Кн 5. Гл 2. Ослепительная феерия. Россия, 2001 год

Неожиданный визит

Лика суетилась на кухне, но всё буквально валилось из рук. Разбив очередную тарелку, она обречённо махнула рукой, глядя на устроенный ею кавардак, и опустилась на стул, стараясь успокоиться и, наконец, прийти в себя.

Мужчины были в отъезде по неотложным делам бизнеса, так что будут только Прасковья и Лина. Это хорошо, подумала Лика, сегодня ей было не до гостей, пусть даже таких близких, вернее, настолько близких. Потому что, ей будет очень трудно скрыть своё беспокойство, её сердце было не на месте, оно всё ещё выпрыгивало из груди, а успокоиться ей всё никак не удавалось.

Она хотела хоть немного прийти в себя и трезво поразмыслить о случившемся этой ночью, прежде чем огорошивать этой новостью остальных. Было ещё довольно рано для гостей, когда в дверь позвонили.

Кто бы это мог быть? Лика, на ходу приведя себя в порядок, пошла открывать. С каждым шагом волнение и тревога усиливались, дрожащие руки не слушались, замок никак не поддавался.

Наконец, с замиранием сердца она открыла дверь, на пороге стояла Прасковья.

— Где он? — начала она сразу с места в карьер вместо приветствия и прочих любезностей.

Тон был требовательным, не терпящим возражений, она была готова сейчас смести любого на своем пути.

Лика, опешив от такого напора, машинально отпрянула в сторону, давая ей пройти. Но Прасковья, бледная как полотно, стояла как вкопанная, напряженно глядя прямо перед собой. Лика медленно повернула голову...

Двойник

Он не помнил, как попал сюда, как очутился возле лестницы, напротив входной двери, прямо перед неожиданной гостьей. Его привели сюда ее глаза, даже на значительном расстоянии они пугали его и манили, заставляя выйти из укрытия. В нем боролись два непреодолимых желания: тотчас убежать и быть здесь, страх и любопытство – победило второе.

Эти глаза притягивали, гипнотизировали, заглядывали внутрь него, заливая ярким светом, и он никак не мог оторвать взгляда, он никуда не мог деться от этого сияющего расплавленного золота.

Внутри него словно что-то закипало, он изо всех сил прижал руки к груди, пытаясь унять жар. Раскаленная лава промчалась по его сосудам, чтобы опять вернуться к сердцу и начать свой путь снова и снова…

У него захватывало дух, так бывает, когда после стремительного взлета, резко падаешь вниз, и восторг свободного полета резко сменяется страхом неминуемого падения. Такие качели выдержит не каждый, но он через какое-то время свыкся с новыми ощущениями и оценил непередаваемую остроту их новизны.

Все вокруг засияло для него новыми красками, будто кто-то прибавил яркости, придавая окружающему миру еще больше колорита и сочности, открывая путь свободному полету мысли и фантазии.

Спрятанный глубоко внутри него сгусток неизведанных ранее чувств, эмоций и желаний взорвался разноцветным фейерверком, в избытке заполняя его изнутри и рассыпаясь вокруг яркими радужными красками.

Он никогда не испытывал подобного восторга, не подозревал о том кладе, что до сих пор покоился внутри него, об этом бескрайнем таинственном мире безграничных возможностей, вдруг открывшемся его внутреннему взору.

Всё, что отягощало его: неуверенность, сомнения, тревога, страх, боль - сгорели в раскаленном золоте, этих удивительных и таких знакомых глаз. Они видели его насквозь, они показывали, вели и направляли.

И тогда он вспомнил, он узнал, он понял. Это полыхающее золотом пламя навсегда отпечаталось в памяти в тот самый день, когда его отец пожертвовал собой ради этого ослепительного накала. Пожертвовал собой, чтобы освободиться самому и отдать эту свободу всем вокруг через него, своего тогда еще не рожденного сына.

Он помнил, как утонул прощальный сиреневый взгляд отца в изумрудных переливах маминых глаз, сливаясь воедино, растворяясь друг в друге, меняя прошлое, продолжаясь в новой жизни, зачиная новый взгляд на мир, главным мерилом которого была, есть и будет любовь безусловная, всеобъемлющая, безграничная...

Теперь она живет и в нем, как и в каждом живом существе. Она горит благодатным огнем, освещая путь времени во мраке бескрайнего космического пространства, спасая наш мир от вселенского хаоса и забвения. Она горит, пока бьются сердца воинов света, избранных хранить и защищать благодатный свет. И он один из них, готовый поделиться любовью со всеми вокруг, она копилась в нем, росла, засияла и выплеснулась, рассыпаясь яркими искорками, готовыми согреть любого нуждающегося.

И он усвоил раз и навсегда: только любовь выведет к свету, наставит на путь истинный, лишь любовь не выбирает и согревает каждого на этом белом свете, оставив мрак за дверью. Но там, где бог затворяет дверь, дьявол открывает окно. Эта фраза пришла к нему вместе с пониманием его предназначения. Так как среди избранных он один обладал способностью безошибочно находить такие окна и плотно затворять.

Лика

Лика не могла оторвать глаз от этой ослепительной феерии. Бирюзовое сияние, поначалу обтекающее едва заметные прозрачные контуры мальчика, медленно приближалось к движущемуся ему навстречу золотому сиянию.

Их словно притягивало друг к другу, наконец, они соприкоснулись, вспыхнули еще ярче и снова отпрянули. Они парили под самым потолком, как будто вглядываясь, изучая, и узнавая друг друга. Они обменивались сиянием, создавая новые разнообразные причудливые цветовые оттенки.

Лика как будто заряжалась от этого мощного энергетического потока, чувствовала приятное тепло и прилив сил, ей как никогда хотелось жить, любить, творить… Она только сейчас осознала, что такое счастье и как это – быть по-настоящему счастливой.

Прасковья

Прасковья еще за дверью почувствовала его, а когда увидела, окончательно поняла, что он один из них. Но что-то в нем было особенное, он не был просто двойником ее сына и заключал в себе его способности. Нет, он был гораздо сильнее, и имел что-то свое уникальное, как и каждый из избранных, и в то же время отличное от них.

Она чувствовала одновременно исходящие от него приятное согревающее тепло и освежающий легкий холодок, два взаимоисключающих друг друга ощущения.

И ее восприятие этого явления было столь же двойственным и неоднозначным: удивляло и ставило в тупик, было ей в новинку и в то же время знакомо, восхищало и в то же время шокировало, вдохновляло и в то же время пугало ее.

Она закрыла глаза, полностью сосредоточившись на своих ощущениях… Плеск волн, легкое дуновение морского бриза, запах моря и вода…

Вокруг простиралась безбрежная водная стихия. Сияние, просачиваясь изнутри сквозь водную гладь, вобрав всю ее завораживающую цветовую гамму всех оттенков синего и энергетическую мощь, преломлялось многочисленными гранями невидимого глазу, прозрачного как слеза аквамарина. Распадаясь на мелкие лучики, оно прорывалось наружу, вспыхивало и жарко полыхало, сливаясь с благодатным огнем.

Причем насыщенность цветовой гаммы внутри кристалла-невидимки менялась в зависимости от эмоционального накала. Когда внутри бушевала буря, цвета сгущались, приобретая сочный бирюзовый оттенок, накатывая волнами, и становились светлыми, почти прозрачными во время штиля.

Снаружи сияние обдавало жаром, в то время как внутри царила умиротворяющая прохлада морской водной глади.

С древних времен считалось, что стихия воды символизирует собой материнское начало, пропитанное безусловной, чистой любовью, рождающее всё сущее под действием стихии огня, полыхающего неистовой страстью.

Стало быть, истинная любовь – это живая вода и негасимый огонь, она не имеет конца, как бескрайняя водная гладь мирового океана, где зародилась первая жизнь, и она же – непрестанное горение нашей души, негасимая лампада, освещающая путь в вечность.

Выходит, любовь и страсть не разделимы, и лежат в основе эволюции рода человеческого и в материальном, и в духовном плане.

Так в размышлениях Прасковья плыла по течению, пока резкий звонок в дверь не привел ее в себя. Она услышала, как хлопнула входная дверь, и Лина сообщила о своем прибытии.

Продолжение следует...