Часть 18 Карлос

Часть 18
 
  Лесные братья, всех не перечислить,
  С кем разделял я тропы и дороги,
  Чей близок был мне образ мысли,
  О ком пишу, слагая эти слоги.

  Не назову всех, каждый как планета,
  Полны загадочных вращений и орбит,
  Но  мага Карлоса Аранью Кастанеду,
  Не обойду молчаньем,
  Тихо спит,

  Во мне его искусство сновидений,
  Тропу особую он мне подарил,
  Весь мир и человек игра энергий,
  Бал эмонаций,
  И мне он говорил:

  Когда в младенческой накидке,
  Нарнувший в озерцо выходит в поле,
  К игре ветров, там где простор в избытке,
  Душа парит,
  Но повинуясь Воле,

  Ребенок поля при помощи ткачей,
  За нитью нить, себе сшивает плащ,
  Где нить одна, восторг детских очей,
  Другая нить грусна,
  чрез детский плач,

  Знакомит чадо с первым из врагов,
  Чей лик тот зрит во многих зеркалах,
  Что рядом ходят, дышат, говорят,
  Творят и разрушают. 
  Это Страх,

  Наш первый враг и лишь один из ста,
  Успеет победить его за век,
  Развилка на пути его проста,
  Щит обрести иль меч,
  Се-человек,

  Он редко правит выбор свой,
  За стены городских сует всеядных,
  Где деньги, фама, алкоголь,
  Секс, власть,
  и карнавал нарядных,

  Общественных событий и свершений,
  Сияет град, оставив поле за порогом,
  Я ноне житель града без сомнений,
  Нет лучшей учести...
  Пред Богом, 

  Любое дело глупость, а познанье боль,
  И вот один и ста в противовес,
  За всем что он творит ведет контроль,
  Иной дорогой покидает поле,
  в лес

  Робко втупает, где сонм идей и книг,
  Сюжетов тьма и философий чащи,
  И свято верит Чтец наступит миг,
  Меч против страха всеже он обрящит,

  И бренный человек в душевных ранах,
  Осознает к сей вечности причастность,
  И тут его, как водиться в романах,
  Второй настигнет враг,
  И имя ему Ясность.

  Все знать нельзя, но можно с пониманьем,
  Своих границ средь безграничья бытия,
  Стать соучастником надличного вниманья,
  И самозначимости рвется кисея.

  И вот когда труба трубит победу,
  Ясность повержена и страха не осталось,
  И как охотник, что идет по следу,
  Приходит третий  враг, 
  и имя ему старость.