Третье Служение

Два друга, два лейтенанта, сменившись с дежурства в своих подразделениях полка, следовали домой. До ближайшей станции метро было далеко, но погода стояла чудесная, а настроение у друзей было отличное, они решили идти пешком. Были они настолько разные, что люди со стороны не понимали, что у них может быть общее. А его и не было. Иван был из потомственных военных, обстоятельный и спокойный. Илья - из семьи журналистов, поборников западных ценностей, и даже удивительно, как это «яблоко» откатилось так далеко от «яблони». Выбор Ильи семья не то, что не одобряла, он вообще в военное училище поступил «вопреки» их мнению, поэтому никто из его близких ни на один праздник в часть не появлялся. И характер у него был скверный. Нёс правду-матку в глаза, не взирая на лица, чем приобрёл себе недругов в лице командования, и однажды его даже пытались обвинить в том, в чём он виноват не был. Выручил Иван. Все отмалчивались на обсуждении «поступка», а он не побоялся защитить человека. Тот к нему и привязался.
Когда они проходили мимо маленькой церквушки, Иван вдруг предложил:
- Давай зайдём! Здесь служит очень интересный человек. Я несколько раз заходил, пытался познакомиться, поговорить с ним, но вокруг него всегда были люди. Сегодня будний день, и только утро. Может, он свободен.
- И ты поддался на эту моду?! – Тут же стал обличать его Илья. - Мне дома неприятно видеть, как родители прикидываются праведными верующими. То и дело посещают какие-то храмы. Но я-то вижу, что всё это показное.
- Нет, Илья. Я далёк от моды. Тем более в непонятной для меня области. Просто, мой отец и его сослуживцы очень хорошо отзывались о батюшке. Он - в прошлом боевой офицер и человек достойный.
- Вань! Ты иди сам! Ты же знаешь, меня потянет на всякие каверзные вопросы. Я – плохой дипломат.
- И ничего. Может, даже хорошо. Место-то и для меня непривычное, и я мало что в религии понимаю. Есть она и есть. Не вникал никогда. Может, и напрасно. Ты своей въедливостью «отшелушишь» истину.
Пошли друзья.
В храме в этот час, действительно, никого не было. Им навстречу поднялся сам батюшка – высокий и крепкий ещё мужчина, но «крепко» седой.
- Я рад, товарищи лейтенанты видеть вас в своём храме. Одного из вас, вот его (он указал на Ивана) я здесь уже видел. Он заходил, но подойти ко мне почему-то не решился, а Вас (он кивнул Илье) вижу впервые. Наверное, вопросы появились.
- Никаких! – Опережая Ивана, заявил Илья. – Атеист я. Да и Иван, думаю, тоже. Он захотел Вас увидеть, я просто потянулся за ним. Не верю я всему церковному. Вы уж не обижайтесь, но лучше честно. Начну с того, чего бы Вам радоваться каким-то лейтенантам, когда мимо столько разных людей ходит!
Слова граничили с хамством, но батюшка воспринял их спокойно:
- Мимо-то, и правда, много разных людей ходит, да сюда-то заходят далеко не все. Это раз. Теперь по поводу того, чего бы мне радоваться каким-то лейтенантам. А кому надо-то радоваться? Каким-то полковникам? Или каким-то генералам? У вас сейчас поди в подчинении по нескольку десятков живых душ, а через десять-пятнадцать лет несколько сот или тысяч будет. И от вас, от вашего командования ими будет многое зависеть. В службе, личной жизни (вашей и их). Почему бы мне не подключиться к вашему внутреннему миру, не оказать на него влияние. Наконец, мне просто приятно видеть молодых офицеров. Я себя вспоминаю таким же. Ну, что, достаточно у меня оснований радоваться вашему появлению?!
Илья был обескуражен ответом и молчал, а священнослужитель, как бы рассуждая сам с собой, продолжал:
- Когда люди приходят в храм, это хорошо. Потому что идут они за добром, за советом, за помощью, за ответом на возникшие вопросы, и уже то, что вопросы появились, хорошо само по себе. Ещё когда я служил государству, у меня была командировка в Польшу. Я обратил внимание, как много там костёлов, в каких красивых зданиях они расположены, как запросто туда заходят детишки, и как радушно их там принимают священнослужители. Вот идут они из школы, забегают в костел. К ним выходит кто-то из птичта. Дети рассказывают ему, как прошли уроки, что было интересного. Он им задаёт вопросы. Они спрашивают, он спрашивает, идёт живое общение. Он им что-то рассказывает и не обязательно о религии. Я с переводчиком сидел в сторонке  и слушал. Интересно было наблюдать это общение.
Илья не выдержал:
- Странно как-то! Вы положительно отзываетесь о другой религии, о другом, враждебном, по-существу, нам государстве!
Батюшка усмехнулся:
- А я привык говорить, что думаю. Во время учебы в школе я увлекался поэзией Владимира Маяковского. Так вот он писал:
Смотрите на мир
Без очков и шор,
Глазами жадными цапайте
Всё то, что у нашей земли хорошо
И что хорошо на Западе.
И я мечтаю, что когда-то детишки также запросто будут прибегать ко мне в храм, а я буду с ними обсуждать их насущные проблемы.
Да, Польша сейчас враждебное нам государство, но это государство – одно из немногих, которое не приняло нравственные стандарты Евросоюза (однополые браки и другие мерзости). И, думаю, Вы не будете отрицать, что это заслуга польской церкви. Мы с Польшей в этом вопросе по одну сторону баррикад.
И не только это нам стоило бы перенять у Польши. Кто бывал там, поражались, в каком прекрасном состоянии там находятся кладбища. Идеальная чистота, ухоженность, а в праздники на каждой могилке теплится свеча. Едешь вечером или ночью по шоссе и созерцаешь эти кладбища со свечками то справа, то слева от дороги, и так на душе становится чисто и хорошо. Это культура уважения к своим предкам, их памяти. По кладбищам в Польше можно гулять в любое время, не опасаюсь чего-то дурного. Наши же кладбища, даже днём, часто бывают местом изнасилования и грабежа женщин. Человек в горе, подавленный, не способен оказать сопротивления, чем преступники и пользуются. Так что нам ещё много предстоит сделать в плане воспитания, чтобы «догнать» Польшу.
Нам, это церкви. К сожалению, воспитанием у нас сейчас никто не занимается. В детском садике следят только за тем, чтобы ребёнок был накормлен и никуда не убежал. Школа даёт знания (да и те порой очень скудные). В высших учебных заведениях о воспитании вообще даже не говорится. В советское время, которое часто хают, воспитанием занимались везде и очень серьёзно. В школе ли, в институте. Устраивались встречи с интересными людьми. Экскурсии, путешествия. Рассказывалось о книжных новинках. Ветеранам оказывалась помощь по дому. Летом пионерские и трудовые лагеря.
Сейчас живём, вроде бы, богаче. Возможностей стало побольше. Весь мир можно посмотреть, а человек лучше не стал. Хуже даже.
Я недавно в магазине выбирал что-то себе, зонт положил рядом, да так и ушел, забыв его. Когда вернулся, зонта не было. Спросил администратора, не сдавал ли кто, как забытую вещь. Нет, отвечает, унесли Ваш зонт. Другой раз по дороге домой уронил перчатки, метров сто прошел, обнаружил пропажу и вернулся. Но перчаток уже не было. Унесли. От бедности?! Да, нет. Просто была возможность приобрести что-то «на халяву»!
Забыли люди Бога, не боятся его. Не задумываются о смысле жизни.

Друзья внимательно слушали батюшку, а он вдруг предложил:
- Народу сейчас нет. А у вас, поди, время для беседы есть. Не пройти ли нам ко мне в трапезную. Я так называю комнату, где принимаю своих сослуживцев. Там нам за чаем легче и душевнее будет общаться.
В комнатке он поставил чайник, выставил на стол выпечку, сласти, фрукты. Илья и здесь не удержался:
- Это на представительские расходы приобретено?
- Какое там? Вы же видите, церковь нищая. Это – моя пенсия. Я получаю поболее других людей, мне хватает. Почему не угостить хороших людей?!

За чаем люди обычно расслабляются, но не Илья. Он и здесь не преминул высказать свою позицию:
- Как-то я не очень воспринимаю церковь в роли воспитателя. Скорее оболванивания. Эти сказки о воскресении, явлениях, исцелениях, многочасовые стояния на церемониях, выверенные (утверждённые свыше, читай) тексты молитв-обращений к Богу. Если он - Отец, как внушается пастве, то почему нельзя обращаться к нему своими словами?! И, наконец, какие там воспитатели попы?! Они всегда карикатурно изображались нашими писателями. Возьмем того же А.С.Пушкина.
- Ну, Александр Сергеевич много чего писал! – Спокойно начал свой ответ батюшка. НАШЕ ВСЁ порой заносило, и он сам не был образцом добродетели!
- Как Вы можете?! – Взвился Илья. – Пушкин – наша национальная гордость, а Вы так о нём?!
- Да, кто ж спорит?! – Спокойно продолжал батюшка. – Гений, гордость. Но вот в школе, помню, одно время мне нравилась его эпиграмма на графа Воронцова. Помните, наверное:
Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным, наконец.
Как остроумно!
А потом я поинтересовался личностью Воронцова и узнал, что это был блестящее образованный человек, боевой генерал (в Отечественной войне 1812 года командовал дивизией и в сражении под Бородино был тяжело ранен), талантливый государственный деятель (Новороссийский генерал-губернатор и наместник Бессарабской области, наместник Кавказа с неограниченными полномочиями), очень щедрый благотворитель (после Бородинского сражения, убывая на лечение в своё родовое имение, увёз с собой полсотни своих раненых офицеров и около трёхсот нижних чинов, и лечил их на свои средства; командовал русским оккупационным корпусом во Франции, и когда корпус покидал Францию, из личных средств оплатил долги всей русской армии, для чего пришлось продать одно из имений; передал в дар городу Одессе свою огромную библиотеку). Граф, потом светлейший князь жил по правилу: "Люди с властью и богатством должны так жить, чтобы другие прощали им власть и богатство".
Не удивительно, что он запечатлен на памятнике «Тысячелетие России» в Великом Новгороде среди фигур второго плана, за спинами императоров Александра I и Николая I, а также склонившегося к последнему Михаила Сперанского
Что Пушкин?! Пристроился к чужой жене, а муж не понял его высоких чувств. Значит, что?! – Надо «мочить», говоря сегодняшним языком. Но даже друзья Пушкина не могли обвинить Воронцова в чём-либо.
Вам достаточно об Александре Сергеевиче или продолжить?!

Илья молчал, и батюшка продолжил. Вы очень уничижительно отозвались о церкви, а должны бы, как государственный человек, быть благодарны, что живете в большой, сильной стране. Ведь именно церковь стала тем сосудом, который удержал вместе разрозненные русские княжества в период раздробленности Руси. Иначе растеклись бы они, как вода.
Вам не нравятся многочасовые службы?! Но кто-то, наоборот, видит в них что-то возвышенное, верность традиции.
Не хочется заучивать молитвы?! – Общайтесь своим языком. Можно вообще мысленно обращаться и к Богу, и к Богородице, и к другим святым.
Об исцелениях. Они постоянно происходят у верующих людей. Вопрос в силе их веры.
Явления Бога и других святых людям тоже происходят. Может, не так часто и не всем…
- Да только больным психически людям и случаются эти видения! А, может, просто нечестные люди так привлекают к себе внимание. – Выпалил Илья.
Батюшка посмотрел на него внимательно, потом перевёл свой взгляд на молчавшего всё время Ивана, и спросил:
- Скажите, молодые люди, а я, на ваш взгляд, честный человек? Не произвожу впечатления бесноватого?
- Что? Вам было видение Бога?! – Выдохнул Иван. - Когда? Где? Как? Расскажите, пожалуйста. Его уже захватил рассказ священнослужителя.

Это было на первой чеченской войне. – Начал священник свой рассказ.
Наши враги (а как они себя называли - «прогрессивное человечество») только что добившись развала СССР, принялись разваливать Россию. Чечня вместе с кучей наёмников со всего мира вооружённым путём добивалась для себя свободы. Парламент Татарстана принял решение о верховенстве своих законов над общероссийскими. Да они только совсем недавно (и очень непросто) отказались именовать своего руководителя президентом (так же, как руководителя Российской Федерации). В очереди за независимостью стояли Башкортостан, Якутия, Урал (здесь даже напечатали свои собственные денежные знаки).
Российская армия, изнемогая, из последних сил боролась за целостность России. Трудности были во всём. Вплоть до того, что экипаж танка приходилось формировать из представителей нескольких военных округов. Один округ давал механика-водителя, другой-стрелка-радиста, третий – командира танка.
И враги были не только во вне страны. Их внутри было достаточно, в том числе в средствах массовой информации. Была такая корреспондент телеканала НТВ Елена Масюк. Её репортажи на российском телевидении были прочеченские. Она брала интервью у головорезов, которые безжалостно, как садисты, расправлялись с нашими мальчишками-солдатами, попавшими в плен. На всю страну эти преступники вещали о борьбе за свободу. Не могла не знать Масюк, как относятся «борцы за свободу» к пленным, но тащила на центральное телевидение взятые у этих пленных «интервью», что обращаются с ними прекрасно, а кормят, «как мама дома».
А потом…потом… Её захватили в плен те самые любимые ею моджахеды свободы. Она несколько месяцев провела в плену. Что там с ней делали, не знаю, но думаю, что то же самое, что и с другими захваченными ими в плен женщинами.
За полчищами Александра Македонского двигались большие отары овец. Это и питание, и средство удовлетворения сексуальных потребностей воинов. Чеченские повстанцы захватывали для последнего русских женщин и таскали их с собой по горам, нещадно эксплуатирую. А чтобы максимально интенсифицировать «процесс», из их гардероба исключали нижнее бельё.
Да что там. Летом 1995 года банда Хаттаба, численностью до 200 человек, совершила набег на Ставрополье, где захватила больницу в городе Буденновске и несколько дней оставалась там, диктуя политические требования руководству России. Так вот, мне потом рассказывали сослуживцы, все нянечки, медсёстры, врачи-женщины делали после этого аборты. Их нещадно насиловали борцы за свободу. Ну, чем не свобода: делай, что хочешь и с кем хочешь!
Я не понимаю, почему это всё нашими властями и прессой замалчивается. Для меня (да, уверен, не только для меня) это такой показатель «расчеловечивания». Мужчина должен защищать, оберегать женщину, холить и лелеять, а эти нелюди…Гляди, у кого-то из нашей «либерды» и поменялись бы взгляды на ситуацию! Появилась бы дополнительная мотивация уничтожать нечисть. Как пели партизаны в Великую Отечественную войну:
Бей врага, где попало.
Бей врага, чем попало.
Много их пало, а всё-таки мало.
Мало их пало, надо ещё.
Масюк этого не потребовалась. Она, как говорится, своей шкурой ощутила прелести свободы, которую несли чеченские борцы за свободу. Когда её выкупили (почему-то её, а не бедных солдатиков), заткнулась и голоса больше не подавала. Мне её не жалко, так предателям и надо.

Но я отвлекся. Итак, «Красная Армия» (так мы звали Российскую армию) не могла одна справиться с нашествием джихадистов. На войну пришлось направлять отряды особого назначения МВД РФ из регионов, не заявлявших о сепаратизме. Я в то время проходил службу в центральном аппарате МВД России. Меня и направили туда для координации деятельности этих отрядов нашего министерства между собой и с Российской армией.
Жена, узнав об этом, попросила зайти в церковь и попросить защиты Всевышнего. Я же был, как сейчас Илья, атеист. Какой там Бог?!
- Ты не можешь не выполнить моей просьбы. Я остаюсь одна с детьми, а что будет с нами, если ты оттуда не вернёшься?!
Короче, уговорила. Пошёл я в храм, а там спрашиваю у служителей: еду на войну, жена послала к вам, скажите, что надо делать? Рассказали мне, показали. Всё сделал, как учили. Попросил защиты, сохранить жизнь. И поехал.
О войне рассказывать не буду: холодно, голодно, страшно и тяжко. У противников порой брали вооружение, средства связи, которых у нас не было. В Москву направляли на изучение. Серьёзный противник был. Но, опять же – мимо, перехожу к главному.
Мы должны были штурмовать позиции противника, которые враг тщательно заминировал. Красная Армия обещала прислать нас несколько установок разминирования (УР-77). Это танк без башни. Вместо башни приспособление, откуда выстреливается длинный шланг типа пожарного, но очень длинный и начинённый взрывчаткой. Он летит в сторону противника, падает на поле и взрывается, от детонации взрывается и минное поле. Образуется безопасный коридор размером 90 х 6 метров, по которому в прорыв идут наступающие.

Определяя детали предстоящей операции, дислокацию отдельных отрядов, способы взаимодействия, мы просидели в штабе часов до двух ночи. В пять была уже назначена атака. То есть не позднее, чем за полчаса до этого я должен был быть на закреплённом за мной участке – участке, где сосредотачивался ОМОН одной из уральских областей.
Прилёг я, чтоб, хоть немного, вздремнуть. Спал или был просто в состоянии какой-то дрёмы от переутомления, но мне вдруг привиделась такая картина: каменистая пустыня, прямо, как на картине И.Н.Крамского «Христос в пустыне», только это не просто камни где-то в пустыне, а камни от разрушенных домов. По пустыне в мою сторону идёт одинокая фигура в длинном плаще с капюшоном. «Он!», – озаряет меня мысль. Падаю на колени и преклоняю голову. Он подходит ко мне, кладёт мне на голову свою руку, говорит: «Я помню тебя!», и уходит. Не успеваю осмыслить привидевшееся, дневальный трясёт меня:
- Товарищ полковник, пора!
Бегу на свой «участок». По пути меня нагоняет посыльный:
- Командир передал Вам распоряжение. Вам надо следовать на участок Ивановского ОМОНА. Сказал, что там Вы будете нужнее. Это левее метров двести. Побежал на новое место.
При мне уже приехали три установки разминирования, изготовились и произвели залп. И тут произошла катастрофа. Шнур со взрывчаткой одной из установок в небе разворачивается в обратном направлении и падает в расположении изготовившего к атаке того уральского ОМОНА, где я должен был быть. Страшный взрыв! Десятки убитых, десятки раненых и контуженных. Я был потом там и видел эту страшную картину. И мозг жгла мысль: я должен был разделить участь этих ребят! Почему Он сохранил мне жизнь?! Чем я это заслужил?! А может, не в заслугах дело? Может, по поводу меня у него были какие-то мысли, и я что-то должен?! На этом я и остановился.
После окончания государственной службы и после того, как «поднял» детей, я начал своё «третье служение». Ему!
Чем занимаюсь?! Сею разумное, доброе, вечное. Приобщаю людей к христовым заповедям: не убий, не укради, не пожелай жену ближнего своего и т.д. и т.п.

Оба лейтенанта были потрясены рассказом и молчали. Ёрничание Ильи тоже прошло. Он верил батюшке. Совсем другим тоном он спросил у него:
- А почему так важно, чтобы люди верили именно в Бога, а не в проповедуемые Вами ценности?
Ответ священника был прост:
- Бог первичен. Всё остальное – потом.
Я не помню, кто сказал эти слова, но они очень точно отражают сущность мироздания и миропонимания:
«Если на первом месте Бог, всё остальное на своих местах!»
Когда веришь, всё удаётся. Жизнь обретает свою прелесть.

В комнату заглянула одна из служек:
- Батюшка! Там из кадетского училища пришли. Просят принять!
- Сейчас, сейчас! – заторопился он. – Вы уж извините, ребята, что больше времени уделить вам не могу. Но я уверен, что вы ещё не раз придёте ко мне. Просто поговорить или что-то выяснить. Я рад буду вас видеть. А сейчас мне надо идти.

Уже на выходе Иван остановил его вопросом:
- Вы такой занятой человек. Вокруг Вас всегда люди. Да и служба у Вас была не мёд. Что заставляет Вас вести такой образ жизни. Не возникала ли мысль уйти на покой и выращивать на даче клубнику.
Батюшка улыбнулся:
- Ну, что Вы?! Я рад, что я до сих пор нужен, что вокруг меня всё время люди. На возделывании клубники себя не представляю.
Цицерон в своём сочинении «О старости» писал: «Жизнь стариков оправданна, покуда они могут нести бремя долга». Я полностью с ним согласен.

31.10.24 г.