Столпы Вселенной

Иден, сын богатого северного купца, был одиноким человеком. Судьба не разлучила Идена с родными и друзьями, но никто из них почему-то не смог избавить его от мучительного чувства одиночества. В детстве и юности это ощущение было терпимым, но после того как Идену исполнилось двадцать два года, оно усилилось настолько, что начало походить на душевное расстройство. Иден болезненно затосковал по человеку, которого никогда не видел и о котором ничего не знал.

Придя в смятение, Иден решил открыться своему опытному и рассудительному отцу. Внимательно выслушав сына, тот спросил:

- А как ты полагаешь, неведомый, коего жаждет сердце твоё… он мужчина или женщина?

Иден призадумался, прислушался к себе и робко улыбнулся:

- Женщина.

Отец тоже улыбнулся и положил руку на плечо сына:

- Значит, пора тебе подыскать себе невесту.

И вот Иден приступил к поискам. За год он познакомился со множеством северянок, но, увы, не нашёл среди них той единственной, без которой жизнь его была неполной, ущербной.

А тоска всё росла. Одиночество становилось непереносимым, грозя свести с ума.

- Вокруг немерено красавиц, и ты не можешь выбрать?! – недоумевал ВЕйлин, лучший друг Идена. – Да ты познал хоть одну?

Иден покачал головой. Он не желал преступать заповеди Творца, да и честь дамы ценил ничуть не меньше собственной.

- А! – Друг махнул рукой. – О чём с тобой говорить!

В конце концов, Иден отправился в далёкое путешествие, намереваясь не возвращаться в родное королевство до тех пор, пока поиски не увенчаются успехом.


* * *

За следующий год Иден исходил да изъездил сотни троп и дорог. На лодках и кораблях он проплыл по десяткам рек и пересёк Море. Побывал в различных деревнях и городах. С надеждой вглядывался в женские лица, в их глаза, в их души, но всякий раз испытывал разочарование: «Нет, не она. Не она».

И когда Иден, утомлённый тяготами странствий, уже почти готов был предаться отчаянию, случилось то, о чём он столь горячо мечтал.

Осенью он встретил девушку, которую искал.

Но, вопреки ожиданиям, встреча принесла ему не радость, а горе.


* * *

Её звали ЛавЕна. Она слыла самой прекрасной девушкой в столице восточного заморского царства. И она умерла, едва ей исполнилось двадцать два года. Почила за день до того, как Иден увидел её…

Похоронная процессия медленно двигалась по главной улице на запад, в сторону городского кладбища. Первыми, пошатываясь, шли престарелые родители покойной. Отец держал в руках её портрет, а мать – венок из белых роз и чёрных шёлковых лент. За ними четверо монахов в чёрных рясах несли открытый гроб. Позади них тянулась вереница родственников, друзей и знакомых Лавены.

Прохожие замолкали, расступались и снимали шляпы. Иден в том числе. Но когда процессия приблизилась и он смог лучше рассмотреть картину, то, словно полоумный, выбежал на середину улицы. Дрожащими пальцами прикоснулся к портрету, а потом бросился ко гробу.

Процессия остановилась. Все недоумённо воззрились на Идена, выглядевшего так, будто вот-вот лишится чувств.

Отполированный до блеска дубовый гроб заполняли благоухающие лепестки лиловых лилий. Лавена, облачённая в белоснежное платье, утопала в них. В её длинных, тщательно расчёсанных чёрных волосах искрились бисерные нити. На шее поблёскивало жемчужное ожерелье.

Но странник не смотрел ни на лепестки, ни на украшения. Он смотрел только на лицо мёртвой девушки. Всё остальное перестало для него существовать, исчезло, погрузилось во тьму.

Лицо Лавены… Благолепный, благословенный лик! Такой родной! Такой совершенный! Давным-давно запечатлённый в глубинах души беспокойного Идена! Запечатлённый, быть может, самим Творцом!

Странник протянул руку и нежно погладил девушку по щеке…

Что было далее, он не помнил. События нескольких последующих часов стёрлись из памяти…


* * *

Когда сознание Идена прояснилось, он обнаружил, что сидит в кресле перед камином. Потрескивая, горели толстые поленья. В другом кресле замер отец Лавены. Он смотрел на огонь.

- Где я? – шёпотом спросил Иден и оглядел просторную прямоугольную комнату. Вдоль стен стояли книжные шкафы. Пол устилали ковры с изображением спиральных морских раковин. За высокими сводчатыми окнами смеркалось. На каминной полке, меж двух зажжённых свечей играл розовыми бликами портрет Лавены. Тот самый.

- Ты в моём доме, - безжизненным голосом ответил отец покойной, продолжая наблюдать за танцем огня.

- А похороны?..

- Завершились.

Иден посмотрел на свои руки. Они ещё дрожали.

- Почему она умерла?

- По той же причине, по которой умирают все люди. Пришёл её срок. – Старик вздохнул. – Ты знал мою дочь, верно?

- И да… и нет.

Идену стало холодно. Холод исходил из его души. Страшный холод, мертвящий…


* * *

Отец Лавены слушал весь рассказ Идена молча, не перебивая. Затем повернулся и поглядел гостю в глаза. Тихо спросил:

- Ты душевнобольной?

А может, это был и не вопрос.

Иден понурил голову и пожал плечами:

- Не знаю, господин. Однако душа у меня болит.

Старик задумчиво кивнул, тяжело поднялся на ноги и, подойдя к двери, распахнул её.

- Я хочу, чтобы ты навсегда покинул мой дом.

- Понимаю, - сказал Иден.

Он встал, но двинулся не к двери, а к потрескивающему камину. Остановился, глядя на портрет Лавены. У нарисованной девушки были изумрудные глаза. И они… казались живыми. Художник, без сомнения, обладал великим талантом.

- Можно… - Горло Идена словно сдавила незримая рука. – Можно мне взять картину себе?

- Нет, - сказал старик. – Уходи.

Гость подчинился.


* * *

Покинув дом, где Лавена жила и умерла, Иден бродил по лабиринту улиц, вызывая подозрение у фонарщиков и стражников. А в полночь пришёл на кладбище и при свете полной луны отыскал могилу Лавены. Лёг рядом и уснул. Сторож не стал прогонять его, решив, что это жених покойной…

А утром странника разбудило горе. Во сне, который был подобен душному тёмному колодцу, он вспомнил предыдущий день и заплакал. Открыл глаза и увидел над собой серое небо.

- Я не сомневалась, что встречу вас тут, - раздался молодой женский голос.

Иден сел. Перед ним стояла девушка в чёрном платье, похожая на Лавену. В руке она держала две алых розы.

- Извините, - сказал Иден. Достал из кармана платок и вытер слёзы. – Просто я…

- Вам незачем извиняться. Наоборот, я хочу извиниться за моего отца. Он плохо отнёсся к вам. Вы были честны с ним, излили ему душу, а он повёл себя неподобающе.

Иден поднялся, поклонился девушке и представился. Она поклонилась в ответ и сказала:

- Меня зовут КовентИна. Я – сестра Лавены.

- Весьма приятно. Значит, ваш отец передал вам наш с ним разговор?

Девушка слегка покраснела и потупила взор.

- Нет. Я подслушала. Простите.

- Ничего. – Иден грустно улыбнулся. – Но… вы тоже считаете меня сумасшедшим?

- О нет! – Ковентина покачала головой. – Нисколько! И уверяю вас, мой отец тоже не считает вас душевнобольным.

- Мне так не показалось.

- Дело в том, что он боится.

- Меня?

- Не совсем. Его страшит происходящее с вами. И то, что происходило с Лавеной в последние три года.

Иден подался вперёд, нахмурился.

- И что с ней происходило?

- То же самое, что и с вами. – Глаза Ковентины заблестели от слёз. – Только она не отправилась на поиски, как вы. Она ждала… А потом пришла болезнь. Неизлечимая. Смертельная.

У Идена закружилась голова. Душу опалило незримое пламя.

- Она ждала меня… а я не успел, - прошептал он.

Девушка притронулась к его руке.

- Не вините себя. Вы ведь не знали, куда идти. Вы сделали всё, что могли.

Иден вздохнул.

- Мне следовало начать поиски раньше.

Ковентина вложила в руку странника розу и сказала:

- Попрощайтесь с Лавеной.

Идену не хотелось прощаться с ней. Но он положил цветок на тёмный холмик могилы. Положил под самым надгробием, под беломраморным крестом, на котором были выбиты имя почившей, даты её рождения и смерти, а также эпитафия:

Столпы Вселенной ожидают нас
Вне Времени, вне Царства, вне Пути.
Не в первый, да и не в последний раз
Мы сможем там друг друга обрести.

Прежде чем Иден спросил, Ковентина объяснила:

- Это четверостишие незадолго до кончины сочинила сама Лавена. Она была без сознания, а когда очнулась, попросила служанку записать его, чтобы высечь на кресте. Отцу эпитафия не нравится. Она тоже пугает его. Но он не посмел нарушить волю Лавены.

Иден трижды перечитал стихотворение и спросил:

- Что оно означает?

- Не знаю, - ответила Ковентина. – Я надеялась, вы разгадаете его смысл. Ведь вы…

Девушка не договорила – на кладбище пришёл её отец. Едва заметив его, она отвернулась от Идена и поспешила прочь. Но, сделав несколько шагов, остановилась, оглянулась и тихо произнесла:

- Думаю, оно для вас.


* * *

Пошёл дождь и не прекращался больше суток. А Иден оставался на кладбище рядом с могилой Лавены. Он просто не мог уйти. Его будто приковали к месту упокоения возлюбленной. Он хотел умереть здесь. Хотел, чтобы его здесь похоронили.

Но желанию Идена не суждено было исполниться. Кладбищенский сторож, которому стало известно, что странный мужчина не жених покойной, позвал стражников. Суровые воины отвели Идена в темницу, дабы допросить, но не преуспели, так как у пленника началась лихорадка, повергшая его в забытье…


* * *

Иден бредил. Лёжа на соломе в углу тесного сырого каземата, он дрожал всем телом, мотал головой и без конца повторял:

- Столпы Вселенной… Вне Пути… Сможем… Вне Пути… Столпы…


* * *

Иден медленно плыл по белой мерцающей Реке, изгибающейся в кромешной тьме. Плыл очень долго. Так долго, что постепенно растворился в ней. Стал её частью. И это подарило ему ощущение полной свободы и безмятежности. От Идена ничего не зависело, и он радовался. Он был во власти Реки и знал – она не причинит ему зла. Он плыл по течению…

…плыл… плыл… плыл…

А потом из тьмы вышла светящаяся светло-лиловая женщина. Стройная и длинноволосая. Лицо сияло столь ярко, что его невозможно было разглядеть. В руках незнакомка держала хрустальный кувшин. Она опустила его в Реку, и странник влился внутрь.

«Кто ты и зачем отнимаешь у меня свободу?» - мысленно спросил он.

Женщина не ответила. Развернувшись, она неторопливо пошла обратно во тьму…


* * *

Да, свободы Иден лишился. Но не безмятежности. Он по-прежнему был уверен в собственной безопасности. И остался спокоен даже тогда, когда незнакомка поместила кувшин в огонь, который неожиданно вспыхнул перед ними.

Это было алое извивающееся пламя с тремя острыми языками. Они жадно оплели хрусталь и расплавили его, превратили в пар, после чего Иден слился с огнём, как до этого с Рекой. И огонь изменился, обретя форму человеческого тела. Он стал телом Идена.

А во тьме начали зажигаться звёзды. Вскоре они образовали две титанические Спирали. Одна зависла над Иденом и незнакомкой, а другая – под ними. А между Спиралями появились двенадцать белоснежных семигранных Башен. Они выстроились в круг. Их основания покоились на краях нижней Спирали, а плоские вершины упирались в края верхней. Каждая Башня имела одну треугольную дверь над основанием, а также одно стрельчатое окно под самой вершиной. И двери и окна были обращены внутрь круга.

Как выяснилось, Иден и незнакомка не стояли на чём-либо твёрдом. Они парили в пустоте, окружённые Башнями и Спиралями.

- Что это? – спросил Иден, глядя на Башни. Обретя огненное тело, он опять мог разговаривать. Правда, голос был абсолютно чужим.

- Столпы Вселенной, - ответила женщина и попросила: - Прикоснись к моему лицу.

Её голос радовал благозвучием, и показалось Идену, будто он слышал его невероятно давно.

Иден протянул свою огненную руку к сияющему лику. Алый огонь соприкоснулся с лиловым светом, с этой величественной вуалью. Раздался приятный тихий шелест, словно морская волна мягко накатила на гладкий берег.

И сияние погасло, открыв лицо женщины.

Лицо Лавены.

Спирали пришли в движение. Принялись вращаться. И Столпы вместе с ними.

Иден и Лавена смотрели друг на друга. Затем Лавена взяла Идена за руки, отчего он ощутил такое блаженство, по сравнению с коим меркли все удовольствия мира. Безмятежность превратилась в счастье.

Лавена улыбнулась:

- Я не сомневалась, что ты сможешь отыскать меня снова.

- Снова? – удивился Иден. – Значит, мы действительно встречались?

- Конечно. А разве ты этого не чувствуешь?

- Чувствую. И потому смог найти тебя. Но… почему я не помню наших предыдущих встреч?

- Ты не умер как я. Ты спишь. Твой дух привязан к телу. Оно мешает тебе вспомнить всё своё прошлое, все свои жизни.

- Тогда я хочу умереть. Проснувшись, я убью себя и вернусь к тебе.

Лавена отпустила левую руку Идена.

- Нет, ты не должен убивать себя. Если ты сделаешь это, мы можем потерять друг друга навсегда, ведь лестницы в Столпах нашей Вселенной разрушатся, а двери и окна будут замурованы. И может случиться, что мы, идя по Пути Жизни и Смерти, навсегда забудем друг о друге. Перестанем друг друга чувствовать не только в мире, но и за его пределами.

Иден вновь посмотрел на Башни и Спирали.

- Значит… Вселенная принадлежит нам?

Лавена кивнула:

- Да. Всё, что ты видишь вокруг – наша Вселенная. И она – часть Вселенной Творца. После Великого Суда Столпы исчезнут и Звёздные Спирали сблизятся, сольются в одну… и мы больше не расстанемся.

- А когда произойдёт Великий Суд?

- Это ведомо лишь Творцу.

- Выходит, мы встречались с тобой здесь?

- Да. Но первая наша встреча, первое наше свидание состоялось там, внизу, в мире. В мире мы и полюбили друг друга. А потом…

Лавена замолчала. Немного подождав, Иден проговорил:

- Потом, снова и снова рождаясь в мире, я искал тебя… и находил слишком поздно.

- Не слишком, - возразила женщина.

- Но почему?! – воскликнул Иден. – Почему мы не можем жить в мире, как другие пары?!

- Потому что это воля Творца.

- Думаешь, Он испытывает или наказывает нас?

- Нет, - Лавена посмотрела куда-то ввысь. – По-моему, Он гранит нашу любовь, чтобы она стала совершенной, не такой, как у большинства людей. Чтобы она вечно сияла перед Его престолом.

- Сияла вечно… - повторил Иден.

Он обнял возлюбленную, и они медленно закружились между Столпов Вселенной.

Постепенно Идена и Лавену окутало непрозрачное перламутровое мерцание. Они сделались подобны блуждающей звёзде, глядя на которую, хочется загадать самое заветное, доброе желание.

Из дверей и окон Башен полилась благодатная неземная музыка…


* * *

Иден провёл в забытьи трое суток. Всё это время за ним ухаживала Ковентина. Она каждый день приходила в темницу. Стражники не препятствовали ей.

- Я встречался с Лавеной, - сказал он заботливой девушке, когда очнулся.

Ковентина бросила настороженный взгляд на дверь каземата и покачала головой:

- Нет, вы бредили. У вас был сильный жар.

На бледном лице Идена появилась слабая улыбка.

- О, если бы данный бред мог длиться бесконечно.

- Не говорите так! – Девушка сжала его руку. – И вообще поменьше говорите о Лавене. Мой отец влиятельный человек. Он способен заточить вас в этой ужасной темнице до самой вашей смерти. Он способен отправить вас в дом для душевнобольных.

- Но почему?

- Я же объясняла вам – он боится того, чего не понимает и не желает понимать. Последуйте моему совету. Скажите стражникам, что ваше необычное поведение было вызвано горячкой. И едва они отпустят вас, покиньте наш город. Не приходите на кладбище. Хорошо?

Иден молчал.

- Пообещайте сделать, как я сказала! – взмолилась девушка. – Пожалуйста!

Странник пристально посмотрел ей в глаза.

- Почему вас волнует моё благополучие?

- Я… - Ковентина крепче сжала его руку. – Я верю вам. И верила сестре… Пообещайте.

- Пообещаю, - кивнул Иден. – Если вы тоже дадите мне обещание… Необходимо, чтобы на кресте Лавены была ещё одна эпитафия. Добавление к уже имеющейся.


* * *

Окончательно оправившись от болезни, Иден, как и просила Ковентина, ушёл из города.

А Ковентина, как и просил странник, наняла каменщика, который выбил на кресте Лавены второе четверостишие.

Вся эпитафия получилась такой:

Столпы Вселенной ожидают нас
Вне Времени, вне Царства, вне Пути.
Не в первый, да и не в последний раз
Мы сможем там друг друга обрести.

Когда же этот бренный мир падёт
И цепь перерождений разорвётся,
Мы во Вселенной обретём оплот,
И он к Творцу навеки вознесётся.