Стальные кружева войны. Глава 5. Секретные докумен

Глава 5. СЕКРЕТНЫЕ ДОКУМЕНТЫ

г. Кобрин, 23 июня 1941 года, 14 часов 30 минут.
В штабе 4-й армии РККА, в кабинете, затянутом сизым сигаретным дымом, генерал армии по особым поручениям Ставки Верховного Главнокомандования Семен Крутов только что закончил совещание со старшими офицерами связи Генерального штаба РККА.

Они прибыли с ним в Брест позавчера для участия в секретных учениях, но теперь каждый из них получил предписание отправиться в части Брестского гарнизона, которые уже вели ожесточённые бои с фашистами.

Начиная с завтрашнего дня, офицеры должны были выяснить и доложить объективную обстановку на поле боя лично генералу в Генеральный штаб по прямой линии.

Сам Крутов планировал уже завтра быть в Москве. За генералом, у которого с собой были секретные документы, должны были выслать самолёт из Минска, чтобы вывезти его в столицу.
Однако два транспортных самолёта, вылетевшие с интервалом в несколько часов — один из Москвы, другой из Минска, — не долетели до Кобрина. Оба были сбиты. Теперь генерал, оставшись один в кабинете, закрыл уставшие, воспалённые от бессонницы глаза и думал, как ему добраться до Минска.

В этом кошмаре внезапного вероломного нападения фашистов на Брест и начала войны у генерала была ещё и личная трагедия — в первый же день войны погибла его единственная дочь.

Генерал Крутов родился в 1890 году в крестьянской семье на хуторе Глебово Полтавской губернии. На военную службу в Русскую Императорскую Армию он был призван в ноябре 1912 года.

В составе кавалерийских частей принимал участие в Первой мировой войне, был награждён Георгиевским крестом 4-й степени. Прошёл путь от рядового казака до старшего урядника. В ноябре 1917 года вступил в партию большевиков, вернулся на родину, где сформировал конногвардейский отряд в 200 сабель.

Воевал с немцами и гайдамаками, а в 1918 году в составе своего отряда вступил в Красную армию.
После Гражданской войны он окончил академию имени Фрунзе. Воевал в Испании, на Халхин-Голе и с белофиннами, занимая должности командира полка, командира дивизии и командира корпуса, был награждён пятью орденами.

В 1940 году получил звание генерала армии при Ставке Верховного Главнокомандования.
О генерале, о его крутом нраве, давно ходили легенды. Его храбрость и мужество были известны всем.
Генерал бывал суров и принципиален, и оправдывал свою фамилию.

Генерал рывком открыл дверь и громким голосом прокричал:
— Старшего офицера НКВД ко мне! Немедленно!
— Есть! — ответил капитан, сидевший в приёмной, и выбежал на улицу.Через несколько минут в кабинет к генералу Крутову вошёл майор в форме НКВД.

— Майор Карасёв, заместитель начальника УНКВД по г. Кобрин, — представился он.
— Знаешь, кто я? — спросил генерал, взглянув на майора исподлобья.
— Так точно, товарищ генерал армии, — ответил майор, мгновенно вытянувшись по стойке смирно. — Вы — генерал армии Крутов из Ставки Верховного Главнокомандования. Вас все в войсках знают, товарищ генерал.
— Правильно, — отрезал генерал. — А начальник твой где?
— Не могу знать. Он должен был прибыть из отпуска ещё 22 июня, но… сейчас его в Кобрине нет.
— Понятно. С этой минуты поступаешь в моё распоряжение. Приказ понятен?
— Так точно, товарищ генерал!— Ладно, — слегка смягчив напор, спросил генерал.
— Ты местный? Сколько тут служишь?
— Четыре года, товарищ генерал, — ответил майор.
— Это хорошо. Значит, местность знать должен, как свои пять пальцев. Мне надо быть в Москве завтра, край — послезавтра. Два самолёта, которые за мной послали, не смогли пробиться — были сбиты. Поэтому у меня нет другого выхода, как выбираться на машине до Минска. Тем более у меня с собой секретные документы. Знаешь, какие? — резко спросил генерал, указав на два железных ящика, стоявшие в кабинете.
— Не могу знать, товарищ генерал, — стушевался майор.
— Правильно, не можешь и не должен. Но то, что ты должен знать, так это то, что меня в Москве ждёт с докладом Верховный. И мы с тобой должны прямо сейчас решить, когда и по какому маршруту я смогу доехать до Минска. Понятно, что по главной дороге мы не поедем, — сказал генерал, подойдя к стене, на которой висела большая и подробная карта местности.

— Майор, даю тебе час. Через час жду с докладом и своими соображениями по схеме маршрута. Выполнять, майор! — резко отдал команду генерал.
— Слушаюсь, товарищ генерал! — ответил майор НКВД и вышел из кабинета.

— Принесите мне поесть! — крикнул генерал офицеру связи и, открыв окно, закурил.

В окно ворвался ветер, наполненный запахом гари. Невдалеке слышна была канонада, а где-то совсем рядом стреляла наша зенитка. Принесли обед.

Генерал поел, открыл железный ящик, положил в него ещё одну папку и опечатал его печатью. В это время раздался стук в дверь.
— Разрешите, товарищ генерал? — открыв дверь, сказал майор НКВД.
— Заходи, докладывай.

Майор разложил карту и показал генералу маршрут, по которому он предлагал ехать из Кобрина до Минска.
— От Кобрина до Минска где-то 300 километров. По асфальтированной дороге ехать часов шесть, но вы поедете по лесным проселочным дорогам. Тогда дорога займёт часов восемь-девять. Если вы выедете рано утром, то к обеду будете в Минске, — доложил майор НКВД.

Генерал внимательно посмотрел на карту и спросил:
— Весь маршрут ты построил по проселочным дорогам?
— Так точно, товарищ генерал. Это хорошие проселочные дороги, не тропки, — заметил майор. — Я сам дважды ездил в Минск на совещание по этому маршруту.
— Ну хорошо, майор, принимается. Только я не понял, чего это ты мне в докладе «выкал»? Не «вы», а «мы». Мы с тобой поедем по этому маршруту. Ты — старший группы конвоя. Возьми сколько считаешь нужным людей в охрану и готовься. Рано утром выезжаем.
— Слушаюсь, товарищ генерал! Разрешите идти?— Не задерживаю, — ответил генерал.

Рано утром со двора штаба, окутанного предрассветной дымкой, выехали две «полуторки» и генеральская «эмка», блестящая, как отполированное зеркало.

Майор, деловитый и сосредоточенный, погрузил в одну из машин два тяжёлых железных ящика и оставил в ней конвой из четырёх человек.
Во вторую «полуторку» сели ещё семь человек во главе с лейтенантом НКВД, чьё лицо было серьёзным, как у человека, знающего цену каждому приказу. В генеральской «эмке» должны были ехать генерал, майор НКВД Карасёв и старшина Никифоров, водитель генерала.

Первой выехала машина с документами, затем, словно тень, за ней последовала «эмка», а замыкала колонну машина с конвоем. Выехав из города, колонна сразу же свернула на проселочную дорогу, ведущую в лес. Дорога петляла, извиваясь между деревьями, и казалась бесконечной.

Часа через два, проехав километров 30 от Кобрина, задняя машина вдруг начала сигналить и заглохла, и колонна остановилась. Генерал вышел из машины и, хмурясь, сказал:
— Что там? Сбегай, майор, разберись!

Майор подбежал к машине и начал кричать и ругаться на водителя, который, дрожа от страха, открыл капот и начал ковыряться в моторе. Все солдаты вылезли из машины и переминались с ноги на ногу.

Лейтенант НКВД, поняв, что быстро не поедут, дал команду:
— Привал!

Солдаты отошли на десяток метров от машины и присели на траву. Майор деловито бегал вокруг машины, сыпля матом, как из мешка. Водитель молчал, только пот струился по его лицу, а руки дрожали.

Майор не поленился подлезть под машину и, вылезая, со знанием дела сказал:
— Ходовая в порядке. Разбирайся с мотором!
— Ну не заводится, товарищ майор, что я могу сделать? — бормотал водитель, словно оправдываясь перед судьбой.
— Лейтенант, ко мне! — скомандовал майор. — Собирай личный состав и толкайте машину. Может, заведётся.
— Есть, товарищ майор! — ответил лейтенант. — Подъём! Привал окончен. Все толкаем машину!
— Давай, тут теперь сам, — сказал майор лейтенанту. — Я пойду доложу генералу.

Солдаты облепили машину со всех сторон и начали её толкать. И в этот миг раздался взрыв огромной мощности.

«Полуторка» взорвалась так, что её кабина отлетела на несколько метров, а все солдаты, обступившие её, пали замертво. Взрыв был такой силы, что майор, отбежавший на десяток метров, упал от неожиданности.

Генерал вышел из машины и, увидев приближающегося майора, заорал:
— Что там случилось?
— Не знаю, товарищ генерал. Наверное, это мина. Машина взорвалась, — начал говорить майор.

Генерал вместе со старшиной и майором пошли к тому месту, где только что стояла машина. Машина горела, а рядом с ней, на расстоянии до трёх метров, лежали убитые солдаты.
Все солдаты были мертвы. На земле валялись части тел, разбросанные вещи, оружие, всё вокруг было залито кровью и напоминало кромешный ад.

— Что случилось, я тебя спрашиваю, майор? — рявкнул генерал.
— Товарищ генерал, машина остановилась. Потом водитель не смог завести. Потом они начали её толкать, а она взорвалась. Это мина, товарищ генерал, противотанковая, — скороговоркой частил майор.
— Какая, к чёрту, мина в лесу, на лесной дороге? Ты же говорил, ты тут ездил!
— Ездил, но ещё до войны, товарищ генерал. А в лесу её могли и немецкие диверсанты-парашютисты поставить.
— Ладно, всё с тобой понятно. Не нагнетай, какие диверсанты?! — оборвал его генерал.

Генерал махнул водителю первой машины, и тот подъехал к месту взрыва.
— Так, все к машине! Найдите поблизости овраг. Надо собрать и похоронить всех солдат. Ройте братскую могилу. Майор, ты старший. Похороните ребят по-человечески, — сказал генерал.

Бойцы из первой машины спрыгнули на землю и стали относить погибших к оврагу, собирая останки в плащ-палатки.

— Так надо решать, что будем делать дальше. Возвращаться в Кобрин или ехать дальше? — подумал генерал.— Радист, ко мне! — скомандовал генерал.

Радист был в первой машине и подбежал к генералу.
— Свяжись от моего имени со штабом в Кобрине. Немедленно! Пусть доложат обстановку.

Радист настроил рацию, и буквально через несколько минут доложил:
— Товарищ генерал, вот пришёл ответ.
— Читай, — сказал генерал.
— «Немцы танками ворвались город. Точка. Ведём бой. Точка».

— Всё понятно, — мрачно сказал генерал. — Назад пути у нас нет. Едем в Минск.

Через полчаса все оставшиеся в живых из конвоя подошли к свежей братской могиле.
Генерал, сняв фуражку, сказал:
— Они погибли за нашу советскую Родину… Погибли как герои, выполняя задание государственной важности. Родина их не забудет.
Майор, подашь мне списки всех погибших для награждения.
— Есть, товарищ генерал, — ответил майор.
— А сейчас, — сказал генерал, — мы едем в Минск. И мы обязаны довести эти секретные документы, даже если все, как эти ребята, погибнем. И я, генерал Крутов, отдам свою жизнь даже за один листок из этих документов.
Все по машинам! Едем дальше.

Генерал вместе со старшиной пошёл к «эмке». Старшина на ходу вполголоса сказал:
— Вообще-то это всё странно, товарищ генерал. Мы все проехали по этой дороге, а взорвалась только третья машина.
— Согласен, Степаныч, — так же тихо ответил генерал. — Странно всё это. Приглядывай за майором. Он один из тех, кто был у машины, которая взорвалась, и… остался жив.

Старшина Никифоров молча кивнул и сел за руль. «Полуторка» объехала «эмку» и остановилась.
Майор вышел из «полуторки» и сел в машину генерала.
— Товарищ генерал, в первой машине четверо бойцов и водитель. И нас трое, — доложил майор.
— Не четверо, а восемь бойцов. Их пятеро и нас трое. Так что мы ещё повоюем, — жёстко сказал генерал, и колонна двинулась в путь.