Питер лайф 19 69

дай сигарету, - Серега присел на скамейку, затянулся, - так вот, он с тройки на четверку переваливался, я- то отличником был,- глянул на Володю,- а ты здесь делаешь, тебе сколько лет, шкентель? – Серега, казалось, только заметил присутствие третьего.
   - Все мои,- дерзко ответил Володя.
   - А катись отсюда нахер! - злобно сплюнул Серега, - молоко еще не обсохло, а он уже портвешок сосет, во деграданты пошли, до мышей уже доебались. Вали, вали…
   - Эй, алконавты! Обратно принять? Новая смена уже заступила, примем быстро, - вышедшему покурить сержанту надоело бухтение в скверике.
   Ворча, Сергей поднялся, увлек за собой приятеля, и они исчезли в проходных дворах, провожаемые равнодушным взглядом мента. Когда они исчезли, сержант уставился своими бараньими глазами на Володю.
   - Тебе особое приглашение?
    - А пошел ты нахер! – спокойно сказал Володя и медленно пошел по улице. Вслед ему понесся мат и предупреждение: стой- стрелять-буду, но Володя и ухом не повел и ни один мускул не дрогнул у него на лице.
…
   Мать с кухни наблюдала, как Володя подходит к дому.
   Отец завтракал яичницей с колбасой, он был сосредоточен и мрачен.
   - Ты бы поговорил с ним,- нерешительно сказала мать.
   - О чем?
   - Он водится со всякой шпаной.
   - А где других взять?
   - Вон, ночью его друзей в вытрезвитель забрали, пьют уже не по-детски.
   - Его же не взяли, он на танцах был.
   - Какие танцы в его возрасте?
   - Самый возраст и есть для танцев.
     Открылась дверь, и Володя стал снимать ботинки.
    - Туфли на лето купить нужно,- сказал отец, застыв с вилкой, словно впервые увидел в чем обут сын.
   - А мы с парнями пойдем завтра, подзаработаем, тренер договорился с «Ленфильмом», там каскадеры нужны.
   - Артисты и есть,- поджала губы мать.
   - Как-то все у вас не по-русски, пошли бы на Финбан, там грузчики нужны всегда.
   - Зачем таскать мешки, если можно заработать головой?
   - В кого ты такой? - удивленно спросила мать,- в деда, что ль?
   - В кого ни есть, все-равно ваш,- приобнял мать Володя,- да не волнуйся ты за меня, не такой я дурак каким кажусь.
    Мать улыбнулась отцу: Ну что ты с ним поделаешь? Рука не поднимается отругать его как следует.
   - А что толку? – хмыкнул отец,- все-равно он три пишет, два в уме, точно в моего отца. Наследственность…
    Отец стал обуваться, снова глянул на ботинки сына, взял один, приподнял, словно видел впервые.
   - Не зря их зовут «Прощай молодость», возьми деньги и купи себе на лето что-нибудь стоящее.
     Отец махнул рукой, типа, богатыми не были и нечего привыкать и ушел, грузный, сосредоточенный и какой-то значительный, словно он не в депо уходил, а на задание государственной важности. Впрочем, может быть он свою слесарную работу и считал важным государственным делом?  Скорей это был такой общий рисунок поведения взрослого мужчины, занятого трудом с некоторой квалификацией, выглядеть значительно и самодостаточно.
   Вечером Птаха уже ждал его у проходной «Ленфильма», махнул рукой, и они нырнули в толпу, прибились к знакомым ребятам постарше, тоже из секции. Гуревич, тренер, который был везде за своего, наклонился к бригадиру массовки, которая что-то отмечала в списке, и шептал страстно, от чего Мари Ивановна, именно так, Мари, фыркала и улыбалась. Видимо уговорил, потому что выкрикнул: Все наши ко мне!
   А дальше была костюмерка, просто склад с неимоверным количеством одежды, развешанной на металлических трубах, форменной одежды всех родов войск времен войны. Всем этим заведовала Наденька, которая сразу же выдала Гуревичу форму немецкого офицера. Ребятам выдали пехотную форму, знакомую только по фильмам.
   - Фу, как воняет,- тихо сказал Володя.
   - А что ты хотел, с трупов снимали,- сообщил Птаха.
   Один из спортсменов брезгливо отбросил форму, все заржали.
   - Да нафталин это,- успокоила всех Надя,- не мути воду, парень.
   - И что, в этой форме они воевали зимой? - поинтересовался Володя, примеряя «трубу»,- я думал это свитер, а это один воротник.
   - Экономика должна быть экономной, думаешь это Брежнев придумал, это еще Адольф Иванович говорил,- не унимался Птаха,- поэтому они и одевались в нашу форму,- он со знанием дела прилаживал амуницию немецкого пехотинца, все что положено и оглашал громко:
   - Ремень и ремень разгрузочный, всем слушать и проверять амуницию снаряжение, патронташ, сухарная сумка, фляга, котелок, лопата, штык-нож, газбак, это газбак, а не термос, как вы могли подумать, ранец, а где гроб? Гроб где, фрёйлен Надя?
   Все посмеивались, но Надя ответила всерьез, что это в кадре не видно будет
   - А вдруг меня убьют! – запротестовал Птаха, - в прошлый раз, когда снимали землянку, ни у кого не оказалось спичек, нечем было зажечь огонь в тесной печурке. Режиссер чуть реквизитора не кастрировал.
   - Если тебя и убьют, то снимать крупно не будут,- парировала Надя, и швырнула просмоленный пакет Володе,- вот его снимут, если в кадре жмурик нужен будет. Возьми свой гроб, они такие носили с собой.
   - Почему он, а не я? - доставал Надю настырный Птаха.
   - А ты много фашистов с такой рожей видел?
   - Какой?
   - Растолкуйте ему, ребята, я думала все евреи умные.
   А ребятам лишь бы поржать.
   А тем временем массовка была готова и целый взвод отчаянных негодяев вывалил на площадку. Володя крутил головой, никого не узнавая, да и сам себя чувствовал несколько другим, сжимая в руках немецкий автомат и откинув каску на затылок, чтобы не спадала на глаза.
   Потом они лежали в окопах, смотрели как все суетятся и ничего от этого не происходило. Наконец к ним подбежал ассистент, присел на корточки перед окопом.
   - Ждем танковой атаки, как только они к вам приблизятся, нужно быстро покинуть окопы и бежать, быстро бежать.
   - А можно я героически погибну за фюрера прямо в окопе? Нет, пропущу танк и хрясь ему в бензобак гранату, а потом паду, сраженный советской пулей и красиво умру?
   - не видно будет на общем плане, хотя мыслишь правильно, хорошая деталь.
   - Далеко бежать-то? – спросил Володя.
   - Пока не догонят,- хрюкнул Птах.
   - Давайте, по обстановке, смекайте, не первый раз снимаетесь
    В результате Птах остался в окопе, швырнул гранаты в бензобак и долго и красиво умирал, хотя это уже происходило за кадром, но он все уняться не мог, хрипел и корчился, ругал большевиков и восхвалял фюрера, потешая лежащих убитых однополчан.
   А Володя же, как подрезанный, рванул бежать впереди танка, но стоило танку отвернуть чуть в сторону, как Володя снова оказывался у него на пути, хотя в визир камеры казалось, что танк гонится за ним, чтобы мстительно раздавить его как фашистскую гадину.
   - Что там за самодеятельность? – заорал в мегафон второй режиссер, но оператор, не отрывая глаз от визира, манул на него рукой: пусть, хорошо получается.
   А потом все собрались у автобуса усталые от пережитого, словно они действительно перенесли танковую атаку и Птаха, сказал Гуревичу, мрачно глядя на артиста в форме советского танкиста:
   - Интересное дело, почему-то хочется набить ему морду!
   - Думаю и ему немного жалко, что не раздавил тебя танком
   - Как все сложно, какие необыкновенные мысли приходят здесь на съемочной площадке, в артисты что ли податься?
   - У тебя фарцевать лучше получается.
   - Одно другому не мешает, артист тоже торговец, вон, торгуют своими лицами и за это получают деньги. Причем немалые.
   - Вот и распишитесь в ведомости все, кто снимался, а я принесу деньги на тренировку. Распишетесь за червонец, получите пятерик, так положено, ясно? Когда костюмы сдадите.
   - Ясен пень и на том спасибо,- торопливо за всех ответил Птаха.
    … еще было раннее утро, но народ уже толпился у метро. Володя решил пойти пешком. Спать совсем не хотелось, и вид трубы из которой валил дым, натолкнул его на мысль зайти к чудаку Жене, просто так, после съемок хотелось с кем-то поделиться впечатлениями.  Маленькая дверь в кочегарку была полузакрыта, видимо кто-то торопливо уходил или же ветер погулял, она раскачивалась на ржавых петлях, издавая скрип, словно кто-то занимался любовью на панцирной сетке.
    Володя проскользнул в помещение и застал обычную картинку попойки с пустыми бутылками, объедками и Женей, спящим на спине, открыв рот, в сатиновых трусах и одном носке. А когда увидел, что у матраса, на котором спал Женя лежали туфельки на высоком каблуке, понял, что зашел не вовремя и он быстро выскользнул из помещения, тем более женское тело, прикрытое солдатским одеялом, зашевелилось.
   Он прошел по двору и снова встретил хромую ворону, которая на этот раз внимательно, но иронично посмотрела на него. И вдруг Володя вспомнил туфельки на высоком каблуке, но сразу же прогнал эту мысль, даже хохотнул вслух и оглянулся, не увидел ли кто такую херню, идет парень и смеётся, привет, косяк.  А оглянувшись, увидел, что у пивняка, киоска, где грели пиво по-питерски зимой, а то и холодным утром, уже собирается очередь, а Зинка, всех буфетчиц зовут Зинками, выдерживает режим работы и не открывает заветное окошечко.
   Володя встал в очередь, он любил пиво, а сейчас особенно хотелось выпить кружку и отойти от впечатления, от увиденного, в котором он вообразил незнамо что, даже самому смешно стало от картинки. Лидочка и бабахнутый Женя! Бессонная ночь и съемки сделали свое дело, нужно отвлечься. Володя стал разглядывать публику, как обычно, все как у любого пивняка, с самого утра, после питерской белой ночи. Народ словно специально надел все самое помятое, старое, изношенное. Хотя выделялся человек в шляпе, белой рубашке и галстуке, но и он был изрядно помят.  Еще было «без пяти», а народ засуетился, стал выстраиваться, подтягиваться, прислушиваться к происходящему внутри киоска, а там бакланил какой-то хер, видимо ухажер, Зинка грубо похахакивала, да уймись ты, блудодей! Напряжение росло, но даже в его наивысшей точке, когда все внимание было привлечено только к маленькому окошечку, где происходила возня, все как по команде повернули головы в одну сторону. К киоску шел, скорей плыл огромный, с развевающимися полами халата, в синих сатиновых трусах и босиком человек. И ровно в ту минуту, когда окошечко открылось, он, не останавливая движение, просунул туда кулак с зажатой в нем мелочью. Толпа и возмутиться не успела, как он получил пенную кружку и в один глоток влил его в себя. Кажется, послышалось шипение.
   - Полегчалоооо! - через минуту протяжно крикнул он и, раскинув руки, повернул свое лицо к небесам,- спасибо осподе!
   Наконец и Володя дождался своей кружки, отошел к интеллигенту в шляпе и отпил.
   Тот покосился на Володю, улыбнулся, но ничего не сказал.
   Володя про мужика все понял, тот явно был преподом, а Володя выглядел все-таки школьником старших классов, хоть и держался солидно, но это придавало его поведению некоторую комичность.
  - Ну что, бройлер, с уроков сбежал,- поинтересовался препод.
  - Пиво люблю, - признался Володя миролюбиво.
   И вдруг он закрыл пол-лица кружкой и стал так смотреть на улицу.
    Мимо медленно проходила Лидочка, постукивая каблуками и щурясь от лучей солнца, брызнувших с Невы.
   - Знакомая девушка? - полюбопытствовал препод.
   - Была. Была девушка,- продолжая смотреть Лиде вслед, ответил Володя,- обознался, не она, похожа,- спохватился Володя.
   - Красивая, эх, не успел оглянуться, уже сорок,- куда, куда все делось?
   - Привет опять,- хлопнул по плечу Володю незнакомый парень, - не узнаешь? Ха-ха, я форму снял, ну, сегодня на площадке виделись, ну танкиста я играл.
   - А! - пригляделся Володя,- а ты что делаешь здесь.
   - Подержи пакет, я налью, очередь подошла.
   Парень держал полиэтиленовый пакет в руках.
   - А выдержит?
   - Не первый раз,- хмыкнул парень,- шесть кружек, сунул он в окошко два рубля.
   Из окошка одна за другой стали появляться кружки. Парень выливал их в пакет, в очереди посмеивались и сопереживали.
   - А мы уже пленки проявили, сохнут.
   - Со съемок?
   - Я всегда фотик беру, у меня целая художественная галерея. Меня зовут Сеня.
   - Володя, когда печатать будешь?
   - Вот сейчас и буду, пока сохнет решил пива взять. Пойдем?
   - Пойдем,- легко согласился Володя.
    … захламленная комната была словно филиалом фотоателье, видно было, что здесь упорно занимаются фотоделом.
   Володя стал разглядывать фотографии на стене, приколотые скрепками. Большинство фото были со съемочной площадки, некоторые со спортзала, много было фотографий туристического направления.
    - Ого, давно занимаешься?
   - Класса с третьего, а серьезно пару последних лет. Прошлым годом во ВГИК поступал, на операторский, провалил, сука, даже то, что я КМС не помогло.Сука. Даже стали смеяться, еще удушите кого на съемках, там обстановка нервная. Суки…
   - Так сколько же ты деньжищ вбухал в это,- обвел глазами комнату Володя.
   - Ха-ха! – раздельно произнес Сеня,- не сосчитать.
   А тем временем процесс шел, разводился проявитель и закрепитель, разливался в ванночки, отдельно стоял тазик для полоскания фотографий, фотоувеличитель взгромоздился на стол, заправлялась свежая пленка. Наконец Сеня включил красный свет и выключил верхний из одинокой лампочки, засиженной мухами и висевшей без абажура высоко под потолком. А Сеня, не отрываясь от дела, отливая пиво из пакета, подвешенного на крючок, вещал, явно кому-то подражая, потому как голос его менялся, когда он пускался в рассуждения.
   - Вот не понимаю тебя, Володя, вроде нормальный парень, спортсмен, даже в своем мелком весе добился успехов, а вот как по жизни? Вот спрашиваешь, сколько заплатил, сколько вбухал, много отвечу тебе и еще вбухаю если нужно, а вот ты сам что? Ходишь как федя с колхозного рынка, ни-ка-кой! Тебе же ни одна девчонка не даст, ну никак не согласится, я даже не о роже твоей, может это и хорошо выглядеть как пионер, но одет ты и ходишь, словно тебя пыльным мешком ударили.
    Володя достаточно спокойно слушал рассуждения нового приятеля, посмеивался.
   - Что ты предлагаешь?
   - Ты знаешь, крутиться надо, Володя, думаешь я заработал червонец на съемках и доволен? Я хожу туда не за этим, и не там я беру деньги. А их везде дохрэна, Володя, только нужно оглядеться. Нет, не предлагаю тебе фарцевать, проходил, навар хороший, но хлопотно. Есть и другие пути. Ты как?
   - Да я за любой кипишь, кроме голодовки,- ответил пословицей Володя.
   - За базар отвечаешь?
   - А то!
   Сеня нашел нужный кадрик на пленке, высветив его на фотоувеличителе, установил резкость, выключил, подложил фотобумагу в рамку и на мгновение включил свет. Бумажку поместил в ванночку с проявителем. На ней стало чудесным образом проявляться изображение танка, перед которым бежал Володя в немецкой форме.
   - Ух ты, меня зацепил.
   - Вот, возьмешь себе, девушкам показывать будешь. Так на чем я остановился, а, нужно оружие…
     Володе ничего не оставалось как иронично улыбаться и слушать.
   - Нет, если ты думаешь, что я хочу ломануть оружейку на киностудии, то ошибаешься, ну, там все стволы просверлены. Нет, есть более надежный способ и я его знаю.
   - Накопать на Невском пятачке? - догадался Володя.
   - Не один ты такой умный, менты поумней будут, там все выходы перекрыты, себе дороже. Просто я знаю один пост в вэче, я проведать друга ездил, удаленный пост на отшибе, вот там и стоит салага ночью, трясется, засунув лампочку себе в бушлат для согрева, а у него на шее висит автомат, с рожком на 30 патронов, а там еще и запасной еще на тридцать. Понял? ...
   - И…
   Сеня обхватил Володю сзади удушающим приемом, слегка придушил.
   - Понял?
   - Тебе кино нельзя смотреть, ты очень впечатлительный.
   - А я имею опыт, не сомневайся, думаешь откуда деньги водятся, сейчас много ребят так зарабатывают.
   - Как так? Душат, что ли?
   - Ну ты серый как питерское небо, да почти все крышуют, кто кого, рынок, наркоту, фарцовку, да для этого и идут в бокс и единоборства, никогда без работы не останешься, а ты зачем пошел, быть сильным и красивым? В институт ты не поступишь, сразу видно не отличник. Так куда денешься? Токарем, а там и армия, стройбат, чурки, кирпичи и шлакоблоки, я еле отмазался этой осенью. Соображаешь? Или ты патриот?
   - Патриот,- хмыкнул Володя,- а ты как отмазался?
   - Не спрашивай, думал, как проще, сказал на комиссии что ссусь по ночам, положили, пришлось просыпаться и ссать под себя.
   Сеня затосковал от воспоминаний.
   - Ну и как? - не выдержал, засмеялся Володя.
   - Не проканало,- проспал пару раз, выгнали, пришлось делать сотрясение мозга.
   - Стряс! - не унимался Володя.
   - Опять не сработало, пришлось купить справку за большие деньги, опять же- деньги,- нравоучительно сказал Сеня,- но это другая история. Хорошие люди помогли… Будь готов к строевой!
   - Я в летное училище пойду,- спокойно и уверенно сказал Володя, что я зря пошел в 119 школу с уклоном в физику и химию, оно мне надо? В летном это профильные предметы.
   - Мой дружбан поступил, как поступил, так и выгнали, там их дрессируют хуже армии, пишет, сейчас в армии отдыхаю.
   - Куда ж без этого,- согласился Володя,- как в песне: а мне летать охота.
   - Неожиданно, ну что ж, лети…
   … Володя пришел домой, выложил фото на стол, а сверху положил пять рублей.
    Мать стала с интересом разглядывать фотографию.
   - Неужели это ты? Такой фашист, не побрезговал надеть такую форму.
   - Ничего, не брезговал, хоть и с трупа ее сняли.
   Мать от этих слов выронила фотографию на пол
   -Шучу, ма,- засмеялся Володя.
   - Ну и шутки у тебя, Вова, я их насмотрелась, и пленных, и трупов, убери эту фотку. Глаза бы мои не смотрели.
   - Так, на память, вот, заработал и интересно было, только бардак там такой, как они снимают, будто никто не знает, что делать, бегают, кричат, нет, актер с меня не выйдет, если только оператор, тот знает свое дело.
   - Ты же летчиком говорил хочешь стать.
   - Передумал, возьму рубль отсюда, в кино пойду, там «Мертвый сезон» уже показывают в «Родине», хочешь пойти со мной? На детский сеанс.
   - Володя! Какое кино? Вон дел сколько, да и кино скоро по телеку покажут, деньги зря переводить.
   - А со мной? Там и на кафе хватит, я еще заработаю. Деньги просто везде валяются, только подбирай.
   - Уж так и валяются. Иди, возьми себе на ноги что-нибудь надеть, отец прав, ходишь в чем попало.
   - Ма, там твоя любимая Алла Демидова, Янковский, Любшин, про советских разведчиков, ты что, не советская? - подначивал мать Володя, - первые два фильма, я билеты достану.
   - Такие деньжищи, ну ее, потом по телевизору все-равно покажут,- отмахнулась мать,- отцу предложи, он любит про разведчиков.
   - Ага! Он в зале начнет комментировать при всех, то не это, это не так было.
   - Пишут, что режиссер Басов сам воевал, не с кондачка все снял,- вон в «Советском экране» фото его, почитай, я у Любки взяла журнал. Плохонький такой с лица, а поди ж ты, режиссер, орденоносец, капитан. А в парадной встретишь – все деньги сразу отдашь, разбойник.
   Володя только посмеивался над рассуждение матери, которая любила из себя изображать ворчливую старуху, но на самом деле была молода душой и обладала чувством юмора вполне.
   - После кино зайду в обувной, если настаиваешь.
   - Нет, возражаю, сначала купи обувь, а потом иди в кино.
   - Логично, ма, как бы мы жили без тебя.
   - Никак! – ответила довольная мать, она же знала, что сынок ее, Володя, самый лучший, и все с ним по жизни будет хорошо, просто он еще маленький, малой, еще совсем недавно она его на руках носила всю ночь, когда у него резались зубки, а вот уже вымахал, хоть и не высок, но спортсмен, хоть и учится не отлично, так не в этом счастье, лишь бы здоров был. Как годы летят! Летят…
…из кинотеатра вышли все, словно надышавшись каким-то дурманящим газом. Они не очень воспринимали поздний вечер с фонарями, машинами и веселыми прохожими, они были еще там, среди реалий Рейха, продолжали жить напряженной и полной опасностей жизнью. Только иногда звучала фраза-другая, казалось чужой и никчемной в этом непонятном гипнотическом состоянии.  Володя зашел в скверик напротив, где расположились молчаливые мужики. Он был под сильным впечатление, сам того не ожидая, он стал изучающе смотреть на мужичков, словно определяя кто из них свой, а кто чужой, мало того, поглядывал он на них осторожно, только бросая короткие взгляды, стараясь быть незамеченным. Один парень помоложе, вдруг стряхнул с себя оцепенение и изрек: - Словно пыльным мешком по голове ударили.
   Послышались сдержанные смешки, народ стал отходить, один даже извлек критическую мысль, скорей чтобы ускорить возвращение в реальность:
   - Там на проходе они честь отдают друг другу по-нашему, под козырек, а немцы приветствовали друг друга так,- и парень зиганул по-фашистски.
   - Типун тебе на язык! Что же, они дураки, что ли? Их бы сразу вычислили,- вступились за героев парни, они еще считали их реальными людьми, а не артистами в мизансцене.
   Но Володя не стал слушать препирательств, он не хотел разрушать свое впечатление. Он почувствовал, что он вошел в кино, но так и не вышел, вернее он вышел, но стал нести его в себе. Он понял, что он, как и герой, человек с виду неяркий, не героический, но с огромной внутренней силой, целеустремленностью и красотой. Не зря к нему тянулись женщины и дружили враги, не подозревая что кроется в этом неброском интеллигентном парне. Как филигранно он вел себя в любой ситуации, не давая повода усомниться в его словах, где он демонстрировал свою верность, преданность и искренность, а на самом деле он был для окружающих настоящим врагом, опасным, умным и коварным. Да, это именно то, что он сам искал. Не внешний героический вид, на который клюют все, уважают за понты, нет, обладая внутренней силой, не демонстрировать ее, а наоборот, скрывать, и эта тайна, эта недосказанность, вызывает в людях необыкновенное чувство не только уважения, а и почитания на уровне поклонения.  Любое слово такого человека обретает значительность и стоит это слово дороже, нежели убедительная болтовня. Было в таком поведении нечто гипнотическое, кроме слов любое движение было убедительным и значительным, словно человек один знал какую-то тайну, другим неизвестную, разве только предполагаемую самыми умными из них. И что самое удивительное и он сам начинал верить в эту тайну, он не только впадал в это состояние, он старался постоянно в нем находиться, словно подключаясь к некоему невидимому источнику энергии, питающую его и дающую ему все и эту убедительность, и эту силу, ту, которая ведет к власти над другими. Он чувствовал в себе это и раньше, но сейчас, впав в размышления после откровений в фильме, он окончательно убедился, что не все так просто устроено в этой жизни, не все просто в отношениях между людьми.
   Так, не выходя из этого состояния, он шел и шел, и знал, куда идет, так бывало с ним, он сам знал о себе, что он хочет сделать, но сам себе об этом не говорил. Он дошел туда, куда шел, несмотря на поздний вечер, на ночь скорее, в этом огромном доме во многих окнах горел свет. Но ничто не выдавало того, что там находились люди. Но это чувствовалось, чувствовалось напряжение от этих окон, от этого огромного дома, не зря который звали Большой дом.  Володя стоял напротив него и смотрел. Он ловил ту огромную загадочную энергию, которую излучал Дом. Он чувствовал себя в его поле.  Он стоял и смотрел до тех пор, пока некий гражданин не подошел к нему и не поинтересовался который час.
   - А ваши не идут? - заметил часы на правой руке Володя.
   - Остановились,- огорченно ответил незнакомец. 
   - А почему на правой носите часы?
   - А почему нужно носить на левой? - усмехнулся тот.
   - И действительно,- Володя расстегнул ремешок своих дешёвеньких часов «Победа»,- 23.45, безпятнадцатидвенадцать,- сказал он и надел часы на правую руку.
   - Поздравляю,- засмеялся незнакомец, устанавливая время на своих «командирских»,- вы теперь в меньшинстве.
   - «Лучше меньше, да лучше» - работа Ленина,- сказал Володя с улыбкой.
   - Звучит как пароль. Очередь с ночи занял? - кивнул незнакомец на Дом.
   - На всякий случай,- подыграл Володя,- может что выбросят.
   - Тогда скажете, что я за вами,- улыбнулся мужик, - а вот мост разведут и придется ночевать на скамейке, - заторопился незнакомец, - остааановилоось чье-то сачастье у разведенного моста! - пропел он, удаляясь вприпрыжку.
…несколько дней он не ходил на тренировку, пьяный киномеханик залил зал, наконец он не выдержал и пришел посмотреть, как идут дела. На его удивление там оказалось еще несколько парней из секции дзюдо и каратэ. Они помогали бригаде ремонтников, снимали старинный дубовый паркет, разбухший от воды и образовавший легкую волну в зале. Парни таскали модный линолеум, раскатывали, резали по размерам. Зал становился похожим на большую квартиру в новостройке. Гуревич поглядывал, ворчал, фыркал: Не хорошо это, не хорошо.
   А что не хорошо, наконец пояснил: Канцерогенен он, вреден он, не могли на новый паркет раскошелиться, экономия, ля, на здоровье экономят.
   Володя присел на корточки рядом с Птахом, лежащем на горке паркета.
   - Тяжелый гад, дубовый,- заметил он, вертя паркетину в руках, - вот же стоили- на века! А пришел пьяный киномеханик и на! Повесил бы его! Так нет же, оштрафуют, взыщут три копейки, а его нужно повесить, публично. Какое дерево! Дуб, сколько же он рос, а лет сто точно. А сейчас- коту под хвост. Ты в кино ходил? - без перехода спросил Птах, - «Щит и меч»?
   - Нет, - соврал Володя.
   - А зря, кстати, там Любшин на тебя похож, такой же тихушник, вернее ты на него, просто вылитый Любшин, не родственник?
   - Ты что, не знал? Он на отца похож.
   - На чьего?
   - На своего, внебрачного.
   - Понятно, что не на внебрачную мать.
   - Я думал, что все знают, - стебался Володя.
   - Не гони,- отмахнулся Птах,- тюльку гонишь.
   Но тут Володя завелся, словно шлея под хвост попала, он стал говорить, соблюдая интонации, паузы, манеру актера, игравшего Вайса, русского разведчика.
   - Еще перед войной отец жил в Подмосковье, там и познакомился со своей первой женой, ему лет двадцать было, ну, сам понимаешь, отца призывают в армию, в подводный флот, на четыре года, а та говорит, беременна. Если сын, говорит он, назови Стасиком, как моего друга, а если дочь, Лидочкой, как погибшую одноклассницу. И все, флот, а там война, она и письма ему перестала писать, вышла замуж за сельского тракториста, который играл на баяне, первый парень на деревне. Усыновил Стасика и так далее.
   Птаха слушал, открыв рот, наконец он очухался, покрутил головой, заржал:
   - Врешь ты как сивый мерин, а я поверил.
   - Я и не скрываю, пойдем пиво пить,- предложил он Птахе,- что-то меня этот линолеум не вдохновляет.
   - Обдумывай тщательно, действуй решительно! - воскликнул Птаха и швырнул плашку паркета в кучу.
   - Но знай, где нужно остановиться,- продолжил Володя словами их заповедей дзюдоиста.
   - Завладевай инициативой!..
   - Одержав победу не заносись, потерпев поражение, не сгибайся…
   - Благоденствуя, не теряй бдительности…
   - Попав в опасное положение, не пугайся и иди вперед избранным путем…
   Так, перебрасываясь фразами из Дзигоро Кано, учителя и наставника, они пошли прочь из пыльного зала, пошли на набережную людей посмотреть и себя показать.
  Они взяли по кружке пива и устроились удобно, чуть отойдя от киоска на гранитном парапете. Вид на Неву открывался великолепный и приносил только умиротворение.
   К ним направился крепенький мужичок, расположил кружки числом в пять штук и, оглянув ребят, спросил у Птахи:
   - Как дела, Мойша?
   - Отлично, Ваня.
   Отхлебнули из кружек, сдув пиво, поглядели друг на друга.
   - ПодЖИДаете кого? - с улыбкой спросил Ваня.
   - Здорово, Ваня,- протянул руку Птах.
   Ваня протянул ему, пожал, наивный, не знал он коварного приема, когда рукопожатие переходит в болевой прием.
   Птаха держал руку в заломе, а мужичок пытался выкрутиться:
   - Ты что, сука? - шипел мужик,- отпусти.
    На них обратили внимание, всем ясно стало в чем причина.
   - Отвали от пацанов! - крикнули Ваньке,- успокойся.
   - Да я, я по-человечески, со всей душой, а он руку ломать,- тряс рукой мужичок.
   - Он же каратист, его нужно рессорой от «Тойоты»,- заржал мужик,- иди сюда, оставь их в покое.
   Мужик оставил в покое приятелей, отошел к своим, что-то быстро и жалобно стал рассказывать, поглядывая на ребят.
   - Что ты его так? – спросил Володя.
   - Он меня жидом назвал,- спокойно сказал Птаха,- косясь на мужиков.
   - Я не слышал, когда?
   - Ну ты глухой, поджидаете, говорит, Мойшей назвал.
   - Так ты что, еврей?
   - А то! Еще тот. По матери.
   - По матери и что?
   - У них по матери самое то, настоящий.
   - У них?
   - Я-то по отцу, по русскому сам себя считаю русским.
   - Подожди-подожди, стоп, а может я тоже еврей, по матери.
   - Она что, еврейка?
   - Я откуда знаю?
   - А почему считаешь?
   - Потому, что я умней тебя, дурик,- засмеялся Володя,- но не всегда, с математикой у меня не складывается.
   - Они еще и смеются! – подпив, продолжил свои претензии мужичок.
   - Да охолонь ты, скачешь, как раненый в жопу олень,- осадил мужичка сосед,- дай спокойно постоять.
   - А тебе хоть кирпичи с неба падай, дай спокойно постоять, не могу.
   - У меня есть знакомы, Женя, он тоже еврей, собирает документы на выезд на историческую родину.
   - Володя! Какая к хрену историческая родина? Кто там родился? Ты знаешь, где твоя историческая родина?  Улан Батор? Или где-нибудь в Тмутаракани, нынче Керчи, кажется, ты же туда не едешь?
   - Мне и здесь хорошо.
   - Ну и мне, если бы каждый мудак не намекал мне на что-то непотребное, вроде я в чем-то виноват.
   - Ну и тьфу!
   - Не тьфу, мне поступать на физмат, а там квота, там негласная такая квота, не больше скольких-то там еврейцев и все. Чукчей сколько хочешь берут, узбеков, дагов и грузинов, а …, причем свои же и режут.  Ты куда собрался, не на актерский?
   - Ну… Скоморохов в былые времена даже на кладбище не хоронили. Разве это профессия? Нужно жить, а не изображать жизнь других.
   - Иди в пед, на физвос, а то в армию...
   - Еще неделю назад в летное собрался, но тут появилась мысль- на юридический.
   - Да ты что? Там конкурс тридцать на место, там с золотой медалью, серебряной поступают…
   - Ну и другие тоже, спортсмены, например.
   - Е, а работать где? Знаешь где работают? В ментуре! Ты что, мент поганый?
   - Ну это я вчера только подумал.
   - Срочно раздумай! Обломаешься, лучше уж на актерский, ха-ха, автографы будешь давать, в кино сниматься, да мало ли…
   - Только через твой труп.
   - Почему через мой?
   - Мне себя жалко, не жил еще. А тебе все-равно, ты еврей!
   - Ну ты тварь! – захохотал Птаха,- белоглазая чудь, как сказал один мужик про соседа.
   Так, улыбаясь и подшучивая друг над другом, они покинули территорию пивного разгуляева.
   - Поедем в университет, покрутимся, что-нибудь узнаем, там экзамены идут как раз,-  предложил Птаха.
   - Рано ещё, целый год впереди,- расслабленно сказал Володя.
   - Только год впереди,- поправил его приятель,- самый раз.
   - Поедем,- согласился Володя.
   - На всякий случай глянуть нужно экономический.
   - В бухгалтера метишь?
   - Бери выше!
   - Кидай дальше,- хмыкнул Володя.
   … Володя сразу же потерял Птаху в толпе абитуры, тот пошел рыскать «кто с экономического» и растворился мгновенно. Володя отошел в сторону, стал наблюдать за этим взволнованным скопищем парней и девчонок, отмеченных какой-то общей чертой, словно они все произошли от одного предка, хотя среди них были азиаты и кавказцы, объединяло их одно, жажда поступления в университет, страх этого и безумное желание, сомнение и ужас неудачи и падения. Только один выделялся среди них, с виду не броский, даже серенький чижик, он появлялся то там, то здесь, о чем-то тихо шептался с абитуриентами, снисходительно кивал, картинно жестикулировал, убеждал, кивал, хлопал по плечу, исчезал, чтобы появиться вновь. Володя без труда вычислил в нем человека, имеющего какое-то отношение к возможности поступления, посвященного в тайны этой кухни, нужного человека.
   Он перехватил его, когда тот переходил к другой группе, коснулся его плеча со словами:
   - У меня есть вопрос на засыпку.
   - Ответ стоит денег,- хмыкнул чижик.
   - Сколько?
   - Три рубля.
   - Два восемьдесят семь,- улыбнулся Володя.
   - Годится. На какой поступаешь?
   - Юридический, на следующий год.
   - Молодец, заранее. Понял вопрос.
   - Я еще не задал.
   - Я понял, говорю, тебе нужно как минимум, пойти работать в ментуру, ну, не ментом, понимаешь, дружинником походить, завести связи.
   - А как максимум?
   Чижик оглядел Володю с ног до головы, взял за рукав, отвел к решетчатому ограждению.
   - Я могу тебя познакомить с одним человеком, он работает   т а м,- вскинул очи на небеса чижик,- он может помочь.
   - Т а м, это у господабога? - указал на небеса Володя.
   - Считай, что так. У него самого в подсобных рабочих. Я тебе дам адрес, но это будет дорого стоить, ты придешь и скажешь, что от меня.
   - Сколько?
   - Стоха,- кратко сказал чижик.
   Володя глазом не повел, кивнул спокойно:
   - Где? Когда?
   - Сегодня, здесь через два часа,- глянул на часы чижик.
   Володя глянул на свои.
   - У тебя тоже на правой руке? - удивился он.
   - Тоже, - ответил Володя, - так удобней.
   - Ты куда пропал, белоглазый? - заорал Птаха, вынырнув из толпы,- кажется жизнь налаживается,- схватил он за плечи Володю,- нужно это широко отметить.
   - Не могу, у меня боевое задание, - ответил Володя,- срочно нужно выйти на связь с Центром.
   - С концами?
   - До Сени доеду и вернусь.
   - До Сени, ах, до Семена? Привет ему.
   Володя исчез в арке, а Птаха, оглядев серого чижика, спросил:
   - Замутили что?
   - Да так, мелочи. Парень мне понравился, помочь ему могу.
   - За деньги?
   - Разумеется.
   Помолчали…
   -Учишься здесь? - спросил Птаха.
   - Выгнали.
   - А что болтаешься?
   - Помогаю экзамены сдавать.
   - Какие?
   - Любые, лишь бы персонаж не выделялся сильно, хотя несколько раз пришлось гримироваться.
   - Так ты же заметный своей незаметностью,- усмехнулся Птаха.
   - В общем потоке трудно уследить, так сказать все кошки серы.
   - А не сдашь, что тогда?
   - Горантировно,- со снисходительной усмешкой сказал Чижик.
   - А почему выгнали?
   - Темная история, лучше не вспоминать.
   - А вот и Фигаро! - воскликнул Птаха, завидев Володю.
   - Все в порядке,- спокойно сказал несколько запыхавшийся Володя.
   - Отойдем,- сказал Чижик.
   Они отошли, и Птаха, несколько обидевшись, стал равнодушно разглядывать голубей, которых кормила симпатичная деваха, стараясь привлечь к себе внимание, по-детски причитая: Гули-гули-гули. Птаха сел рядом с ней на корточки.
   - Ну там кочегарка рядом, да?- спросил у чижика Володя.
   - Это и есть кочегарка.
   - Ну и что дальше?
   - Спросишь Женю, с бородой такой, толстый, скажешь, только тэт на тэты, е, скажешь, что пришел от Чижа. Чиж- это я.
    - Догадался, Женя значит?
   - Ну да!
   - А у него какой интерес мне помочь?
   - Не догадался?
   - Нет.
   - Он работает на Контору.
   - Кто, Женя?
   - Именно Женя.
   - Кочегар? Ты не шутишь?
   - Уже не шучу, учти, эта информация должна умереть в тебе.
   - Ты смотрел «Щит и меч»?
   - Нет, ***ню не смотрю.
   - А мне показалось, что ты заучил его наизусть, если не смотрел, то другое дело.
   - Женя сексот,- прошептал Чиж,- секретный сотрудник.
   - А я думал сексот это пидор,- непонятно, шутя или всерьез сказал Володя.
   - Как ты меня заебал! - взорвался вдруг Чиж,- не годится, ты тупой как валенок, - на тебе деньги, вали отсюда.
    И Чиж сунул деньги в карман Володе, но тот достал их и пересчитал:
   - Не все, червонец зажилил.
   - Я что, зря с тобой тут лясы точу два часа? Время деньги. Вали!
   - Ну ладно, валю, не прошел так не прошел проверку. Провалил явку.
   - Какую явку?
   - Это я так, про фильм.
    - Смотри, брякнешь где, ответишь по полной, понял?
   - Не вопрос.
   Володя позвал Птаху, и они вместе пошли прочь от собравшихся со всей страны интеллектуалов, решивших связать свою жизнь с бесстрастной Фемидой, как это кажется на первый взгляд.
   - И что это было? - спросил Птаха.
   - Адресок добыл почти бесплатно.
   - Ты же стоху ему давал, червонцами.
   - Давал, но он девяносто сдачи дал,- ухмыльнулся Володя.
   - Надул?
   - Почему? Обыграл в поддавки.
   - Ну ты клещ!
   - Я же говорил, что я умней тебя, а ты сомневался,- улыбнулся Володя задумчиво,- ты стих знаешь про кочегара?
   - Нет, про электрика только, про Петрова.
   - С каких таких ты вдруг стал стихи читать?
   - У меня девушка была, писала, ну и пишет сейчас, наверное, слушай: Кочегар Афанасий Тюленин, что напутал ты в древнем санскрите, ты вчера получил просветленье, а сегодня попал в вытрезвитель. Ты в иное вошел измеренье, только ноги не вытер»
   - Ну как кочегар тебе?
   - Сильно, а что за девушка?
   - Не понял, или ****ь или московская кузина.
   - Не понял.
   - Пушкин это, Александр Сергеевич про пьесу Грибоедова, а еще поступать собрался в университет.
   - Володя, иди нахуй, темнило,- сделал вид, что рассердился Птаха,- ты-то откуда знаешь?
   - А мы с бабушкой на даче ПСС искурили с махоркой.
   - Что за девушка? Стихи пишет, познакомь.
   - Тебе-то зачем? – хмыкнул приятель,- от них одна головная боль.
   - Я тоже пишу. Иногда,- смущенно ответил Птаха.
   - Почитай.
   - Никогда, у тебя в мозгу нет того устройства, которое отвечает за стихи.
   - Откуда тебе знать, что у меня есть в мозгах?
   Приятели шли, переругивались до самых Пяти углов, а там и разошлись без слов, просто один пошел по тротуару прямо, а другой тоже прямо, только под углом, а расстояние между ними увеличивалось.
   Андрей без труда отыскал церковь Кулича и Пасхи, что располагалась в самом конце проспекта, длинного и серого, непохожего на питерские улицы с их архитектурным многообразием, это был скорее рабочий пригород и даже Нева в этом месте теряла свой гранитный шик и становилась рабочей лошадкой для сухогрузов, танкеров и буксиров. В церковь Андрей решил пока не заходить, Он с непривычки старался прежде чем куда зайти, присмотреться к месту, хотя никак не было это связано с целью дальнейшего посещения. Вот и сейчас он сел в сторонке на скамейку, достал фото из рюкзака и стал еще на него смотреть, хотя видел его много раз, а также много раз слышал кто на нем изображен. Один из троих был его отец, второй – дядя Коля Жадобин, а третий – Жора Шиповский, капитан. А на обратной стороне выцветшими чернилами: Жора, Коля, Иван, Ленинград 1942 год. Мимо прошел молодой монах, смешно щурясь от солнца, дружелюбно глянул на Андрея и хотел было последовать дальше, но Андрей встал, шагнул навстречу:
   - Не подскажете, где мне можно увидеть отца Георгия.
   - Уже не скоро,- ответил монах,- он преставился этой зимой.
   - Пре.., а понял, умер.
   - Именно так, чем могу посодействовать, помочь?
   - Это он с моим отцом,- показал фотографию Андрей.
    - Отец Георгий- мой отец, вот, не видел это фото, они видимо на Ладоге, скорей всего лето 1942-го года. Батя рассказывал, как они с итальянцами воевали.
   - С какими итальянцами? Они на Дороге жизни воевали.
   - На Дороге смерти, Дороге номер 101, так это называлось.  Воевали не только немцы, но и испанцы, финны и итальянские торпедные катера, не знал? Вот они там и познакомились, отец охотно рассказывал об этом времени и событиях.
   - Мой совершенно ничего не рассказывал, вообще не большой был любитель болтать.
   - Не то слово! Батя говорил: Ивану хорошо, в плен попадет, не проболтается, а вот я не выдержу, любил над собой посмеяться О. Георгий, батя… А ты оттуда давно?
   - Вчера с поезда,- ответил Андрей.
   - Так пойдем ко мне в келью, чайку попьем, у меня и квасок церковный есть, перекусим, ты где остановился, у кого?
   - Пока на вокзале,- кратко ответил Андрей,- но выгнали.
   - Ну как же так? Тут свои люди, дом, а ты на вокзале,- огорчился монах, - меня тоже Георгием зовут,- и протянул руку Андрею. Они зашли в небольшую дверку в подсобном помещении в самом конце хозяйственных пристроек.  Сразу у входа в небольшую комнатку стояли метла, лопаты, ведра совки, все то, что обычно находится в дворницкой. В комнате же стоял стол, несколько стульев и жесткий диванчик. На стене висел большой медный крест и иконка. На простых стеллажах, сделанных из досок, стояли книги, много книг.
   - Вот тут я и обитаю, располагайся,- приветливо пригласил монашек Георгий и поставил чайник на электроплитку. Был он худ, но не немощен, как могла показаться с первого взгляда, была в нем какая-то сила, которую обычно именуют внутренней.
   - Ого! Ты камни с собой таскаешь? - весело сказал Георгий, когда Андрей грохнул рюкзаком о дощатый пол.
   - Да захватил с собой кое-что на всякий случай,- уклончиво ответил Володя,- я-то в городах никогда не был, только в детстве один раз отец взял меня в поездку.
   - А где работал отец? – спросил Георгий, делая бутерброды с сыром к чаю.
   - Машинистом на паровозе почти всю жизнь. Лучшие его времена и мои тоже, наверное. До сих пор запах пыхтящего паровоза помню, ччых, чых-пых! Уууууу! Ручка реверса, топка с метущемся от форсунки огнем, машинист и помощник машиниста как черти в аду. Уголь в тендере…
   - А мне-то нечего вспомнить, строго говоря, отец Георгий мне не отец,- Георгий искоса посмотрел на Андрея,- у них с матушкой дети умерли, один еще до войны, другой в войну, в блокаду. Они дальние родственники. Мой отец, горький пьяница, ушел, мать вышла за другого, это было не здесь, на Кавказе, я там родился, а тот, отчим, бил меня смертным боем, бил чем попало, даже не помню за что. Извини, нагрузил тебя своей биографией.
   - Не очень веселая жизнь у тебя, а с первого взгляда не скажешь,- вздохнул Андрей,- ты решил тоже священником стать?
   - Нет, как это ни странно, это все,- Георгий провел руками по рясе,- не более чем защитные доспехи от мира. Я не пострижен, просто живу при церкви, работаю дворником, братия ко мне хорошо относится, хоть и подсмеивается как над блаженненьким. Может таким я и кажусь со стороны, а оно и хорошо. Я занят другим и меня такая жизнь вполне устраивает. Вот посмотри,- Георгий открыл шкаф и извлек оттуда икону, протянул Андрею,- это моя работа.
   Тот принял икону, стал рассматривать тонкое письмо мастера.
   - Это невьянская, меня отец Георгий благословил, и я делаю копии.
   - Ты? А я думал настоящая,- удивился Андрей,- у нас у соседа, старовера были иконы, никому не давал смотреть, а мне давал.
   - Почему? - с интересом спросил Георгий.
   - Я рисовал неплохо,- хмыкнул Андрей,- хочешь покажу? - он достал из кармана завернутую в тетрадный лист аметистовую четвертную.
   - Это же деньги? - стал крутить в руках 25-тку Георгий,- стоп,- присмотрелся он,- нет, но не отличишь с первого взгляда. Твоя работа?
   - Я ее несколько недель делал, лучшее произведение, на выставку возьмут? - посмеивался Андрей.
   - Кто-нибудь видел? - осторожно просил Георгий.
   - Это вторая, а первой четвертной я штраф заплатил,- посмеивался Андрей,- меня на вокзале оштрафовали менты, так они еще и сдачу мне дали. Хорошо, что рюкзак был камере хранения.
   - А что у тебя там в рюкзаке? Стучит, тяжелое.
    Андрей открыл рюкзак и извлек оттуда обрез, завернутый в полотенце, развернул.
   Георгий картинно схватился за голову, заохал:
   - Я думал, что только у меня не все дома, а оказывается, оооо! И как же ты с этим ходишь, давай спрячем, это же цугундер, турма, каторга, виселица…
   -… и четвертование,- продолжил список наказаний Андрей,- а что, у тебя можно припрятать?
   - Как же с этим ходить? Конечно. А зачем тебе нужно было?
   - На всякий случай,- честно признался Андрей,- ну не бросать же отцовское ружье, память все-таки.
   - Никуда не ходи, оставайся здесь, я что-нибудь совру братии, они доверчивые.
   - Соврешь? Грех ведь, так у вас это сказано, мой сосед много говорил о смертных грехах, хотя был веселым стариком.
   -Ложь во благо, всегда можно себя оправдать,- тихо сказал Георгий,- только я не совсем тот, за кого ты меня принимаешь, я сам в больших терзаниях и сомнениях. Так что оставайся, буду рад тебя приютить.
   - Что тебя так терзает? - несколько насмешливо спросил Андрей,- что беспокоит?
   - Об этом и говорить –то страшно, но тебе откроюсь, ты человек с ясными деревенскими глазами, ты поймешь.
   - Насчет деревни ты загнул, Георгий, с поселка я, это не деревня.
   - Не верую я,- сказал Георгий и истово стал креститься, - Прости, осподе, прости, осподе!
   -Что ж ты, не веришь ему, а молишься? - спросил Андрей.
   - А я у него прошу прощения. Я его не ищу, он здесь, он со всеми, с братией, с тобой, с прихожанами, они все не искали его, а нашли. Я ищу другого, я знаю, он есть, он пришел, он существует здесь, в городе, в обличье неприметного какого-нибудь человека и он готовится к своим свершениям.
   - Кто это другой, Аллах, что ли или еще что? - теперь уже откровенно иронично спросил Андрей, или посланник его, Мухаммед?
   - Это все едино, как сказано в Коране даже, бог един, «что нам послано через Мухаммеда, то другим через Христа, я не об этом.
    - О чем ты, не понимаю, в этом городе на каждом углу по юроду, как говорил мой сосед, дед Колесов.
   - Я про Него, про Антихриста. Я его ищу, хочу его встретить.
   - Антихриста? Дьявол что ли? - удивился Андрей.
   - У него много имен и много лиц,- отрешенно сказал Георгий,- я братии не говорю об этом, неприведибоже, выгонят меня, невзирая на ни на что, еще и побьют.
   - Даже уж лучше помалкивать, в таком месте думать о таком.
   - А в таком месте как раз об этом и лучше думать, не замечал?
   - Я вообще предпочитаю не думать,- засмеялся Андрей,- да и тебе советую немного отдохнуть.


   …Володя давно понял, куда ему идти и с кем поговорить, но все не решался, словно ждал какого-то сигнала, намека от судьбы или как там ее, некоей предопределённости, которая явно существовала. Володя тайно верил в нее, хотя сам себе не давал отчета в этом, но, все-таки, что-то было такое, что заставляло событиям выстраиваться таким образом, что результат получался именно таким, каким его хотелось видеть, хотя по логике он ну никак таким не мог быть. Он шел туда, где ему казалось, должна решиться его судьба, туда, где у него должны решится все жизненно важные вопросы. Он давно и упорно собирал все, что связано с этим местом и к этому времени он располагал о нем всей доступной ему информацией.
     Наконец он открыл тяжелую дверь и сразу же натолкнулся на тяжелый взгляд девушки в форменной беретке, она сидела за окошком в вахтерской будочке за стеклом и внимательно смотрела на вошедшего. Прямо за турникетом стоял мужчина в общевойсковой форме, но с голубыми просветами на погонах, он несколько сбоку наблюдал за Володей. Все казалось обыденным, но выражение их лиц, скорей нарочито- пристальное, было внимательным по должности, казалось, что только минуту назад мужчина рассказывал что-то смешное, потому что в уголках губ у девушки еще теплилась улыбка, а с появлением посетителя они невольно приняли должный вид. Девушка вопросительно посмотрела на Володю.
   - Мне бы поговорить с кем,- несколько смутился Володя, может от того, что перед ним оказалась девушка в форме.
   - Что вы хотели сообщить? - очень любезно спросила девушка.
   - Личное,- нашелся Володя,- очень личное.
    - Фамилия, имя отчество и где работаете, личные данные.
   Володя кратко сообщил:
   - Платонов Владимир Спиридонович, учащийся,- и Володя кратко сообщил все необходимые данные о себе.
   Девушка записала все в толстую книгу.
   - Так положено,- улыбнулась она, - пройдите в холл, к вам подойдут.
   Володя прошел мимо мужчины и прошел в небольшой холл с несколькими столами, стульями и парой диванов.
   Володя сел на краешек стула, именно так показалось ему будет правильно сидеть, не разваливаться же на диване, там пусть разваливаются наглые лохи, а он человек сдержанный и деловой.
  В конце холла за столом сидел мужчина и что-то писал, писал, но все время поглядывал, то на дежурного, то на боковую дверь.
   Вскоре из не вышли двое мужчин и, не глядя ни на кого, стремительно прошли мимо дежурного и вышли на улицу.
   С улицы прошел мужчина в штатском, показал в окошко раскрытое удостоверение личности, поздоровался и ушел вверх по лестнице.
   Володя не заметил, как к нему подошел человек в сером костюме, он появился неведомо откуда и, кивнув Володе, сел напротив него.
   -…драсте,- выдавил из себя Володя.
     Мужчина смотрел на него и улыбался:
   - С чем пожаловали, Володя? - он говорил таким тоном, что казалось они давно знакомы и мужчине очень приятно встретить вновь старого знакомого,- зовите меня Петр Иванович.
   - Я хочу у вас работать,- прямо сказал Володя,- Петр Иванович.
   - Похвально, но вы даже школу не закончили,- мягко сказал Петр Иванович.
   - Но я ее закончу…
   - Скажу вам сразу, огорчу вас, но мы не принимаем в органы людей, пришедших, как говорят самоявившихся. Кадры мы подбираем сами, исходя из текущих задач службы. Для этого нужно хотя бы отслужить в армии, получить высшее образование.
   - На следующий год я буду поступать на юридический.
   - Юридический это предпочтительней. Только там конкурс не по силам,- иронично сказал Петр Иванович,- а провалитесь?
   - Пойду в армию и снова буду поступать. Давно решено!
   - А дзюдо? Бросите? – снова весело посмотрел на Володю комитетчик, и сказал он как бы оговорившись, чтобы Володя понял, что здесь все знают, сказал для своего удовольствия.
   - Зачем же, думаю спорт учебе не помеха, а вовсе наоборот,- улыбнулся в ответ Володя.
   - Так,- подтвердил Петр Иванович,- истинно так, поступайте, учитесь, - и протянул Володе руку.
   - На правой носите? – показал он глазами на часы.
   - А зачем на левой?
   - И то верно! Всего хорошего.
   … Володя шел и радовался. Казалось ничего хорошего он не услышал, казалось, даже наоборот, его деликатно послали, иди, мол, парень, куда ты, кто ты, зачем ты приперся, парень, кому ты нужен, пацан, да таких молокососов хоть пруд пруди, какая там разведка? Какие шпионы? Иди в кино, раскрой рот и смотри сладкий вымысел таких же разведчиков как ты сам. Но! Может ему было достаточно того, что вот он, профессиональный разведчик, такой же, как и все люди, не с экрана сошел, а реальный, вежливый, улыбчивый и умный. Смотрит на тебя и кажется, что он про тебя все знает. Знает, кажется, и наперед, да это очень важно- он знает о нем все наперед, он знает обо мне все наперед, и реально оценивает ситуацию- иди поступай, учись, а мы посмотрим, мы все видим и все знаем. Если годишься для нас, позовем. В таком состоянии он и дошел до двора, где стоял дом, в котором жила Лида. Лидочка…
   Он знал, когда она уходит на танцы, на занятия бальными танцами, без них она жить не могла, как она сама говорила. Она многое что говорила про танцы и про поэзию, и про близость этих искусств и об их высоком происхождении и назначении. И он не ошибся, ровно в срок она выпорхнула из подъезда, придерживая спортивную сумку, висевшую н плече, оглядела залитый солнцем дворик и увидела Володю.
   - Не верю глазам своим, неужели? – стала иронично удивляться она,- неужели он явился к ней, через мили, через расстояния?
   - А она, неужели она обрадовалась ему, вдруг?
   - Она все глаза проплакала, сидя у окошка горницы своей?
   Они пошли рядом, поглядывая друг на друга, посмеиваясь, каждый себе на уме. Только Володя владел сложившейся ситуацией, а Лидочка просто велась на предложенные обстоятельства.
   - Проводишь? - спросила она.
   - Если не возражаешь.
   - Возражаю,- что-то мне не хочется идти на эти танцульки.
   - А как же высокое искусство?
   - Поживет без меня, хочу низкого, может даже погулять или съесть мороженного.
   - А пойдем, зайдем к Жене? – предложил неожиданно Володя.
   Неожиданно для Лидочки, а для себя по ранее продуманному плану.
   - А и пойдем! - через паузу ответила Лидочка,- где наша не пропадала,- возьмем портвейна и пойдем.
   - Ты пьешь портвейн?
   - Ну не с пустыми же руками идти в гости.
   - И то правда, да, у меня есть деньги,- остановил руку Лидочки, доставшего кошелечек,- это папины, а это-мои,- Володя извлек из кармана бумажки,- мои рыжики, кровные.
   …у Жени как всегда, дым коромыслом, человек пять создавали такую атмосферу, что казалось в кочегарке проходило партсобрание небольшого предприятия. Говорили то все сразу, то кто-нибудь сцеплялся с кем-нибудь, а то вдруг кто-то солировал.
   Когда вошли Лида и Володя, солировал грузный юноша с мушкетерскими усами, он читал отрывок из текста, напечатанный на машинке:
   - По мере того, как религия перестает быть трогательным заблуждением и обрастает глубокомысленными философскими сочинениями и доказательствами, она постепенно утрачивает и свою эстетическую привлекательность. В каком-то смысле история религии – это история красоты, которая точно так же всегда рождается и умирает, в чем бы она в жизни ни проявлялась. Тогда как коммунизм, например, наоборот, сразу же обозначил себя в этом мире как нечто уродливое в виде собранных под обложкой увесистого тома наукообразных обоснований и вычислений. И тот факт, что в конечном итоге он тоже оказался заблуждением, практически никак его не украсил.
   Колбасу резала милая девочка в белом платье, что очень необычно смотрелось в кочегарке. Она заметила Лидочку, вошедшую с Володей и что-то прошептала Жене.
   Тот, выйдя из-за стола, пригнувшись, словно крадучись, прошел мимо чтеца и подошел к Володе, совершенно не обращая внимания на Лидочку.
   - У нас тут московские гости,- пожал руку Володе потный, возбужденный Женя,- перед поездом зашли, посидите пока, потом поговорим.
   - А что это за красавица? – показала глазами на девушку в белом Лидочка.
   - Дочь, она тоже стихи пишет,- нежно сказал Женя,- потом почитает. Дуся моя, Дашенька.
   А тем временем московский гость продолжал: «… документа «Тактические основы демократического движения в СССР», где говорилось о «развертывании решительной борьбы за политическое освобождение от тоталитарной диктатуры партийно-правительственной элиты». «…Демократы считают, что легальные формы движения, выполнив свою историческую роль, в основном исчерпали себя. Поэтому борьба за демократизацию должна осуществляться в зависимости от местных условий в легальных, подпольно-легальных и подпольных формах… Подпольные формы должны в первую очередь базироваться на надежные и стойкие кадры… Цель подпольной борьбы — накопление кадров, способных возглавить борьбу с засильем партийной элиты, и создание противостоящей ей силы …Вот что говорит Якир по этому поводу, да будет вам известно, закончил свою речь московский гость.
   Пока собравшиеся обсуждали прочитанный текст, Володя внимательно рассматривал московского гостя. Тот был рыхлым мужчиной лет 50-ти, страдал одышкой, но когда он говорил, глаза его, немного навыкате, блистали страстью и некоторой безуминкой, чувствовалось, что он свято верит в то, что он произносит и что это является последним словом общественно- политической мысли. И только после того, как Володя изучил приезжего, он обратил внимание на его спутника, так ему показалось, спутника, на самом деле это была немолодая женщина, полная противоположность своего партнера, худая, изможденная, в джинсовом костюме и только наличие какого-то цыганского монисто на черной футболке, намекало, что она женщина все-таки. Она нервно курила, листала какие-то бумаги и сердито поглядывала на собравшихся.
   Стали прощаться, тихо переговариваться, обниматься, наконец вышли все, в том числе и Женя. Уже в проеме двери женщина обернулась, не выдержала, подошла к жениной дочери и обняла
   - Мы ждем тебя, деточка,- погладила по волосам и вышла вслед за друзьями.
   Деточка смахнула слезу, покачала головой, пригорюнилась.
   - Как они будут без меня, как будут,- прошептала она трагически, - они же как дети, ничего сами не могут. Она его все это время ждала,- снова всхлипнула Дуся, Дашенька.
   Володя сочувственно вздохнул, хотя не знал, почему она, эта женщина, ждала, кто они такие и почему они как дети ничего не могут. Володя пришел сюда за другим, со своим интересом и планами. Наконец вернулся Женя, снова радостно обнял их и стал упрекать:
   - Ну почему не заходите? С глаз долой и из сердца вон?
   - Не зовете,- с некоторым вызовом сказала Лидочка.
   - Я как та гора, которая ну никак не может двинуться к Магомету,- я гора угля, вот как эта, двинусь, рассыплюсь по дороге.
   - Как там твои аси-гарами, удэ-гарами поживают?
   - Никак, зал затопил пьяный киномеханик,- улыбнулся Володя,- теперь шляемся белыми ночами, не соблюдая спортивный режим.
   - Вместе нарушаете? Усмехнулся понимающе Женя.
   - По отдельности,- уточнил Володя.
   Дуся и Лида уселись за стол, с интересом поглядывая друг на друга.
   - Назрел вопрос,- нерешительно сказал Володя.
   - Справочное бюро открыто,- весело сказал Женя, но в этом веселье сквозила настороженность,- бесплатная консультация для стариков и призывников.
   -Ну, насчет призыва еще рано говорить, не все потеряно.
   - Наверное поступать собрался? Так в чем вопрос.
   - Именно поступать.
   - На юридический, я угадал?
   - Что, у меня на роже написано? – несколько удивился Володя.
   - А куда еще? Несложно вычислить.
   - Я такой прозрачный?
   - Не совсем, потому и юридический выбрал. В курсе, что туда не поступить?
   - В курсе. «Сущность дзюдо в постижении искусства нападать и обороняться через упорные тренировки, закаляя тело и воспитывая волю».
   - Невзирая на оценки в аттестате?
   - Взирая, не круглые пятерки, не скрою.
   - Есть у китайцев такая стратагема: обмануть небо, чтобы переплыть море, объединиться с дальним врагом, чтобы побить ближнего, объявить, что только собираешься пройти сквозь государство Го и захватить его.
   - Здорово, но непонятно.
   - Короче есть у меня там свой человек, серьезный, профессор, фамилию его я называть не буду, сам понимаешь, но он о тебе будет знать.
   - Это за деньги?
   - Откуда у тебя деньги? Ты хоть знаешь, сколько это стоит? Не знаешь и не нужно тебе знать, спать будешь спокойней. Ему нужно будет помочь.
   - В чем? Что я могу сделать?
   - Об этом поговорим отдельно, нет, пахать не придется и машину мыть тоже, иного рода работа. Но об этом чуть позже. Дуся! Тебе пора домой, я матери обещал выгнать тебя до полуночи.
   - Как я пойду? – вдруг по-детски закапризничала Дуся, - ну папа!
   - А тебя Володя проводит, с ним не страшно, он владеет такими приемами, что любого ушатает. Проводишь?
   - Не вопрос.
   Дуся внимательней посмотрела на Володю, тот вдруг согнулся крючком и зашатался как паралитик.
   - Ну пойдем тогда, поддержу инвалида детства.
   …и они пошли, поглядывая друг на друга, желая, но не решаясь завести разговор.
   - Ты спортсмен, что ли?
   - На анекдот нарываешься.
   - А, я его знаю, про француза,- рассмеялась Дуся.
   - Откуда ты такие анекдоты знаешь?
   - С Женей поведешься, не того наберешься.
   - А что ты его Женей зовешь?
   - Так, с детства, он был другом отца, он мне отчим. Привыкла Женя, Женя.
   - Куда отец делся, извини.
   - Уехал,- Дуся показала рукой как ей казалось уехал отец,- женился и уехал.
   - Ну…
  - Женился, чтобы уехать. А ты специально привел свою девушку,- неожиданно спросила Дуся.
   - Зачем?
   - Женя большой любитель девушек, не знал?
   - Как сказать. Это не моя девушка.
   - Как непросто все,- весело сказала Дуся,- непонятный ты человек, Володя.
   - Чем же?
   - Ты или дурачок, или притворяешься.
   - Дурачок! - весело подтвердил Володя,- а вот так умеешь? - он разбежался и сделал сальто, прямо на асфальте.
   - Оосторожно! - Вскрикнула Дуся и погибла, да, она погибла, Дуся, неожиданно даже для себя. Ничто этого не предвещало, вышли как обычные люди, даже скучно было, хотела сама дойти до дома. И вдруг, неожиданно, она поняла, что влюбилась в этого пацана, мальчишку, ничем не примечательного, который немного косит под дурачка, на самом деле очень симпатичный и неглупый мальчик. Володя…
    И она крикнула требовательно:
   - Володя, прекрати, прекрати или я обижусь. Расшибешься об асфальт, что я буду делать?
   - В ее голосе почувствовалась тревога,- иронично сказал Володя.
   - Какой ты странный,- не считая его странным, сказала Дуся, давая понять, что именно под этим углом зрения она смотрит на него и вполне может ожидать от него самых неожиданных и необъяснимых поступков.
   А Володя все это так и понял, он понял, что с Дусей произошел неожиданный переворот, из деликатно- равнодушной девочки она превратилась во влюбленную кошечку. Только что с этим делать он пока не понимал, но это белое платье влекло его своей свежестью и наивностью. А Дуся, поняв, что прокололась, влипла, как муха в патоку, неожиданно и тревожно. А что остается девочке, когда она поняла, что все, дороги обратно нет. Да, ей остается только прижаться спиной к стене и ждать поцелуя. Володя поцеловал ее в щеку. И все, этого достаточно, теперь они вместе! Все произошло просто и быстро, он коснулся губами щеки и все определилось. Слов не нужно было. Они взялись за руки и пошли по набережной молча и торжественно. Наконец Дуся прервала молчание.
   - Ты бы не ходил к Жене, зачем тебе он?
   - Интересный человек, а что?
   - Ты его не знаешь, и лучше тебе не знать его.
   - А что? - удивился Володя искренне, так как не ожидал такого поворота событий,- ты же с ним так нежно общаешься.
   - Просто я хорошая девочка, я изображаю из себя хорошую девочку. Я его ненавижу!
   Володя даже остановился от такого признания.
   - А почему, тебе лучше не знать.
   - Ну мы же вместе,- тихо сказал Володя.
   - Тогда скажу, немного, он- подлец.
   - Догадываюсь.
   - А что пришел к нему, что тебе от него нужно, что тебя тянет к нему? Что ты ищешь у него? Ты понимаешь где ты и где он?
   - А где он?
   - На том свете, блинн,- вдруг сказала Дуся.
   - Как так, Дуся?
   - Не зови меня Дуся, это он так стебется, Дусяяя,- хоть Матреной зови, хоть Дашей.
   - Даша…
   - Когда мне было 13 лет, я подсыпала ему отраву для крыс,- сказала зло Дарья.
   - Выжил? С крысиной отравы выжил? С яда!
   - Хоть бы что, я ему в бутылку подсыпала и убежала из дома.
   Ничего себе устные повести и рассказы,- удивился Володя,- как так?
   - А вот так, можешь теперь меня бросить,- жалостно сказала Даша.
   - А за что ты его так?
   - А вот это я тебе не скажу! – отрезала Дарья,- давай, о чем-нибудь другом. Пойми, мне с этим трудно жить, очень, иногда хочется пойти и сдать его в КГБ.
   - Почему в КГБ?
   - Он для них лакомая фигура, много знает.
   - Уж так сразу в КГБ…
   - Именно, но я их боюсь, а ты?
   - Откуда мне знать? Не видел ни разу, в кино только.
   - У меня есть один знакомый, но я одна к нему не пойду, пойдем вместе?
   - Может не стоит, пусть живет как живет.
   - Кто, Женя или гэбэшник?
   - Оба, как говорит наш сенсей: Пусть цветут все цветы на поляне.
   - Цветы зла. Вот и мой дом, дошли, сейчас я тихо прокрадусь в комнату, пока мама спит. Пока! Тебя ждут.
    Они коротко попрощались и у Володи остался неприятный осадок на душе.
   …ни Лиды ни Жени в кочегарке не оказалось. За столом сидел незнакомый мужик неопределенного возраста и молча смотрел на Володю.
   - Эээ,- пытался что-то сказать Володя, просто ёжась под пристальным взглядом мужика. Ему очень захотелось покинуть помещение и быстро закрыть за собой дверь
   - Володька? – оскалился мужик, - вот ты и попался! – где был, что делал? Мужик поигрывал ножичком с наборной ручкой, понторез.
   - Аааа, где Женя? - выдавил из себя Володя.
   - Нету Жени, волной смыло, - сделал вид, что ковыряется ножом в зубах, ухмылялся мужик,- анекдот такой знаешь? Владька,- представился он. Я только вчера приехал. С курорта. Да шучу я шучу, Коцаный меня зовут, слышал? Враги так назвали, проходи, раздевайся.
   Володя прошел и сел на краешек стула, оглядывая помещение, словно видел его впервые.
   - Женя с бабой ушел в перевертушки играть. Меня попросил посмотреть, как тут горит уголек, чтоб чего не вышло.
   - Давно ушли? - выдавил из себя Володя, привставая.
   - А ты посиди, посиди,- усадил Володю взглядом, никакой не Вадька, а Коцаный и это было видно по его лицу,- а вот и он,- топает как коровяк.
   Женя вкатился неожиданно стремительно и сразу же налил себе стакан вина.
   -Ох, запарка! – выдохнул он, не сводя глаз с Володи,- ты как раз мне и нужен, думал уже не придешь. Лиду я посадил на такси.
   Коцаный не спускал глаз с Володи, словно его томил какой-то вопрос.
   - Я весь во внимании, - попытался пошутить Володя,- пытаясь не натолкнуться на взгляд Коцанного.
   - Я был у профессора, он звонил мне, небольшая услуга, тебе это ничего не стоит, а ему приятно. Ну, т о т профессор.
   Володя кивнул.
   - Тут один деятель уезжает, все распродает. Нужно у него взять книги. И привезти сюда, для профессора.
   - Не вопрос,- с готовностью сказал Володя.
   - У тебя память хорошая?
   - Отличная.
   - Нужно не просто взять книги. Профессор и сам бы это сделал, но! Дело в том, что это его враг, злейший, нужно внимательно посмотреть квартиру, очень внимательно, понимаешь?
   - Что искать будем? – неожиданно спроси Володя.
   Так неожиданно, что даже Женя удивился.
   - Молодец, догадался, Феликс Михалыч, так зовут его, собрался вывезти из страны кое-что и кое-какие люди хотят ему это не позволить. Понял?
   - Грабануть решили, что ли? – неожиданно сказал Володя.
   Коцаный заржал, как застоявшийся жеребец:
   - Ну пацан, ну ума палата, далеко пойдет, если милиция не остановит.
   - Да нет! Какой грабить, просто люди интересуются этим, а меня он на порог не пустит,
  - Да- нет, сказал ты, так да или нет? - настаивал Володя.
   - Короче, нас это не интересует, мы мелкие пташки, есть такое предложение, а остальное похрен. Ты как?
   - Не вопрос,- сдержанно ответил Володя.
   - Постарайся, чтобы он тебя пустил дальше прихожей, хоть на минуту. Он никого не пускает.
   - Понял я, понял, пароль, явки и так далее.
   - Нужно срочно.
   - Шланги горят, - вставил свое слово Коцаный.
   - Я тебя лишу слова, - пригрозил Женя.
   - Молчу, молчу, как рыба об лед! – замахал руками Коцаный,- как беспартийный на съезде КПСС.
   - На обратную дорогу, на такси! – протянул Женя бумажку, там ПСС, тридцать томов, немало.
    - А потом певец Вуячич вам чего-то отхуячит! – пришел в              восторг Коцаный. 
   …Володя поднялся на нужный этаж и позвонил в добротную дубовую дверь.
   - От Жени,- упредил он вопрос, когда понял, что у дверей появился хозяин.
   Дверь открылась с предосторожностями. Увидев Володю, хозяин улыбнулся, такой мальчик внушал доверие.
   - На всякий случай,- впуская пришедшего, он положил на журнальный столик, стоявший у входной двери, ледоруб.
   Володя кивнул, огляделся.
   - Ну пройдем, можно не разуваться,- сдержано пригласил хозяин.
   Володя вошел и ахнул:
   - Это же надо, сколько книг! Феликс Михайлович, первый раз вижу столько книг, вы все прочитали?
   Тут пришлось удивляться самому хозяину, его поразила реакция юноши.  Он с нежной улыбкой посмотрел на него, на его боты «прощай молодость», на потрёпанный пиджачок, расчувствовался.
   - Переезжаете? В Москву?
   Феликс Михайлович окончательно был сражен наивностью юноши.
   - Не то слово как переезжаю, просто перелетаю, можно сказать, как фанера над Парижем…
   - …с посадкой в Иерусалиме.
   - Да ну? Вы еврей? Эмиграция? - догадался Володя.
   - Именно! Так и запишите- видел старого еврея, который продал родину и уехал в Израиль, вечная ему память.
   - И не вернетесь?
   - Кто его знает, у меня никого и не осталось здесь.
   - Мне анекдот рассказали по этому поводу: вернулся один, ну, ваш, и снова уезжает, его и спрашивают: что же ты опять уезжаешь? А я снова приеду, пересадка-то в Париже!
   Феликс Михайлович захохотал:
   - Ха-ха! Пересадка в Париже, откуда такие анекдоты до вас доходят?
   - Враг какой-то рассказал,- хмыкнул Володя,- о! о неужели? Это у вас история римского права? Вы продаете и это?
    - Это не вся, Corpus juris civillis, «Институции» 4 тома, учебник для начинающих юристов, кодекс Юстиниана в 50 – ти томах с интерполяциями кодификаторов.
    Хозяин любовно погладил по корешкам книг, глаза его увлажнились.
   - А почему интересуетесь? Себе или на продажу?
   - Я хочу поступать на юридический,- значительно сказал Володя,- это мне интересно.
   - Не то слово. А знаете, я вам их подарю! - воскликнул хозяин,- разве можно этим торговать, коллега?
   - Да вы что? Этому нет цены.
   - Именно поэтому я вам и подарю! Забирайте.
   - Спасибо, - Володя искренне, со слезой в голосе поблагодарил Феликса Михайловича,- только я не унесу, так неожиданно. Можно я зайду за ними отдельно? Даже не знаю, как отблагодарить.
   - Зайти, зайти,- пробормотал хозяин, прикидывая в уме, когда же можно к нему зайти,- у меня со временем не очень, совсем не очень, а вот завтра, в 17, 30 можно, только точно, в 17.30, иначе не застанете, я в 17.40 ухожу на встречу с одним параноиком, а что поделаешь, надо.
   - Буду ровно в указанное время,- постучал пальцем по циферблату часов Володя.
   Нагруженный связкой книг для профессора, он попрощался с хозяином и вышел на улицу.
 С улыбкой, словно нес с собой частичку теплого приема хозяина квартиры с огромным количеством книг он пошел на метро, решив съекономить на такси и поправить свой бюджет.
   …Женя встретил его достаточно нервно, глаза его спрашивали: ну что, как там, время не ждет.
    Коцаный смотрел на Володю со своим всегдашним выражением на лице, насмешка вперемешку с затаенной агрессией и настороженностью.
   Володя выдержал долгую паузу, погрузил книги на стол, помыл руки под краном, бросая косые взгляды на Женю, который совсем Володю о
   - Завтра он ждет меня в 17.30 за книгами.
   Женя застыл, не понимая до конца к чему это он сообщил, как это соотносится с намеченными планами.
   - Ровно в 17.30, в это время он уходит на важную встречу.
   - Да ты знаешь кто ты?
   - Кто я? - спросил Володя.
   - Ты посмотри на него,- обратился он к Коцаному, - вот никогда бы не подумал,-  да он гений! -восхищенно сказал Женя.
   Коцаный хлопнул Володю по спине:
   - Ты напоминаешь меня в мои лучшие годы.
   Женя обнял себя за плечи, так делал он всегда в минуты глубочайшего волнения.
   - Так-так-так,- даже закрыл он глаза, чтобы присутствующие не отвлекали его от размышлений,-нет-нет-нет! Мы пойдем иным путем! Так завещал нам великий Ленин, да?
   - И Троцкий,- вставил Коцаный,- он тоже волновался, но по-своему.
   - Как это выглядело? Ну, твой приход.
   - Позвонил в дверь, услышал шаги, тихо-тихо он подошел, я сказал: Это я, Володя, от Жени! Как и договаривались.
   - Ты сказал «так и договаривались»?
   - Нет, Я сказал: Это я, Володя, от Жени и все.
   - Это я, Володя, от Жени, - повторил Женя.
   - Да, так.
   - Не откроет он тебе нихуя! - встрял Коцаный,- нужно ждать, когда выйдет и все дела.
   - Отвянь,- отмахнулся Женя,- послушай: «Это я, Володя, от Жени»,- голосом Володи сказал Женя,- похоже?
   - Не очень,- фыркнул Коцаный,- я по- прежнему придерживаюсь концепции гоп-стоп!
   - Чего ты придерживаешься? - удивился Женя.
   - Ах оставьте меня, граф, меня мучают тревожные предчувствия,- оскалился Коцаный.
   - Давай, выйди за дверь и слушай,- распорядился Женя.
   Коцаный неохотно вышел за дверь.
   - Это я, Володя, от Жени,- сказал Женя, - кто сказал?
   - Толстый мудак какой-то,- сообщил из-за двери Коцаный.
   - Это я, Володя, от Жени. – снова сказал Женя, скорректировав модуляции голоса.
   - Ну кто? - своим голосом спросил Женя.
   - Ну, похож на лагерного педрилу голос,- заржал Коцаный,- пусть подойдет сам, скажет и уйдет, что клопа мариновать.
   Володя спокойно покачал головой:
   - Нет, это не мое.
   - И правильно, нудно делать только то, на что учили.
   - Давай еще! - настаивал Женя и они стали по-очереди повторять ключевую фразу про Володю, который от Жени, пока оконча -тельно не запутали Коцаного.
   - Да, имейте ввиду,- значительно сказал Володя,- у него справа на тумбочке лежит ледоруб.
   - А что это? - не понял Коцаный.
   - Хорошая вещь, им твой Сталин нашего Троцкого тюкнул. Предлагаю каску надеть,- хмыкнул Женя.
   - Не успеет, мне кажется,- скромно улыбнулся Коцаный.
   - Тут мне должок нужно отдать Сене, приятелю, мне бы денег…
   - Не вопрос, сколько?
   - Червонец.
   - Не по средствам живешь.
   - Для дела нужно было, мне-то зачем?
   Женя пошел в другую комнату, завис там.
   - Сейф у него там,- ключи прячет от меня.
   - Мохнатый? Сейф –то?
   - Ты сам понял, что сказал?
   - Ну…
   - Этот сейф у него в другом месте, - хохотнул Коцаный,- следи за метелкой, кент малолетний,- глаза его светились любовью и добротой, словно у Волка при встрече с Красной шапочкой.
   - Держи, это тебе по двойному тарифу, пригласи Дусю куда-нибудь, только не говори, что у меня взял, у нас не все так просто, как кажется.
…Галушко возился с метлой, поглядывая на входящего во двор Володю.
   - Вовка, завьяжы мотузок,- попросил он, - третий рукы нэма,- сокрушался он на ридной мове.
   - Не проснулся еще? - засмеялся Володя.
   - Чому?
   - На собачью не перешел.
   - Чому собачый?
   - Анекдот такой, приехал человек с Полтавы поступать в ЛГУ на филолога, достался билет ему про Муму, он и отвечает на него по-украински, понял, на русскую филологию, а отвечает по-украински. Ему и говорит препод- давай, брат, по-русски, а он ему: та ще будэ по-русськи и шпарит дальше на украинском: дывытся собачечечка в глаза Герасима, а вин ее хоче втопыты, тоди каже собачечечка на своий собачьи мови: з а  ч т о?
   - Ахха! На собачьи мови: за что? - тонко по-бабьи засмеялся Галушко.
   - А у тебя что в пакете,- принюхался Галушко,- это же торт «Прага» от Елисея, дорогущий! – Галушко посмотрел на Володю внимательно и заключил,- ой, дывысь, хлопчына, хлопчыку, яки гроши, в цугундер попадэшь!
   - За что? - хмыкнул хлопчык Володя.

К о н е ц   п е р в о й  ч а с т и