Баба Зина уходит. Глава из романа Дети Авеля

                Баба Зина уходит

          Баба Зина попросила внука не уходить в другую половину дома, побыть с ней. Начала вдруг наказывать: «Если я умру, то в комоде «смёртный узелок», там всё приготовлено».
          Около десяти часов вечера дождь закончился, но небо не очистилось. Тяжелые косматые тучи медленно ворочались, цепляясь боками за елки, оставляя на ветвях холодную влагу.
          Ночь было глухая, тяжелая. За печкой скрежетал сверчок. В Кузиной Дальней выла собака.
          Около часа ночи бабушка разбудила Сергея.
          - Сережа, мне плохо, -  сообщила она.
          - Что с тобой?
          - Не знаю. Сердце что-то колотится. И воздуху не хватает.
          - Давай, давление померяем, -  предложил Марьин. Тонометр у бабки всегда находился на столе, тут же был и необходимый набор лекарств: клофелин, корвалол и прочее.
          Померяли давление. Оно оказалось немного повышенным. Бабушка приняла таблетку. Немного успокоилась и заснула.
          Однако через час она снова разбудила Сергея.
          Марьин побежал за Шумеловым. А когда вернулся вместе с ним, баба Зина, не шевелясь, лежала на своей кровати. Сергей сначала подумал, что она крепко заснула.
          Шумелов подошел, пощупал пульс на шее.
          - Сережа, она умерла, -  сказал он и тем самым обрушил целый мир. Не будет больше рассказов о старых временах и бабушкиных сказок.
          Марьин едва сдержал крик. Он прочел много книг. Их герои уходили из жизни по-разному: горели, тонули, подрывались на мине. Но никогда раньше он не видел смерть так близко. Слезы полились обильно, будто растаял в сердце кусочек льда.
          - Надо звонить в «скорую»,  - сказал Шумелов, -  и участкового будить.
          Через полтора часа приехал на старом «уазике» участковый, не довольный тем, что его дернули среди ночи. Не разбираясь, сразу напал на Марьина:
          - Ты зачем бабку убил!?
          Сергей обалдел. Стоял и молчал. Но вмешался Шумелов.
          - Кузьмич, ты чего? – сказал он. – У пацана на глазах только что бабка умерла, а ты ему дело шьешь. Ежику понятно, что это не убийство, а смерть по естественным причинам.
          - Ежику понятно, а мне нет, -  проворчал участковый, тем самым опустив себя по уровню развития ниже игольчатого млекопитающего. – Может, это убийство из корыстных побуждений!
          - Бог с тобой! Из каких корыстных побуждений? Ты тут виллу видишь? Может, подлинники Рембрандта? – Шумелов провел рукой. Жилище старушки было небогатым.
          - Пока врач не осмотрит – это убийство, - отрезал участковый, и больше его дониматься не стали.
          «Скорая» не была скорой, поэтому приехала под утро. За это время Шумелов успел накапать Кузьмичу «успокоительных капель». Тот немного подобрел. Согласился, что повода у Сергея убивать родную бабку не было. Не подходил Марьин и под преступника, убившего старуху, чтобы добыть деньги на опохмелку и наркотики.
          На «скорой» приехал пожилой фельдшер, под стать участковому, а с ним молодая помощница – недавняя выпускница медицинского колледжа. Шумелов фельдшера знал лично. Года четыре назад его за пьянку турнули из первой городской больницы.
          Бабу Зину переложили на диван. Осмотрев тело, фельдшер предположил смерть по естественной причине. Участковый успокоился совсем. Хорошо, что не убийство. Ему совсем не хотелось преступления на своем участке, даже с подозреваемым. Пацана он пугал так, для порядка.
          - Точную причину вскрытие покажет, -  серьезно сказал фельдшер.
          - Вы что ее анатомировать собрались? – удивился Шумелов.
          - Конечно.
          - Сеня, не дури! Вам делать нечего, как мертвую бабку возить?
          Шумелов позвал коллегу «выйти на пару слов». В ограде ему что-то шепнул.
          - Что написать? – спросил фельдшер. – Инфаркт или инсульт?
          - Напиши «инфаркт».
          - Напишу. А внук пусть напишет заявление, что от вскрытия отказывается.
          Фельдшер оформил нужные документы. Марьин написал заявление и расписался в протоколе участкового.
          - В ближайшее время никуда не уезжайте, -  сказал Кузьмич. – Если будут вопросы, то мы вас вызовем.
          - Что ты ему сказал? – спросил Марьин у Шумелова, когда все уехали.
          - Долг простил.
          - И большой долг?
          - Не очень. Пятьдесят тысяч.
          Шумелов ушел домой. Сергей отправился в свою половину, где, не раздеваясь, бухнулся на постель и провалился в тяжелую дремоту, не дающую отдыха, а только ощущение разбитости во всем теле и головную боль.
          Утром он позвонил отцу и сообщил печальную новость. Марьин старший принял ее стойко, пообещал приехать к обеду.
          - Я, как на работе отпрошусь, сразу приеду.
          Известие о смерти бабы Зины мгновенно облетело деревню. Как только Сергей с отцом поговорил, нарисовались незнакомые бабы во главе со старухой Полушкиной.
          - У Зины «смёртный узелок» был, -  сообщила баба Нюра. – Она мне сама говорила, там всё на похороны.
          «Смёртный узелок» отыскался в комоде, в самом нижнем ящике. Были в нем платок, юбка, кофта и прочее, а также семьдесят тысяч рублей. У женщин при виде денег аж глаза загорелись. Они, грешным делом, подумали находку поделить.
          - Вы чего, бабы! – привела всех в чувство Полушкина. – Это ж на похороны.
          Женщины успокоились. Покойницу вымыли, одели. Ермил принес из дома доски и два табурета. Когда приехал из города Иван Марьин, баба Зина лежала в комнате. Разложение еще не коснулось ее тела. Бабушка, словно спала.
          Почувствовав суету, прибежал Ванюша. Хотел, как раньше, у бабы Зины пряничками или конфетками разжиться, но не пустили его. Хорошо, что Светка пришла и Ванюшу увела.
          Гроб взялся делать старик Полушкин, хотя отец Сергея хотел привезти готовый из города. Старик хвастался, что у него на сарае лежат хорошие сосновые доски, «как раз на гроб».
          - Не обижай меня, Ваня, -  сказал он. – Я многим делал, сделаю и Зине.
          Иван Марьин согласился. Оставив сына с Шумеловым на делах, он погнал в Пшеничную, в сельскую администрацию, решать все бумажные вопросы.
          Пока Полушкин делал гроб, баба Нюра стояла над душой, следила, чтоб он сделал всё аккуратно и по мерке. Если гроб будет длинней – умрет еще кто-то из родни.
          Расстарался Полушкин – сделал гроб на загляденье. Бабка Нюра заставила его обить изнутри голубым ситцем. Старухи подушечку сшили.
          Копать могилу вызвались Федор Кузин, Ермил и еще два мужика. Место бабе Зине было рядом с мужем, дедом Матвеем. Долго оно пустовало.
          Вечером приехала мать с сестрами. Переступив порог, завыли. Сергею стало плохо. Он вышел на воздух.
          Тело бабы Зины переложили в гроб. При жизни она не была большой, а в гробу стала казаться совсем маленькой.
          Неожиданно в дом проник Ванюша.
          - А чо баба лежит? – искренне удивился он. Ему непонятно зачем в какой-то деревянный ящик положили бабу Зину.
          Мать Сергея дала Ванюше конфеток, и дурачок, радуясь, умчался.
          Поздно ночью вернулся Иван Марьин. Закончив с делами в Пшеничной, он проехал до города и в магазине ритуальных услуг купил красивый деревянный крест и два венка.
          По обряду бдения над усопшим, ночью положено сидеть над телом. В старину над телом усопшего было принято читать Псалтырь. Ее читали родственники покойного до самого погребения. Над телом священника читали Евангелие.
          Сидеть с покойницей вызвался Шумелов. Бывший хирург уже давно не боялся, ни чертей, ни выходцев с того света. Была с ним в ту ночь и верная подруга – бутылочка.
          Спать в одной комнате с гробом никто из Марьиных не захотел. Отец с матерью разместились в половине Сергея, отметив, как он хорошо устроился. Сестры ушли ночевать к бабке Сороке, где ночью были атакованы ее клопами.
          Иван Марьин ночью несколько раз вставал и ходил проведывать Шумелова. Знахарь нес службу исправно, при этом содержимое бутылочки неумолимо убывало. Иван отблагодарил его второй бутылкой, поэтому утром знахарь ушел домой пьяненький и довольный.
          Второй день прошел в непонятной тревоге. Баба Зина лежала в своем гробу. На комоде сидела кошка и смотрела на покойницу. Приходили деревенские, садились возле гроба на диван, на кровать, говорили, вспоминали.
          Мужики выкопали могилу. Чтобы работу не испортило дождем, яму накрыли пленкой. Довольные собой, мужики разошлись по домам.
          В эту ночь сидеть возле покойницы согласился малопьющий Иван Кузин. Нервы у него были крепкие. Черти, тараканы и прочие глюки «белой горячки» ему никогда не являлись. Иван Марьин к нему тоже заходил, чтобы помочь скоротать ночное время разговорами.
          В день похорон рано утром пошел дождь. Марьины начали переживать, что дорогу размоет и воды в могилу нальет. Однако часиков в девять дождь прекратился, а потом робко выглянуло осеннее солнышко.
          Везти гроб на тракторе или на телеге не стали. Иван Кузин вызвонил из Коркиной Леню Осина на «буханке», ее и использовали как катафалк.
          Покойницу, по обычаю, вынесли вперед ногами. Гроб разместил в салоне машины. Баба Нюра хлопотала, чтобы крышку гроба не забыли – плохая примета.
          На «буханке» с Леней Осиным поехали родители Сергея и сестры. Сам Сергей с Шумеловым поехали на чьей-то машине. Деревенские отправились на проводы на телегах и пешком. Санька, как всегда, поехал мотоцикле.
          Шли и ехали неспешно. Не торопятся в последний путь, не подгоняют. Мать - Сыра Земля всех принимает, и праведника, и грешника, и убитого, и убийцу. Всем приют дает.
          Вот и кладбище. Оградка у деда Матвея была открыта. Бугрился отвал мокрой земли и темнел прямоугольник свежей могилы.
          Гроб вытащили, поставили на лопаты над могилой.
          - Может, кто что сказать хочет? – спросил у деревенских Иван Марьин.
          Сам в этот момент вряд ли мог что-нибудь сказать. Начал бы говорить и разрыдался, потому как жена и дочери уже плакали.
          Деревенские были косноязычными. Речей говорить не умели, даже здесь двух слов связать не могли. Короче, вытолкнули вперед Шумелова, чтобы что-нибудь сказал.
          Знахарь громко высморкался в клетчатый нечистый платок. Принял подобающий вид, словно не на похоронах был, а на митинге.
          - Сегодня мы провожаем в последний путь нашу дорогую бабу Зину,   сказал он. – Хоть я и не очень долго прожил в этой деревне, но могу твердо сказать, она была хорошим человеком.
          Каждый из местных с этим согласился. Пока Шумелов говорил, деревенские вспоминали и плакали.
          Гроб опустили в могилу. Каждый бросил по горсти земли, отдавая последнюю дань усопшей.
          Ермил и Иван Кузин взялись за лопаты и быстро всё закопали. Ермил даже подумал: «Копали полтора дня, а закопали за десять минут». Сформировали могильный холмик, установили крест.
          Украсили могилу не розами, не гвоздиками, а цветами из палисадников – красными осенними астрами и золотыми георгинами. Красивая могила получилась.
          - Сегодня Зина будет рядом с мужем спать,  - тихо сказала бабка Сорока.

Иллюстрация: Панишев Евгений. Гроза над полем. Фанера, масло. 1996