Когда чинары были большими

                КОГДА ЧИНАРЫ БЫЛИ БОЛЬШИМИ
                Беседы с дочерью

                Часть 1
                Севастопольский вальс         


   
 
  - Знаешь, доча, хочу рассказать тебе историю, которая произошла на моих глазах очень давно, когда ты была маленькой девочкой. История про настоящую Любовь.
  - Умеешь ты заинтриговать, па! Хорошо, рассказывай: - удобней устраиваясь в кресле ответила дочь.
   Я сел в кресло напротив, облокотился на спинку и прикрыл глаза. В памяти возник образ Ташкента далёких девяностых:
    В своей жизни я встречал много счастливых пар, но только одна произвела на меня столь глубокое впечатление, что я решил рассказать тебе про неё. Случилась это, лет двадцать пять, а может и чуть больше тому назад. Одно точно помню, это было весной и наши чинары в городе были ещё большими, густыми и росли на каждом шагу. Никому не приходило в голову превращать могучие чинары в подобие пальм, оголяя стволы и кроны, или хуже того – вырубать.
   - Па, у нас и сейчас немало чинар – прервала мой рассказ дочь – много новых деревьев насажали, что ты так грустно?
   - Эх, доченька, если бы ты видела какие густые кроны были у деревьев и как близко друг от друга росли чинары! Летом они создавали такую густую тень, что можно было в самый жаркий полдень гулять по городу, не мучаясь от палящих лучей солнца. Когда ещё вырастут новые деревья? Вряд ли я дождусь этого. 
   Я замолк, всматриваясь вдаль сквозь стены и время. Пред глазами на миг возник тот чудный, незабываемый пейзаж, и продолжил: 
     Весна! Моё самое любимое время года! На деревьях, из разбухших почек пробиваются первые, ещё клейкие, ярко зелёные листочки. Они нежно трепещут на ласковом весеннем ветру, вспыхивая в пока нежарких лучах солнца изумрудным светом. Сквозь слегка пахнущей влагой почву, робко пробивается первая трава, не успевшая покрыться вездесущей, серой ташкентской пылью. В небе кружат стаи прилетевших стрижей. Выписывая в небе пируэты, подстригая лёгкие облака, насвистывают весеннею песнь: новая жизнь! Началось! 
    Всё вокруг благоухает от первых распустившихся цветов. На улицах заметно больше никуда не спешащих людей и много, много влюблённых пар. Согласись, именно весной особенно приятно гулять по пробудившемуся от зимы городу и потому, что больше ни в какое другое время года не встретишь столько счастливых людей вокруг…
   Я замолчал и взглянул на дочь. Она сидела в кресле с поджатыми ногами, свернувшись в клубок как котёнок, прикрыв глаза, будто погрузилась в мои воспоминания.
   - Па, не останавливайся, я слушаю.
  Я улыбнулся и продолжил:
    В один такой благостный весенний день, отложив повседневную суету в долгий ящик, я решил прогуляться по по набережной Анхора. От Кашгарского моста, вниз до Урды и дальше, до нижней плотины. Купил на всякий случай в киоске газету, отправился на прогулку. Да, да доча, газету. Не удивляйся. Не было в то время смартфонов и люди получали новости, объявления из обыкновенных бумажных газет.
    Я медленно шагал вдоль берега, наслаждаясь весенней природой. Снисходительно улыбался, когда встречал юных влюблённых: Они робко касались рук друг друга. Замечая мой взгляд, густо краснели, старательно делая вид, что не знакомы. На Урде остановился посмотреть на первых купальщиков. Да доченька. Тогда ещё можно было купаться в Анхоре. Никого не раздражал вид пацанов, да и вполне взрослых мужиков, которые в центре города сигали с моста в реку, с весёлым смехом поднимались в мокрых трусах обратно, согревались немного и снова прыгали.
    Чуть поодаль от моста, украшенного тогда ростральными колоннами, на берегу, опустив ноги в воду сидели девушки купальщицы. Время от времени осторожно спускаясь в Анхор и, как ошпаренные, выскакивали на берег.  Холодна вода весной! 
   - Пап, а что за ростральные колонны? Прервала меня дочь.
   -  О, доченька, это совсем другая история и тоже довольно длинная. Оставим её на другой раз.
   Итак, на чём я остановился? Ах, да! Перешёл дорогу у моста и остановился в раздумьях. Пройти ли мне в сторону стадиона Пахтакор и дальше, до нижней плотины, по правому берегу, или по левому?
     Бросив взгляд в направлении Панорамного, моё внимание вдруг привлекла одна пара. Они медленно шли по тротуару между рядами густых и могучих чинар. Он нежно приобнимал её за талию, а она доверчиво склонила свою голову к его плечу. Издали, словно юнная влюблённая пара. Но не этим они привлекли моё внимание. Это были явно немолодые люди. Они старательно обходили какие-то кочки и рытвины на тротуаре, которые молодость не замечает, а для старости являются порой непреодолимой преградой. Но при этом они не размыкали объятий и почти не отрывали взглядов друг от друга. Я, зачарованный этой картиной, невольно направился вслед за ними. Мне очень захотелось взглянуть на их лица. Пока я раздумывал как бы деликатно это сделать, они облегчили мне эту задачу - присели отдохнуть на скамейку. На мою удачу, ближайшая скамейка находилась чуть в стороне и почти, напротив. Я присел, развернул газету, осторожно опустил её до уровня глаз, стал их рассматривать.
   Время оставило неизгладимые следы на их лицах и руках в виде морщин и седых волос, но глаза! Глаза полные молодого задора сияли от счастья. Они сидели вполоборота друг к другу. Он, положив её ладонь в свою, о чём-то увлечённо рассказывал, время от времени подправляя ей волосы на голове и нежно поглаживая её руку. Она, не сводя с него глаз, внимательно слушала, иногда улыбаясь, иногда заливаясь смехом.
   Набравшись сил, они решили продолжить свой путь. Старик с трудом стал подниматься со скамейки. Я, скомкав газету, кинулся было ему на помощь. Он, молча, одним негодующим жестом решительно отказался от моих услуг. Гордо выпрямившись, протянул руку своей Любимой и помог ей встать.  Старик был Мужчиной, сильным и решительным, способным защитить свою Женщину. Присев обратно на скамейку, я завистливым взглядом проводил эту пару до угла дома.
    Надо ли говорить, что на следующей прогулке, я уже специально искал их. Мне хотелось узнать, была ли та, бросающаяся в глаза влюблённость случайностью, или они всегда такие?
   Мне повезло, я увидел эту пару вновь. Они уже возвращались с прогулки, шли, нежно заключив друг друга в объятия, завернули за угол. Я стал нагонять их, чтобы ещё раз полюбоваться этой чудесной парой. Перед входом во двор дома, влюблённые вдруг опустили руки и слегка отстранились. Я удивлённо смотрел на них, но завидев кумушек на скамейке перед подъездом, в сторону которого они направились -  понимающе улыбнулся. Несмотря на солидный внешний возраст, внутри они были молоды. Так возвращаются домой после первого свидания.
    Спустя год я вновь встретил их на той же улице. За это время старики заметно сдали. У него сильно тряслись руки, и он с трудом удерживал свою некогда гордо поднятую голову. Она всё также шла рядом, прижавшись к нему всем телом. Только теперь она чаще прежнего слегка дёргала его с немой просьбой остановиться и передохнуть. Постепенно они дошли до летнего кафе, которое располагалось на площадке, слегка приподнятой над уровнем тротуара сантиметров на десять, не более. Старик с усилием принялся штурмовать это препятствие. Сидевший за столиком парень, вскочив со своего места, попытался помочь ему, но старик, знакомым мне жестом, отверг его помощь.  Наконец он взобрался на площадку, затем помог своей Любимой, и они устало сели за ближайший столик. Официант, едва завидев их, тут же принёс на тарелочках с высокими, нелепыми ножками по паре шариков мороженного и бутылочку с минералкой. Постоянные клиенты -  определил я.
    Набравшись сил, слегка поковыряв ложечкой мороженное, он что-то спросил у Любимой. Она, смущённо улыбнувшись, согласно кивнула головой. Старик, повернувшись в сторону бармена, подал ему какой-то знак. Внезапно стих модный, но назойливый попсовый мотив, несущийся из колонок, расположенных по периметру кафе. Несколько секунд тишины - и грянул… «Севастопольский вальс»!
     Старик встал из-за столика, обошёл его, приблизился к своей Женщине и, склонив голову, протянул ей руку. Она снова кивнула и встала, напротив. Он одной рукой обнял её стан, другой взял её руку и отвёл в сторону.
    Боже! Мгновенно слетел груз прожитых лет! Так легко и непринуждённо они закружились в танце. Она была легка и грациозно, он элегантен и уверен в своих движениях. Лучи солнца пробившиеся сквозь густую листву чинара, словно на театральной сцене подсвечивали их помолодевшие фигуры, а дымок проникший из соседней шашлычной, низко стелился под ногами, добавляя романтичности зрелищу. Я зачаровано следил, как они плавно, в такт музыке парили над землёй, совершая движения недоступные гораздо более молодым людям…
   Стихли звуки вальса. Нежно прижавшись, глядя друг на друга влюблённых глазами, пара замерла посередине кафе. Наступившую тишину разорвали грянувшие аплодисменты. Аплодировали посетители кафе, аплодировали случайные прохожие, аплодировали люди с противоположной стороны улицы.
       Спустя некоторое время, я вновь оказался на этом месте. Подошёл к знакомому кафе. Странно, но не было слышно музыки, которая никогда раньше не стихала, не видно и посетителей. Несмотря на разгар сезона, болтается подвешенная на тонкий шпагат табличка с надписью: «Ёпик – Закрыто». Но бармен на месте. Он, обычно всегда улыбчивый и жизнерадостный сидел за стойкой с печальным лицом, устремив свой взгляд куда-то вдаль, к Чимгану.
       Я продолжил свой путь. Вот вход в знакомый мне двор. С тайной надеждой заглянул во двор дома. Во дворе стоял катафалк и толпа народа. На сердце стало тревожно. Я протиснулся сквозь толпу и увидел два гроба: Он и Она.
    Панихида, к тому времени закончилась. Гробы с телами супругов занесли в катафалк. Закрылись двери, и они отправились в последнюю прогулку по городу. Я растерянно стоял и смотрел вслед процессии с ощущением какой-то невосполнимой потери. Ком подступил к моему горлу и перед глазами возник образ, танцующий в солнечных лучах пары. Рядом раздался старушечьей голос:
     - Сынок, ты кем им приходишься? Родственник? Что-то не припоминаю я тебя.
  Я отрицательно качнул головой:
   - Нет, не родственник. Просто прохожий.
   - А что же ты плачешь? Не плачь мил человек! Я бы сама так хотела, в один день со своим Петром… Бог не дал…  Он уже там, а я до сих пор здесь… а они счастливчики. Прожили долго, душа в душу… умерли в один день…  Ступай, сынок, не плачь. Не каждому такое счастье приходит… 
  Из оцепенения меня вывела дочь:
     - Пап, а ты их имена помнишь?
    - Нет, доча. Я тогда был в расстроенных чувствах, не догадался хотя бы их имена спросить. Знаю только, что в этих домах, вдоль Анхора, жили заслуженные люди. Как-нибудь позже, поговорим и о них.
   - Хорошо, па.
Я посмотрел на дочь. Её глаза подозрительно покраснели, она пересела ко мне и мы обнялись.
     Хорошо молчать вдвоём и думать об одном и том же.