Военкомат-15. Диверсант

Если вам нечем себя занять в воскресенье, а заниматься домашними делами вы не хотите, мой вам совет – идите на службу. В воскресенье, может, вам там и делать нечего, но как только вы окажетесь рабочем месте, у вас возникнет чувство, что вы заняты трудом. Это чувство причастности к серьезному делу вас не покинет, даже если вы ограничитесь перекладыванием бумаг на столе с места на место. Или вообще, просто будете с задумчивым видом смотреть в окно, с чашечкой горячего кофе в руке.
Кстати, насчет кофе… Кто бы что ни говорил, а чашечка кофе всегда поднимет настроение, особенно тогда, когда все окружающие изо всех сил стараются вам его уронить. Я люблю военкоматовские воскресенья как раз за то, что в этот день здесь нет никого, кто постарается свалить на вас свои проблемы.
Конечно, не все воскресенья я провел на службе, это было бы уж слишком, но воскресенье 1 октября 2006 года было одним из тех дней, когда сразу после завтрака я ушел в военкомат. Надо опровергнуть самого себя: на этот раз мне было чем заняться за рабочим столом. С понедельника начинался очередной призыв ребят на военную службу, и мы с подполковником Зотиным, начальником 2-го отделения готовили проведение открытой призывной комиссии с приглашением на это мероприятие руководства города и района и ветеранов - фронтовиков. Так что в это воскресенье я не выдумывал себе занятие, похожее на работу, а занимался тем, что действительно требовалось.
Дойти до военкомата оказалось не таким уж простым делом. С утра на улице стоял туман такой плотности, что его можно было грести лопатой. В двух шагах ничего не было видно. Я осторожно, стараясь не вывалиться на проезжую часть, по которой, несмотря на нулевую видимость, время от времени проезжали автомобили, пришел к воротам военкомата и дежурный майор Фролов впустил меня внутрь.
Владимир Михайлович Фролов сравнительно недавно стал начальником 3-го отделения, сменив на этой должности подполковника Губницкого, и я пока никак не мог добиться от Фролова, чтобы он походил на военного. И не только из-за вечно мятых брюк и куртки с горбом на спине. Человек он был добрый и покладистый, но очки с толстыми стеклами и щеточка жестких усов не давали в это поверить, а улыбка вообще делала его похожим на серийного убийцу.
Надо сказать, что внешний вид офицеров не всегда указывает на то, кем они являются на самом деле. Я знал военного комиссара одного из районов, который был умнейшим человеком, но выглядел, как колхозный бухгалтер после недельного запоя. Другой военком, похожий на профессора – искусствоведа, уволился из армии по болезни с диагнозом – алкоголизм.
В кабинете я еще раз просмотрел тезисы своего выступления на завтрашнем форуме, вставил в него несколько свежих мыслей, после чего стал изучать списки призывников по дням явки на призывную комиссию. Не то чтобы я собирался отредактировать и их, нет. Списки были подписаны Зотиным и утверждены мной достаточно заблаговременно, еще до вручения призывникам повесток, я просто листал эти списки, часто натыкаясь на знакомые фамилии.
Да, пришло время и на призывную комиссию вызваны уже дети тех ребят, с которыми я служил еще в полку, и которые совсем недавно были почти такими же юными. Это придало моему занятию оттенок сентиментальности, поэтому чтобы не растравлять себе душу, я вернул списки в папку с документами призывной комиссии.
В 10 часов пришли старый и новый дежурные, и я принял доклад о приеме дежурства подполковником Ивановым, начальником 4-го отделения. Еще через пять минут Иванов позвонил мне по телефону.
- Товарищ полковник, пришел Михалыч, просит разрешения поковыряться в машине.
- Пусть ковыряется, - разрешил я и положил трубку.
Наш военкоматовский водитель Губаев Алексей Михайлович, которого все звали просто Михалыч, мог разобрать до винтика любое устройство, передвигающееся на колесах, а потом собрать обратно и не было еще случая, чтобы после сборки остались лишние детали. И не было еще случая, чтобы он мне сказал, что машина к выезду не готова. Так что, если он решил заняться волгой в воскресенье, значит, тому есть причина.
Бросив взгляд на часы, я подумал, что если сварить чашечку кофе, то мой жизненный тонус от этого только выиграет. Жаль только, что эту блестящую мысль я не успел воплотить в жизнь. Открыв дверцу шкафчика, в котором я хранил кофейные принадлежности, я услышал звонок телефона, на этот раз мобильного, лежавшего на столе. Посмотрев, кто звонит, я удивился: на дисплее высвечивалось – полковник Михайлов Виктор Фантинович. Ну что ж, значит, на службе в воскресный день нахожусь не один я, заместитель военного комиссара области тоже без работы жить не может.
- Военный комиссар города Тейково полковник Семенов, - браво сказал я, нажав на трубке телефона зеленую кнопку.
- Заместитель  военного комиссара области полковник Михайлов, - в тон мне ответила трубка, но, хотя Михайлов старался говорить шутливо, я услышал в его интонации какой-то нерв.
- Владимир Алексеевич, ты сейчас где? – спросил он.
- В своем кабинете. - Я постарался, чтобы мой голос звучал не слишком самодовольно, но не знаю, получилось ли.
- А что ты там делаешь в воскресенье? – удивился полковник Михайлов.
- Да сам не знаю, - ответил я.
- Делать тебе нечего, - пожурил меня замоблвоенкома. – Слушай, тут такая история со мной приключилась…
- Какая история?
- Я в аварию попал в твоем районе. И такой туманище, что я даже не знаю толком, где нахожусь.
Я покачал головой. Куда его черти понесли в такой туман?
- Вчера уехали с женой в Ростов, - продолжал Михайлов. – Там у нас друзья живут, а сегодня решили вернуться и вот на тебе… Кажется, я видел указатель населенного пункта Крапивново, это ведь твой район?
- Да, есть такое село в нашем районе. Как раз на трассе в Ростов.
- Вот где-то тут я и приткнулся к дереву, - сказал Михайлов. – Из-за тумана сбросил скорость до минимума, и какой-то Шумахер воткнулся в зад моей шестерки…
- Все живы? – спросил я.
- Живы-то живы, но жигуль от удара вылетел на обочину и поцеловался с деревом.
- А Шумахер?
- Слушай, эта скотина даже не остановилась узнать, все ли целы. - Скрипнул зубами Виктор Фантинович. – Что-то крикнул в мою сторону и уехал.
- Не беда, - утешил я его. – Если надо, найдем его быстро.
- Я думаю, не стоит, - возразил Михайлов. – Бочку катить больше оснований у Шумахера, виноват-то, по сути, я. Мне надо было на обочину свернуть, переждать. Не вечно же этот туман будет висеть.
- Ладно, разберемся, - пообещал я. – Я выезжаю вас искать.
- Только смотри осторожнее, - предупредил меня Михайлов.
Положив трубку, я ухмыльнулся. Не знаю, что бы я без его предупреждения делал… Наверное, полетел бы с Михалычем на первой космической скорости.
Я быстро натянул на себя куртку, сунул телефон в карман и пошел во двор военкомата. Там орудовал Михалыч, который выгнал волгу во двор военкомата и, подняв капот автомобиля, до пояса погрузился в его глубины.
- Михалыч, машина на ходу? – спросил я его, подойдя поближе.
Михалыч вынырнул из-под капота, настороженно посмотрел на меня и хмуро ответил:
- Зажигание никак не могу выставить. Клапана глючат, что-ли?
К тому, что Михалыч всегда хмурится, я давно привык, такой уж него характер. Говорят, когда он один раз улыбнулся, половина военкомата бегало на него посмотреть.
- Ты меня спрашиваешь? – уточнил я.
Михалыч хмыкнул и помотал головой.
- Себя. - Помотал головой Михалыч. – А клапана сейчас отрегулирую.
- Не сейчас, Михалыч. Сейчас заводи, поехали. Полковник Михайлов в аварию попал где-то в районе Крапивново. Будем их из беды вызволять.
- Хорошо, - ответил Михалыч. – Через минуту буду готов.
- У тебя трос есть? – задал я смешной вопрос, хотя знал, что у Михалыча есть все, что может понадобиться в пути.
Случись космонавтам свалиться на спускаемом аппарате перед его машиной, у него наверняка найдется инструмент для их извлечения из капсулы. У меня, конечно, не было случая в этом убедиться воочию, но зная Михалыча, я был в этом уверен.
- Трос есть, - сдержано ответил Михалыч и пошел в бокс переодеваться.
Через минуту нет, но через три мы с Михалычем выехали из ворот военкомата и покатили в сторону Крапивново. Я не знаю, о чем думал Михалыч, напряженно глядя на дорогу, возможно, о том, что нужно сильно головой стукнуться, чтобы в такой туман садиться за руль. Но, верный своему принципу - ничего не говорить, если не спрашивают, Михалыч молчал.
Жигули ВАЗ-2106 с помятым передком мы обнаружили стоящим у одинокого дерева километрах в двух до села Крапивново. Когда мы, развернувшись, остановились рядом с жигулем, туман уже порядком рассеялся, и видимость на дороге была достаточной для того, чтобы не проскочить мимо цели нашей спасательной экспедиции. Во всяком случае, Михайлову с женой белыми платочками махать нам, чтобы привлечь к себе внимание, не пришлось. При нашем появлении они вышли из машины и поджидали нас на обочине дороги.
- Такие дела, Алексеич, - сказал полковник Михайлов, пожимая мне руку. Человек он был крупный, тяжелый и шумно выдыхал воздух после каждого слова.
Его супруга нервно улыбнулась и, кивнув нам с Михалычем, отошла чуть в сторону.
- Главное, Виктор Фантинович, личный состав без потерь, - сказал я то, что обычно говорят в таких случаях. – Машина дело наживное.
- Несчастливая она у меня какая-то, - посетовал Михайлов. – Весной какой-то гад прямо у облвоенкомата мне лобовое стекло высадил, теперь вот это… Продавать надо.
Михалыч, пока мы с заместителем военного комиссара области вели светскую беседу, не дожидаясь моих распоряжений, уже возился с капотом жигулей. Через несколько минут Михалыч осмотр свернул и, повернув голову, посмотрел на нас.
- Ну что, завести сможешь? – спросил я, в глубине души веря в то, что Михалыч в некотором узкоавтомобильном смысле волшебник.
- Нет, - ответил Михалыч. – Смят радиатор. Я не стал бы здесь даже открывать капот, его повело и заклинило. Открыть, конечно, можно, но потом не закроешь. А так… Скорей всего повреждена вся система охлаждения, насос, расширительный бачок, вентилятор, патрубки. Кузов, вроде бы, не деформирован, колеса в порядке…
- Что ты предлагаешь? – спросил я.
- Предлагаю на тросе дотащить в наш военкомат, а там видно будет.
Я посмотрел на Михайлова, который задумчиво слушал моего водителя.
- Других вариантов нет, - согласился Виктор Фантинович.
К тому времени, когда мы добрались до ворот нашего военкомата, туман почти рассеялся и, хотя все вокруг оставалось серым, настроение у меня немного улучшилось. Как дела с настроением у четы Михайловых я уточнять не стал, понятно, им сейчас хоть розы под ноги кидай – лучше не станет.
Михалыч принялся возиться с разбитой машиной, а я с Михайловыми поднялся в свой кабинет.
- Кофе или коньяк? – спросил я, когда пристроил все куртки на плечики в платяном шкафу.
- И того и другого, - не задумываясь, ответил полковник Михайлов.
Честно говоря, внешне он выглядел… не очень. Потемневшее лицо, круги под глазами, да и сами глаза казались больными.
- Как вы себя чувствуете? – спросил я. – А то я слышал, эти аварии никогда бесследно для людей не проходят.
- Да, что-то я неважно себя чувствую, - признался Виктор Фантинович. – Но ты плесни мне коньячку, а еще лучше водочки, может, отпустит.
Водочки у меня не было, а коньяк под названием «Старейшина» я ему полстакана налил.
- Наверное, сделаем так, Виктор Фантинович, - сказал я, присев на стул. – Сейчас мой водитель отвезет вас домой, а с машиной будем разбираться позже.
- Ты тут главный, банкуй, - ответил Михайлов, поставив пустой стакан на стол.
Поговорив несколько минут о возможных сроках восстановления жигулей, мы договорились, что машина пока постоит в военкоматовском дворе, а как полковник Михайлов закупит необходимые запчасти и передаст нам, попробуем тут подготовить ее для перегона в Иваново.
- Нет, надо эту лоханку продавать, - вновь сказал Виктор Фантинович, когда натягивал на себя куртку. – Она просто притягивает к себе проблемы. В мае поставил ее у облвоенкомата, сотня машин стояла рядом, нет, разбили только мою…
- Может, кто-то специально за ней охотился? – высказал предположение я. – Наперчили кому-нибудь?
- Я половине области наперчил, что ж мне теперь, на велосипеде ездить?
Когда Михалыч увез заместителя облвоенкома с женой, я тоже направился домой, но сначала завернул во двор еще раз глянуть на жигули. Машина выглядела грустно, но в тот момент я еще не знал, что, Михайловский жигуль действительно обладал свойством притягивать к себе неприятности…
…На следующий день в стране начался очередной призыв граждан на военную службу, в нашей военкоматовской работе время наивысших нагрузок, как физических, так и эмоциональных. Всю первую неделю заседания призывной комиссии проводились ежедневно, и военкомат в эти дни был похож на Казанский вокзал, с массой людей в коридорах, криками и суетой.
Про Михайловские жигули я не то чтобы забыл, просто не было времени о них думать, зато я никуда в этот период не выезжал, и у Михалыча была возможность спокойно разобраться с полным перечнем неисправностей в поврежденной машине. С этой задачей он справился достаточно быстро, да только проку от этого было мало. Не знаю уж почему, но заместитель облвоенкома полковник Михайлов не предпринимал никаких мер для ускорения возврата родного автомобиля под свое крыло. Это я про отсутствие запчастей говорю.
Что же касается моей занятости в эти дни, то если бы призывные мероприятия были единственными в военном комиссариате, тогда, несмотря на весь объем и сложность этой работы, жизнь была бы прекрасной, но они были не единственными и даже не главными. Главной задачей военного комиссариата испокон веку была - готовность к проведению мобилизационных мероприятий, так что майора Ковалева я видел ничуть не реже, чем подполковника Зотина. Да и другие начальники отделений о себе забыть не давали.
Так что было чем мне заняться, кроме дум о Михайловских жигулях. Еще в тот же день, 2-го октября вечером, когда я с подполковником Зотиным разбирал итоги первого дня призыва, в кабинет заглянул мой заместитель - начальник 1-го отделения майор Ковалев.
- Разрешите? – спросил он, просунув голову в дверь.
- Заходи, - мельком глянув, чья голова это произнесла, ответил я. И продолжил грызть Зотина за неявку сразу трех призывников.
У подполковника Зотина была, конечно, своя правда, но объяснять облвоенкому, почему мой военкомат, едва стартовал призыв – уже разжился тремя уклонистами, придется мне, а не Зотину…
- Что у тебя, Игорь Григорьевич? – спросил я майора Ковалева.
- По моей информации, товарищ полковник, - начал Ковалев, - с сегодняшнего дня в дивизии началась итоговая проверка с учениями. Москва проверяет.
- Ну и что? – спросил я без особого интереса. В этой дивизии еще дня не было, чтобы их кто-нибудь не проверял.
- В ходе учений на территории нашего района будет действовать ДРГ (диверсионно-разведывательная группа). А что, если у них есть задача напасть на военкомат?
Подполковник Зотин скептически улыбнулся.
- Масштабы не те. Они даже не знают, что тут военкомат есть. Москва это тебе не Тейково и даже не Иваново, - наставительно сказал он.
- Я в курсе, - едко ответил майор Ковалев. – В школе учитель географии как-то раз показал мне карту.
- Тихо, - сказал я и придвинул к себе телефон связи с военным городком.
Командир дивизии генерал-майор Пчелинцев ответил почти сразу.
- Здравия желаю, товарищ генерал, - поздоровался я.
- Здравствуй, Владимир Алексеевич, - ответил командир дивизии. – Чем порадуешь?
- Только тем, Юрий Александрович, что сегодня начал очередной призыв.
- Ну а что, это немало…
- Товарищ генерал, я слышал, что у вас итоговая проверка началась?
- Я тоже слышал.
- А еще говорят, ДРГ в районе объявилась.
- А тебе что за беда, комиссар?
- Да область пугает, что ДРГ может на меня напасть, - схитрил я.
- Ну, это сомнительно. У них задачи попроще: захватить один из объектов нашего хозяйства, взять в плен офицера из числа командного состава дивизии, на худой конец – плюнуть в нашу сторону, так что вряд ли им придет в голову атаковать центр города.
- Спасибо, товарищ генерал, от сердца отлегло.
- Хотя… Бог их знает. На всякий случай держи ухо востро. Когда я их поймаю, дам тебе знать…
Я положил трубку телефона на базу и посмотрел на Ковалева.
- Насчет ДРГ информация подтверждается, - сказал я ему. – Что ты предлагаешь сделать?
- Первое – закрыть свободный доступ в военкомат, - начал Ковалев.
- Как ты его закроешь, если начался призыв! – возмутился Зотин. – Призывники идут косяком. Если хоть раз они наткнутся на закрытую дверь, уйдут, приплясывая, и потом ищи-свищи их.
- Второе - вход в военкомат осуществлять только по документам, - продолжил Ковалев.
- А чего не по паролю? - витийствовал Зотин. – Ты, Ковалев, вечно круглое тащишь, а квадратное катишь!
- И третье – обратиться в милицию для организации временного поста у военкомата, - закончил начальник 1-го отделения.
Пока мои начальники отделений обменивались колкими замечаниями, я размышлял. С одной стороны Ковалев прав, с другой – Зотин тоже прав. В таких случая из всех правд выбирается та, от которой меньше зла.
- Закрывать военкомат не будем, - решил я. – Для этого у нас нет достаточных оснований. Насчет милицейского поста я поговорю с начальником милиции, хотя не думаю, что он на это согласится. Кстати, насчет допуска людей в военкомат по документам, то это одна из задач дежурной службы и, если дежурные вместо этого хлопают ушами, то это твоя вина.
Конечно, майор Ковалев в восторг от моих слов не пришел, людям никогда не нравится, когда кто-то, пусть даже командир, усматривает в их действиях какую-либо вину. В душе ведь мы все безгрешны, правда?
 - Плотнее займись дежурной службой, Игорь Григорьевич, - приказал я. - Нужно усилить бдительность…
…Справедливости ради признаюсь, что когда я слышу или сам говорю об усилении бдительности, понимаю, что это просто слова. Мы ведь по любому поводу почти каждый день усиливаем бдительность и уже так ее усилили, что чуть глаза из орбит не вываливаются, но ни разу не видел, чтобы это дало результат. Зато попробуй, не скажи о необходимости усиления бдительности и дополнительных мер безопасности, тут же тебя уличат в бездействии, безответственности и преступном попустительстве.
- Думаю, наиболее вероятное время появления диверсантов, - продолжал я, – это вечер и ночь. Поэтому дежурным стоит поменьше смотреть в телевизор, а побольше в камеры наблюдения.
- А мне кажется, придут днем, - упорствовал майор Ковалев. – Днем проще затеряться среди людей.
- Значит, лично сиди в дежурке и обеспечивай в военкомате надлежащий пропускной режим, - сказал я Ковалеву. – Если проворонишь диверсантов, спрошу с тебя.
Майор Ковалев, печально вздохнув, ушел, а мы с подполковником Зотиным продолжили раскладывать по полочкам результат первого дня призыва…
…Насыщенными были эти дни, что и говорить, но так всегда и бывает в период призыва, особенно на начальном этапе. Впрочем, когда наступает время отправок ребят в войска, тоже бывает не скучно.
В среду под конец рабочего дня визг автомобильных шин под моим окном вдруг напомнил мне, что во дворе военкомата стоит автомобиль ВАЗ-2106 заместителя военного комиссара области, и я решил глянуть, удалось ли Михалычу превратить то, что мы привезли, обратно в машину.
Михалыч колдовал во внутренностях жигулей, а я смотрел на багажник машины и вспоминал, куда по ней пришелся удар в то воскресное утро, потому что следов внешнего воздействия видно не было. Передняя часть машины, влетевшая в дерево, выглядела, правда, несколько хуже.
- Ну что? – спросил я Михалыча. Умнее этого вопроса я ничего придумать не смог.
- Все, что я мог, сделал, - ответил Михалыч. – Поправил, подрихтовал…
- Вижу.
- Чтобы поставить машину на ноги, нужны те запчасти, что я говорил, - продолжил Михалыч. – Без них никак.
- Хозяин молчит пока, - вздохнул я.
После этих слов на целую минуту замолчали и мы с Михалычем.
- Я ведь сегодня думал, что запчасти привезли, - по ее истечении вдруг заявил Михалыч.
Я вопросительно посмотрел на него.
- Перед обедом заходит сюда парень, - рассказал Михалыч. – В военной форме. Зашел во двор, стоит, смотрит. Я сначала его не заметил, ковырялся в машине, вдруг слышу: скажи, дядя, это случайно не жигуль полковника Михайлова? Выглядываю, смотрю, стоит парень, лет 20-ти с небольшим. Ну, думаю, привез этот парень запчасти, раз спрашивает машину Михайлова. Да, говорю, это аппарат полковника Михайлова. Только сказал, как прибежали Ковалев с Филипповым и завернули парню ласты. Так и не знаю, что хотел этот парень, но запчастей нет.
- Странная история, - согласился я. – Ладно, завтра позвоню Михайлову, напомню.
Я вернулся в кабинет, размышляя над удивительной популярностью жигулей Михайлова, которые узнаются людьми даже в Тейкове, далеко за пределами города Иваново…
…Утро четверга 5 октября началось по худшему сценарию. Дежурный доложил мне, что буквально перед моим приходом в военкомат неизвестные люди разбили окно на призывном пункте. Я сразу прошел на призывной пункт и обнаружил в фойе перед входом во 2-е отделение подполковника Зотина, собирающего осколки стекла в одну кучу. Половинка красного кирпича лежала на подоконнике. Я подошел к кирпичу поближе и стал его рассматривать.
- Здравия желаю, товарищ полковник, - выпрямившись, поздоровался Зотин. – Окно разбили этим кирпичом.
- Разбито только это окно? – спросил я. – Или и другие есть?
- Только это, - ответил Михаил Геннадьевич. – Пойдемте, глянем на это окно со стороны улицы.
- Зачем?
- Есть один нюанс…
Мы с Зотиным вышли на улицу, обошли здание и подошли к разбитому окну.
- Что за нюанс? – спросил я.
- Вы помните, Владимир Алексеевич, какой кирпич прилетел в наше окно? – загадочно начал Зотин.
- Ну.
- Здесь вокруг нет таких кирпичей. Даже наша клумба у памятной доски выложена белым кирпичом. Ни одного красного кирпича даже близко нет.
- Ты хочешь сказать, что тот, кто разбил окно, принес кирпич с собой?
- Конечно. И это значит, что окно разбито не спонтанно: шел, увидел свет в окне, вспомнил старые обиды, вскипела ярость и – получи военкомат привет! Нет, все заранее обдумал, принес свой кирпич…
- Если бы все обдумал, - перебил я Зотина, – пришел бы ночью. Ночью тут никого нет, а сейчас народ ходит, могли заметить.
- Да, это не очень понятно, - признал начальник 2-го отделения.
- Есть соображения, кто это мог сделать? – спросил я.
- Я почти уверен, что знаю, кто этот вандал.
- И кто же?
- Булаев.
- Это не тот призывник, за которым ты охотишься второй год?
- Тот. Мне передали, что недавно в компании таких добропорядочных призывников - уклонистов, как и он сам, Булаев обещал, что военкомат запомнит его надолго.
- Надо сделать так, чтобы было наоборот, - жизнерадостно сказал голос подполковника Иванова.
Я оглянулся и увидел, что к нам подходят Иванов и Михалыч.
- Как наоборот? – спросил Зотин.
- Ты, Михаил Геннадьевич, только отлови этого Булаева и передай его мне, - пояснил Иванов и повел своими могучими плечами. – А я поговорю с ним так, что это он запомнит военкомат надолго.
- Отловлю, - пообещал Зотин. – И быстрее, чем этот гад надеется…
- Михалыч, на складе есть фанера, - сказал я. – Закрой пока ею оконный проем, а потом езжай с Филипповым в дивизионную КЭЧ (квартирно-эксплуатационная часть) и привези оттуда стекло. Я позвоню их начальнику.
Я с офицерами вернулся в военкомат, и день пошел своим чередом. К обеду окно было застеклено, но понятно, что осадок в душе остался, кому понравится, когда бьют их окна? Военкомат - не исключение.
Сразу после обеда в дверь кабинета постучали, и когда я сказал – да, дверь отворилась и, как иногда для яркости описания происходящего говорят - моему взору представилась любопытная картина: в кабинет зашел подполковник Зотин, дружески приобняв высокого парня лет 18-20. Михаил Геннадьевич Зотин сам далеко не карлик, но этот парень возвышался над ним на целую голову. Обладая баскетбольным ростом, парень при этом был тощ, как шнурок.
- Товарищ полковник, представляю вам призывника Булаева, - сказал подполковник Зотин и не дожидаясь моего разрешения, усадил того на стул.
Булаев, похоже, чувствовал себя прекрасно. Он улыбался во весь рот, так что можно было пересчитать все его редкие зубы, и видимо считал, что он участник необычайно интересного приключения. Будет о чем рассказать друзьям и подругам.
Я кивнул, словно доставка ко мне призывников, которые годами от нас прячутся, дело обычное и даже рутинное.
- Здравствуй, призывник Булаев, - сказал я парню.
- Угу, - ответил Булаев и доброжелательно посмотрел на меня. – Здравствуйте, товарищ военный комиссар. Или надо говорить – господин военный комиссар?
- Этот весельчак сам пришел или ему помогли? – спросил я Зотина.
- Помогли, - усмехнулся Михаил Геннадьевич. – Сам господин товарищ Булаев второй год не может выкроить времени заглянуть в военкомат. Пока, говорит, карету мне не подадут, ноги моей в военкомате не будет. Пришлось подавать карету…
- Я собирался завтра к вам прийти, - тут же огрызнулся Булаев.
- Конечно, собирался, - согласился Зотин. – Но есть такая поговорка, дружище Булаев, не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня.
- У нас по-другому говорят, - ответил Булаев, который за словом в карман не лез. – Никогда не делай сегодня того, что можешь сделать завтра.
- Булаев, - сказал я, - в словесном мастерстве ты посоревнуешься с нами чуть позже, а пока у меня к тебе есть один небольшой вопрос: зачем ты разбил окно на призывном пункте?
- Чего? – вскинул на меня глаза призывник. До этого он весело разглядывал мой кабинет от пола до потолка, особенно ему понравились квадратики на линолеуме.
- Не прикидывайся глухим, - сказал подполковник Зотин. - Ты слышал вопрос.
- Никаких окон я не бил, - возмущенно ухмыльнулся Булаев. - Чего вы гоните?
Я не уверен, что «возмущенно ухмыльнулся» это правильное описание его гримасы, но другого придумать я не смог.
- Ты выбирай выражения, призывник, - предупредил его Зотин и посмотрел на меня. – Товарищ полковник, этим парнем Иванов сильно интересовался, может Булаева к нему отвести, минут на десять? Поговорят по душам, все и выяснится.
- Нет, к Иванову не надо, а в милицию обратиться, пожалуй, стоит.
Булаев немного притушил свою улыбку и настороженно слушал наш разговор, видимо, решая для себя, что хуже, попасть к неведомому ему Иванову или в милицию. Не найдя очевидного решения, он вновь уставился на квадратики.
- Мы знаем, Булаев, - сказал я, - что в кругу своих друзей ты похвалялся тем, что военкомат тебя запомнит надолго. Так или нет? Если планировал разбить в военкомате окно, то ты угадал, мы тебя запомним. А если нет, то что ты имел ввиду?
- А, вы про это, - вдруг облегченно вздохнул призывник.
- Про это, - подтвердил я.
- Так я же не окна собирался вам бить!
- А что ты собирался нам бить?
- Да я… - тут Булаев замялся и замолчал.
- Говори, Булаев, - посоветовал ему Зотин. – Не стесняйся, тут все свои.
- Ну да, свои, – скептически произнес Булаев. – Родня прямо. Да говорить-то нечего, хотел сфоткать, как я буду тут проходить комиссию и выложить фотки в чат.
- Сфоткать и выложить в чате? – нахмурил брови Зотин. – Ты думаешь, мы поверим в эту хрень?
- Можете не верить, но это правда. - Вновь улыбнулся Булаев. – Я и телефон подходящий купил. Эриксон.
Мы с подполковником Зотиным не самые легковерные люди на свете, но в данном случае мне показалось, что призывник говорит правду. Во всяком случае, у нас не было ничего, что могло бы уличить его во лжи. Зотин отконвоировал призывника обратно в призывное отделение и через несколько минут вернулся в мой кабинет.
- Не удерет он у тебя? – спросил я.
- Может, конечно. - Пожал плечами Зотин. – Парень – улыба, но нервный. На всякий случай, Лена Куранова за ним смотрит, а от нее еще никто не уходил. Да и паспорт я у него забрал… Ну, а удерет, найдем, знаем теперь, где его логово.
- Рассказывай, Михаил Геннадьевич, - сказал я ему, - как ты целый год искал этого призывника и нашел только тогда, когда заподозрил, что он разбил окно на призывном пункте? Может, пока тебе что-нибудь не разобьют, ты вообще неявщиков не ищешь?
Подполковник Зотин хмыкнул.
- На самом деле, мы вели его уже некоторое время, - ответил начальник 2-го отделения. – Примерно с месяц. Светлана Федосеева его вычислила, через социальные сети. Она нашла его в чате таких же бездельников, как и сам Булаев.
- Федосеева отыскала его в социальных сетях? – удивился я. – Это что-то новое. Инновационные идеи в вопросах розыска уклонистов, да? Молодцы!
- Светлана под видом наивной девочки вступила в этот чат, - продолжал Зотин, - и аккуратно, без спешки выявила нескольких ребятишек, которые нас интересовали. Они в чате особо не шифровались, а наоборот хвастались своей крутизной в святом деле обмана военкомата…
- Честно говоря, я еще не слышал, чтобы военкоматы использовали такой подход в своей работе, - признал я. – Не исключено, что вы вообще первые…
…Забегая вперед, оказалось, что так оно и было. Наш военкомат в лице помощника начальника 2-го отделения Федосеевой Светланы Александровны первым в области использовал социальные сети для установления местонахождения призывников, не спешивших нанести визит в военкомат. Насчет округа не знаю, но в области мы были первыми. Лавровых венков нам на шею никто за это не повесил, но на совещаниях в области несколько раз похвалили. А всегда приятнее, когда хвалят, а не ругают…
- Но если окно тебе высадил не он, то кто? – спросил я Зотина.
- Я думаю, что это все-таки Булаев, - возразил Зотин. – Доказать, конечно, мы не можем, но хотя бы пресечем повторение.
- Каким образом?
- Я как бы случайно проговорился Булаеву, что сегодня мы установили там камеру наблюдения, - сообщил начальник 2-го отделения. – Кстати, Владимир Алексеевич, у нас действительно, не найдется еще одной камеры? Или хотя бы муляжа.
- Была бы, давно поставили, - ответил я. – А насчет муляжа, поговори с Михалычем, может он смастерит тебе что-нибудь похожее на камеру…
…Вечером мне позвонила секретарь главы администрации города Алла Николаевна и передала настоятельную просьбу Гончарова Александра Васильевича зайти к нему завтра к 8 утра. На мой вопрос – зачем, она ответила, что не знает. Я ей не поверил, но сказал, что приду.
У нас, если о чем-либо просит глава администрации города, отказывать не принято, поэтому утром 6 октября я, не заходя в военкомат, направился в городскую администрацию, благо идти тут - только площадь пересечь.
Пока шел, позвонил дежурному по военкомату, которым оказалась Лидия Михайловна Ульянова, узнал от нее, что в Багдаде все спокойно и ровно в 8.00 был в приемной главы администрации города. Приглашенным на это время я оказался не единственным, на стуле возле двери сидел начальник милиции Белов Анатолий Иванович и несколько директоров предприятий города, в том числе мой друг Алфеев Владимир Робертович.
- Александр Васильевич немного задерживается, - объявила нам Алла Николаевна, – и просит вас подождать. В течение 5-10 минут он будет.
Все на секунду замолчали, переваривая это объявление, потом загалдели снова. Я, пользуясь паузой, подошел к начальнику милиции.
- Анатолий Иванович, ты в курсе, что вчера мне окно на призывном пункте высадили? – спросил я полковника Белова. – Кирпичом.
- В новостях первой строкой идет, - начальник милиции встал и пожал мне руку.
- Что ты про это думаешь?
- Думаю, что кто-то тебя сильно не любит.
- Ладно бы меня, я как-нибудь это переживу. Этот кто-то военкомат сильно не любит.
- А ты чего хотел? - сказал Анатолий Иванович. – Это нормально, за что вас любить-то? Когда я был в призывном возрасте, я тоже на военкомат исподлобья смотрел.
- Но стекла же в военкомате не бил? Или бил?
- Володя, честное слово, это не я разбил. У меня алиби.
- Ладно, верю тебе на слово.
- У тебя же там камеры везде. - Анатолий Иванович взглянул на часы и поморщился. – Если через минуту глава не придет, я ухожу, ко мне зам начальника УВД должен приехать.
- Как раз там камеры у меня нет, - сообщил я начальнику милиции. – Но может, ты мне подскажешь, у кого из близлежащих учреждений может быть камера в сторону внешней стены военкомата.
- Надо подумать, - ответил Анатолий Иванович.
В этот момент в приемную буквально вбежал глава администрации города Гончаров и, извинившись, пригласил всех присутствующих в свой кабинет. Когда мы расселись на стульях, расставленных вдоль стен кабинета, Александр Васильевич объяснил причину, по которой он собрал нас у себя.
- В следующее воскресенье, - сказал он, - 15 октября наша гвардейская дивизия отмечает день образования соединения. По этому случаю командование дивизии готовит торжественные мероприятия, на которые, по моей информации приглашены почетные гости города Тейково, а именно те, кто сейчас находится здесь. Это понятно?
Кто-то кивнул, кто-то, как например я, знал об этой информации, по меньшей мере, с неделю, поэтому просто ждал, что Гончаров скажет дальше.
- Есть предложение, - продолжил Александр Васильевич, - на торжество к 18.00 прибыть всем вместе. И вручить командиру дивизии общий подарок от города.
- Правильно! – воскликнул кто-то из директоров.
- Какой подарок? – уточнил другой директор.
- А вот на сей счет я хотел бы услышать ваши предложения, - ответил глава администрации города.
Заговорили все разом, но в эти разговоры я уже не вслушивался. Почувствовав вибрацию телефона, я посмотрел на экран.
- У нас ЧП, - гласило сообщение от подполковника Зотина.
Почему-то я сразу подумал про окно призывного пункта. Неужели опять разбили? Я поднял руку, дождался, когда Гончаров ее заметит и поднялся с места.
- Меня вызывает военный комиссар области, - я на ходу придумал причину для ухода. – Прошу разрешения вернуться в военкомат. Что касается общего прибытия на дивизионное торжество, то я за. Но должен предупредить, что в этот день, 15 октября, я с командиром дивизии провожу ряд мероприятий, которые начнутся прямо с утра. Посещение призывниками одного из полков, чествование ветеранов дивизии, возложение венков на воинские захоронения. Так что я не уверен, что смогу быть в общегородском строю в 18.00…
Сидевший рядом начальник милиции кашлянул и поднялся со стула.
- Я, вероятно, в указанное время буду со всеми, но сейчас мне необходимо вас покинуть, - сказал полковник милиции Белов.
Глава администрации города с неудовольствием посмотрел на нас, но все же кивнул.
- Служба есть служба, - сказал он, и мы с Анатолием Ивановичем пошли к выходу.
- Слушай, Владимир Алексеевич, поговори с РКЦ (Расчетно-Кассовый Центр), - сказал мне Белов, когда мы вышли на улицу. – У них камер много, может какая и на военкомат смотрит… Тебя подвезти?
- Спасибо, Анатолий Иванович. Пройдусь.
Полковник Белов уехал на своей служебной волге, а я пошел в военкомат. Проходя мимо РКЦ, я остановился и посмотрел на фасад их здания, потом глянул на показавшуюся стену военкомата. Если какая из камер РКЦ и направлена в нашу сторону, то высокий забор чьего-то частного владения и деревья, скорей всего, препятствуют обзору, хотя проверить все-таки нужно. У окна, которое вчера пострадало от кирпича красного цвета, стояли несколько человек, а выделялся Михалыч, который стоя на лесенке, крепил на оконный проем вчерашний же кусок фанеры. Возле лесенки стояли все наши офицеры и смотрели на четкие, выверенные движения Михалыча.
Не смотрел на Михалыча только подполковник Зотин, который метался вдоль стены, как тигр, который упустил свой завтрак в виде пятнистого оленя и теперь искал другую жертву. В таком бешенстве Зотина мне еще видеть не доводилось. Увидев меня, Зотин сделал несколько шагов навстречу.
- Нам снова выбили окно, - крикнул он. – То же, что и вчера.
- Кто? – спросил я. - Булаев?
- Нет, не Булаев.
- А кто на этот раз?
- Кто, не знаю, - голосом, которым можно забивать сваи, прогрохотал Зотин, - но клянусь, я его поймаю.
- А почему ты уверен, что это не Булаев? – поинтересовался я, подходя к многострадальному окну.
- Булаев в это время был на призывном пункте, заполнял анкету в большой комнате.
Я посмотрел на Михалыча, попросил его не свалиться с хлипкой лесенки и, изо всех сил сохраняя спокойное выражение лица, пошел в военкомат. Я знал, что Михалыч ни с какой лестницы не свалится, потому что прилипал к ним, как моллюск к прибрежной скале, просто хотел словами скрыть свое беспокойство и досаду.
Самое неприятное в любой ситуации - это ощущать свою уязвимость. Я всегда полагал, что само словосочетание – «военный комиссариат» вызывает у населения пусть не всегда любовь и нежность, пусть чаще гнев или обиду, но всегда - уважение людей. И мне казалось, что это уважение ограждает нас от такого рода агрессии, как битье оконных стекол. Оказалось, что не ограждает. И этому надо что-то противопоставить. Знать бы только – что?
Лидия Михайловна Ульянова встретила меня в дежурке, держа в руках факсограмму.
- Сейчас приняла, - сообщила она, протягивая мне листок.
Я взял факсограмму и, прислонившись к боковине пульта дежурного, стал вчитываться в текст. Ярость, как известно, чувство не всегда вредное, но зрение никогда не обостряет, поэтому мне понадобилось время, чтобы понять, что требует директива военного комиссара области.
В приказной части я прочитал:
«В соответствие со Строевым Уставом ВСРФ и в целях определения качества строевой подготовки личного состава военным комиссарам городов и районов области в срок до 6 октября 2006 года провести строевые смотры… Особое внимание обратить на внешний вид военнослужащих, одиночную строевую выучку и состояние личных документов. Об исполнении доложить не позднее…».
Понятно. Наверняка аналогичная директива поступила в область из округа. Там были строевики, которые даже из кабинета в туалет двигались строевым шагом. Они терроризировали военкоматы своими ордонансами, особенно возмущаясь внешним видом офицеров. Для более глубокого восприятия нами выявленных несоответствий между тем, как должно быть и как есть, красок они не жалели:
«Нестриженностью офицеры военного комиссариата напоминают дикобразов… Военная форма офицеров во внеслужебное время, очевидно, используется в качестве половиков… Чуни, которую офицеры используют в качестве обуви, погнушаются обуть на работу даже золотари… Общий вид офицеров военного комиссариата таков, что присядь они у церкви с перевернутой фуражкой, монетки сыпались бы на них рекой».
Я проверяю внешний вид своих офицеров каждый раз, когда их вижу, но директива есть директива и я, приказав Лидии Михайловне вызвать ко мне офицеров, поднялся в свой кабинет.
В кабинете достигнув конечной цели в виде кресла, я первым делом позвонил начальнику КЭЧ.
- Ты листок с размерами моего окна вчера не выбросил, эксплуататор квартирной части? – спросил я подполковника Эдуарда Киселева, стараясь говорить весело, хотя веселья во мне не набралось бы даже на щепотку.
С Эдиком мы учились в одном учебном заведении, поэтому с ним можно было говорить без политеса.
- Наверное, выбросил, - ответил мой однокашник. – А что, надо было его беречь, как боевое знамя?
- Да с Бог с ним, я тебе сейчас еще один такой листок пришлю.
- Не понял… Погоди секунду, - Киселев с кем-то перекинулся словами и сказал в трубку:
- Говори прямым текстом, чего тебе надобно, старче. Меня командир что-то разыскивает.
- Эдик, вырежи мне стекло по вчерашним лекалам, – сказал я прямым текстом.
- Опять?
- Опять.
- Что ты там делаешь со стеклами?
- Это военная тайна. Но при встрече расскажу.
- Ладно, присылай кого-нибудь. Только учти, это последнее. Разобьешь и это стекло, даже не звони. Мне оранжерею стеклить нечем, все на твой военкомат уходит.
- Да, еще, Эдик, выдай мне кусок плекса, я им стекло прикрою.
- А бубенчики тебе по краям не пришить? Нет у меня плекса.
- Есть у тебя плекс!
- Оргстекло выдаю только с разрешения начальника тыла дивизии.
- Считай, что оно у тебя есть, - заверил я Киселева. – Сейчас позвоню полковнику Тесленко…
К концу нашего разговора с начальником КЭЧ офицеры военкомата уже сидели в кабинете на привычных местах.

- Сегодня в 16.30 во дворе военкомата проводим строевой смотр, - объявил я. – При себе иметь личные документы.
Офицеры встретили это объявление без ликования, с кривыми гримасами на лицах, а я, продолжив, напомнил офицерам об их обязанности иметь уставную прическу. Офицеры дружно посмотрели на подполковника Иванова, бритая голова которого тускло поблескивала в освещении потолочных ламп, и так же дружно кивнули. Потом я сказал пару слов об обуви, не соответствующей большим звездам на их погонах, потом задумался, потому что мысль все равно возвращала меня к разбитому окну. На фразе о звездах я машинально оглядел погоны офицеров и тяжело вздохнул. 
- Фролов.
- Я, - ответил майор Фролов.
- Почему у тебя на погонах разные звезды? У тебя всего две звезды, ты что, двух одинаковых не нашел?!
Майор Фролов изогнулся и стал изучать свои погоны на кителе, который ему пошили в гарнизонном комбинате бытового обслуживания. Там были мастера… Иногда такую форму сошьют – в детском саду Бармалея изображать можно.
Звонок телефона сбил меня с мысли, и я некоторое время переводил взгляд с телефона на офицеров и обратно. Потом решил послушать телефон.
- Да! – рявкнул я в трубку.
- Ты чего какой злой, Владимир Алексеевич? – спросил меня голос полковника Михайлова, заместителя военного комиссара области.
- По утрам я всегда злой, - ответил я. – После обеда подобрею.
- Мне после обеда позвонить? – усмехнулся Михайлов.
- Слушаю вас, товарищ полковник, - смягчил я свой голос.
- А я, наоборот, с утра еще ничего, а к обеду так накрутят, что просто ад кромешный… - поделился со мной своим состоянием заместитель облвоенкома. - Алексеич, ты там цыганам мой жигуль часом не продал еще?
- Пока нет, мало дают.
- Это радует…
- Мы немного поправили заднюю часть, так что, если на передок не смотреть, то машина в порядке.
- Спасибо. Я чего тебе звоню… Завтра приедет эвакуатор, перевезет машину сюда, если не возражаешь…
Я не возражал и, поговорив с полковником Михайловым еще с минуту, положил трубку. Несколько секунд я смотрел на офицеров, вспоминая, на чем мы остановились, потом сказал:
- Теперь о несчастном окне призывного пункта… Пока эта история идет, как дешевый детектив. Скоро все будут знать, что бить стекла в нашем военкомате не опаснее, чем фотографировать клумбу с георгинами.
- День сурка, - буркнул подполковник Иванов. – Завтра придем, будет то же самое.
- Это ДРГ работает, - ухмыльнулся майор Фролов, оторвавшись от своих звезд на погонах. – Дивизия их неделю ловит, да поймать не может.
- Очень остроумно, - ответил ему майор Ковалев.
- Так! - я хлопнул ладонью по столу. – Начнем с того, что нам точно известно. А известно нам только то, что оба случая произошли в одно и то же время, так, Михаил Геннадьевич?
- Так, - хмуро подтвердил подполковник Зотин. – И я теперь из военкомата не уйду, пока не найду, кто это сделал.
- Михаил Геннадьевич, - я слегка повысил голос, - я понимаю, что пепел Клааса стучит в твое сердце, но пока не рви на себе тельняшку, она тебе еще пригодится.
Подполковник Зотин умолк, а я продолжил:
- Время нападения около 8-ми утра. Сегодня в 7.50 я шел в администрацию города, и возле военкомата все было спокойно.
- Сегодня он напал на нас в 8.10. Я сидел в своем кабинете, когда прибежала Шувырина Нина Михайловна, и сообщила… Я тут же выбежал на улицу, но ничего подозрительного не обнаружил… Если не считать разбитое окно.
- Что и странно. Восемь утра, даже начало девятого, центр города, люди идут на работу, и некто, не опасаясь, что его могут увидеть и узнать, спокойно достает кирпич…
- Сегодня булыжник, – поправил меня Зотин.
- Достает булыжник и вышибает то же самое окно, что и вчера.
- Не может быть, чтобы его никто не видел! – воскликнул Иванов. – Надо опросить людей, кто работает в центре, в учреждениях, магазинах, аптеках. Наверняка его кто-нибудь засек.
- Это одно, - кивнул я. - И вот еще что... В РКЦ есть камеры наблюдения. Я сейчас попрошу начальника РКЦ проверить те из них, которые направлены в нашу сторону, может что-то прояснится. Займись этим, Михаил Геннадьевич.
- Есть.
- Дальше. Почему эта сволочь выбирает это время? Не ночью или хотя бы ранним утром, а именно плюс-минус 8 часов. Есть соображения?
- Может быть, в это время он тоже идет на работу? – наморщил лоб Иванов.
- Или приезжает откуда-нибудь, - добавил Ковалев. – Надо автобусы проверить, откуда приезжают рейсовые автобусы в интервал от 7.30 до 8.00.
- А почему он бьет одно и то же окно, а? – задал вопрос майор Фролов. – На призывном пункте полно окон.
- Возможно, он знает только про это окно, что оно точно на призывном пункте, - задумчиво ответил Ковалев. – Про остальные не знает или не уверен…
- А, может, это не призывник? – спросил Фролов. – Призывники знают, где на призывном пункте окна.
- Мы занимаемся гаданием на кофейной гуще, - сказал я. – А нам нужно действовать. Сначала ликвидируем последствия налета… Михаил Геннадьевич, заберешь в КЭЧ стекло и такого же размера плексиглас. Временно закроем это окно плексом.
- Понятно.
- Игорь Григорьевич…
- Я, - ответил майор Ковалев.
- Свяжись с дивизионными связистами, в понедельник переставим камеру, что смотрит на территорию за воротами, на внешнюю стену. Посмотри, сколько нужно кабеля.
- Есть.
- Ну и держите уши в развернутом положении, наверняка кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал, собирайте информацию. Рано или поздно мы этого мерзавца вычислим, но хотелось бы – рано. Вопросы?
- Товарищ полковник, - сказал подполковник Зотин. – Может, отложим строевой смотр? Только неделю назад строились…
Я посмотрел на подполковника тяжелым взглядом.
- Хорошо, что напомнил, Михаил Геннадьевич. На строевом смотре иметь с собой тревожные чемоданы. Хочу посмотреть, что вы там храните, кроме порнографических кассет. Свободны, товарищи офицеры…
- Разрешите задержаться? – спросил подполковник Иванов, когда все встали и направились к выходу.
Я сказал, что разрешаю и, когда дверь за офицерами закрылась, Иванов пересел за приставной столик. Он вчера ездил в облвоенкомат с отчетными документами по контрактной службе, и я ожидал услышать свежие новости из этого направления нашей работы.
- По контракту все нормально, мы идем на первом месте, - доложил подполковник Иванов.
Сюрпризом для меня это не стало, в целом я знал положение дел, но все же сказал, что они идут верной дорогой.
- Я пообщался в области с людьми… - интригующе сказал Иванов и так же интригующе замолчал.
- Ну, не тяни кота за резину, - буркнул я. – Времени нет.
- Поговаривают, будто по итогам этого года мы входим в тройку лучших военкоматов области, - зачем-то понизил голос Иванов, словно опасался, что мой кабинет набит чужими ушами. – И не просто в тройку, мы главные фавориты на верхнее место на пьедестале.
- Эту новость я слышу уже третий год, - ответил я, - и больше в пляс от нее не пускаюсь.
- В прошлом году мы были третьи, - тем не менее, напомнил мне Иванов, - в позапрошлом – вторые. Пора бы уже нам стать первыми, а? Не вечно же Шуя, да Кинешма…
- Сергей Валерьевич, подготовь на имя министра обороны предложение о ликвидации военных комиссариатов городов Кинешма и Шуя, - морщась, сказал я. – Не знаю, что еще можно сделать…
…Вечером офицеры военкомата построились в классе профессионально-психологического отбора, который в обычные дни благодаря своим размерам служил нам актовым залом. Построение во дворе военкомата пришлось отменить из-за нудного дождя, который зарядил сразу после обеда.
К этому времени мы уже знали, что единственная камера РКЦ, с которой идет запись, установлена у них перед входом в учреждение. Имелась камера, направленная в нашу сторону, она находилась на крыше здания РКЦ, но понятно, что она ничем помочь нам не могла. Ничего не дал и опрос работников близлежащих учреждений и магазинов, никто из них утром не видел человека, швырявшего в окна кирпичи и булыжники.
Внешний вид офицеров в целом меня устроил, кроме майора Фролова, который даже после замены звезд на погонах выглядел, как беженец. Тревожные чемоданы тоже худо-бедно содержали в себе то, что требовалось, за исключением, конечно же, баула майора Фролова. Из того, что входит в перечень предметов необходимых для укомплектования тревожного чемодана у Фролова были только пара носков, фонарь и банка сардин. Остальное он туда положить забыл. Так уж он был устроен, майор Фролов, и разреши я на строевом смотре вообще ничего при себе не иметь, он все равно что-нибудь бы забыл.
Фонарь, кстати, словно в насмешку над остальными офицерами, был только у Фролова, и он в уверенности, что я этого не замечаю, по-товарищески передавал его тому, чей чемодан я собирался инспектировать…
…Суббота для меня началась с телефонного звонка, который поступил в 8.15 утра. Глянув на экран телефона, я увидел, что звонит подполковник Зотин и поскольку к этому времени я еще не успел по нему соскучиться, то почувствовал некоторое раздражение.
- Здравствуй, Михаил Геннадьевич, - сухо сказал я. – Но если ты сейчас скажешь, что на призывном пункте опять разбили окно, я переведу твое отделение в подвал. Там, правда, холодно, зато окон нет.
- Не надо в подвал, - засмеялся Зотин. – Окна в отделении целы…
- Для начала неплохо, - оценил я. – Но ты же не ради этой сенсации мне звонишь?
- Докладываю, товарищ полковник. Мы его взяли!
- Кого его? Разбивателя окон?
- Да. Взяли мы его, что называется, с поличным.
- А кто это – мы?
- Мы с Ивановым.
- Ну, конечно, как же без Иванова…И кто этот разбойник?
- Контрактник.
- Кто? – не поверил я.
- Контрактник из дивизии, - повторил Зотин. – Сидит сейчас у меня в кабинете.
- Час от часу не легче, - помолчав несколько секунд, сказал я. – Ему-то мы где на хвост наступили?
- Сейчас разберемся, - пообещал Зотин.
- Я скоро буду…
В военкомат я все равно собирался, но чуть позже, к десяти, когда из Иванова должен был приехать эвакуатор за Михайловской машиной. Поимка злодея, бившего нам окна, просто ускорила мое прибытие в военкомат.
Дежурным по военкомату стоял Иван Иванович Губницкий, который на мой вопрос, где этот… стекольщик, сообщил:
- Зотин и Иванов проводят с ним профилактическую беседу.
- Пусть доставят его ко мне, - приказал я Губницкому и поднялся к себе в кабинет.
Через несколько минут в дверь постучали, и в кабинет пробкой из шампанского влетел молодой парень в камуфлированной военной форме, такой же куртке с сержантскими лычками и зимней шапке с кокардой. У парня были разбиты губы, которые он без конца вытирал носовым платком и оцарапан лоб. За ним показались подполковники Зотин и Иванов.
- Присаживайтесь, - предложил я всем, кто зашел.
Парень, которому на вид было года 22-23, присел на стул и радости по поводу нашей встречи не выразил.  Да я и не ждал.
- Документы у него были? – спросил я у Зотина.
Зотин достал из кармана и положил мне на стол военный билет и пропуск на территорию в\ч 34048. Оба документа были на имя сержанта контрактной службы Карташова Геннадия Викторовича.
- Паспорта нет?
- Не нашли, - ответил Зотин.
- Карташов Геннадий Викторович? – спросил я парня.
- Да, - ответил он.
- Давно служишь в дивизии?
- Год.
- Где проживаешь?
Парень посмотрел на меня и отвернулся.
- Где проживаешь? – повторил я.
- Где надо, там и проживаю, - буркнул парень.
Не успел он договорить эту фразу, как Иванов поднялся со стула и подошел к нему.
- Очень тебя прошу, – мягко сказал он, положив свою лапу на плечо Карташова. - Не надо хамить военному комиссару.
- Присядь, Сергей Валерьевич, - сказал я Иванову. – Установить, где он живет, не так уж сложно.
Парень затравлено посмотрел на Иванова, потом на меня.
- А кто тут военный комиссар? – потрясенно спросил он.
- Я военный комиссар, - ответил я, пытаясь понять, что вызвало в этом известии потрясение у парня.
- У вас же комиссар… другой человек.
- Когда-нибудь будет другой, но пока я.
- А давно вы тут военным комиссаром? – продолжал допытываться парень.
- Тут кто истец, а кто ответчик? – усмехнулся я. – Но если для тебя это имеет значение, то – пять лет… Так где, говоришь, ты живешь?
- В Иванове, на Сортировке.
- И что, каждый день ездишь на службу из Иванова в Тейково?
- Езжу, пока не решил здесь с жильем.
- На чем ездишь, на автобусе?
- Жигули – копейка у меня, на ней и езжу.
Я посмотрел на Зотина с Ивановым, но они только пожали плечами.
- А где твоя копейка сейчас? – спросил Зотин.
- Какое вам до этого дело?
- Это верно, - ответил я вместо Зотина. – Никакого дела. Зато есть вопрос, почему ты повадился окна в военкомате бить?
- Никаких окон я не бил.
Я вновь посмотрел на Зотина.
- Мы с Сергеем Валерьевичем подумали и решили, что раз стекла разбивали два дня подряд в одно и то же время, - начал свой рассказ Зотин, - то можно предположить, что метатель камней захочет проделать это и сегодня. Ну и устроили засаду, Валерич на углу у забора делал вид он прохожий, ходил туда-сюда, а я с другой стороны, в сквере прятался за деревом. Таким образом, деться ему было некуда.
- И что же?
- В восемь часов десять минут, как по расписанию, снизу, от Керосинки появляется этот парень, которого из-за военной формы я бы никогда не заподозрил. Но поскольку никого больше в это время там не было, смотрю на него. Вижу, парень идет торопливо, на ходу роется в сумке. Ровно напротив облюбованного им окна он останавливается, достает из сумки булыжник и швыряет его в окно. Пока этот парень ошалело смотрел, как булыжник отлетает от плекса, до нас с Валеричем дошло, что это и есть наш стекольщик. Мы к нему, он от нас. Побежал в сторону площади, но бегает он плохо, поэтому мы его догнали у Киселевского магазина.
- Почему него лицо разбито? – спросил я. – Били?
- Боже упаси! – ответил Зотин. – Он споткнулся (парень при этих словах мрачно усмехнулся) и немного потерся лицом об асфальт. Мы его подняли, отряхнули и вежливо попросили пройти в военкомат.
- И он пошел?
- У него не было выбора.
- Что скажешь, сержант Карташов? – спросил я парня. – Все так было?
Карташов молчал.
- Чем же тебе это окно не нравится, что ты в третий раз пытался его разбить?
Карташов бросил на меня задумчивый взгляд, но продолжал молчать.
- Молчишь и молчишь, - вступил в разговор Иванов. – Ты отвечай, когда тебя комиссар спрашивает… Может, мне с ним отдельно поговорить? Мне он все расскажет.
- У вас нет прав меня задерживать, - вдруг сказал Карташов.
- Этот упырь что-то о правах заявил? – воскликнул Иванов. – Или у меня слуховые галлюцинации?
- Ну что ж, это справедливо, - сказал я. – Таких прав у нас действительно нет. Поэтому мы сейчас передадим тебя, сержант Карташов, военной комендатуре с описанием твоего подвига. Пусть они разбираются.
- Никаких окон я в военкомате не бил, - заявил Карташов. – Сегодня, да, хотел, но не разбил же!
- А вчера и позавчера?
- Про это ничего не знаю.
- Ну, допустим, - сказал я. – А почему сегодня пытался разбить?
- Не могу объяснить, - ответил Карташов. – Накатило что-то…
- Я тебе сейчас так накачу! – взъярился Иванов и ухватил Карташова за ворот.
- Сергей Валерьевич, иди пока к себе, - приказал я, старясь избежать того, что сам бы хотел сделать с этим Карташовым.
Подполковник Иванов пробурчал что-то себе под нос и ушел. Наступила тишина, которая, впрочем, продержалась недолго.
Стук в дверь.
- Да, - сказал я.
Дверь отворилась, и в кабинет вошел Михалыч, в своей рабочей спецовке  и бушлате. Выражение лица у Михалыча было хмурым, но у него других выражений и не бывает.
- Там эвакуатор прибыл за Михайловской машиной, - сообщил он.
Я, хоть и смотрел на Михалыча, заметил, как при этих словах Карташов подскочил на стуле.
- Будете на погрузке? – спросил Михалыч меня, а рассматривая Карташова.
- Нет, - ответил я. – Займись этим сам.
Михалыч кивнул и повернулся, чтобы уйти, но на секунду замер и вновь обернулся.
- Этот парень тогда, в среду, приходил во двор военкомата, - сказал Михалыч, кивнув на Карташова. – Я еще подумал, что он запчасти привез для машины.
Михалыч ушел, а я задумался. Кое-что начало проясняться.
- Михаил Геннадьевич, ты тоже иди к себе, - сказал я Зотину. – Мы тут с Карташовым кое-что обсудим.
- Я пойду дежурство принимать, - сообщил мне Зотин. – Сегодня я заступаю.
- Знаю. Иди, принимай.
- Давай-ка, Карташов, рассказывай, - сказал я парню, когда мы с ним остались вдвоем. – Как, что и почему. Если врать не будешь, то учитывая небольшой урон, который ты нам нанес, я еще подумаю, как с тобой поступить. Возместишь КЭЧ расходы на оконное стекло и плексиглас, и может, я тебя отпущу. А может, и нет, моральный ущерб ты причинил  нам значительный… Смотря, что ты скажешь.
Карташов размышлял над моими словами целую минуту, прежде чем начал выдавливать из себя слова.
- Я думал, что полковник Михайлов стал здесь военным комиссаром, - начал он с этих слов.
- А почему ты так решил? – спросил я.
- Ну, как почему… зашел во двор военкомата, а там стоит его машина. Что ей здесь делать, если он тут не военком?
- Логично. А как ты оказался во дворе военкомата?
- Это просто, - ответил Карташов. – Я водитель топливозаправщика. И командир приказал мне заехать в военкомат, завезти документы на бойца.
- Какого бойца? Что за документы?
- Ему увольняться в запас, а он военный билет потерял. Документы на выдачу нового военного билета.
- Во дворе военные билеты не выдают, зачем тебя туда принесло?
- Я тут ни разу не был, сказали, зайдешь во двор военкомата и сразу налево. Ну, я и прошел во двор.
- Так. Что было дальше?
- Я увидел там жигули полковника Михайлова.
- А как ты понял, что это его машина?
- Знаю, что его. И цвет, и главное, номер. Да и спросил у этого дяди, на всякий случай.
- Ну, хорошо, ты увидел машину полковника Михайлова, - сказал я. – Решил, что он здесь военный комиссар. И что, по-твоему, это является достаточным основанием для того, чтобы бить в военкомате окна?
Пока Карташов размышлял над этим вопросом, я задал ему новый:
- Откуда такая ненависть к машине полковника Михайлова?
- Товарищ полковник, это личное, - ответил парень. – Я не хотел бы об этом говорить. Есть причина.
- Постой, а не ты ли весной ему лобовое стекло выбил у облвоенкомата?
- Нет, - сказал Карташов тоном, который меня не убедил.
- Слушай, Карташов, пока я не вижу ни откровенности с твоей стороны, ни деятельного раскаяния. Сплошные недомолвки. Я никогда не поверю, что полковник Михайлов, заместитель военного комиссара области тебя обидел настолько, что ты устроил ему вендетту.
- Да не был он тогда заместителем военного комиссара области, он был военкомом Ленинского района! – возопил Карташов.
- Так, это уже теплее, - сказал я. – И что же такое сделал тебе военком Ленинского района? Призвал тебя на службу в армию, а ты в это время кашлял?
- Ладно, расскажу, - буркнул Карташов…
- Ты, сержант, мне одолжений не делай, - прервал я его. – И пойми, наконец, что с каждой минутой у тебя все меньше шансов выкрутиться из этой истории.
 – Это было четыре года назад, - начал свой рассказ Карташов. - Я призывался с корешем своим, мы с детства дружим. И степень годности у нас была одинаковая и все показатели, и мы с корешем должны были попасть в одну команду. И сначала мы были в одной команде, но потом меня в команде оставили, а Серегу, моего друга, выдернули и перебросили в другую. Меня отправили служить в Подмосковье, а он уехал на Дальний восток.
- Погоди, сейчас утру слезы, - сказал я.
- Не смейтесь, - хмуро попросил Карташов. – Серега вернулся оттуда через полгода, без руки.
- А вот оно что, - кивнул я. – И вы с другом решили, что виноват в этом полковник Михайлов, да? И принялись ему мстить, так?
- Если он оставил Серегу в моей команде, ничего бы не случилось, - с тихой яростью сказал Карташов.
- Понятно, - кивнул я. – Теперь послушай меня, сержант Карташов. Ты себе, наверное, кажешься Зорро и Робин Гудом в одном флаконе, но на самом деле ты просто придурок, который остановился в своем развитии в десятилетнем возрасте.
Карташов угрюмо сверкнул глазами, и если занес меня в список своих врагов, то проделал это молча.
Я встал из-за стола и прошелся по кабинету. Потом подошел к окну  и выглянул на улицу. Перед военкоматом тарахтел эвакуатор с загруженным на его платформу жигулем, а стоявший рядом Михалыч что-то втолковывал мужчине примерно его же возраста, видимо, водителю эвакуатора. Особого ажиотажа эта картина у населения города не вызвала, но пара зрителей стояла.
- А почему ты именно на это окно окрысился? – спросил я. – Чем оно тебе не понравилось?
- Там ярче свет горел, - подумав, ответил Карташов. – А людей видно не было. - Я возмещу, - глухо сказал он. – Простите.
Глянув на Карташова, я решил, что не буду читать ему мораль и объяснять разницу между добром и злом. Судя по решительному взгляду и твердому подбородку парня, не думаю, что он в этом нуждался. Во всяком случае, от меня. А еще я подумал, если этот парень будет двигаться по жизни тем же курсом, то лишь дело времени, когда он свернет себе шею. Подумать – подумал, но рассказывать ему о своих умозаключениях не стал.
- Садись за стол, диверсант Карташов, - сказал я парню, - и пиши объяснительную записку на мое имя.
- Зачем? – спросил Карташов, поднимая на меня глаза.
- А затем, что если у меня вдруг разобьется окно, или лобовое стекло машины рассыплется, этот документ пойдет в военную прокуратуру, - сказал я. - С вами, Робин Гудами иначе нельзя…
…Примерно через полтора часа мне позвонил начальник КЭЧ подполковник Киселев.
- Слушай, Володя, тут один сержант с битой харизмой ко мне прицепился, - поведал он. – Требует, чтобы я принял от него в дар ящик оконных стекол и лист оргстекла. Принял и позвонил главному военкоматору. Ты что-нибудь про это знаешь?
- Целый ящик? – удивился я. – На твоем месте я бы принял этот дар. Стекло - вещь полезная, в хозяйстве сгодится. Можно, например, оранжерею, на которую ты мне жаловался в прошлый раз, застеклить.
- Не учи папу бриться, - ответил Эдик Киселев и отключился.
Тем дело и кончилось, хотя до сих пор не знаю, правильно ли я поступил, отпустив диверсанта Карташова. Наверное, неправильно - человек должен отвечать за свои поступки. Но я не стал звонить ни командиру дивизии генерал-майору Пчелинцеву, ни заместителю военного комиссара области полковнику Михайлову, взял грех на душу…
…На следующий день, в воскресенье 8 октября мне показалось, что прошедшая неделя была слишком напряженной в плане событий, и стоит назначить этот день - днем отдыха. Тем более что и следующая неделя будет примерно такой же. Но пространство, или кто там определяет, каким будет наш день, решило, что я слишком многого хочу.
Впрочем, утро было спокойным, и я, устроившись на диване, до 11-ти часов читал «Три товарища» Ремарка. У Ремарка всегда все идет неплохо почти до самого конца и главный герой у него умирает только на последней странице, так что я намеревался приятно провести время. До последней страницы я так и не дошел, потому что зазвонил телефон, который стоит у меня в квартире исключительно для того, чтобы сообщать мне о свежих неприятностях.
Была еще надежда, что звонят не мне, а моей жене или сыновьям, но нет, звонил дежурный по военкомату майор Ковалев. Единственной мыслью, пока шел к телефону, было – сержант Карташов снова отрыл свой томагавк.
- Товарищ полковник, в военкомат пыталась проникнуть диверсионно – разведывательная группа, - доложил майор Ковалев.
- Что ни день, то именины, - вздохнул я. - ДРГ только пыталась проникнуть, или проникла?
- Враг не прошел! – отрапортовал дежурный. – Время появления ДРГ на территории военкомата - 10.55. Время убытия - 11.00.
- Через 15 минут буду, - сказал я и положил трубку.
Не успел я выйти из дома и быстрым шагом направиться в сторону военкомата, как в кармане заиграл мобильный телефон. Я глянул на экран – командир дивизии.
- Ты где сейчас, комиссар? – спросил генерал-майор Пчелинцев.
- Двигаюсь во вверенный мне военкомат, - ответил я.
- Да дай ты своему военкомату отдохнуть от тебя, - засмеялся командир дивизии. – Мы тут собрались узким кругом пообедать в офицерском собрании, а кто-то из моих замов сказал, что без военкома нельзя, потому что военкомат и армия едины. Ты как, готов присоединиться к нам?
Офицеры дивизии никогда не упускают случая напомнить мне, что военкомат они армией не считают…
- Ваш зам прав, товарищ генерал! – ответил я. – Без меня вам никак.
- Тогда я высылаю за тобой машину…
…Майор Ковалев рассказал мне, что диверсанты действовали довольно хитро. Один из них нажал кнопку переговорного устройства на воротах, а двое других перебрались через забор и караулили дежурного у двери. Они не учли только одного: майор Ковалев через камеры наблюдения наблюдал за их действиями по монитору и даже, всячески затягивая разговор, успел вызвать подкрепление из милиции. Ребята из милиции прибыли быстро, но и диверсанты оказались не лыком шиты, они очень быстро обнаружили камеры и, понимающе глянув друг на друга, исчезли тем же путем, каким к нам и проникли – через забор…
…Обед в офицерском собрании был довольно оживленным, дивизия сдала итоговую проверку на оценку «хорошо», что в войсках бывает не часто, поэтому командование соединения могло позволить себе немного расслабиться. Некоторую сопричастность к итогам проверки я ощутил в конце застолья, когда командир дивизии подошел ко мне и сказал, что диверсионно – разведывательная группа действительно имела в перечне задач захват нашего военкомата. Весь военкомат им был не нужен, но помещение дежурного вывести из строя они намеревались.
- Я их отговорил, - сообщил мне Юрий Александрович. – Сказал, что у тебя и без них неприятностей хватает. Говорят, у тебя все окна в военкомате перебили.
- Они вас не послушали, товарищ генерал, - ответил я.
- Как не послушали? Ты хочешь сказать…
- Сегодня в 11 утра они пытались проникнуть к нам, но мы отбились.
- Браво, - похвалил меня командир дивизии, но мне показалось, он все-таки расстроился, что диверсанты не слушаются генералов…
…Такая вот история из 2006 года. Осталось только добавить, что 27 октября в областном военном комиссариате состоялось подведение итогов мобилизационной готовности и служебной деятельности за 2006 календарный год, и впервые в своей истории военный комиссариат города Тейково занял первое место. Военный комиссар области полковник Соколов тогда находился на сборах в штабе округа, поэтому переходящий кубок с цифрой «1» мне вручил заместитель военного комиссара области полковник Михайлов.
23.02.2025 г.