Одиссея за осколками моря 6

В шесть часов утра ее никто не разбудил заступать на вахту, и она проспала до восьми. Впервые за целую неделю «Эребор» стоял неподвижно посреди океана. В тишине слышалось лишь слабое поскрипывание снастей.
— Ричард.
Молчание.
— Ричард!
Главный люк был открыт; он должен был услышать ее.
— Ричард! — изо всех сил закричала девушка.
Она выбралась на палубу. Там никого не было.
— Ричард!!!
Наташа быстро окинула взглядом на редкость спокойный океан — хрустальное зеркало, которое еле заметно колыхалось. Голубая вода, голубое небо — ослепительная голубизна. В воде виднелось отражение «Эребора», удивительно точное и четкое, если не считать смазанных еле заметной рябью линий.
Уж не упал ли он за борт до того, как установился штиль? Возможно, он кричал, но она не услышала. Или… Наташа похолодела – а если самоубийство?.. Ведь он потерял жену, и очень страдал…
Наташа снова осмотрела океанский простор. Ничего… ничего… ничего… а это что? Вон там, метрах в семидесяти — что это? Водоросли, бревно, рыба, черная голова?
Девушка схватила бинокль и навела его на непонятный предмет. Так и есть. Мужчина плавал лицом вниз в воде. Мертвый. Конечно же, мертвый… О, господи, господи, господи… И вдруг он поднял голову. На его лице была маска. Он перевернулся в воде, взглянул в ее сторону и поплыл к судну.
Наталья вглядывалась в воду, которая переливалась всевозможными оттенками — от индиго и серо-стального до пурпурного и черного.
Ричард плыл быстро и безо всякого напряжения — он был в ластах.
— Ты меня перепугал до смерти! — крикнула Наташа.
Он не услышал.
— Господи, кретин! Дурак! Ненормальный…
По трапу он поднялся на судно, снял маску, провел пальцами по мокрым волосам, широко улыбнулся и сказал:
— Прекрасное утро! Плаваешь — как летаешь.
— Ты меня до смерти перепугал! — сердито воскликнула Наташа.
— Каким образом?
— Ты еще спрашиваешь?! Ведь ты пропал!
— Нет, я не пропадал. Я плавал — вон там. — Он сделал пару шагов, переваливаясь как утка, сел рядом и снял ласты.
Наташа испытывала огромное желание треснуть его по этой невозмутимо-спокойной физиономии.
— А акулы? — напомнила она. — Ты был далеко от судна. Ты бы не успел доплыть до яхты, если бы вдруг появилась акула.
— Здесь очень мало акул, — пожал он плечами. — И вообще, зря люди думают, что океан нашпигован акулами, как хлеб изюмом. За девятнадцать дней на плоту я видел всего двух акул.
— Я спала! Паруса были подняты, рулевое управление не закреплено… Судно могло пуститься в плавание самостоятельно, - истерично выкрикнула Наташа.
— Вот, смотри, — сказал он, показывая вперед. Девушка увидела, что руль закреплен. — А теперь сюда! — Он махнул рукой в сторону безоблачного лазурного неба. — И посмотри на себя, дурочка!
И, запрокинув голову назад, от всей души рассмеялся. Все еще продолжая улыбаться, он поднялся и взял Наташу за руку.
— Я хочу, чтобы мы стали любовниками.
Они спустились вниз и оставались там до обеда.
После этого ели сандвичи с сыром и пили теплое пиво, затем разложили на палубе морские карты и стали изучать их.
Море по-прежнему оставалось безмятежным и походило на бескрайнюю поверхность расплавленного металла, однако кое-где стали появляться облачка, которые поднимались над горизонтом на востоке, скользили по высокому своду неба и исчезали за западной линией горизонта.
Обогнув западную оконечность Кубы, яхта вошла в Юкатанский пролив и теперь находилась поблизости от места, где Ричард был подобран и спасен.
— Ты видел проблесковый свет. За тридцать минут до того, как «Альбатрос» разбился, — сказала Наташа. — Какой был интервал?
— Был не проблесковый, а мигающий свет.
— Но ты же говорил — проблесковый.
— Да, говорил. Неужели ты не можешь понять, почему я врал? Все, что у меня осталось в этом мире, — это знание места, где разбился «Альбатрос». Почему я должен был говорить тебе правду?
— Эта правда мало что проясняла, - тихо сказала Наташа.
— Я вообще ничего не хотел прояснять, - отрезал Ричард.
— Хорошо, тогда давай определим, где может быть это место.
— Я уже все сделал, — отозвался он. — Я знаю, где находится «Альбатрос».
— Так скажи мне!
Он порылся в картах, отобрал две из них, развернул. Одна представляла собой мелкомасштабную карту западной части Карибского моря от Белиза до Ямайки и от Ямайки до Панамы. Вторая была такой же, только более крупномасштабной.
— Ты, конечно, наврал и про то, что от маяка плыть тридцать минут, - сердито сказала Наталья.
— Да, — кивнул он.
— Ты увидел мигающий свет здесь, - Наташа постучала пальцем по карте. - А ваше судно находилось здесь, возле этой отмели?
— Верно.
Некоторое время они изучали карту. Отмель была вытянутой формы, с тремя небольшими рифами в самом центре. Протяженность отмели составляла около девяти километров,ширина не превышала четырех километров и почти вся она находится под водой. Весьма обширная площадь, чтобы искать небольшое судно.
— Дело выглядит нелегким, — вздохнула девушка.
— Я знаю. Но у нас уйма еды, воды и времени.
— Ты должен рассказать мне и другие подробности.
— Других подробностей нет.
— Все, что ты вспомнишь о той ночи… малейшую деталь.
Он покачал головой.
— Ты не видел маяка на отмели. А землю видел? Какой-нибудь из этих трех рифов? – не отступала Наташа.
— Я не видел ничего в ту ночь, кроме бурунов… Они были везде, повсюду. Я даже не представляю, как плот их проскочил. Был слышен только страшный треск и шум прибоя.
— Ну, ладно…
— Мы найдем его, — убежденно сказал он. — Обязательно!
— А где на «Альбатросе» спрятаны изумруды?
— В балластном киле. Свинцовый киль был отлит в Картахене вместе со стальным контейнером с изумрудами внутри. Затем свинцовый киль был прикреплен болтами к деревянному.
Некоторое время Наташа молча смотрела на него.
— Не хочешь выпить? — спросила она, наконец.
— А что такое? – насторожился Норт.
— Не считай меня идиоткой. Такой свинцовый киль должен весить тысячи полторы килограмм, - она помолчала. - Как мы поднимем полторы тысячи килограмм со дна?
— Я думал об этом. Используем «Эребор» как рычаг и…
— Погоди. Задача еще и в том, чтобы подвести «Эребор» к середине отмели, бросив якорь прямо над скалой. Вполне вероятно, это будет невозможно из-за того, что там слишком мелко… И еще один момент… Свинцовый киль — самая нижняя часть «Альбатроса», и он мог первым натолкнуться на риф. Он может оказаться здорово поврежденным, как и цилиндр с изумрудами.
— Боже, какие ужасы тебе мерещатся! — отмахнулся Ричард. — Все будет хорошо, вот увидишь.
Наташа отложила в сторону карты. Либо Ричард не отдавал себе отчет в серьезности ситуации, что было на него не похоже, либо он снова ей лгал.
Было жарко. Море искрилось и переливалось под ярким солнцем. По неловкости Ричард уронил за борт отвертку и теперь смотрел, как она по спирали опускалась все ниже и ниже, пока стальной стержень не превратился в блестящую точку, которая затем исчезла в глубине.
Они немного поплавали, выпили по бокалу вина, снова поплавали, а когда опустились сумерки, поужинали хлебом и холодной консервированной говядиной с оливками. Раскаленный красный шар солнца опустился в море, и на небосклоне появились Венера и Марс.
Некоторое время они сидели притихшие и несколько погрустневшие, внезапно Ричард спросил:
— Почему мы здесь?
— Я задаю себе этот вопрос десять раз на дню.
— И каков ответ?
— Из-за тебя. И потому что ждем попутного ветра.
Норт промолчал.
Они двигались к югу почти два часа, затем «Эребор» лег в дрейф.
К вечеру на десятый день путешествия навигационные приборы показали, что яхта находится в пяти километрах от отмели Марии Магдалены. С наступлением темноты они увидели маяк. Ричард внимательно вглядывался в него, отсчитывая про себя интервалы, пока Наташа фиксировала вспышки с помощью секундомера.
— Вот он, — наконец, сказал он.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
Первое, что они увидели, приблизившись к отмели, были буруны на северо-восточной оконечности, подсвеченные восходящим солнцем. Периодически оттуда докатывался громоподобный шум. Туманная дымка и морская пена были розоватого оттенка и напоминали сахарную вату.
Спустив паруса, они шли с включенным двигателем. Ричард стоял впереди, внимательно наблюдая за изменением цвета воды, которая меняла оттенки в зависимости от глубины — от темно-голубых и молочно-зеленых до индиговых и темно-синих.
Норт показал вправо, еще ближе к рифам. Наташа заколебалась, но послушалась, и вскоре глубиномер показал внушающую трепет глубину 9. Она могла явственно различить внизу грибовидные шляпки кораллов.
— Ты хочешь, чтобы мы разбились?! — крикнула она.
Но глубина постепенно увеличивалась. Вскоре Ричард перевел двигатель на холостой ход, и крикнул Наташе, чтобы она бросила якорь.
— Я сделаю кофе, — сказала она, идя к корме. — Ты голоден?
— Нет.
Мужчина остался на палубе, проверил якорь, чтобы убедиться, что их не сносит, после чего выключил двигатель. В наступившей тишине доносимый ветром шум прибоя стал громче и яростнее. В двухстах метрах впереди росли пальмы, выглядевшие совершенно фантастично на фоне голубизны моря и неба. За ними смутно виднелась белая линия прибоя.
— Здесь, кажется, вполне спокойно, — сказала вернувшаяся с кофе Наташа. — Мы с подветренной стороны самой опасной из отмелей, и если погода ухудшится, мы можем просто двинуться на запад.
Она заколебалась.
— Ричард, буруны на юго-восточной оконечности выглядят очень опасными. Я не представляю, как нам удастся отыскать там «Альбатрос», не говоря уж о том, чтобы поднять изумруды.
— Не верю, что «Альбатрос» затонул там. Конечно, я потерял ориентировку той ночью, но помнишь, я говорил, что судно находилось не среди бурунов. Просто они были видны и слышны.
— Хорошо. Не думай, что я стараюсь охладить твой пыл. Просто пытаюсь реалистично смотреть на вещи.
Ричард чуть раздраженно повел плечами.
Сама того не ведая, Наташа начала разделять уверенность Норта. Места здесь были живописные и уединенные, со множеством островов, с водой цвета драгоценных камней, с рифами, кишащими рыбой, устрицами, омарами, креветками, с жаркими днями и фиолетовыми ночами — именно так можно было представить себе рай. К тому же существовал затонувший корабль, который предстояло найти, и затонувшие сокровища, которые нужно было поднять с глубины. И Наташа чувствовала себя Анжеликой, идущей следом за графом де Пейраком, чтобы вернуть нечто ценное, что принадлежало только им.
На шлюпке они доплыли до маяка. Он производил впечатление ржавой кучи хлама и походил на одно из тех таинственных сооружений, которые можно обнаружить вокруг старых шахт.
— Похоже, он уже несколько лет не работает, — сказала Наталья.
Ричард молчал.
— Ты, наверное, думаешь, что если бы те идиоты, которые должны были следить за маяком, выполняли свои обязанности, все было бы иначе?
— Нет, — ответил он. — Я думаю о завтраке.
Они позавтракали, усевшись у маяка и опершись о него спинами. В час прилива море было спокойное, они поплавали, затем занимались любовью на песке.
В течение следующих дней Ричард с Натальей исследовали риф и наносили все больше и больше карандашных пометок на карту. Через неделю ими была изучена уже большая часть южной отмели.