Физика на Палиха и проза ЧП

Полдень, 20.02.2010, улица Палиха. В глубине квартала расположена древней фабрики. Проходная, на территорию проходим через скользкую площадку, выложенную кафелем. Лабиринт нескольких зданий красного кирпича. Слева от фабрики внушительных размеров современное здание образует отвесную стену, обрыв высокого берега, под ним фабричные здания словно коралловые образования. Океан отсутствует. В заснеженном дворе располагается школа современной фотографии. Пересекаем двор, входим в белую дверь. Перед нами стойка администратора, влево уходит небольшой удлинённый холл, где стоит диван, а на столах и стеллажах лежат множество фотографических альбомов. По правую руку коридор ведёт к небольшому кафе. Налево пойдёшь… направо пойдёшь… а если обогнуть стойку слева и пройти прямо по проходу… снова поворот вправо, комната без окон, ряды стульев, на них дети, у входа выстроились родители. У стены напротив входа стоит мужчина плотного сложения, стрижка под полубокс. Это физик, рассказывающий детям о разной всячине. Застаём физика в действии, показывает как одной рукой завяжет на поясе верёвку, брошенную с катера, когда его будут вытаскивать из воды вдали от берега.

Физик рассказывает об ускорении частиц. Кванты несутся с огромной скоростью, сталкиваются, разлетаются. Прислушиваюсь. В руках у меня "Элементарные частицы" Мишеля Уэльбека. В книге сорокалетние мужчины и женщины, потерянные, одинокие, отчаянно пытаются продолжать жить. Сцены любви предельно натуралистичны. Философия смешана с антропологией и социологией. Сюжет медленно перемещается в сторону гуманитарной катастрофы, после которой мир полностью изменится.

Читаю и расхаживаю по коридорам. Дверь в комнату, где мужчина громко беседует с детьми, распахнута, ведущий туда коридор короткий, хорошо слышно о чём речь, когда дети не слишком шумят.

Возвращаюсь к прологу, фрагмент: «Метафизические мутации, то есть радикальные, глобальные изменения картины мира, в подавляющем большинстве – явления редкие в истории человечества. Примером тому может служить зарождение христианства.
Когда метафизическая мутация совершилась, она распространяется, не встречая сопротивления, пока не исчерпает всех своих возможностей. При этом без малейшей оглядки сметаются экономические и политические системы, эстетические каноны, социальные иерархии. Никакая человеческая сила не остановит её – такой силой может стать лишь новая метафизическая мутация».

Половина книги прочитана. Персонаж вторую неделю в "Крае Перемен", месте отдыха, где перемешены хиппи, мистики всех мастей, жаждущие просветления, общения и свободной любви.

Из аудитории доносятся подробности о биноклях, вулканических камнях, зыбучих песках и природе магнетизма. Между тем, дети начинают жить своей жизнью, всё более независимой от течения беседы. Не дотянув обещанных полутора часов, физик завершает выступление. Под конец обращается к взрослым. Ссылается на Америку, где проводились исследования семей, с целью определить, какие из них счастливы. Выяснилось, что счастливы те, которые хотя бы раз в день собираются за общим столом, а также уделяют достаточно времени общению с детьми. Лектор благодарит присутствующих за то, что они готовы пополнить ряды счастливых семейств.

Книга, которую возвращаю в карман рюкзака – иллюстрация широкого пространства личного несчастия, следующего вслед за разрушением института семьи. Изложено жёстко и отчётливо, всё прочитанное остаётся некоторое время перед глазами, медленно отступая в тёмную глубину памяти.

Пацан не торопится покидать комнату. По-прежнему крутит пальцами длинные волосы, спутывая их в комок, подходит к столу, на котором оставлены предметы, использованные физиком, возвращается к дивану, стоящему рядом с входом, валяется на нём, ему явно не хочется уходить. Постепенно комната пустеет, уходим к стойке администратора, там на плоском экране показывают ролики о работе фотографов в студиях. Потом перемещаемся в холл, где на столиках разложены альбомы. Хочется посмотреть Хельмута Ньютона, но с юным партнёром надо сохранять общую тему, поэтому беру альбом с подводной съёмкой. Все фотографии чёрно-белые. Виды снизу, из глубины: поверхность воды похожа на смятую блестящую фольгу, плавающие видные полностью или только ниже плеч, руки и ноги раскинуты. Ещё есть кипящий прибой с разбросанными в нём чёрными фигурками людей, а также прыжки в воду с огромных валунов на берегу.

Берём толстый альбом, в котором собраны фотографии прошлого века во всей его протяжённости. В основном чёрно-белые снимки, выразительные жанровые сцены, бытовое, политические демонстрации, толпы.

Пора ретироваться. Выходим на Сущёвскую, двигаемся по направлению к центру города. Огромные здания, где ожидал увидеть издательство, в котором доводилось бывать, оказываются элитными домами, во дворах клубы, в нижних этажах рестораны. Пройдя большую часть улицы, обнаруживаю наконец знакомые ступени и стеклянные двери с вывеской "Молодая гвардия". Здание, бывшее некогда внушительным, потерялось среди небоскрёбов. Улица совершенно неузнаваемая. Другое время, другой город.

Метро. Выходим на Кунцевской. Через пару минут подъезжает машина с родственниками. Присоединяемся. По дороге рассказываю о визите на фабрику-лекторий с фотографическим уклоном и читаю сказку. Автор – дама, московская квартира её на этаж выше; дама преподаёт экономику в институте и пишет для детей на ту же тему в сказочном переплёте. Пацан сказку не воспринял. Лучше бы он подремал в дороге; встал рано, с утра успел побывать на занятиях в столярном цеху.

Посёлок. Обедаем. Ухожу в кабинет. Сверху доносится стук, грохот – работник продолжает достраивать дом. Дочь его, тем временем, хозяйничает на кухне.

Смотрю в окно, на лес. Снег сыпет непрерывно. На крышах толстые белые пуховики. Тишина. Деревья стоят, неподвижные, замершие. Таких роскошных зим на протяжении жизни – по пальцам пересчитать. Зима в подлиннике.

Ухожу читать наверх. Дремлю. Снова спускаюсь в кабинет. Смотрим три видео, привезённые родственниками. Мне более всего интересен снятый шесть лет назад – семейная поездка во Францию через Барселону. Небольшой туристический посёлок под Перпиньяном. Там пацану был годик. Сейчас столько же его младшей сестре. Никогда бы не вспомнил его таким. Оказывается, они с малышкой похожи. Видео – великая вещь.

Общий ужин. Снова ухожу в кабинет. Пишу, вспоминаю прошедший день: город, метро, снег на дрогах и на крышах, семейством за столом, всё, что исчезает, уходит в прошлое. Ещё час – и день кончится.

                * * *

Поздний вечер, 25.02.2025, посёлок. Всё тот же дом, достроенный и обжитый. Никакой физики. Прочитал на Прозе «Четвертый Путь Георгия Гурджиева» Владимира Вестина. Публикация 2020 года. Любопытно, надо присмотреться. ЧП – никаких происшествий и ничего чрезвычайного, путь такой.
На слове споткнулся – «Самовоспоминание». Может быть, надо определить свою практику прозы как ЧП? Но у прозы путей множество, не три же… три же… что-то трёхмерное… «3G — мобильная связь третьего поколения; в отличие от 2G, ориентирована на доступ к интернету».

На ночь глядя не стану погружаться ни в "же", ни в Гурджиева, ни в Интернет. Завтра, завтра… четвёртым путём.