Печальный финал

                Печальный финал

      На следующий день Юлька до обеда делала выписки из папок, в которых она выявила нарушения. Список получился большой, на несколько листов писчей бумаги.
      Перед обедом забежала Генриетта, поинтересовалась, чем Юлька занимается. У неё теперь появилась мода заходить к Юльке в комнату, иногда не один раз в день. При этом она быстрёхонько окинула взглядом документы, лежащие на столе, между делом интересуясь родом Юлькиных занятий или приглашая в салон мадам Либеровской, либо в театр.
      Юлька поняла, что таким образом Генриетта шпионит за ней, и важных документов на столе не оставляла.
      После ухода Генриетты она, аккуратно сложив листы в сумочку, сходила к Миллеру, предупредить его, что после обеда вызвана к Шухту с докладом.
      У Шухта Юлька пробыла недолго, отдала листы с указанием папок и мест, где обнаружены нарушения, и поинтересовалась:
      -Господин обер-лейтенант, и как мне теперь быть?
      -А что случилось, Юля? - вопросом на вопрос ответил Шухт.
      -Как что случилось? – удивилась она. – Ведь если Алферчик узнает, что я передала вам на него компрометирующую информацию, он может расправиться со мной.
      -Не волнуйтесь, Юля! – усмехнулся Вилли. – Он не осмелится. Вы под защитой Вермахта. А это самая могущественная армия в мире. Живите себе спокойно с Генрихом. Я понял, у него самые серьёзные намерения сделать вас фрау Лютке.
      Про себя Юлька подумала, что Шухт нужные документы получил, а вот относительно её безопасности ничего не обещал.
      Прошло ещё несколько дней. Октябрь перевалил на вторую декаду. Дни золотой тихой осени сменились ненастьем. Небо затянуло рваной серой пеленой, задул пронизывающий северо-западный ветер, а низкие, бегущие по небу, тучи, то хлестали мелкими противными каплями дождя, то секли крупинками снега.
      В субботу с утра позвонил Генрих и сообщил, что приедет только завтра к вечеру. Останется на ночь с Юлькой, а утром рано вернётся на службу.
      Забежавшая в этот момент Генриетта слышала часть телефонного разговора. Она начала уговаривать Юльку пойти вечером в салон мадам Либеровской. Юлька ответила категорическим отказом, сославшись на то, что необходимо закупить продукты к приезду Генриха. Генриетта жеманно хмыкнула, добавила, что лучше пойти, так как на встрече очень настаивает Алферчик, а она, Генриетта, так, только передаточная инстанция.
      Юлька ещё раз ответила, что к Либеровской не пойдёт, а Генриетта ещё раз хмыкнула и сказала с улыбкой:
      -Ну, как знаешь. Моё дело предупредить и передать, ваше дело – решать. Смотри, Юля, как бы потом боком не вышло. Алферчик – зверь! Ох, не любит,  когда не по его выходит! Я и сама его боюсь, только деваться некуда!
      Генриетта упорхнула, довольная собой, а у Юльки испортилось настроение.
      После работы она зашла в чайную перекусить, чтобы потом уже двинуться на рынок. Неожиданно сзади кто-то осторожно положил руку на плечо, отчего Юлька вздрогнула и торопливо оглянулась. Сзади стоял Столяров и приветливо улыбался. Одет он был в добротное демисезонное пальто, на ногах хромовые сапоги, на голове – шапка пирожком.
      -А что, девушка, можно с тобой чаю попить? – спросил он.
      -Место не занято, присаживайтесь, - улыбнулась Юлька.
      Он снял шапку, присел напротив, махнул рукой половому.
      -А скажи-ка, братец, - обратился он к подбежавшему молодому пареньку, - что наверху, есть ли свободные номера? Мне бы с барышней наедине пообщаться!
      -Так завсегда-с имеются, - заулыбался понимающе паренёк.
      Юлька при этих словах покраснела густо. А паренёк добавил:
      -Извольте проследовать наверх, господин, товарищ, барин! Может, заказать туда чего хотите? Так вмиг исполню.
      -Обязательно хочу. Две бутылки пива, бутылку сладкого вина, далее, расстегай с грибочками и соленьями и сладкого печенья.
      -Сей момент, исполню-с!
      Юлька поднялась за Столяровым на второй этаж. В конце коридора он облюбовал комнату с торца. В комнате была застелена широкая кровать, у окна стоял стол со стульями, на который шустрый половой составлял с подноса бутылки и посуду с закусками, выпечку и вазу с печеньем.
      -Может, водочки изволите? – осведомился половой. - Можжевеловая, только у нас. Рекомендую-с.
      -Ну, принеси грамм двести, и для дамы завари большой чайник, и чаю нормального, китайского, не пожалей.
      -Исполню, всё в точности-с, - улыбнулся половой и исчез за дверью.
      -Хорошо, что пришли, Василий Петрович, - начала Юлька.
      Столяров приложил палец к губам, намекая на то, что пока ничего говорить не нужно. Он осторожно подошёл к окну, выглянул из-за занавески, потом подошёл к двери, чуть приоткрыл её, чтобы были слышны шаги полового и лишь после этого сказал:
      -Много чего тебе, Юля, сообщить нужно. Поэтому и завёл тебя сюда, чтобы без посторонних ушей.
      В этот момент послышались в коридоре шаги полового.
      -Ну, душенька моя, как ты с немчиком поживаешь? – негромко осведомился Столяров.
      Половой внёс на подносе графин с водкой и большой заварочный чайник с чашками.
      -Проследи, юноша, чтоб нас часа два не беспокоили, - обратился к половому Столяров.
      -Не извольте беспокоиться, всё сделаем-с, - угодливо кивнул половой и скрылся за дверью.
      Столяров, спустя пару минут, приоткрыл дверь, убедился, что там никого нет, и оставил небольшую щель в проёме двери. Он уселся за стол напротив щели с намерением контролировать появление людей в коридоре. Юлька расположилась наискосок, напротив.
      -Вот, Юля, подходит к концу наше с тобой общение, - степенно проговорил он, - вызывают меня в центр. Хорошего ничего не жду. Зона наша партизанская прекратила своё существование. Дожали немцы в начале октября Батино партизанское соединение. Но и мы дали немцам прикурить, и не без твоей помощи. Вовремя ты сообщила, что готовится наступление на партизанскую зону. Успели подготовиться и урон немцам нанесли серьёзный. Но и силы слишком неравные были, потому и отступили на нашу территорию.
      С Батей, боюсь, тоже не всё складно получилось. В самый разгар боёв в Москву вызвали, как-то уж больно экстренно. Подозрительно это. А теперь, вот, и меня вызывают. К добру ли? Не знаю! Боюсь, захотят обвинить в разгроме Смоленской подпольной организации. Правда, спасибо тебе, и у меня козырь есть. Про номера немецких денег это ты мне сообщила, вот, из-за этой информации козырь-то и появился. Почему, Юля, говорю тебе всё это? Благодаря тебе получили ряд ценнейших сведений, о которых, может быть, ты и сама до конца не подозреваешь. Три недели назад, в самый разгар боёв, из центра на тебя наградная бумага пришла. Наградили тебя «Боевым Красным Знаменем», такое, вот, дело. Гордись.
      Юлька чуть зарделась. Внутри прокатилась тёплая волна благодарности. Подумала про себя, надо же, вроде бы ничего героического не совершала, и вдруг, на тебе, сразу и орден, да ещё какой, самый героический.
      -Ещё раз хочу сказать, - продолжил Столяров, - почему тебе об этом сообщаю. Война идёт, и что дальше будет – неясно. О твоём существовании здесь только я да Батя знаем. Тут даже Батин начальник штаба удивился, когда на тебя наградной лист пришёл. Кто, мол, такая, почему не знаю, и кто представление на награду писал? Так-то оно может и к лучшему, что о тебе в соединении не знали. До сих пор есть подозрение, что в соединении немецкие шпионы были и есть. Потому и повторяю, Юля, что о твоей работе здесь только я и Батя знаем. Там, по ту сторону фронта, у наших, тебя как Юлию Прозорову знают, так в представлении на награду было написано. Я представление сам посылал спецпочтой. И если вдруг случится что со мной, о тебе толком и знать никто не будет. Такое, вот, дело. В Москве, у моего начальства, о тебе конечно известно. Ты у них просто «Юля» обозначена. Когда попадёшь к нашим, просись на приём к генералу Судоплатову, он про тебя хорошо знает. Вот и всё то главное, что хотел тебе сообщить на прощание. Появлюсь ли ещё раз здесь, не могу знать. Но пока ничего хорошего не жду. Кто теперь с тобой связь будет поддерживать, я не знаю. В любом случае, пароль остаётся старый, потому на исповедь к батюшке Сергию хотя бы раз в пару месяцев приходи. Ты для нас самый ценный агент, не думаю, что тебя оставят без внимания.
      -Жалко, Василий Петрович, что расстаёмся, - нахмурилась Юлька, - привыкла я к вам.
      -А я, думаешь, не привык? Ты мне заместо дочки стала, потому и очень волнуюсь за тебя. Как-то оно дальше будет? Ладно, Юля, всё это сантименты. Ты мне про главное скажи – сообщила ли ты Генриху про Алферчика?
      -Всё сообщила, как вы сказали. Генрих расстроился, а потом отвёз меня к Шухту, и там пришлось ещё раз подробно рассказывать про Алферчика. Шухт приказал подготовить документы по нарушениям в ЦТО. Я выписки составила и передала их Шухту. Спросила у него, как жить дальше, если вдруг Алферчик узнает, что я сообщила про него о нарушениях. Он только улыбнулся и ответил, что мне нечего опасаться, так как я теперь под защитой доблестного Вермахта – лучшей армии мира. А сегодня, как назло, Генриетта пристала с утра, чтобы вечером я с ней обязательно в салон к Либеровской пошла. Это ей Алферчик приказал передать, очень он хочет меня видеть. Еле отговорилась, сказала, что завтра вечером Генрих приезжает, и нужно продукты закупить к его приезду.
      -Да, Юля, похоже по всему, догадался Алферчик или узнал, что на него к Шухту документы поступили. Конечно же ни в какой салон не ходи, как бы он там над тобой расправу не учинил. Жаль, очень жаль, что мне уезжать придётся, а то бы мы его в оборот взяли. Ещё бы и на нас поработал бы, а стал бы ерепениться – списали бы в расход. Завтра, говоришь, Генрих приезжает?
      -Завтра к вечеру, - согласилась Юлька.
      -До его приезда на улицу не ходи. Если что, сошлись, что заболела. Кто его знает, этого Алферчика? Если он действительно наворовал на большую сумму, постарается следы скрыть. Генрих приедет, попроси его, чтобы хоть на какое-то время договорился с Шухтом о твоём отпуске, хотя бы недельку на работу не ходи и с квартиры постарайся съехать. Поживи где в гостинице вроде этой, чтобы и питаться можно было, особо не ходя по городу. Потом позвонишь Шухту, узнаешь, как этот вопрос разрешился. Вот такой, Юля, приказ будет тебе. А сейчас давай прощаться. Я уйду первым, расплачусь с половым за номер и оставлю денег, чтобы ты могла с собой разной еды заказать, это чтобы тебе по рынкам не ходить. Буду выходить, посмотри из окна, нет ли за мной хвоста. Да и сама повнимательнее будь, посматривай, чтобы и у тебя хвосты не водились.
      Они оба разом встали. Василий Петрович обнял Юльку, прижал к себе, поцеловал в щёку.
      -Спасибо, Юля, - хрипло проговорил он. – Не знаю, что меня ждёт, не знаю, как выберусь, но, благодаря тебе, может, со мной всё и обойдётся.
      Столяров погладил Юльку по волосам. От него пахло дорогим немецким одеколоном и дешёвыми немецкими сигаретами. Накинул пальто, надел шляпу и вышел в коридор.
      Юлька встала у окна за портьерой. Минут через пять он вышел на улицу, перешёл на другую сторону и споро зашагал в ожидавшую его неизвестность.
      Он быстро скрылся из вида, но Юлька так и не заметила, был ли за ним хвост. За прошедшие десять минут в том направлении так никто и не проследовал.
      Это была их последняя встреча. Что стало со Столяровым Василием Петровичем доподлинно неизвестно.

      Юлька спустилась вниз. Половой приветливо посмотрел на неё, видимо  полученные чаевые оказались настолько щедрыми, что настроение полового пребывало где-то в неведомых высях.
      -Барышня, - любезно проговорил он, - уплачено за большой заказ, так что соберём вам бельевую корзину с едой, всё, что захотите, а мальчик-посыльный сопроводит вас по адресу жительства.
      Юлька вспомнила, наверху остались нетронутыми ни вино, ни водка, ни закуски. Она попросила дать ей разблюдовку трактира, набрала всевозможных блюд, закусок, местных овощей и фруктов, для Генриха заказала коньяк «Шустовский», а себе приказала принести сверху, из комнаты, бутылку с вином.
      Заказ собрали за несколько минут, и Юлька, в сопровождении посыльного, нёсшего большую корзину, направилась домой.
      К шести вечера стали сгущаться сумерки. Юлька тихонько поужинала на кухне и, не включая свет, улеглась пораньше.
      С утра она затеяла генеральную уборку в квартире, помыла везде полы, вытерла пыль, перемыла и отчистила содой всю посуду. После обеда хмарь разбежалась, и выглянуло солнце. Времени до приезда Генриха оставалось предостаточно. Юлька решила ещё и промыть окна.
      Протирая стекло газетой, она обратила внимание, что напротив, чуть наискосок, стоит мужчина в кепке, в дождевике, покуривает папироску и посматривает из-под козырька в её сторону.
      Юльке его внимание не понравилось. Закончив мыть окно, она дала себе слово некоторое время не приступать к кухонному окну. Спустя несколько минут с расстояния посмотрела в окно. Мужчины на этом месте уже не было.
      «Показалось, - подумала она, - вот ещё немного, и черти станут мерещиться».
      С энтузиазмом приступила к мытью кухонного окна. Когда заканчивала, бросила взгляд вдоль улицы. Метрах в пятидесяти, за афишной тумбой, мелькнул знакомый дождевик. Домывая окно, внимательно присмотрелась – точно, не показалось. Тот же мужчина, в кепке и дождевике, скрывался теперь за тумбой.
      «Может, не по мою душу? – мелькнула мысль. – Ладно, дождусь Генриха, ему пожалуюсь».
      Генрих позвонил в шестом часу. Сообщил, через час приедет. За окном начинало смеркаться. Солнышко в последний раз осветило розовым молоком заката стены на кухне и благополучно укрылось за горизонтом.
      Для приготовления ужина пришлось включить свет и задёрнуть шторы. Юлька осторожно выглянула в окно, на улице никого не было. Мужчина в кепке и дождевике растворился в наступающей темени.
      Она привычно растопила печку, поставила разогреваться ужин, а сама перешла в комнату – накрывать стол.
      Зажгла свет, достала красивую скатерть, и в этот момент стекло со звоном разбилось. На полу оказалась граната с длинной деревянной ручкой. Успела Юлька упасть на пол, закрыв лицо руками. Хлестанул взрыв, разбивая посуду на столе, отрывая дверку платяного шкафа.
      Один из осколков вошёл Юльке в левую грудь, рассёк платье и лиф, и боль получилась такая, словно тупой и ржавый нож вонзили в грудь и ещё попытались провернуть его.
      Комната наполнилась едким вонючим дымом. Она от боли попыталась вздохнуть поглубже, но при вдохе дым попал в лёгкие и вызвал судорожный кашель.
      Ещё Юлька успела коснуться груди правой рукой и почувствовала, как кровь в такт с работой сердца вытекает из раны. Она закрыла глаза, и ей показалось, что сознание заливает малиновым светом, таким же, как всего полчаса назад солнце закатом обливало стены на кухне. Малиновый сироп вдруг начал чернеть, и спустя несколько секунд сознание оставило Юльку.
      Прошло минут десять, и в комнату вместе с возмущёнными соседями вошёл Генрих. Юлька лежала на полу в луже алой крови, и было непонятно, жива ли она.
      Он наклонился над Юлькой, осторожно взял холодеющую руку за запястье. На удивление – пульс прослушивался.
      Генрих выскочил в коридор. Телефон к счастью не пострадал, и он через дежурного военного коменданта вызвал карету скорой помощи.
      Спустя полчаса санитары осторожно погрузили Юлькино тело на носилки и опустили его к машине. Генрих вызвался сопровождать Юльку в госпиталь.
      По иронии судьбы привезли Юльку в тот госпиталь, где она начинала работать. И ещё, по другой иронии, Кригер, начальник госпиталя, в эти сутки был на дежурстве. Он бегло осмотрел рану и отдал медперсоналу срочное распоряжение – готовить девушку к операции.
      -Кригер, спасите её! – взмолился Генрих.
      -Кто она вам, господин обер-лейтенант? – уточнил  тот.
      -Это… это моя невеста! – умоляюще ответил Генрих.
      -Я её хорошо помню, - удивлённо проговорил Кригер, - она работала в нашем госпитале медсестрой. И хорошо работала. Помнится, и за вами она ухаживала, когда вы изволили пребывать в депрессивном состоянии…
      -Потому и прошу вас, господин капитан, сделать всё, чтобы спасти её от смерти! – перебил Генрих.
      -Что ж… постараюсь сделать всё, что в моих силах, - заверил Кригер.
Юльку в предоперационной готовили к операции. Ввели в вену морфин. Кригер тоже переоделся. Надел специальный халат и прорезиненный фартук, основательно промыл руки и попросил надеть перчатки.
      Юльку на тележке-каталке перевезли в операционную, санитары переложили её на операционный стол, и началось спасение её жизни.
      Алая Юлькина кровь всё ещё вытекала из ранки маленькой пульсирующей струйкой в такт с работой сердца.
      Кригер осторожно ввёл в рану специальный зонд. Нащупал осколок, но захватить и вынуть его не получилось.
      Пришлось расширять рану. Он рассёк скальпелем живую ткань груди, специальными зажимами расширил рану и рассмотрел осколок. Маленькая частица металла, пройдя сбоку между рёбрами, пронзила часть сердца. Может быть, всего-то на пару миллиметров, но осколок вошёл в сердечную ткань, и вынуть его оказалось не простым делом.
      Кригер даже вытер тыльной стороной ладони в перчатке выступивший на лбу пот. Теперь только от его мастерства, его умения зависела жизнь этой женщины. И он решился. Захватив осколок зажимом, он осторожно вывел его из сердечной раны и выбросил в металлическое блюдце. Ранка на сердце тут же заполнилась кровью. Он тампоном подобрал кровь, осмотрел ранку в розово-серой сердечной плоти. Протерев ранку ещё раз тампоном со специальным раствором, он сделал два стежка полукруглой иголкой с ниткой, без промедления поданной одной из ассистировавших медицинских сестёр, и плотно стянул ранку.
      -Пульс начинает падать, - сообщила другая медсестра.
      -Камфару в вену! – откликнулся Кригер.
      -Пульс продолжает падать, есть перебои в работе сердца.
      -Большая потеря крови!  Срочно вызовите обер-лейтенанта из приёмного отделения.
      Спустя две минуты в операционную вбежал Генрих.
      -Помнится, она давала вам кровь для переливания! - грозно проговорил Кригер. – Теперь ваша очередь поделиться с ней кровью. Времени почти нет, только прямое переливание от вас может спасти ей жизнь!
      Генрих тут же скинул китель, закатал рукав нижней рубашки на ампутированной руке.
      -Нет, приготовьте другую руку! – приказал Кригер. – Сестра, помогите ему!
Генриха уложили на каталку рядом со столом. Сестра ввела иголку с тоненьким шлангом в вену и заставила энергично сжимать кулак. В наполнившуюся кровью трубку она вставила иголку и ввела её в Юлькину вену.
      Последовавшие десять минут показались для Генриха вечностью. Он энергично сжимал и разжимал кисть руки, обеспечивая проток крови в Юлькину руку.
      Наконец, одна из сестёр сказала:
      -Слава Богу, пульс выравнивается.
      -Удивительны дела твои, Господи, - улыбнулся Кригер. Он присел на крутящуюся банкетку, снял маску и перчатки и добавил: - Сначала она спасла вам  жизнь, а теперь вы дали возможность ей выжить. Но есть ещё один момент, про который не могу вам, обер-лейтенант, не сказать. Ваша невеста беременна. Да, да. Именно так. Можете гордиться господин обер-лейтенант. Вы спасли не одну жизнь, а, скорее всего две жизни. Срок совсем небольшой, наверное, ещё нет и двух месяцев. Однако, изменения, происходящие в её организме, с высокой вероятностью позволяют мне заявить об этом. По первой своей специальности я – женский доктор, и беременность определяю очень точно.
      -Капитан Кригер, - встрепенулся Генрих, я очень вам признателен за спасение моей невесты!
      -Подождите радоваться! - урезонил Кригер. – Это пока только операция закончилась успешно. Но нужно ещё пережить восстановительный период. И если в ближайшие три дня никаких осложнений не произойдёт, вот тогда и можете благодарить меня. А пока рано.
      Сёстры вынули из вен Юльки и Генриха иглы системы переливания крови. Одна перевязала руку Генриху, другая – Юльке.
      Генрих поднялся с каталки, кое-как заправил нижнюю рубашку в бриджи. Сестра помогла ему надеть китель.
      Кригер, собиравший инструмент после операции, заметил:
      -А она очень красивая девушка, к тому же немка, хоть и из русских. Я даже немного завидую вам. Если всё пройдёт без осложнений, в чём я почти не сомневаюсь, вы будете прекрасной парой.
      Генрих благодарно похлопал Кригера по плечу.
      -Дорогой Кригер, у меня к вам ещё одна маленькая просьба, - чуть стушевался он, - пожалуйста, пока не сообщайте никому, что операция прошла успешно.
      Кригер удивлённо поднял брови.
      -К сожалению, есть все основания предполагать, что это было неудавшееся покушение на её жизнь, связанное с её работой. И если вдруг кто-то поинтересуется состоянием её здоровья, лучше ответить, что пациентка при смерти и вряд ли выживет.
      Кригер понимающе кивнул. Генрих надел фуражку, тоже кивнул и щёлкнул каблуками.
      Спустя два дня в русской газетёнке «Новое время» появилась заметка. В ней сообщалось, что в результате террористического акта русских бандитов погибла сотрудница ЦТО «Восток» Юлия Прозер...