Сделаю всё, что смогу...

                (Повесть Красной Луны)

Вечер как-то не удался сразу. Сначала «Спартак» продул по всем статьям этой провинциальной команде с вновь набранными подающими надежды то ли футболистами, то ли балеринами, то ли костоломами… Конечно же, эта игра сегодня – просто отражение нашей жизни сегодня. Я это понимал, но не соглашался. Почему я должен смотреть это действо, где все действующие лица команды, за которую я болею, то ли не умеют играть во всенародную игру, то ли просто не хотят… Болей не болей, а этот состав уже не заставишь…

Потом меня отправили за куриными яйцами среднего размера обязательно не менее двухдневной давности изготовления. Не позже. Потянувшись на верхнюю полку за наиболее свежими яйцами, по моей версии, я коробочку-то взял и опрокинул. Она полетела мне под ноги и благополучно грохнулась со всем содержимым. Тут же появилась менеджер по залу и, сузив и так узкие свои глазки-бусинки, прошипела прямо по змеиному про мои кривые руки и обязательную компенсацию. Я расстроился сначала. Но внимательнее посмотрев на дату изготовления на коробке, вернул назад своё настроение. Недельной давности был продукт. Я потянулся и уже из другого угла полки вынул коробку с нужной моей жене датой. Со всеми предосторожностями я донёс её до кассы и оплатил всё, что мне выставили, под присмотром глазёнок-бусинок.

Выйдя на улицу, я пошёл к дому не прямой дорогой, как обычно хожу, а немного удлинённой, которой вообще не хожу. И не пройдя и ста шагов, на меня из окна верхнего этажа какая-то особь вылила что-то мокрое. Я, естественно, сделал несколько шагов в сторону и высоко задрал голову, чтобы лучше рассмотреть и послать своё словесное негодование этой особи, как вдруг я со своей коробкой со свежайшими яйцами спиной наткнулся на своих знакомых: Ольгу и Владимира. Ещё ничего не понимая, я повернулся на сто восемьдесят градусов с готовыми извинениями, но меня остановили руки Владимира, которые зажали за плечи.
– Николаич, что, не повезло? И тебя облили? Знать надо гиблые места своего района. Я вот всегда здесь осматриваюсь и быстро прохожу…
– Да никогда я здесь не хожу, а сегодня что-то случилось. Прямо загадка, – поздоровавшись, пробурчал я.

Это были наши старые знакомые, ещё из той, ещё советской жизни. Наши дочери росли вместе, что нас и сблизило. Заботы, болезни, радости. Вот небольшой круг интересов. Всё как у всех. Правда, последнее время у нас что-то в отношениях разладилось. Мы не встречались семьями уже давно. И всё после того случая, когда я ушёл со старой работы. И жена здесь проявила свою инициативу найти мне нормальное рабочее место. Как у людей. Она заявила, что завтра же позвонит Владимиру и сразу решит мою судьбу. Я, конечно же, стал возражать, но сила уверенности моей жены была сильнее моих слов. На следующее утро она с энергичной уверенностью позвонила Владимиру. Что уж там был за разговор – я не знаю, только жена на мой логический вопрос про моё рабочее будущее ответила как-то неуверенно с некоторой досадой. Володя после различных уточнений пообещал подумать, всё взвесить и что-нибудь решить.

Ответ, надо сказать, был простой отговоркой. Ну, ладно, решили мы, и я взялся за поиски работы. Мне удалось устроиться в небольшую компанию. Ну, а Владимир так и не позвонил. Наверное, был занят поисками какого-то местечка для меня. Но когда он не поздравил жену с днём рождения, хотя на протяжении многих лет они поздравляли друг друга с праздниками, жена вывела формулу: «Хочешь потерять друга, попробуй через него устроить мужа на работу!» И несколько лет мы вообще не общались. И тут вот такая встреча.

Отойдя на безопасное расстояние, как ни в чём не бывало, Владимир стал расспрашивать меня о жене, о жизни, о дочери. Я неуверенно отвечал. И наконец, нас перебила Ольга.
– У нас, Николаич, есть некоторая проблема, которую мы не знаем, как решить. Я Володе давно говорила, что надо с вами связаться. Да вот он всё не решался. Думал, и я тоже, что сами справимся. Но... Но это оказалось настолько сложно.
Я стоял и пытался понять, о чём идёт речь. Думали связаться, да не связались. Что ж такое думали? Да-а. Отвык я от интеллигентского разговора. Как обычно, издалека будут заходить, а потом, если что не так пойдёт, окажутся правыми. Поэтому я, обнюхивая свою верхнюю одежду, пытался понять, чем же меня облили. Делал вид, что уже пора переходить к главному в их рассказе.
– Мы, когда узнали, что происходит, голову себе сломали, – продолжала Ольга, несмотря на мои процедуры с одеждой. Владимир как-то опустил глаза и смотрел в землю. – Со специалистами советовались. С дочерью разговаривали. Но всё попусту. Стена, Николаич! Стена непролазная! У меня уже сил нет это терпеть!

У Ольги, этой надо сказать «железной женщины», на глаза стали наворачиваться слёзы. Я её никогда даже приближённо такой не видел. И тут я оставил своё занятие принюхиваться к одежде и спросил просто и кратко:
– Чем я могу помочь?
Без буквы И в начале предложения, которое бы обозначало что-то типа: «И что вы от меня хотите?» Владимир сразу оживился, подняв глаза от земли. У Ольги слёзы стали возвращаться в то место, где они обычно и находились – в слёзные железы.
– Так в чём мне помогать? – возобновил я разговор в затянувшуюся паузу.
– У нас, Николаич, беда. Беда с дочерью. Что делать – не знаем. Как всё вернуть на круги своя – не имеем даже представления. Уже все способы опробованы. Вот и подумали: у тебя раньше был такой знакомый. Звезда нашей психиатрии. Может, ты бы смог с ним встретиться и проконсультироваться по нашей проблеме. Сразу оговорюсь – мы готовы на то, что он предложит. Лишь бы был хоть какой-то результат. Мы сами не можем вернуть нашу дочь оттуда. Помоги…

Владимир проговорил этот монолог быстро, как будто давно его заучивал. Ольга внимательно наблюдала за моей реакцией. Я стоял с коробкой забытых яиц и вспоминал, кто из моих знакомых может помочь в этой, пока ещё не совсем понятной истории. На ум приходил только один человек – Наум Маркович Лифшиц. Как его после называли – отец местной психиатрии. Я был с ним знаком. Но его уже лет 15 как нет с нами. Правда, у него был ученик, мой бывший сослуживец и в дальнейшем просто приятель – Миша Фридман. Поняв, в каком векторе мне предстоит искать, я наконец-то сделал из задумчивого лица совсем простое и тихо сказал:
– Сделаю всё, что смогу. И, кажется, смогу помочь. Только мне нужны  предварительно все обстоятельства, какие только возможны в дальнейшей консультации. И хотелось бы не здесь, под окном, где чем-то обливают.

Я ещё раз обнюхал свой воротник. Нет. Ничем не пахнет. Видимо, просто вода. А если бы остатками рыбного супа? Или растворителем для масляных красок?
Мои знакомые, видно было, как они повеселели что ли, выплеснув свою тревогу на меня и получив в ответ слова надежды и единодушия в их беде, попрощавшись, растворились в вечернем полумраке.
Я стоял, смотрел им вслед и пытался переосмыслить своё решительное заявление про то, что смогу и помогу!
Ну, сначала надо выслушать историю. Историю о совсем не понятной мне теме. Что там у них на «кухне», я просто не знал. Как-то прожил жизнь без этих условностей. Правда, слышал, да всё чаще краем уха слышал о такой востребованной помощи. Что ж, придётся вникать.

Теперь Миша. Не встречался я с ним много лет. Чем он там занимается и что может сделать, если занимается продолжением дела Наума Марковича? Я раньше, когда встречались, всё шутил про его «волшебный молоточек», который не даст ему пропасть, даже во время самого жесточайшего кризиса. Даже если этот треклятый доллар и эта бочка нефти – один повысится, а другая опустится – разнервничаются на «их» рынке. Точно так же я шутил над своим товарищем, служившим в органах – сначала ГАИ, потом какого-то ГИБДДэ. Там тоже фигурировала «волшебная палочка».

Да, так вот Миша. Я тут вспомнил, как в середине 90-х годов наши знакомые, казалось бы, люди серьёзные и достаточные, стали нам с женой предлагать вступить в «иеговую стаю». В то время, когда всё западное стало вспучиваться на поверхности нашей страны, стремящейся к прозападному стилю жизни. Мозги вставали колом от всего этого разнообразия веры, идеалов, прав и свобод. У нас вообще не было никакой подготовки к такому окунанию во все прелести «свободной западной среды».

Почва была идеальная! Опять же, хорошие знакомые. Сначала брошюрки. Потом начались разговоры на отвлечённые темы с примесью оккультизма. Далее их внимание к нашим персонам стало навязчивым. В ход пошли разговоры о родственниках и знакомых. Видя, что мне это вообще не интересно слушать про Сторожевые башни и ложные религии, они переключились на жену. Пошли толстые книги про сатанинское мышление, если вы вне организации Иеговы…

Предполагаемый будущий адепт выносливо переносила все тяготы этого напора. Хорошие же знакомые! Не знаю, чем это могло бы закончиться, так как и я стал уже поговаривать их терминологией, если  бы в один прекрасный день не встретился на улице с Мишей ибн Фридманом. Сначала мы не узнали друг друга. Но искорка пролетела в памяти и возгорелась. Радости не было предела. Вот тогда, пока ещё для меня Мишка, и выразил мне своё удивление на мои мантры о мироздании. Теперь это Михаил Ильич, просто скорректировал немного мои взгляды своими свежими знаниями о психиатрии. Он как раз учился и по уши был в теме. Но и это не было главным.

На следующий день ко мне пришёл сынок моих просветлённых знакомых, весь в истерике. И попросил в долг некоторую большую для меня сумму. Он не распространялся о причине такой срочной просьбы, а я и не спрашивал. Это сын наших, немного подвинутых, хороших знакомых, которому необходимо помочь! Я пообещал и достал необходимую сумму, через перезаём у наших других хороших знакомых. Просьба была не говорить его родителям ничего про этот заём. Через три месяца было обещано возвернуть деньги.

Пошло три месяца, шесть месяцев. Сынок не проявлялся. Девять месяцев. Наши хорошие знакомые ничего не знали о долге и продолжали нас по знакомству обрабатывать. Но наше сознание оказалось устойчивым. Прошёл год. Я уже, урезав свои расходы, частями гасил долг своим хорошим знакомым. И, наконец, решился потревожить этого молодого человека, работающего, к слову сказать, в достаточно солидной организации. Ни извинений, ни сроков погашения. Одно слово: «Отдам!» Ещё пять месяцев с этим словом. И только после того, что я, уставший от всего этого, объяснил этому отпрыску наших хороших знакомых, кто он и что я завтра сделаю, мне была назначена встреча у метро. Встретившись, мне был возвращён долг. После этого мы без сожаления решили оставить наших хороших знакомых с их «свидетельствами» и умчаться к традиционным руслам жизненной реки.

Вот ведь вспомнилось! Давно это было. Как-то быстро наше бывшее общение закончилось. И какова судьба этих хороших наших знакомых, мне неизвестно.
 
– Миша. Михаил Ильич Фридман, – непроизвольно произнес я. И вдруг испуганно оглянулся. Нет никого рядом? А то ж подумают что-нибудь нехорошее. Стоит какой-то, бубнит что-то. Странный такой. А с головкой у него всё ли в порядке? Надо бы обойти такого!
Но никого рядом на тёмном тротуаре не было. И я успокоился. Сказать по правде, прохожим, которые после проходили мимо меня, я был – безразличен. У них, как мне кажется, были свои «бегуны» в голове.

С этими мыслями я  решительно повернулся и заспешил со своими свежими яйцами, про которые совсем забыл, домой, где их ждала жена.
А начинать надо с самого начала...

Продолжение будет…

Корректура М. Зуйкова

Русавкино, сентябрь 2024 – январь 2025 гг.