово, и,
когда быстрый голос Коннелла разнёс это слово по всем нашим городам,
мой собственный голос передал его всем батареям нашего главного города
В Нью-Йорке на долю секунды воцарилась тишина. А затем из всех наших сотен гигантских городов раздался такой оглушительный грохот, что, казалось, сотрясся весь воздух вокруг нас! Мгновение спустя мы увидели, как тысячи снарядов наших батарей падают на две наступающие армады, на их мчащиеся гигантские города, и вспыхивают раскалёнными кратерами из расплавленного металла.

Перед этим сокрушительным ударом две наступающие массы, казалось, слегка пошатнулись в воздухе, на мгновение замешкались, но затем двинулись вперёд
Они неуклонно продвигались вперёд, и их собственные огромные батареи грохотали в ответ на
наш залп. Затем, когда два гигантских круга приблизились к нашим с обеих сторон, весь мир, казалось, снова погрузился в непрерывный грохот. Гигантские батареи всех наших огромных воздушных городов
снова открыли огонь, обрушив на наших врагов шквал тепловых снарядов,
летящих на восток и на запад! Воздух между нами и приближающимися с обеих сторон армадами, должно быть, в тот момент был наполнен снарядами, потому что мы видели огромные вспышки в воздухе, когда наши снаряды попадали в некоторые из них.
их и взорвались. Но лишь немногие из них сделали это, большинство пронеслось по воздуху, чтобы взорваться и вспыхнуть во всём своём ужасном разрушительном жаре и великолепии над воздушными городами!

 В тот момент, когда батареи всех трёх гигантских армад
загрохотали, казалось, что среди металлических башен всех трёх массивов
воздушных городов вспыхнули бесчисленные фонтаны яркого света и
ужасающего жара! Огромные фонтаны жара,
немыслимые, под которыми весь металл вокруг них мгновенно плавился и
исчезал, а вся жизнь вокруг сгорала дотла! И всё же
Это произошло в первый же момент битвы, и теперь, когда два огромных круга Европейской и Азиатской федераций приблизились, я увидел, что два крупнейших европейских города, Париж и Лиссабон, шатаясь и спотыкаясь, неслись вперёд вместе с остальными! Они столкнулись с ужасным шквалом снарядов, выпущенных из наших городов. И хотя их мощные двигатели находились глубоко в основаниях, а сплав их электростатических башен невосприимчив к снарядам, смертоносный град
Снаряды, которые упали на них, по-видимому, проникли почти до самых мощных двигателей!

Я повернулся к Ярналлу: «Париж и Лиссабон!» — воскликнул я. — «Они немного отстают от остальных — их сильно ранило!»

Он кивнул, и его глаза загорелись: «Все восточные батареи сосредоточить огонь на Париже
и Лиссабоне!» — приказал он, и, когда голос Коннелла разнёс приказ по нашим восточным городам, их батареи загрохотали с ещё большей яростью.

Но теперь все их снаряды были нацелены на два разрушенных города — Париж и Лиссабон, и по всей стране вспыхивали разрывы снарядов.
эти два злополучных воздушных гиганта. Казалось, что это была живая волна,
яркого тепла и света, исходящая отРазрывающиеся снаряды, словно молнии, проносились над двумя городами, и в этот миг, должно быть, они сожгли всю жизнь в их башнях, как они стремились сделать с нашими. Башни каждого города в этот миг превратились почти в единую огромную поверхность раскалённого добела металла, и к этому ужасу добавился взрыв боеприпасов и пороховых погребов под ужасающими вспышками. За ними и вокруг них
выстроились другие города европейской армады, чтобы защитить их. Пришли
Мадрид, Лондон и Москва, и все их орудия загрохотали в ответ;
но теперь наши собственные артиллеристы не собирались упускать свою добычу. Когда наши
батареи обрушили шквал снарядов на два обречённых города, мы увидели, как Париж пошатнулся,
опустился ниже, на мгновение завис, а затем рухнул вниз, на зелёную землю далеко
под нами! Через мгновение он рухнул с ужасающим грохотом и треском металла!

Я услышал приглушённый рёв приветствий, прокатившийся по нашему городу над грохотом орудий.
Через мгновение рёв усилился, когда
Лиссабон тоже рухнул в пучину, превратившись в сплошную массу
металл. Но, как только раздались радостные возгласы, они стихли, и Ярналл
отдал дальнейшие приказы нашим батареям.

 Из кольца Азиатской Федерации в эти мгновения на самый западный из наших
городов, на Омаху, обрушился шквал снарядов. Его орудия всё ещё яростно грохотали в ответ;
но батарея за батареей замолкали, когда на них обрушивался
концентрированный огонь всех наступающих городов Азиатской Федерации,
а в центре остальных грохотали огромные пушки Пекина. Затем
«Омаха» тоже поскользнулась, пошатнулась и рухнула на землю, охваченная пламенем, когда до её двигателей наконец долетели разрывы снарядов!


 Избегая засады

Теперь казалось, что во всём мире не было ничего, кроме грохочущих орудий и разрывов снарядов, потому что теперь, по мере того как они приближались друг к другу, три огромных кольца городов обрушивали друг на друга настоящий шквал снарядов. Наблюдая за этой адской битвой через
наши экраны, мы втроём напряжённо сидели там. Взгляд Ярналла был устремлён
на наступающие армады; Коннелл, сжимая в руках дистанционный телефон, выкрикивал приказы в адрес огромных городов, которые грохотали вокруг нас.
 Два гигантских круга вражеских городов были уже совсем рядом с нашими,
направляясь к нам с огромной скоростью; и по мере того, как они приближались к нам, казалось, что ничто не может сравниться с оглушительным грохотом
орудий, которые стреляли из города в город. Я видел, как Амстердам и
Мадрид, отставая от своих собратьев, шатались под нашим ужасным огнём, видел Гонконг в составе азиатских войск, его величественные башни
но, выровнявшись под воздействием раскалённых снарядов, он резко пошёл вниз, когда
ещё больше снарядов попало в его двигатели! Но в нашей массе Нью-
Орлеан тоже шёл вниз под огнём наступающих флотилий;
и Сент-Луис качался, как будто был сильно повреждён!

Но в этот момент Ярналл резко вскрикнул, и
тогда мы увидели, что два приближающихся круга вражеских городов,
направляющихся к нашим, меняют форму, быстро превращаясь в
два больших полумесяца, рога которых обращены к нам.
Два гигантских полумесяца двигались навстречу друг другу, чтобы
соединиться и образовать один большой круг. Если бы они это сделали,
наши города оказались бы полностью окружены превосходящими силами
врагов и стали бы лёгкой мишенью для всех их мощных батарей. Мы
неизбежно были бы уничтожены окружившим нас кольцом врагов. Но
ещё до того, как я понял этот манёвр, Ярналл отдал быстрый приказ
всем нашим собранным вместе городам.

«На север на полной скорости для всех городов! Сохранять строй!»

В следующее мгновение вся наша огромная масса городов пришла в движение, пришла в движение
со всё возрастающей скоростью на север! Ибо, как только прозвучал его приказ, я
рывком открыл перед собой регулятор скорости и откинул один из рычагов
управления. И в тот же миг снизу донеслось громкое гудение
двигателей, заглушившее даже безумный грохот пушек, и весь могучий
Нью-Йорк устремился на север. А ещё послышалось громкое шипение
бесчисленных новых трубчатых пропеллеров, которые стремительно
уносили его вперёд! И когда Нью-Йорк рванулся на север от моего
прикосновения, все его огромные батареи продолжали взрываться, как и все великие
Воздушные города, окружавшие нас, летели на север, и все их орудия
по-прежнему грохотали в сторону наступающих армад!

Но теперь враг заметил наш стремительный рывок на север, и, когда их командиры
догадались о наших намерениях, они послали навстречу нам два своих
полумесяца, которые летели с ещё большей скоростью, чтобы окружить нас
прежде, чем мы сможем сбежать! В следующий момент началась гонка между тремя огромными
городскими массивами, гонка, в которой наш город стремился
ускользнуть от двух других, надвигавшихся на него с обеих сторон. И пока наши и их города неслись по воздуху с огромной скоростью,
стреляя из всех орудий, казалось, что
что мы должны проиграть! Ибо прямо к северу от нас два направленных на север рога
замыкающихся полумесяцев почти встретились, почти соединились перед
нами! В этом направленном на север роге азиатского полумесяца находились Шанхай,
Коломбо, Сингапур и другие города; а в роге, выступающем из
европейской массы, находились Москва, Брюссель и Алжир.
И когда мы в тот безумный момент устремились на север, чтобы сбежать до того, как эти
два рога соединятся, Ярналл отдал приказ всем батареям во всех наших городах
сосредоточить огонь на первых городах в двух замыкающих рогах на севере!

В тот же миг наши собственные орудия загрохотали с удвоенной яростью, потому что, если бы мы не смогли в ближайшие несколько минут уничтожить передовые города к северу от нас, они бы окружили нас и обрекли на неминуемую гибель. Поэтому, не обращая внимания на другие воздушные города двух смыкающихся полукружий вокруг нас, мы сосредоточили огонь на передовых городах двух полукружий, приближающихся с севера. В воздухе к ним устремилась туча снарядов, но в то же время массы людей из европейских и азиатских городов,
находившихся к востоку и западу от нас, обрушили на нас свои
собственные гигантские батареи! И под этим ужасающим огнём города, входившие в нашу
массу, быстро разрушались. Сент-Луис, Майами и
Сиэтл кружились в смертельном вихре, пока мы мчались вперёд; все люди,
оставшиеся в живых после обстрела, погибали в грандиозном крушении далеко внизу!

Но, хотя мы и несли потери от огня приближающихся с обеих сторон полумесяцев, наш собственный мощный концентрированный огонь оказывал воздействие на приближающиеся полумесяцы городов к северу от нас, и за те мгновения, пока мы мчались к ним, Сингапур, Коломбо и Брюссель были
наш ужасный огонь превратил их в раскалённые добела руины. Оставшиеся
города в этих двух выступающих рогах всё ещё неслись навстречу друг другу с максимальной скоростью, чтобы сократить расстояние между собой до того, как наш огромный круг пронесётся через него. С Москвой и Шанхаем на восточной и западной оконечностях два рога быстро сближались, в то время как мы стремительно летели вперёд, и каждый двигатель гудел громче, чем предыдущий, а каждая тепловая пушка грохотала на север. На мгновение вся великая раса оказалась под угрозой; на мгновение нам показалось, что наша
Огромная масса городов могла проскочить через этот разрыв, прежде чем он закрылся.

 Но пока мы в напряжённой, ужасной надежде наблюдали за тем, как наши могучие города
мчались на север, города на этих сближающихся рогах, казалось,
сделали последнее отчаянное усилие, последний рывок.  Они устремились вперёд,
их лидеры, Шанхай и Москва, почти столкнулись друг с другом, а
затем, развернув все свои трубчатые пропеллеры, внезапно
остановились, окружив нас стеной из могучих воздушных городов! Но ничто теперь
не могло остановить нашу огромную массу, настолько ужасной была наша скорость и настолько близко мы были
Мы были у линии фронта. Я видел, как эти города внезапно выросли до гигантских размеров перед нашей массой, когда мы мчались вперёд; слышал хриплые возгласы Ярналла и Коннелла рядом со мной; а затем с ужасающим грохотом, который, казалось, был грохотом столкновения миров, наша огромная масса летящих на север городов врезалась в огромную линию городов перед нами!




 ГЛАВА XI


 Город против города

В последовавший за этим момент, когда наш сверкающий круг городов
с грохотом врезался в линию впереди нас, все остальные звуки, все
Грохот бесчисленных орудий, гул моторов, шипение турбин и крики людей потонули в оглушительном скрежете металла о металл. Гигантская масса городов вокруг нас, казалось, пьяно покачивалась в воздухе. Нью-Йорк в их центре содрогнулся от ужасного потрясения, которое он испытал. Затем на экране к северу от меня я увидел, как гигантские металлические массы, бывшие городами, падают вниз. Москва, Сидней и Алжир, а также
Бостон и Детройт в тот момент стремительно летели вниз — уже не
узнаваемые как воздушные города и кажущиеся на первый взгляд огромными искорёженными кусками разорванного металла.

Но даже это гигантское столкновение не смогло остановить стремительное движение нашей грохочущей на север массы городов. Когда те города, что были впереди нас, рухнули вниз, весь огромный круг нашей массы, с Нью-Йорком в центре, с грохотом пронёсся через образовавшуюся в линии перед нами брешь! Мы летели на север
и вышли за пределы той линии, которую разрушил наш мощный удар. Мы вырвались на свободу только благодаря этому ужасному удару. Ярналл тут же закричал
ещё один приказ, и наша огромная масса воздушных городов быстро перестроилась в длинную линию, и во главе её летел наш родной город Нью-Йорк. И пока огромный круг объединённой вражеской армады оставался позади нас, словно оглушённый нашим колоссальным столкновением и прорывом сквозь него, главнокомандующий ВВС отдал ещё один приказ. В одно мгновение наша линия развернулась, как извивающаяся
змея, высоко в воздухе, и устремилась обратно к кругу наших
врагов! Мы устремились обратно вдоль линии Европейской Федерации
города, которые на данный момент составляли восточную половину этого круга. И, когда
наша длинная вереница могущественных городов пронеслась мимо них, все наши батареи
обрушили на них грохот смерти.

[Иллюстрация: Теперь наша линия развернулась, как вращающаяся змея, высоко в
воздухе, и устремилась обратно на кольцо наших врагов. И когда наша
длинная вереница могущественных городов пронеслась мимо них, все наши батареи начали
греметь.]

Теперь преимущество было на нашей стороне, поскольку в их огромном кольцевом построении
более половины их огромной массы городов не могли добраться до нас
с их пушками. И в тот момент, когда наша длинная линия двинулась вперёд, все наши батареи открыли огонь! Удерживая Нью-Йорк у руля, я вёл его в авангарде этой колоссальной линии, держась на равном расстоянии от огромного круга вражеских городов. Теперь я видел, что наш сокрушительный огонь, когда мы проносились мимо этих городов, быстро оказывал на них воздействие. Пока я смотрел, Амстердам, Вена, Каир и Мадрид падали
под ужасным концентрированным огнём наших наступающих городов; и в наших
Собственная линия обороны Буэнос-Айреса пошатнулась, закачалась и рухнула, когда враг яростно
выстрелил в нас.

"Вперёд!" Ярналл кричал рядом со мной: "Это наш шанс нанести им мощный удар,
прежде чем они смогут ввести в бой остальные свои города!"

"Но они делают это уже сейчас!" Я крикнул ему, прежде грома
пушек, гул моторов и шипение труб-винты. "Они тоже
выстраивают свой круг в линию!"

Потому что на большом экране рядом со мной было ясно видно, что
командиры противника пытались сформировать свой большой круг в
линия, которая могла бы более эффективно противостоять нашей в воздухе. Мы видели, как их города приближались и перестраивались рядом с нами;
но мы знали, что наша перестройка завершена, и поэтому держались на фланге
огромной массы городов, наша линия двигалась вдоль неё, и все наши орудия
были направлены на неё. И теперь, хотя Квебек и падал на нашем пути, наши орудия
сбили Копенгаген, Иокогаму и Калькутту, находившиеся в массе других
городов; к тому времени мы пронеслись мимо массы европейских городов,
и наши орудия грохотали по азиатским городам. Их орудия
Они угрюмо взревели в ответ, когда мы пронеслись мимо них; но в тот момент, когда они были дезорганизованы и пытались быстро перестроиться из круга в линию, как мы, их огонь был серьёзно затруднён их собственными движениями. В тот момент мы обрушили на них шквал снарядов, и город за городом летели вниз, неся с собой разрушение.

Затем внезапно, с невероятной скоростью, их круг
вытянулся, выпрямился, смятение, охватившее их в тот момент, исчезло;
и их города почти мгновенно выстроились в длинную линию, как
наша собственная, но длиннее, чем наша. В тот момент мы обнаружили, что наша линия в воздухе параллельна их линии, состоящей из смеси европейских и азиатских городов, прямо напротив нас; а затем, когда мы помчались вперёд, они помчались вместе с нами, их собственные батареи гремели от недавно высвобожденной ярости, когда они пытались обстрелять нас с воздуха рядом с собой! Я услышал резкий приказ Первого главнокомандующего ВВС рядом со мной и удержал Нью-Йорк в начале нашей линии. Два огромных городских флота
мчались по воздуху в ожесточённой схватке, и грохотали
все орудия!

Прямо напротив Нью-Йорка, во главе их строя, мчался могучий воздушный город Пекин, третья из трёх великих воздушных столиц.
Эти два гиганта были равны по силе, и теперь, возглавляя наши строящиеся линии, мы вступили в грандиозную воздушную дуэль, настолько напряжённую, что я почти забыл о судьбе мчащихся позади нас армад. По всему Нью-Йорку вокруг нас вздымались мощные фонтаны яркого света и ужасного жара с каждым залпом тепловых снарядов из азиатской столицы. Но в то же время наши собственные артиллеристы работали не покладая рук.
Орудия стреляли как сумасшедшие, и мы видели, как над всей огромной массой сгруппированных башен, которыми был Пекин, возникали гигантские кратеры от взрывов. Далеко позади, на линии фронта, мчалась третья великая воздушная столица — Берлин, и мы догадывались, что именно из Берлина теперь управлялись все действия наших врагов. Но битва, которую мы вели с азиатской столицей, была настолько ужасной, что на мгновение мы забыли почти обо всем остальном.

Позади нас я смутно различал всю нашу огромную вереницу воздушных городов
Чикаго, находившийся чуть дальше от нас, вёл не менее ожесточённую дуэль с Лондоном. Константинополь на вражеской линии фронта рушился под натиском батарей Денвера и Вальпараисо. Монреаль на нашей стороне погибал под градом снарядов, став мишенью для всех гигантских батарей колоссального города Берлина. Город за городом на двух
противоборствующих линиях фронта гибли в ужасной
битве. Высоко над колоссальными линиями фронта,
Наш огромный флот крейсеров и флот противника кружились в дикой ярости, безумные, как и наша гигантская битва городов. Несомненно, Армагеддон наконец-то наступил на Земле!

 Хотя европейские и азиатские города по-прежнему превосходили нас по численности, мы сократили их значительное превосходство в той атаке, которую наша линия нанесла по их смятённому кругу. Теперь они с такой же яростью наносили удары по нашим линиям.

Прямо перед нами, наперерез двум нашим гоночным линиям, теперь вырисовывался огромный
вал клубящихся паров, огромные массы облаков, плывущие на юг от озёр
на север. Ни одна из наших двух сражающихся линий не хотела входить в эти
паровые массы, и поэтому, когда мы приблизились к ним, обе линии
одновременно устремились вниз.


 Снова в окружении

Вниз — вниз — наши батареи по-прежнему грохотали через залив
в сторону Пекина, чьи собственные орудия отвечали с такой же яростью,
хотя в их городе, как и в нашем, батарея за батареей замолкали!
Вниз — вниз — пока зелёная земля внизу, освещённая заходящим
послеполуденным солнцем, не показалась прямо под нами, стремительно
надвигаясь на нас с ужасной скоростью, пока мы летели к ней! И всё же в тот
ужасный момент ни одна из линий
борющиеся города выпрямлялись, опасаясь друг друга.
получая преимущество. Казалось, еще мгновение, и Нью-Йорк должен был
вместе врезаться головой в землю.

Мы устремились вниз, и я увидел зеленую равнину, ужасающе вырисовывающуюся под нами.
В последний момент я дернул назад другой рычаг управления перед собой
и когда, в ответ на нажатие рычагов, Нью-Йорк резко накренился вверх
еще раз. Я увидел, как Пекин напротив нас в тот же миг бросился вперёд, спасая
себя, как это сделали мы. Позади нас города, которые следовали непосредственно за
нами по двум линиям, так же стремительно разворачивались, и все их орудия гремели
по-прежнему яростно. Но дальше по обеим линиям были
города, которые опустились слишком низко, чтобы подняться, опустились ещё ниже и в
следующий момент рухнули и были уничтожены на зелёной земле, столкнувшись с ней на
своей ужасающей скорости!

Но пока обе наши линии поднимались по такому же крутому склону, по которому
они спускались, битва, казалось, разгоралась с ещё большей яростью.
Нью-Йорк и Пекин по-прежнему наносили друг другу удары изо всех сил.
Каждый из этих колоссальных городов казался слишком могущественным, чтобы его можно было победить.
каждый из них пылал под ужасным обстрелом. Позади нас, после
продолжительной дуэли, которая почти достигла масштабов и
интенсивности нашей собственной, Чикаго нанёс Лондону завершающий удар;
и этот великий город дрожал, шатался, а затем поскользнулся и
упал в раскалённом добела уничтожении на землю! И по мере того, как
по обеим линиям другие города шатались и падали, я увидел, что над
нами два кружащихся флота крейсеров почти полностью исчезли. Они почти
полностью уничтожили друг друга безумной яростью своих атак!

Я чувствовал, как у меня кружится голова, как всё вокруг превращается в
дикий вихрь грохочущих звуков и вспышек света. Я слышал, как будто
издалека, приказы Ярналла, стоявшего рядом со мной, и
неистовый голос Коннелла, отдававшего эти приказы по телефону;
слышал грохот орудий, шум моторов, пропеллеров и дикие звуки,
доносившиеся со всего города вокруг нас. Затем перед нашими двумя наступающими рядами возникла ещё одна огромная
масса клубящихся паров, и снова наши два ряда опустились вниз, чтобы
избегайте этих скоплений. Но когда мы устремились вниз, линия, противоположная нам, с
Пекином во главе, так же быстро устремилась вверх в ответ на какую-то
команду; она пронеслась сквозь скопления пара, а не под ними!

 В следующий миг мы устремились вверх, чтобы снова мчаться бок о бок с ними; но мы опоздали, потому что в тот миг они получили преимущество в скорости, которого добивались. В тот момент, когда мы неслись сквозь клубы пара, а не под ними, они немного приблизились к нам.
Они снова были на одном уровне с нами, а также впереди и сбоку от нас! А затем их линия впереди нас быстро изогнулась назад и обогнула нас с другой стороны! Когда мы мгновенно замедлились, чтобы избежать столкновения, которое уничтожило бы нас и всю нашу массу, они обогнули концом своей более длинной линии нашу заднюю часть и в следующее мгновение образовали полный круг вокруг наших городов. Наконец-то они достигли своей
великой цели, сумели окружить нашу массу могущественных городов,
по-прежнему превосходя нас численностью.

 Когда их кольцо молниеносно сомкнулось вокруг нас, мы втроём сидели
В тот момент мы словно оцепенели, а затем со всех воздушных городов,
окружавших нас, на нас обрушился ужасающий грохот!
Окружённые, мы стали идеальной мишенью для всех европейских и
азиатских артиллеристов, которые обрушили на нас все свои мощные бортовые залпы.
И тут Ярналл вскочил на ноги, и напряжённая агония в его глазах
отразилась в глазах Коннелла и моих в тот ужасный момент.

«Они поймали нас!» — хрипло закричал он. «Они наконец-то загнали нас в свой круг —
они обрекают нас на гибель!»

 «Разве мы не можем вырваться?» — закричал я. «Прорваться сквозь этот круг вокруг нас?»

Он покачал головой, его глаза горели: «Нет, теперь их круг замкнулся вокруг нас, и мы только разрушим наши собственные города, но мы попробуем подняться выше и опуститься ниже!»

Произнеся эти слова, он отдал короткий приказ, и, когда голос Коннелла донёс этот приказ до всех наших растерянных городов, они внезапно взмыли вверх, и вся энергия их двигателей внезапно превратилась в вертикальную подъёмную силу. Но когда они взмыли вверх, чтобы
вырваться из круга, окружавшего нас, этот круг поднялся с той же скоростью,
что и наша собственная масса, по-прежнему паря вокруг нас и обгоняя нас.
весь этот непрекращающийся огонь их многочисленных батарей. И когда мы внезапно бросились вниз, пытаясь спастись, они опустились вниз с такой же скоростью и продолжали нас окружать. И теперь под этим ужасным шквальным огнём всех окружавших нас многочисленных городов наши собственные корабли начали шататься, раскачиваться и крениться!

Титанический круг вражеских воздушных городов вокруг нас и наша собственная огромная
толпа городов, каждый из которых представляет собой гигантскую круглую массу, изрыгающую пламя,
парящую в нескольких милях над землёй; грохот гигантских батарей каждого города
и ужасающее великолепие бурь из тепловых снарядов
которые летели от города к городу; огромные светящиеся кратеры из металла, которые
оставлял после себя каждый попавший в город снаряд, — всё это, казалось, сливалось
в шести перископических экранах, которые окружали нас, как какая-то хаотичная и
бессмысленная панорама!

 Я видел, как мучительно было выражение лица Ярналла, пока мы изо всех сил
старались спасти наши огромные воздушные города от разрушения. Потому что
сейчас в нашем скоплении город за городом падали под смертоносным огнём
фугасных снарядов. Лос-Анджелес, Виннипег, Панама и Нэшвилл
мелькали один за другим. И хотя наши аккумуляторы всё ещё были
отвечая грохотом на их рёв, наши окружённые города всё ещё яростно
стреляли, и колоссальные батареи Нью-Йорка всё ещё гремели громче
всех. Я видел, как быстро мы были уничтожены!
 Ибо в этой страшной битве, бушевавшей в сумерках между землёй
и звёздами, от наших ста воздушных городов осталось едва ли
больше шестидесяти; а вокруг нас, несмотря на гигантские удары,
которые мы нанесли им, всё ещё висели сотни европейских и
Азиатские города! И со всеми их пушками, стреляющими в нас, шансы невелики
ситуация быстро менялась и становилась всё более благоприятной для них!

Наконец я встал, словно меня подняла на ноги какая-то странная сила,
которая была сильнее меня, и повернулся к главнокомандующему.

«Это конец, Ярналл!» — крикнул я ему, перекрывая грохот битвы,
который, казалось, сотрясал всю ночь вокруг нас: «Это конец для всех наших городов, если так будет продолжаться!»

«Конец!» — сказал он с мрачным видом. — «Но выхода нет — мы можем
только встретить его с оружием в руках!»

В тот напряжённый момент я не сводила с него глаз. «Сто крейсеров в
на площади снаружи! — сказал я. — Крейсеры, которые я велел тебе ждать, — это наш единственный шанс!

 — Твой план? — воскликнул он, и в его глазах вспыхнула надежда. Но когда
 я в нескольких словах объяснил этот план, его глаза расширились от внезапного
изумления, и он воскликнул: «Это безумие, Брант!
— Ты никогда не справишься!

 — Но это наш последний шанс! — крикнул я ему, когда грохот барабанов
гибели вокруг нас усилился, и ещё два наших города рухнули на землю. — Это последний шанс спасти наши города!

Он на секунду замолчал, а затем протянул руку и крепко пожал мою.
 «Тогда иди, Брант!» — просто сказал он. — «Возьми сотню крейсеров — и да поможет тебе Бог!
— и сделай то, что должен!»

Я крикнул служащим в чёрных куртках, которые как сумасшедшие
бегали по приборным панелям в большом зале, отключая двигатели,
до которых доходил жар, включая запасные двигатели и пропеллеры,
поддерживая мощную жизнеобеспечивающую систему Нью-Йорка. Двое из них
быстро подбежали по моему зову к Ярналлу, чтобы занять места Коннелла и
меня. А затем Маклин и Хиллиард, которые работали
вместе с ними мы тоже бежали к ним, и мы вчетвером бежали через
комнату и через приёмные, пока не выбежали из
основания электростатической башни на большую площадь.

Стоя там, на этой площади, в сгущающейся вокруг нас тьме,
мы видели простирающуюся от горизонта до горизонта бескрайнюю массу
гигантских городов, сверкающих огнями, наш собственный и титаническое кольцо, окружающее нас. Однако бесчисленные огни этих городов, при свете которых их орудийные расчёты управляли огромными батареями, были слабыми по сравнению с огромными и ослепительными вспышками света во всех направлениях
которые извергались гигантскими потоками ослепительного света. Повсюду в этих парящих городах вспыхивали и летали сигнальные ракеты,
и грохот орудий был оглушительным, титаническим, как грохот
падающих миров! Под этот грохот до нас доносились тонкие, пронзительные крики,
дикие вопли толпы в городских башнях, на улицах и площадях. А высоко-высоко над всем этим, далеко-далеко над головой, начали мерцать бледные насмешливые глаза далёких, наблюдающих за нами звёзд.

Всё вокруг нас в тот момент, когда мы выбежали на площадь,
Казалось, что тепловые снаряды ударяли и вспыхивали. Но сама статическая башня была сделана из такого материала, которому снаряды не могли причинить вреда, — из редкого огнеупорного сплава, который в воздушных городах используется только для жизненно важных энергетических башен. И хотя снаряды то тут, то там попадали в край площади и в её поверхность, хотя на ней и вокруг неё виднелись всё ещё тлеющие кратеры от расплавленного металла, лишь немногие из сотни крейсеров, стоявших плотными рядами и ожидавших своих экипажей, серьёзно пострадали в ходе ужасного сражения. И теперь Маклин
Мы с Коннеллом и Хиллиардом бежали через площадь к этим крейсерам, забрались на самый первый из них и поднялись на мостик.
Затем Маклин прыгнул к штурвалу, а я отдал приказ по телефону, перекрикивая грохот орудий. В следующий миг наша сотня крейсеров, как безумные, взмыла над титанической битвой, бушевавшей наверху.

Вверх — вверх — сквозь адское пламя летящих снарядов, вверх над всеми
борющимися, грохочущими, шатающимися городами, мы мчались в безумной авантюре,
которая была нашим последним безумным шансом. Поднимаясь, я увидел других
наша центральная масса воздушных городов падала. Атланта, Кливленд и
 Мехико вращались, опускаясь вниз, гигантские массы огней, в которых
сияли бесчисленные огромные расплавленные кратеры из металла, безумно
вращаясь в темноте, чтобы с ужасным грохотом обрушиться на поверхность
испуганной земли далеко внизу! От всех наших воздушных городов осталось едва ли больше полусотни, и шансы на их спасение стремительно таяли, пока они бились на наковальне огня и смерти, окружённые кольцом. Они с трудом держались на ногах.
быстрее, шатались и раскачивались так, что в течение нескольких минут, даже когда
Я сказал, что безжалостный огонь, исходящий отовсюду, отправит их также на
землю и сотрет с лица земли последние города и народы Американской
Федерации!

Но, когда я увидел это, наши собственные крейсера кружились над этой
гигантской центральной массой, направляясь к большому кольцу вражеских городов вокруг
них. Маклин, стиснув зубы, сидел за штурвалом и вел наш корабль и те, что шли за ним, низко над полем ужасного боя, где вокруг нас свистели снаряды с обеих сторон. Корабль за кораблем
Позади нас вспыхивали, сливались и падали в ослепительном сиянии метеоры,
незамеченные и невоспринятые никем в титанической грохочущей битве внизу! Мы летели дальше, рассекая ночь, и, казалось, были единственными крейсерами в воздухе, поскольку два огромных флота почти полностью уничтожили друг друга. И всё же, когда мы летели дальше, казалось, что в воздухе над этим великим сражением не может быть ни одного крейсера, потому что десятки, сотни наших собственных кораблей падали, поражённые шквалом снарядов, сквозь который мы проносились!

Но теперь мы приближались к своей цели — гигантскому «Берлину», который висел там
в кольце врагов, когда все их могучие батареи снова загрохотали
по нашим обречённым городам. Наши крейсеры стремительно устремились вниз,
невидимые в дикой суматохе, охватившей город под нами; вниз,
пока мы не увидели воочию ужасающее зрелище грохочущих батарей
и обезумевших людей. То тут, то там рвались и вспыхивали
ослепительной смертью снаряды, а орудия наших городов яростно
отвечали. К нему направились наши корабли, которых теперь было едва ли больше двух десятков,
пока прямо под нами не замаячила эта могучая центральная
Статическая башня, в которой мы так недавно были заперты! Когда мы летели к ней, я увидел стеклянный шар над её верхушкой и понял, что он похож на перископические экраны на верхушке нашей башни. Затем мы пролетели мимо неё, пока наши двадцать крейсеров не оказались рядом с огромной башней на пятом уровне.

Зависнув в тот момент над башней, когда внизу бушевала дикая неразбериха, а площадь внизу была ещё пуста, мы оставались невидимыми для всех, кто был внизу, для всех на огромных батареях, которые грохотали вокруг площади. Застыв там в темноте, мы
Мы видели, что окна рядом с нами ярко освещены, что охранники
толпятся на верхних этажах статики-башни, снуя туда-сюда. Затем, когда дверь нашего крейсера распахнулась, оказавшись на одном уровне с окном рядом с нами, Маклин, Коннелл, Хиллиард и я выскочили из этой двери и через узкий проём в это окно с нашими тепловыми пистолетами наготове! И в тот же миг за нами последовала наша команда, а из всех окон на этом этаже, из всех крейсеров, зависших у этих окон, хлынул поток людей в чёрной форме
Американцы с тепловыми пистолетами в руках ворвались на пятый этаж башни!


Охранники на этом этаже тут же направили на нас своё оружие, но прежде чем они успели выстрелить,
десяток пуль из наших пистолетов просвистел и прожёг их. Пока они безжизненно оседали
обугленными, сгоревшими кучами плоти, мы мчались по другим
комнатам и коридорам этого уровня, убивая охранников из наших
термальных пистолетов, застигая их врасплох. Грохот титанической
битвы вокруг и снаружи был таким ужасным, что никто
Тревога из-за нашего присутствия распространилась на уровни выше и ниже нас, и,
когда с пятого уровня были выведены последние охранники, я повернулся к своим трём товарищам.

"Коннелл и Хиллиард! Возьмите половину наших людей и займите свои места здесь, в башне, чтобы никто из верхних уровней не спустился ниже! Маклин, следите за нашими крейсерами снаружи — на такой малой высоте
батареи вокруг площади не могут достать до кораблей, не могут развернуться
в вашу сторону — и будьте готовы не дать никому проникнуть в башню
снаружи!

Пока они разворачивались, чтобы выполнить мой приказ, вместе с другой половиной наших людей, примерно ста пятьюдесятью, я бежал к лифтам. Быстрыми ударами мы уничтожили механизмы, которые перемещали их с этажа на этаж башни, а затем бросились к узкой лестнице, которая вела вниз. Ещё мгновение, и мы уже бежали вниз по лестнице,
а над нашими головами слышалась возня и шум битвы,
и мы знали, что тревога дошла до верхних этажей башни и
что стражники спускаются, чтобы вступить в бой.
Коннелл, Хиллиард и их люди. Мы прыгали вниз, вниз,
пока не оказались на четвёртом уровне. Там мы были так же
неожиданны, и прежде чем охранники осознали наше присутствие,
мы выпустили в них огненные заряды, уничтожили их и прыгнули
вниз, на третий уровень. И там было то же самое, и на втором
уровне под ним, а затем, с колотящимися сердцами, мы бросились
вниз, на первый уровень!

Когда мы спустились в его приёмную, охранники бросились к нам и
В руках у них появились тепловые пистолеты, но через мгновение они тоже упали, сгорев дотла, а мы бросились через приёмные в большую круглую внутреннюю комнату, где находились главные рычаги управления этим огромным воздушным городом Берлином! Мы ворвались в эти приёмные, и удивлённые охранники падали перед нами безжизненными и сгоревшими, а затем мы оказались в большой круглой комнате! Повсюду вдоль обшитых панелями стен двигались
служители в зелёной форме, которые с удивлением оборачивались от своих
переключателей и циферблатов при нашем появлении; а в центре комнаты
Сначала нам показалось, что это большой шар из тусклого стекла! Мы знали, что
этот шар заключал в себе большую настольную карту и пульт управления
Берлином; и теперь из отверстия в этом шаре вырвались трое мужчин в
зеленых мундирах, которые находились внутри него, — первый
военный министр Европейской Федерации и два офицера, которые вместе с
ним управляли движением всех могущественных объединенных европейских
и азиатских городов!


 Захваченный город

Когда предводитель увидел меня, его смуглое лицо на мгновение озарилось улыбкой
— узнавания, изумления; а затем он и его товарищи бросились к нам,
вытянув руки к тепловым пистолетам на поясах, в то время как слуги
вокруг комнаты тоже выхватили оружие. Но в тот же миг наши
собственные тепловые пистолеты выстрелили, и в следующее мгновение
огромная комната наполнилась вспышками ослепительного света, когда
патроны разорвались среди них, заставив их пошатнуться,
зашататься и упасть обожжёнными кучами! Я быстро отдал приказы своим людям,
и они бросились к большим переключателям, чтобы занять свои места
Там были слуги, а остальные бросились к большим дверям, которые открывались с нижнего уровня башни на площадь снаружи.
Они быстро закрыли эти двери, забаррикадировали их и встали за ними,
а затем я бросился к большому шару из тусклого стекла в центре комнаты.

Внутри этого шара на большом блоке стояла огромная карта, а рядом с ней — шесть рычагов и регулятор скорости, которые управляли скоростью и направлением движения Берлина. Теперь, когда я сел перед ними, я огляделся
и увидел, что внутреннее убранство большого зала было поистине великолепным
сам перископический экран, через который я мог смотреть в любом направлении,
через другой большой шар над вершиной статики-башни. И теперь,
глядя в него вокруг себя, я видел, что во внешней ночи
по-прежнему простиралось гигантское кольцо вражеских городов, сердцем
которого был Берлин, окружавший наших выживших и по-прежнему
обстреливавший их смертоносным огнём, который вскоре должен был
привести их к гибели. Далеко за этим могучим полем боя, его яркие огни
и ослепительные вспышки разрывают тьму, и его громовой рев
Я мог смотреть, как пушки сотрясают воздух, и в то же время слышал, как высоко наверху Коннелл, Хиллиард и их люди яростно сражались, удерживая стражников в верхней башне. В тот же миг раздался внезапный стук, тревожный звон, а затем грохот и крики снаружи, когда тревога распространилась по верхним этажам башни!

Не обращая внимания на всё это, я взялся за рычаги управления,
наблюдая за происходящим в огромном городе через перископ. Я быстро повернул ручку скорости, одновременно
Я в это время нажал на один из рычагов управления и увидел, что весь огромный город Берлин взмыл вверх над кольцом городов, в котором он парил, и оказался чуть выше их уровня. А затем я отвёл назад рычаг в своей руке и нажал на другой.
Пока я это делал, могучий воздушный город Берлин, титаническая воздушная столица, управление которой мы захватили и которая теперь была в моих руках, летел в сторону Женевы, висевшей рядом с ним на кольце. Мы летели к ней на полной скорости на высоте
чуть выше, так что наша колоссальная база оказалась на уровне верхних башен Женевы. И, стиснув зубы, я повёл Берлин вперёд, и в следующий миг его огромная база прорезала верхние башни Женевы, скосила эти огромные башни, как колосья пшеницы перед жнецом!

 Затем, когда Берлин двинулся дальше, я увидел, как Женева на мгновение пошатнулась в воздухе позади нас, а затем рухнула на землю в ночи! Я разрушил огромную электростатическую башню, которая держалась на
космической энергии, и Женева рухнула на землю
сквозь тьму, словно гигантская комета из сверкающих огней, несущаяся навстречу гибели! А затем, под моими руками, Берлин продолжал двигаться вперёд,
пересекая и преодолевая это огромное кольцо вражеских городов, теперь так же
проносясь мимо башен города за городом в этом кольце. Стокгольм,
Кейптаун и Бухарест пали, когда я разрушил их электростанции; и для них это ужасное зрелище, когда Берлин обрушился на них и обрек на гибель, разрушив их величественные башни, должно быть, было совершенно ошеломляющим и необъяснимым в тот безумный момент!

Я держался за огромное кольцо, почти обезумев от дикой ярости и
возбуждения в тот момент триумфа, когда мы мчались сквозь ночь на нашем
захваченном воздушном корабле и отправляли город за городом на верную
смерть. Я смутно осознавал, что бой наверху прекратился. Коннелл,
Хиллиард и их люди уничтожили охрану в башне наверху и бросились
вниз, чтобы защитить двери электростатической башни, в которые
теперь яростно колотили. Огромные толпы людей яростно
набрасывались на башню, чувствуя, как их великий город проносится мимо
ночь и сея дикое опустошение по всей округе!
Но в диком возбуждении, охватившем меня, я не обращал внимания ни на что вокруг, потому что я, несомненно, управлял такими колоссальными силами, какими не управлял ещё ни один человек.

Европейские и азиатские города отступали от меня в дикой панике, дезорганизованные и разбитые, потому что теперь из этого города Берлина, в котором находился их командующий, не поступало никаких приказов. И когда
они превратились в неорганизованную толпу, полсотни американских городов,
собравшихся в центре, увидели, какой ужасный хаос царит в Берлине,
под моими руками, обрушивались на их врагов, сами бросались в атаку; и все их орудия грохотали
в сторону дезорганизованной массы их врагов!

Когда мы устремились вперёд, навстречу нам из этой массы,
поднявшейся к Берлину, навстречу нам поднялась гигантская воздушная столица Пекина, потрёпанная, израненная; её командир
стремился остановить это безумное разрушение, которое её сестра-столица обрушивала
на их собственные силы. Она поднялась; и на мгновение показалось, что
Берлин и Пекин должны были столкнуться, но последним рывком
я направил Берлин вверх. А затем, когда мы
мы встретились с Пекином, обрушились на него, и наша мощная база
вместе с другими башнями, расположенными группами, оторвала его от
земли. Пекин на мгновение пошатнулся, а затем рухнул в
пропасть! Но даже когда он пошатнулся, соскользнул и упал, его
огромные пушки яростно стреляли по нам, пока он не рухнул на
землю далеко внизу!


 Победа!

И теперь, сквозь ночь, над массой вражеских городов, я
послал Берлин вниз, на полной скорости, и он пронёсся над ними
в мощном таранном ударе, который снёс башни с
Дюжина из них, даже когда они в замешательстве пытались подняться и встретить
грохочущий могучий город! От этой растерянной, дезорганизованной и
разбитой массы в конце концов осталось не более двух десятков,
которые всё ещё яростно изрыгали смерть из своих пушек в сторону наших полусотни
американских городов и время от времени посылали один из них вниз! Но теперь,
когда я развернул гигантскую массу Берлина в их сторону, словно гигантскую хищную птицу,
я услышал оглушительный грохот и лязг металла, и в тот же миг Хиллиард закричал мне:
из больших дверей, которые вели из приёмной на площадь.

"Они ломают двери, Брант!" — кричал он, перекрикивая
дикий грохот битвы и шум огромной толпы, которая напирала на
эти двери снаружи: "Но держись — мы постараемся их сдержать!"

«Удерживайте их ещё мгновение!» — прокричал я ему в ответ. — «Ещё мгновение!..»

И я направил «Берлин» вниз, чтобы он обрушился на вражеские города,
и срезал половину их, пока они пытались подняться или опуститься,
чтобы избежать этого смертоносного падения.
Но теперь от них осталось всего полдюжины, и полсотни городов
Американской Федерации собрались вокруг них и обрушили на них
ужасающий огонь. В Берлине больше не стреляли, все его экипажи
и солдаты бешено мчались к электростатической башне, а город
кружился, рушился, сражался и бежал туда, навстречу своим союзным городам! Охваченные ужасным пожаром, охватившим
их, полдюжины европейских и азиатских городов
с грохотом рушились, уничтожаемые пушками. Но теперь я осознал
В тот же миг у дверей башни поднялся страшный шум, раздались
дикие крики и звонкие удары, когда наши люди пытались сдержать
безумную толпу снаружи!

Схватившись за рычаги перед собой в последнем усилии, я резко открыл регулятор скорости на полную мощность, а затем, когда он пронёсся над массой европейских и азиатских городов, которых теперь осталось всего полдюжины, я обрушил на них могучую массу Берлина в последнем сокрушительном пике, от которого они тщетно пытались увернуться. Они тоже на мгновение замешкались, а затем рухнули вниз, навстречу смерти, последние из европейских
и азиатские города, кроме самого Берлина, вокруг меня! А затем, когда я
остановился в этом городе, когда последние из его собратьев рухнули
вниз, а американские города теперь висели вокруг нас, раздался
громкий лязг падающего металла у дверей башни, и через них
прорвались дикие толпы, оттесняя наших защитников в чёрной
форме!

Коннелл и Хиллиард во главе наших людей отступали
через предбанники обратно в большую круглую комнату, в которой
я сидел за пультом управления, и, глядя через отверстие в
Огромный шар-перископ вокруг меня, и я увидел, что ещё мгновение — и они одолеют последних наших людей и бросятся на меня, чтобы снова взять город под контроль! Но, увидев это, я протянул руку вперёд и нажал на рычаг, который отправил город в полёт вниз! Я схватил этот рычаг и с огромным усилием вырвал его из гнезда! В следующий миг из толпы, сражавшейся у дверей, и из толпы,
находившейся за пределами города, раздался ещё более дикий крик,
когда они почувствовали, что город вращается и раскачивается под ними,
что он несётся навстречу смерти сквозь ночь к уничтожению!

И когда они издали этот оглушительный крик, когда покачнувшийся город рухнул вниз, а их борьба у двери была забыта в этот ужасный момент обречённости, я подсознательно осознал, что вместе с Коннеллом, Хиллардом и оставшимися в живых солдатами поднимаюсь по узкой лестнице. На второй этаж огромной башни и к её окнам, рядом с которыми висели наши крейсеры с Маклином и остатками экипажа, удерживая их рядом с башней, в то время как огромный город с ужасающей скоростью рушился вниз! Затем мы
выпрыгнули через эти окна в крейсеры. И в следующий момент
В тот самый момент, когда крейсеры с нами внутри взмыли вверх, словно свет,
исходящий из падающего города, Берлин рухнул на землю прямо под нами
с ужасающим, уничтожающим ударом, который поколебал его, сломал, превратил
в огромную искореженную массу разорванного металла!

Затем мы направились к полусотне оставшихся американских
воздушных городов, которые всё ещё парили высоко над нами, с гигантским
городом Нью-Йорком в центре. До тех пор, пока мы не взмыли над этими городами, и они не остались
под нами, гигантские круги яркого света, испещрённые здесь и там
с бесчисленными кратерами расплавленного металла! Их огромные толпы людей
высыпали из своих башен на площади и улицы.
 Они смотрели, словно не веря в своё спасение, на
пустой воздух и ночь вокруг, где совсем недавно висел
враг, обрекавший их на гибель. В тот момент, когда мы зависли высоко над ними, в тот момент невероятного удивления и зарождающейся радости, казалось, что весь мир затих после оглушительного грохота той безумной битвы, которая так недолго сотрясала землю и небо.
Время от времени. Казалось, что ночь, и ветры вокруг нас, и
белые звёзды над головой в тот момент молчали от изумления, как
толпы в городах, которые простирались вокруг и под нами.

Затем внезапно из этих городов к нам, словно
из одного голоса, донёсся единый могучий крик!


 Навстречу рассвету

На рассвете следующего дня наши полсотни огромных воздушных городов приготовились
к разделению, чтобы вернуться на те позиции, которые занимали
до того, как опасность свела их вместе. Всю ту ночь
Они висели там вместе, их улицы были заполнены плачущими, но
радующимися людьми; и теперь, когда рассвет показал им зелёные равнины
далеко внизу, они начали расходиться. И мы впятером, сидя там
внутри перископических экранов в энергетической башне Нью-Йорка,
наблюдали за ними, пока они готовились к отлёту.

Все они были изранены и покрыты шрамами после той титанической битвы, в которой
все они сражались. У многих из них были разрушены и оплавлены огромные башни,
они были покрыты огромными кратерами и летели к нам. Вашингтон
был первым среди них, пока не повис рядом с нашим городом, его огромная
Улицы и площади были заполнены кричащими толпами. И в этих диких криках мы слышали свои имена, их восторженные возгласы. Потому что, по их мнению, мы спасли их своим последним отчаянным усилием. А затем Вашингтон удалялся от нас на юго-восток, быстро удаляясь и исчезая в юго-восточном небе.

 . А теперь к нам присоединилась ещё одна толпа, и ещё одна, и они всё прибывали. Питтсбург и Гватемала, Такома, Чикаго и Филадельфия, Рио-де-Жанейро, Канзас-Сити и Ванкувер — один за другим они ехали
Они летели рядом с нами, их гигантские туши парили над Нью-Йорком, и до нас доносились их мощные
приветственные крики. Они удалялись на север, на юг, на восток и на
запад, исчезая в небе в виде тёмных, уменьшающихся точек, пока Нью-Йорк
не остался единственным из них, парящим высоко над землёй. А затем
взгляд Ярналла вернулся к экрану под нами, где виднелись огромные
разбитые обломки, наполовину погребённые в зелёной земле далеко внизу.

«Мы побеждаем, — медленно произнёс он. — Американская Федерация побеждает, но какой ценой? Две трети городов мира разрушены до основания, и
«Смерть и половина наших собственных».

«Так и есть, Ярналл, — сказал я, глядя вместе с ним вниз. — И всё же это была наша
необходимость, а не наша воля. Они напали на нас без предупреждения;
напали на нас с мощным оружием, которое они изобрели специально для того,
чтобы уничтожить нас всех, — и мы могли только защищаться».

— Я знаю это, Брант, — сказал он. — Мы ничего не могли сделать, но я рад — рад, чёрт возьми, — что эта величайшая из всех войн — последняя.

 — Последняя воздушная война на Земле! — задумчиво произнёс Маклин. — Теперь, когда военачальники наших врагов ушли, их народ присоединится к нам.
чтобы покончить со всеми войнами, забыть все! наши вражды...

— Мы сделаем это, — сказал я, поворачиваясь к панели управления, — но мы пятеро никогда не сможем забыть о том, что произошло.

А затем, пока остальные молчали, обдумывая мои слова, я открыл перед собой панель управления, потянул за один из больших рычагов и направил Нью-Йорк с его гудящими моторами и шипящими пропеллерами на восток, к восходящему солнцу, всё быстрее и быстрее, на восток, над зелёными равнинами, которые теперь стремительно удалялись. На весь огромный город вокруг нас, во всей его красе
На улицах и площадях, в огромных толпах людей по-прежнему раздавались
громкие радостные возгласы. Но мы, пятеро, сидевшие в огромной башне у
пульта управления городом, молчали и не двигались. Глядя в
голубое безоблачное небо, пока наш город мчался навстречу рассвету, мы
смотрели в лицо утреннему солнцу. Это было солнце, восходящее над
мирным миром.
******************************

 Конец