Заметки немолодой женщины. Часть 5

Мои воспоминания плавно сменяют друга друга. Иногда их вызывает явно зашифрованное слово, которое оказывается паролем, ещё одним ключом может быть запах, непостижимо связанный с каким-то событием. Или звук, интонация, голос. Воспоминания всплывают, потом медленно погружаются, объединяются в цепочки, кружатся в хороводе.
Останавливается время, хочется закрыть глаза и не сопротивляться.
Вспоминается моя подружка Марфа Яковлевна...

В 1972 году новым местом службы мужа стал пгт. Трёхизбенка, расположенный рядом с очень большим казацким хутором Трёхизбенка. Хутор разросся и объединился с ближайшими сёлами Кряковка и Колоус.
В нашем посёлке было несколько десятков четырёхквартирных домиков без всяких удобств. В этом не было ничего удивительного, удобства в стране были только в городских многоэтажках.

Были стены и крыша над головой, было электричество. Отопление оказалось условным, радиаторы выше комнатной температуры нагревались очень редко. Видимо, тепло терялось под землёй на пути к нашему жилью.  Была печка, но не было топлива. Готовили на газовой плите, пока в газовом баллоне был газ, если он заканчивался, выручала электроплитка. Когда пустых баллонов набиралось достаточно, чтобы наполнить машину, служба тыла обменивала их на наполненные газом.

Заселились мы в однокомнатную квартиру такого домика без удобств, но с небольшим двориком, заросшим высокой травой. После того, как я отмыла пол, после побелки стен и потолка и разобрала наше нехитрое имущество, началась война с травой, из которой я вышла победителем.

Стало ясно, что со стороны дороги у нас был забор и росли ясени. Во дворе я освободила от зарослей несколько плодовых деревьев и ещё один огромный ясень, одна из гигантских ветвей которого лежала на крыше нашего дома. Её пришлось отпилить, и с помощью соседей и верёвок мы опустили её на землю, не поранив крышу. Стало светлее и радостнее.

За лето наш папочка соорудил душ, «слепил из того, что было». Самой живописной была лестница, на которую надо было забраться, чтобы налить в бак воду. Досочки, фанерочки, колики и колья разной длины и толщины он находил в окрестностях, всё это стаскивал во двор, потом стал участником кружка «Умелые руки». Сооружение получило кодовое название «Домик Бабы-Яги» за своё удивительное сходство со сказочным оригиналом. Душем можно было пользоваться даже в октябре, лето и осень были очень тёплыми.

Постепенно у нас появился забор, половина которого была из старых досок, а вторая половина из жёрдочек и палок от спиленной ветви ясеня. Особой гордостью была калитка. Откуда-то муж притащил столб, вкопал его возле обновлённого ясеня, на столб и к стволу ясеня прикрепил металлическую перекладину и получился турник! Потом по папочкину велению и моему хотению у нас возникла лавочка возле крылечка, стол и скамейка. Муж по утрам занимался бегом с препятствиями, препятствиями были поиски материалов для строительства.

За преображением нашего двора, как оказалось в последствии, наблюдали. В наш «военный» магазин приходили за покупками жители ближайших деревень. Как-то, когда мы с Оксанкой были во дворе, к нашей калитке подошла пожилая женщина, поздоровалась, предложила купить то ли яйца, то ли помидоры. Мы познакомились, её звали Марфа Яковлевна, жила она в Кряковке, одна.
 
Новая знакомая начала приходить к нам в гости, мы разговаривали, она рассказала, что с интересом наблюдала как наш "хозяин" (так она называла нашего папочку) занимался строительством, даже похвалила: "Сделать лавку или забор поставить, когда есть из чего, каждый может, а он из дров построил!"

Скоро я узнала, что замуж она вышла за неделю до начала войны, ребёнка потеряла, муж погиб, брат и отец тоже не вернулись, осталась с мамой, а недавно мамы тоже не стало. У неё есть дом, огород, куры, а из близких никого нет, только внучок в Оренбурге.

Несколько лет назад она дружила с одной семьей из «лагерей», так местные называли наш полигон, а всех, которые служат в нашем гарнизоне – «лагерными», крестила их сына, поэтому она мама, крёстная мама.

Когда крестнику было десять лет, семью перевели на другое место службы. Началась переписка, а Марфа Яковлевна буквы знает, но писать не умеет, ходила к соседям, диктовала письма, полученные — ей читали те же соседи. Все письма она хранит. Потом семья друзей распалась, появилось две новые. Крестник вырос, женился, даже приезжал с женой несколько раз, родился опять мальчик, которого она считает уже своим внуком. И опять – развод. Крестник на письма не отвечает, переписывается она теперь с его бывшей женой, «внучку» посылает гостинцы.

Так я стала писать письма под диктовку и помогала ей отправлять посылки. Она приносила печенье в пачках, маленькие баночки с клубничным вареньем, носочки, маечки, всё это мы укладывали в фанерный посылочный ящик, засыпали семечками. Я заколачивала посылку маленькими гвоздиками, писала адрес и мы шли на почту.
Письма мы писали часто, ответы были реже. Получив письмо, утром следующего дня она сидела на нашей скамеечке, ожидая, когда мы с Оксанкой (моей маленькой дочкой) выйдем во двор.

Представляю, с каким нетерпением она ждала, но даже так оттягивая прочтение, она продляла удовольствие. Читали письмо и не один раз, каждую фразу надо было обсудить, прочувствовать. Думаю, что она просила прочитать письмо ещё раз для того, чтобы запомнить его и повторять строки уже у себя дома или пересказывая соседкам. Приходила Марфа Яковлевна ко мне и просто поиграть с Оксаной в куклы, хотя жила от нас в двух километрах.

Как-то она рассказала о престольном празднике в Кряковке, который приходился на Покров, говорила, что у всех будет много гостей и Бог любит тех, к кому придут с поздравлением. Праздник приближался, и я решила сделать ей сюрприз. Утром мы собрались в гости: я нарядила своих девчонок (к тому времени у меня родилась ещё одна дочь), объяснила нашему папочке, что нам просто необходимо быть у Марфы Яковлевны, мы купили что-то вкусненькое и пошли в Кряковку.

Идём по деревне, погода хорошая, люди весёлые, все приглашают в гости, мы благодарим, поздравляем и продолжаем путь. У многих наше семейство вызвало интерес, любопытные спрашивали к кому мы идём, а узнав, что к Марфе Яковлевне, недоумевали, кем мы ей приходимся.

Пришли, стучим в дверь, хозяйка открывает и в слёзы: «Миленькие, спасибо, да как же так, Дашечка, с хозяином пришла, спасибо. Оксаночка, Светочка, внученьки мои!» Этот поток нескончаемый, плачет, смеётся, опять плачет, и опять смеётся, обнимает девчонок.
 
Наконец, успокоилась и приглашает нас за стол. Стол накрыт, всё-таки надеялась, что кто-то зайдёт, пирожки, фаршированный перец, котлеты, салаты. Метнулась, достаёт бутылку водки: «Магазинная!» Зашли соседи поздравить и узнать, кто у неё в гостях, но остались на какое-то время. Когда мы уходили, она сказала мне, что это был самый лучший Престол в её жизни.

Конечно, сейчас Марфа Яковлевна в другом мире, Царствия ей Небесного. Но невозможно забыть, что такая малость с нашей стороны доставила ей такое счастье! Как важно быть внимательными, замечать людей, которым необходимо тёплое слово, наше участие, помощь, а иногда просто время, чтобы поговорить. Надо делать добро, надо, чтобы окружающим было уютней, надёжней, чтобы стариков не покидала вера в людей.

Семьи военных с юности становятся самостоятельными, живут вдали от мам и пап, но как важно иметь близкого человека, который старше и опытнее. С ними мы чувствуем себя ещё детьми. А иногда — родителями одинокого доброго и искреннего человека.

Наши воспоминания о родных-знакомых добавят в этот мир капельку Добра.