Новая школа, учителя и двойки у отличников

Из рукописи автора первого тома "Вспоминая жизнь, похожую на романную"

В 1950 году Егорка оказался в поселке ТЭЦ-3. Коммунальная квартира с печным отоплением, состоящая из трех комнат на три семьи, оказалась мало пригодной для нормальной семьи Андрея и тети Клавы в составе шести человек. Им досталась самая маленькая комната в квартире площадью всего двенадцать квадратных метров. В результате в ней было поставлено три кровати, при входе в комнату над кроватью отца и мачехи, Андрей сделал полати. Кроме этого, в комнате стоял обеденный стол и печка-буржуйка. С правой стороны в стене прямо возле обеденного стола был сделан шкаф. Больше ничего поставить в комнате было уже негде. Одну односпальную кровать занимала Иринка, теперь уже сводная сестра Егорки, другую – Ленька, то же сводный брат Егорки. Поэтому полати достались Егорке и Игорьку. Сама кровать Андрея и Клавы была отделена от коек Ирины и Леньки легкой ширмой. Кухня в квартире была общей на три семьи. Туалет тоже общий, не отапливаемый без смыва на три семьи. 
 
Егорке такая жизнь сразу не понравилась после просторного деревенского дома бабушки Аграфены. Кроме того, его постоянно мучила проблема, как он назовет мамой женщину, которая является для него мачехой. Еще его пугала новая двухэтажная школа, в которой большинство учеников будут не деревенскими, а городскими. Поскольку Егор рос очень стеснительным мальчиком, то его угнетала сама мысль, как он будет выступать в классе, в котором, как им сказали с Ленькой, будет тридцать пять учеников. Действительно,  в первые дни учебы в поселковой школе, опасения Егорки оказались вполне реальными. И хотя Ивакинскую начальную школу он закончил с Похвальной грамотой, но а здесь многое для него оказалось непонятным. Например, Егорка никак не мог понять, как решать задачи по программе арифметики пятого класса. Правда, и для его сводного брата Леньки арифметика так же оказалась не по «зубам».  Учительница арифметики, хотя и объясняла, как решать задачи, но для них - это был «темный лес». Во-первых, объясняла она как-то скороговоркой. Во-вторых, класс был переполнен учениками, поэтому было шумно и нельзя было разобрать даже всех слов учительницы. В результате Егорка с Ленькой, что называется с первых же дней «поплыли» с домашними заданиями по арифметике. Волею судеб они оказались оба в одном классе «Е». Одних пятых классов в новой школе двенадцать, потому что последний оканчивался на букву «М». То есть школа была явно переполненной. Учителя говорили, что в новой части поселка строится точно такая же школа. Поэтому, мол, в новом учебном году кому-то из школьников придется ходить за три километра  в эту строящуюся школу № 2.

Понятно, зная расстояние между старой и новой частью поселка, никто не горел желанием оказаться в новой школе. Но пока вернемся к школе № 1.
Для Егорки все в этой поселковой школе № 1 было необычным. Во-первых, каждый предмет вел отдельный учитель. Во-вторых, в школе они узнали об огромном количестве предметов, которые предстояло изучить. В-третьих, как уже отмечалось, в школе была очень плохая дисциплина. Возможно потому, что в классе «Е» собрались школьники, почти не знакомые между собой, поэтому каждому из них надо было чем-то отличиться и выделиться. Многие выделялись именно как раз нарушением учебной дисциплины. А учителя никак не могли наладить дисциплину в переполненных классах. Егорке, казалось странным, почему у одного преподавателя класс буквально молчал, а у другого – нельзя было как-то приструнить, заставить замолчать и не нарушать дисциплину. Тогда еще Егор не знал ничего об энергетике воздействия на учеников. И, видимо, у кого эта энергетика отсутствовала, то у данного учителя и не получалось наладить дисциплину в классе.

Обднако, надо учесть и то, что Егорка надеялся на брата, хотя и неродного, о все-таки брата. Все-таки Ленька окончил поселковую начальную школу и тоже с Похвальной грамотой. И Егору казалось, что брату легче было привыкать к новой школе и к такому шумному классу, тем более, что у него здесь было большое количество друзей. Но как оказалось, что и боевитость Леньки пока что не помогала и ему в учебе. Кроме того, прежде чем заниматься домашними заданиями дома, им необходимо было закупить, как минимум, три буханки хлеба, за которым стояли в пятидесятом году огромные очереди. Так что все трое – Ленька, Егорка и Игорек - околачивались в очередях за хлебом не меньше трех часов. Больше одной буханки в одни руки продавцы не продавали. Хлеб доставляли с хлебозавода конной возкой. На одну поездку на хлебозавод и обратно до магазина уходило у извозчика больше одного часа. А привезенного хлеба хватало на продажу не больше чем на полчаса. Поэтому изгибающаяся очередь не убывала вплоть до закрытия хлебного магазина. Егорке запомнилась эта очередь на всю оставшуюся жизнь. Очередь ребят подходила где-то только в районе семнадцати-восемнадцати часов. К тому времени или чуть позже появлялись после работы отец, мать и Иринка. Пока взрослые собирали и варили что-то на ужин, ребята отдыхали после стоянок в очередях и готовились к ужину. После ужина Иринка уходила в вечернюю школу, а они садились за домашние уроки. Начинали всегда с решения задач по арифметике. А они, как назло, никак не хотели решаться.

Правда, у них была их спасительница сестра Леньки Иринка.  Днем она работала после окончания семилетней вечерней школы в локомотивном депо, а по вечерам училась в вечерней школе. К тому времени она уже была в девятом классе. Ирина хорошо решала задачки за пятый класс, поэтому оба брата ждали ее после вечерней школы. Та приходила, быстро решала их задачи и без всякого объяснения быстро шла спать. А они, переписав решение задач в тетради, уже где-то ближе к одиннадцати часам вечера, с заспанными глазами, тоже ложились спать. А рано утром к первой смене спешили в школу. Но ведь надо было объяснить всему переполненному классу и учительнице и то, как получен нужный результат (ответ) в задачах. У Леньки это иногда получалось, а у Егорки получалось гораздо реже. Кроме того, из-за задач они не успевали дома подготовиться и к другим предметам. В результате «пошли» тройки, а чаще двойки, и Егорка с Ленькой – оба отличники попали в разряд отстающих учеников. В результате примерно раз в две недели стала приходить к ним домой классный руководитель, учительница русского языка и литературы Нина Васильевна. Она приходила и жаловалась на них матери за то, что они стали двоечниками.
- Да как же так, ведь они были отличниками – парировала ей мать.
- Значит, они у Вас ничего не учат. Даже по литературе и то с трудом им ставлю тройки – отвечала жестко матери Нина Васильевна.
- Да как же не учат, когда сходят, постоят за хлебом и дальше целый вечер решают задачи? – со злостью в голосе говорила ей мать.
- Но ведь кроме арифметики и литературы есть еще и другие предметы, где их успехи тоже не блестящие – пыталась вразумить Клавдию классный руководитель.
И так «перепалка» продолжалась полчаса, а иногда и больше. После ухода учительницы они оправдывались перед матерью в том, что из-за решения задач им некогда учить и другие предметы. И это была сущая правда.
- Да как же так, вон Игорь нормально учится, а вы стали двоечниками. Берите пример с него.
- Но ведь у него нет пока арифметики пятого класса – пытался возражать ей ее любимый Ленька. Егорка с покрасневшим лицом молчал, стараясь не расстраивать еще больше мачеху.   

Поэтому пятый класс вспоминается им, как кошмарный сон, особенно Егорке. Дело в том, что он рос очень стеснительным мальчиком. И деревенская школа его не пугала, потому что там было в четвертом классе очень мало учеников, а тут в пятом их насчитывалось уже тридцать пять учеников.
К тому же, может быть, у них с Ленькой наступал переходный возраст. Им исполнилось в пятидесятом году по двенадцать лет. Они начали уже интересоваться школьницами, поэтому иногда вместо монолога учительницы мысли витали где-то далеко в сравнении достоинств одной школьницы перед другой. Например, в пятом классе Егорке больше других нравилась Валя Одинцова, Леньке – еще кто-то. Поэтому в голову почти ничего не лезло, хотя усилия для этого предпринимались очень значительные. Им обоим очень не хотелось получать двойки, особенно, Егорке. Ему в отдельные дни даже не хотелось жить, в голове маячили мысли о том, чтобы сбежать от родителей и вернуться в сельскую школу. Ему никак не давался и немецкий язык. Большинство парней прямо заявляли учительнице:
- Зачем нам учить язык фашистов, наших врагов, из-за которых мы остались без отцов?
Учительница, как могла, разубеждала их, но в классе создалась целая группа парней, которые сбегали с уроков немецкого языка, откровенно нарушали дисциплину, доводя учительницу до слез. К этой группе во многом примыкал и Ленька, помня, что его отец погиб на войне, развязанной фашистами. Хотя на уроках он вслух об этом не высказывался. Но, будучи дома, поддерживал эту «немецкую» антиподгруппу. Егорка понимал, что немецкий язык – это язык целого народа немцев, а не только фашистский язык. Пытался учить его, но учительница часто, видимо, и не слышала, как читал текст, или рассказывал правила, и ставила в журнале тройки, наверное, за дисциплинированное поведение Егорки. Ленька также на уроках делал вид, что он что-то вроде бы знает и быстро отвечал. Ему она ставила четверки.

Егорка еле дожил до зимних каникул. В каникулы он решил съездить к бабушке, отдохнуть от поселковой городской жизни, чтобы забыть кошмарные оценки первых двух четвертей, попросить бабушку забрать его от родителей. Отец разрешил ему поехать в деревню. Он уговаривал съездить с ним и Игорька, но тот отказался. Пришлось ехать одному. Дорогу он знал, как свои пять пальцев. Пришел на станцию, выбрал пустой состав, стоящий по направлению к поселку Каринторф, решил забраться в пустой вагон. Но как быть с лыжами? Решил сначала забросить их, затем влез в вагон сам. Стал ждать в вагоне, когда же к составу прицепят паровоз. Где-то примерно через полчаса паровоз прицепили. Так что, видимо, никто не обратил внимания на то, что в одном из вагонов находится мальчик школьного возраста. Благополучно доехал до поселка  Каринторф. Там зашел в комнату диспетчеров, спросил, будет ли дрезина на второй участок. Ему ответили утвердительно и попросили поспешить, так как она вот-вот тронется. Егорка быстро выбежал из комнаты диспетчеров, кинулся искать дрезину, быстро ее нашел и стал подниматься на дрезину. В ней сидело несколько мужиков, что-то рассказывали друг другу, курили самосад и даже не заметили Егорку. Появился машинист, поднялся на свое место и первым обратил внимание на Егорку.
- Мальчик, ты с кем едешь?
- Один. Мы с бабушкой Аграфеной каждый год ездим с вами к отцу из деревни Пантылка.
- Бабушку твою помню. Хорошая у тебя бабушка, у которой такое запоминающееся имя. А почему ты без нее?
- Да-к, я теперь живу с родителями на ТЭЦ-3. Еду к бабушке на каникулы.
Больше вопросов никаких у машиниста не было. Он включил мотор, и дрезина взяла курс на второй участок. День был пасмурный и не очень холодный. Хотя Егорка все равно промерз. Быстро соскочил с дрезины, надел лыжи и кинулся бегом в Карино. Дошел до закусочной, зашел в нее по привычке, взял стакан чаю и какой-то пирожок. Подкрепился и пустился в пятнадцатикилометровый путь. Доехал до Бурино по дороге без происшествий. Дальше проезжей дороги до Пантылки уже не было. А если она и была, то к середине зимы полностью занесена снегом. Он понял, что дальше ему предстоит очень трудный путь.

Немного постоял, передохнул и решил взять «штурмом» сначала поле, протяженностью примерно километра  в два. Дальше на лыжах заехал в лес, и там кое-где дорога еще проглядывала. Ехать стало полегче. И вот, наконец, показалось пантыльское  Васькино поле, дальше завьюженная деревня. Егорка остановился перед видом Пантылки, отдышался и медленно двинулся к дому бабушки Аграфены. Спустился к берегу Васькиной речки, дошел до моста, скатился к нему, поднялся на другое поле, прошел на лыжах метров пятьсот по глубокому снегу до речки Пантылка, вышел в проулок, повернул к дому бабушки, отворил дверь ограды, зашел в нее, снял лыжи и вещевой мешок. Затем поднялся по лестнице на крыльцо, зашел в сени, отворил дверь, увидел бабушку, поздоровался с ней. Та сразу начала суетиться, говоря нескладно какие-то слова:
-Ой, спасибо, внук! Здравствуй, проходи, раздевайся и садись. Не зря мне сегодня приснился сон, будто бы гости ко мне собираются. Обедать-то будешь?
- Не откажусь.
- Пока я соберу что-нибудь, ты мой руки и отдыхай! – приказала бабушка и засуетилась с обедом.
Пока она гоношила обед, Егорка подошел к окну, через которое обозревалась вся деревня. Он вспомнил ее пейзажи в разное время года, когда еще жил здесь. Про себя решил, что за полгода ничего здесь не изменилось: все те же, знакомые сугробы, та же унылость деревенской жизни, все та же серость зимнего пасмурного пейзажа. Но рассуждая про себя, понимал, что это именно то, чего так не хватает ему в городской жизни. Пока Егорка думал, как ему дальше жить, бабушка позвала его к столу.
На столе стояло горячее блюдо щей с бараньим мясом, домашний хлеб, еще не открытая банка бычков в томатном соусе.
- Давай, внук, открывай банку консервов, бери ложку и ешь досыта. А то я смотрю на тебя и вижу, что похудел ты на городских-то харчах.
Егорка быстро открыл ножом банку его любимых консервов и прежде чем начать есть щи, в один присест съел полбанки бычков. Затем приступил к щам.
- Бабушка, забери меня назад, надоело мне в городской-то  школе. Представляешь, в табеле у меня там почти одни сплошные тройки.
- Не может быть, чтобы у тебя были одни тройки? Где-то с месяц назад была в Ивакино. Случайно встретила там твою учительницу Алевтину Афанасьевну. Она спросила меня, как внук, где он и что, как учится. Я ответила, что он теперь в поселке у родителей, что с учебой у него все в порядке. Вот тебе и порядок!
- Бабушка, ничего не понимаю по арифметике, а из-за нее некогда учить и другие предметы.
- Но ведь с тобой, ты писал, учится и Ленька? Обратился бы к нему, он ведь тоже вроде отличник.
- Да какой он отличник, у него, как и у меня, сплошные тройки.
- Не знаю. Алевтина Афанасьевна меня заверила, что ты далеко пойдешь со своей-то головой. И вдруг такое, мне што-то в это не верится. Даже деревенские бабы считали тебя самым умным и думали, что ты опишешь всю их нелегкую жизнь, когда будешь взрослым.
- Не знаю. Вряд ли сумею это сделать?

Этот разговор с бабушкой Егорка будет помнить всю оставшуюся у него жизнь. Он убедил его в сложности жизни. Егорка надеялся на снисхождение бабушки, на ее любовь к нему, а тут получается, что он многого еще не понимает. Пока они сидели за столом, на улице стало уже темнеть. В первые дни нового года день еще очень короткий, хотя и начал уже прибывать. Егорка решил навестить своих старых друзей. В первую очередь пошел к Димке. Дома его не оказалось. С ним поздоровалась его «игрушечная жена» Райка. Зайдя в дом и поздоровавшись с ней, Егорка в первую очередь спросил:
- Как дела, как учеба?
- Нормально – кратко ответила Райка.
- Где Димка? – спросил он.
- Димка с мамкой уехали за сеном. Скоро приедут.
- Попроси Димку, как освободится, зайти к нам.
На этом они с Райкой расстались. Про себя он отметил, что Райка похорошела, хотя ростом была на голову ниже его. Дальше Егорка пошел к Ваське. Тот оказался дома и что-то читал. Они тепло поприветствовали друг друга, расспросили, как идет учеба. Васька, оказывается, стал отличником по итогам первой и второй четверти. Да и ростом оказался уже почти вровень с Егоркой, хотя на два года был моложе Егорки.
- Тебе хорошо, учительница-то теперь твоя родственница, а мне не повезло на учителей в городской школе. Там требования значительно выше, и что-то многих учителей я просто не понимаю. Поэтому можешь меня поздравить, как сплошного троечника.
- Не может быть – засомневался и не поверил Васька.
- Все, оказывается, может быть – подтвердил Егорка.
- Куда поступил учиться Алешка после окончания семилетней школы? – просил он Ваську.
- Не знаю. Он как уехал где-то в сентябре или октябре, так до сих пор дома еще не был. Мамка говорит, что где-то устроился работать, но не говорит, где именно.

Затем вернулась в дом мать Васьки Александра, начала расспрашивать Егорку о городской жизни и об учебе. Он, ничего от нее не скрывая, рассказал, все как есть. Она так же, как бабушка и Васька, не поверила ему, только рассуждала, что в городе он получит более глубокие знания, может окончить десять классов, поступить в любой институт и дальше устроиться на хорошую работу.
- Не знаю, кто меня с тройками-то возьмет в среднюю школу и тем более в институт.
- Надо просто не получать тройки. Вот и все – напутствовала его председательница.               
   На прощание договорились с Васькой, что завтра они выйдут кататься на лыжах на хорошо известной горке за огородом Аграфены.

Ночь прошла, как всегда тревожно для Егорки. Ему обычно не удавалось сразу заснуть, он и в поселке и здесь в Пантылке, начинал фантазировать сначала о том, как он перестроил бы деревенскую жизнь, если бы был председателем колхоза. С этой целью он в голове придумал несуществующую деревню Сосновка, примерно с таким же населением, как и Пантылка. Он изменил бы всю организацию труда, направленную на повышение эффективности производства, на распределение результатов производства между колхозниками и государством. Добился бы, чтобы у каждой семьи была корова, до пяти овец, включая молодняк, научил бы правильно занимать площади личного огорода, в котором определенная площадь отводилась бы посеву ячменя, посадке картошки, выращиванию капусты, репы, моркови, огурцов и прочих культур. Заставил бы в обязательном порядке собирать и солить на зиму грибы, сушить ягоды. Такие рассуждения у Егорки длились иногда по два, а то и больше часов ночного времени. Одновременно он прислушивался и определял по различным шорохам и стукам, не лезет ли кто-нибудь в избу через окна, не пробирается ли кто в ограду. Игра в председателя колхоза посещала его и в поселке. И здесь одновременно с игрой в председателя,
 
В эту ночь он спал на кровати с бабушкой и после умственных рассуждений за председателя колхоза в деревне Сосновка и после лыжного броска в Пантылку сон пришел к Егорке гораздо быстрее, чем это было в поселке. Правда, снились разные сны хорошего и не совсем хорошего плана. Поэтому Егорка встал с какой-то тяжелой головой, явно не выспавшимся, хотя бабушка его разбудила уже ближе в девяти часам. Поев блинов с разными деревенскими яствами, Егорка подошел по очереди к разным окошкам, определил примерную температуру этого ненастного утра, оделся и вышел в ограду, проверил крепления лыж, надел лыжи, взял палки и отправился на пустынную улицу.
- Как хорошо дышится в деревне, не мельтешат люди, как в поселке, можно свободно проехать раз несколько по Пантылке, и вряд ли кто даже заметит меня, - думал Егорка. Будить он никого не стал, и отправился через проулок прямо к горке, излюбленному месту катания детворы Пантылки. Опробовал лыжню на ней, несколько припорошенную за ночь. Потом подошли, сначала Васька, а затем и Димка. Поговорили о жизни ребят в Пантылке. С Васькой Егорка встречался уже вчера и всё о нем знал, а вот Димка жаловался:
- Пока решил остаться в колхозе . Но скоро деревни не будет, поэтому чем-то и где-то придется искать работу для себя. Дело в том, что Катька где-то в няньках в селе Успенское под Слободским. А вот успеет ли окончить начальную школу Райка, не знаю. Мамка в Березняк, куда собираются переселить пантыльчан,  ехать не собирается. Наверное, поедет к своим родственникам в деревню Мерзляки. Спрашиваю ее, тогда куда же будем перевозить дом и хозяйство, но она еще не знает. Поэтому и моя судьба пока висит в воздухе.
Егорка рассказал Димке о своей нелегкой жизни в поселке, а также и том, как он стал двоечником и троечником.
- Да, ладно тебе заливать-то! Никогда не поверю, что ты стал троечником, и тем более, двоечником – с оттенками неверия заявил Димка.
Дальше Егорка попытался доказывать Димке и Ваське, почему он стал троечником и даже двоечником. Те по-прежнему ему не верили, поэтому Егорка пригласил их после катания зайти к ним с Аграфеной в дом, где он покажет им свой табель.

Действительно после лыжной прогулки Димка с Васькой побывали в доме Аграфены, где Егорка показал им табель с тройками. Те рассматривали его с большим удивлением, и все еще сомневались, как же отличник Егорка превратился в троечника. Но им пришлось смириться с этим фактом.

Через неделю Егорка стал собираться назад в поселок, потому что каникулы в школе подходили к концу. Но покидать бабушку ему не хотелось, так как деревенская жизнь ему нравилась больше, по сравнению с городской. Аграфене тоже было жалко отпускать внука, что сделаешь, когда жизнь берет свое. Может и ей, скоро нужно будет определяться, к кому из своих детей переселяться. Эти мысли ее не отпускали и постоянно мучили, особенно по вечерам и ночами. Она собрала гостинцы для сына и внуков, дала пять рублей денег Егорке на дорогу и в одно не очень холодное утро отправила его обратно в поселок. Добрался до до поселка ТЭЦ-3 без происшествий. Одновременно он понял, что деревенская жизнь ему, ввидимо, не светит. Поэтому нужно с честью пережить  все неудачи в учебе и в жизни.