Заметки немолодой женщины. Часть 4

Заметки немолодой женщины. Часть 4.  Детство

Тихая грусть

Иногда вспоминаю своё детство: маму, папу, бабушку, сестру, совсем маленьких братьев. Слышу их голоса, шелест дождя, под капельки которого мы выносили вазоны — наши фикусы и китайские розы в кадках и деревянных ящиках. Мы сидели на крыльце и смотрели на дождь. Когда вспыхивала молния, мама вскрикивала, а потом хохотала, нам это очень нравилось, даже сейчас невозможно понять, что же нравилось больше — молния или смех мамы.

Прошло столько лет, было много дождей: летних, грибных, ненастных, но дождей из детства с маминым смехом больше не было.

Маленькая вселенная

Самым главным человеком в семье была мама. Всё вращалось вокруг неё: игры, уроки, песни по вечерам, чтение вслух, порядок в доме. Но она была главным управителем в доме, поэтому подчинялись ей беспрекословно.

Папа был с нами, но жил выше, на "Олимпе", чувствовалась недосягаемость и невидимая, но стена. У него был сложный распорядок дня — работал в шахте в четыре рабочие смены, редко соответствовавшие нормальной жизни. Всем постоянно приходилось подстраиваться под его ритм: разговаривать шёпотом, тихонько передвигаться. Когда все спали, отец работал, мы просыпались — он ложился отдыхать.

Была ещё одна причина невидимой препоны — он был отчимом. Мы об этом знали и старались быть идеальными детьми. Когда появился наш маленький Ванечка, то часть нашей любви распространилась и на отчима, неродной отец стал роднее.
 
Бабушка — самый добрый, самый понимающий человек в мире. Она нас защищала, прикрывала, жалела. Бабушка знала все буквы, легко считала в уме, у неё была превосходная память, но она не могла читать. Писала согласными по каким-то одной ей известным правилам. Очень любила семейные посиделки, когда читали «Кобзаря», Гоголя, пьесы Островского. Чтение вслух мы очень любили, даже появление телевизора не не смогло это изменить.
 
Бабушка знала наизусть почти все поэмы и стихи Шевченко, много интересных историй и грустных песен. В детстве казалось, что она рассказывала о собственной жизни, а теперь допускаю, что она была сочинительницей. Придумывала разные ситуации, приукрашала их и рассказывала.

Мы — семья

Мы жили дружно, у всех были свои обязанности. Сейчас, когда я рассказываю внукам, что телевизор у нас появился, когда я училась в третьем классе, телефонов вообще не было, а сборники мультфильмов показывали по воскресеньям в клубе, они верят с трудом. Воду набирали в колонке на улице, в вёдрах приносили в дом; был умывальник, а под ним — таз; чтобы приготовить еду, дровами топили печку; зимой печка горела круглосуточно, давая тепло. Взрослые работали, бабушка готовила еду, а остальные работы: уборка в доме, во дворе, вода, дрова, уголь, уход за огородом, покупка продуктов — обязанность детей.

Весной копали землю под посадку картошки. Папа с мамой копали, мы рыхлили, бросали в лунки картошины, выбирали из земли камни. Камней было много, из них выкладывали межи между участками. Земля на Донбассе трудная, а под огороды выделяли почти непригодную.

Вокруг шахтёрского посёлка были хутора, многие хуторяне работали в колхозе. Мы тоже брали «сотки» — ряды кукурузы, подсолнечника и свёклы, которые тянулись километрами. «Рядки»  надо было несколько раз за лето рыхлить и убирать на них сорняки. Пока Ванечка был маленький, мы втроём обрабатывали «сотки», потом он подрос, и мы ходили уже вчетвером.

А осенью мы получали расчёт — початки кукурузы и шляпки подсолнечника. Этого было достаточно, чтобы кормить кур и иметь собственное подсолнечное масло. Семечки сдавали на маслобойню, в обмен получали масло с запахом чуть поджаренных семечек.

А как весело занимались заготовкой дров! Пилили брёвна, отец, как самый сильный — рубил, остальные носили уже готовые дрова и складывали в сарай, отдыхали, перекусывали, шутили. Сообща делали общее дело.

Послесловие

Я не помню, чтобы в семье  велись беседы о дружбе, честности, порядочности, взаимовыручке, сопереживании — этим занималась школа. Семья жила единым организмом, поступки были важнее слов, никто не жаловался, потому что знали, если ошибся один — накажут всех. Наказанием мог быть  запрет на прогулки, на игру в футбол или нас могли не пустить в клуб на киносеанс. Замечание в дневнике у одного, а гулять не идут все.

Дети раньше взрослели и не боялись ответственности, нас не заставляли делать уроки, репетиторы не требовались, мы помогали себе сами. Правила поведения не воспринимались как постороннее воздействие, помочь старику, уступить место в транспорте, успокоить чужого малыша — норма жизни, по-другому нельзя.

Инфантильными своих детей и внуков взрослые делают чрезмерной опекой. Во взрослой жизни им помогут обязательное выполнение обязанностей и ответственность за свои действия. Родители должны не тратить слова на объяснения, а доказывать истины на собственном примере.

Дети стали другими, мы обвиняем в этом время и не хотим признаться, что не являемся авторитетом для собственных детей. Своих кумиров они находят без нашего участия. Мы допустили, что у них другие идеалы и отличные от наших ценности, все свои пробелы заменяем дорогими подарками и деньгами.
А жизнь продолжается уже не по нашим правилам...