Любовь в ееотсутствите

Галина ЩЕКИНА. Любовь в ее отсутствие

Публикация  в интернет-журнлае  Молоко,  сайт Русскоен   поле

Посредине стола, где парует картошка в мундире,
Посредине судьбы в этой старой уютной квартире,
Посредине зимы, где в окне голубое смеется,
Настигает меня простота ослепительней солнца.

Есть немало причин — головой на лежащие руки,
И молчи не молчи, не становятся легче в разлуке,
И стеклянная банка с водой и рябит, и вскипает,
В ней биение пульса увижу, как будто во сне и слепая.

И какие еще потрясут и победы и муки, и страхи,
Кто тебе станет ближе твоей же последней рубахи?
Разве только в той банке вода, колыхнув, устоится
И зеркальными бликами в ней отразятся склоненные лица!

***
От пепельной дымки и зноя дрожа засыпают дворы,
Из тронутых золотом ветхих старинных кварталов
Выходят вчерашние мифы, герои, легенды миры —
Подошвами шаркать, лишь этого нам не хватало.

Да шли бы себе на Кремлевскую площадь бродить,
К реке, где ветрами качает заржавленный катер и мостик,
В сюртучные пары, в роброны одеты, а кто же у них впереди?
Не мрачный тиран ли во френче и с ним обомлевшие гости.

Там старец седой прислонившись к стене крепостной
Насмешливо курит и пепел дешевый сдувая,
Хмельному повесе он даст прикурить — по одной
Достанет учителю, столяру, косарю, знахарю… всем покивает...

И если о ближних ушедших болит по ночам голова,
То кто же о дальних, растаявших в пошлом поплачет?
Ну, город-загадка, пускай не во всем я бывала права,
Сегодня я память твоя и пускай будет завтра иначе.
***
Ночной этюд
Она была немножко грубой,
А он, наверное, святой.
Но на ветру, кусая  губы,
попробуй, милая, постой.   

Царапая, тащило листья
по тротуару  вдоль реки.
Непросто быть простым и чистым
слепому чувству вопреки.

У виноватых то и счастья,
что обнимать кого нельзя.
Но страх внутри над ними властен
зажмурить влажные глаза.

И с темнотой стихали звуки,
а им никто не не мог помочь.
Он только целовал ей руки
и уходил,хмелея в ночь.


***
Слепящий свет, внезапная тревога
И шорох целлофана на ветру.
Поет свирелью летняя эклога —
Не здесь ли, в райских кущах, и умру? —
Покуда ж облепиху оберу.

Где в иглах тонких, ядовито длинных
Янтарно-желтых зерен пенный ком
Вдыхая арматы как былины
Я не могу брать ягод целиком,
Как все, кто бражной сочностью влеком.

Они слились с несокрушимой веткой,
Как я с землею сосен и болот…
И мужества хватило у трехлетки
Укорениться, цвесть и крона влет
И сквозь нее осенним солнцем бьет

Что за листва — как перья серебрится,
А гибкий ствол упрямее пилы
И скоро здесь другие будут лица
Царапаться у ягод, веселиться...
я рядом вижу всех и все милы.

Выпивая облепихи острый запах,
Хочу давать побеги, как она
И быть звеном, связующим этапы —
Пускай звенят в траве и колких лапах
Моих детей и внуков имена.

***
                Фаустову
Прошлым летом ни дождь, ни Англия
Не сумели его развлечь,
Только ветер, душный и наглый
И печаль, что не сбросить с плеч.
Только пыль на обложках книжных
И немое эхо времен.
Далеко от дворцов и хижин
И от близких далек был он.
Прошлый век — ни лазер, ни лира
ни проклятье, ни образа —
есть иное устройство мира,
если сможешь разуть глаза.
Громких слов с трудом избегая
нелегко избежать вражды.
Понимаешь, правда нагая,
Но не жди покоя, не жди.
Как деревья бьются локтями —
Их от ветра бросает в дрожь.
Шестьдесят на сорок потянут,
Поседевшая в поле рожь.
Да возможно ли примирение
Изначально чужих стихий!
Толкователь всех точек зрения —
Как шаги-то его тихи.
Тот же смех озорной беззвучен
Тот же холод в серых глазах.
Враг хорошего — это лучшее,
а иначе просто нельзя.

***
Вот прелесть наивная старых крылечек
и гордые спинки точеных балясин —
как сладкая боль, от которой не лечат.
Единственный город застенчив и ясен.

Услышан, запомнился древнею песней,
что спета вконец обмелевшей рекою
в предчувствии счастья и все интересней
то время, в котором не будет покоя.

Молчание улиц и сосен уныние
в усмешливой замяти снежной пороши
покроет и домик толстовской княгини,
и все, что позднее построят хорошее.

Но Вологда, город, где в сон тебя клонит —
слова музыканта и крест на закате —
ее безмятежность сродни Барселоне.
И хватит о грустном, пожалуйста, а хватит.

Поскольку дымы над высокой трубою
и красной зари на мороз указанье,
и здесь навсегда мы остались с тобою,
где прошлым и будущим свито вязание.

***
Раздувание трубки
и душистый табак
не спасают от рубки
дров и лая собак.

Виноватой овчарке
скоро выпадет час.
Нам захочется чарки,
просто грустно сейчас.

…Вот он сходит по воду
и зальет самовар,
включит волны «Свободы»
и окутает пар.

И во власти раздумий —
чем Россия больна —
в нашем маленьком чуме
мы и наша страна.

***
В какой-то момент ускоряется лента бесед,
мелькают "спасибо", "я занят" и просто "прости",
в какой-то момент ты становишься сдержан и сед
и значит, приходится молча тебя отпустить.

В какой-то момент показалось, что речи кипят
и руки навстречу протянуты и горячи,
и даже скользнувший в досаде презрительный взгляд
порой выдает человека, который молчит.

Летящий снежок опускается на воротник
и над головою, как маятик, нимб фонаря,
когда уезжая, нисколько душой не поник —
"мы будем писать" и "зачем ужасаешься зря".

Но дальше и дальше рука от зовущей руки,
но реже и реже твои смс на бегу.
В какой-то момент мы становимся так далеки,
что я даже тихое "здравствуй" узнать не смогу.

***

Перед нами, как мне видится, стихотворение-взгляд из привычного бытового окружения в поэзию грандиозности человеческой судьбы, огромной личной истории, которая складывается из простых фрагментов, деталей, мелочей и, главное, других людей. Мысль о многообразии пережитого и того, что ещё будет пережито, передана достаточно хорошо, как через образы, так и через композицию стихотворения — по строфам вы видим середину жизни, пульс настоящего, отголоски будущего.

Центральными образами мне здесь видится многогранная середина жизни, которая воплотилась в виде середины стола, середины зимы и далее — глобально — середины судьбы, и стеклянная банка, которая мне представляется неким омутом памяти (для тех, кто читал Гарри Поттера), причём не просто памяти о прошлом, но и о будущем, что чувствуется в последней строфе. Благодаря «срединности» повествования это переживание — пульсация эмоций, воспоминаний, тревог — сжимается в один миг. Ещё один важный мотив, который фигурирует в финале, — это то, что только когда эта рябь, турбулентность в судьбе уляжется, мы сможем увидеть, вероятно, самых важных людей, а в суете, в сиюминутной ряби этого не разглядеть.

Прежде, чем я перейду к комментариям по отдельным деталям в тексте, надо проговорить технический вопрос. Стихотворение написано пятистопным анапестом, однако 8-я, 9-я и 12-я строки имеют по шесть стоп анапеста, то есть они метрически длиннее. Я не смог привязать к этому какую-то смысловую закономерность, поэтому охарактеризую это как нарушение, и с более стабильным ритмом стихотворение читалось и звучало бы лучше. Мелочь, но присутствует. В плане рифм как этот текст, так и все остальные, на хорошем уровне, много классных созвучий, и останавливаться я на этом не вижу смысла.

Теперь по деталям:

; В первой строфе мы наблюдаем три середины, и порядок в тексте — стол, судьба, зима. На мой взгляд, градация здесь несколько нарушается, и логичнее было бы расположить их так — стол, зима, судьба. С другой стороны в этих строках содержится и другая, «корректная» градация — картошка, квартира, небо. Из-за этого они как бы немножко конфликтуют, и полный образ в строфе ощущается немного шероховатым.

; Образ ослепительной простоты интересен. Из-за сравнения её с солнцем и неба в предыдущей строке, мы так и представляем её — нечто ослепительно светит нам в окно, хотя на самом деле она настигает нас откуда-то изнутри.

; Далее автор указывает нам на причины этого просветлённого состояния, и они подаются как обрывки, картинки из сна — мы видим голову, лежащую на руках, и отсутствие облегчения от боли разлуки, но языковая разноплановость этих фраз меня сбивает. «Головой на лежащие руки» в моей голове отвечают на вопрос «как?», и это скорее способ, характер переживания, но не причина осознания. «Голова на лежащих руках» была бы ближе. «Молчи не молчи, не становятся легче в разлуке» — это уже может быть причиной — мы накопили тяжести и боли в душе, и она, вместе с другими причинами ввела нас в этот поэтический транс, заставила взглянуть на «земную жизнь, пройденную до середины». Но меня смущает множественное число глагола «становятся». Полагаю, имеются в виду сами люди или их души.

; Фраза «как будто во сне и слепая» с одной стороны мне понятна. Это комбинация ощущения слепого пятна, когда нам кажется, что мы видим, но на самом деле мы не можем разобрать никакой визуальной информации, и хаотичности сна, когда образы мелькают друг за другом, и мы едва ли можем сконцентрироваться на чём-то, и скорее всего, забудем это после пробуждения. С другой увидеть биение пульса, будучи слепой и во сне — слишком большое количество условностей в одной строке. Во сне категория зрения отходит на второй план. Фраза не воспринимается мной как целостная.

; «И какие еще потрясут...» — союз «и» предполагает, что мы продолжаем некоторый ряд, и в данном случае это ряд причин, но здесь бы уже приводим вопрос в качестве причины, и он на языковом и смысловом уровне, на мой взгляд, не встраивается в этот ряд. Я бы продолжил уже союзом «а», чтобы отвязаться от него, и лишний раз не повторять союз «и», его и так много в тексте.

; «Разве только в той банке вода, колыхнув, устоится,

И зеркальными бликами в ней отразятся склоненные лица» — «колыхнув» означает «слегка качнув», а имеется в виду, полагаю «колыхнуться», слегка качнуться. Слово «зеркальный» по отношению к блику мне кажется тавтологией, так как блик и возникает вследствие зеркального отражения. При этом любопытно сравнение лиц с бликами, святовыми пятнами фактически, но в такой интерпретации мы как будто бы едва ли сможем различить эти лица, и это немножко идёт вразрез с тем смыслом, который я считал в этом финале. Хотя, опять же руководствуясь логикой сна, мы можем заставить лирического героя узнать эти лица, пускай и в виде бликов (от ослепительной простоты), потому что во сне мы зачастую просто знаем, что чем является.

В целом стихотворение реализует интересную идею, показывает сильное экзистенциальное переживание на бытовом фоне, и делает это простыми словами, фактически иллюстрируя ту самую ослепительную простоту. И хотя я вижу в нём проблемы, оно своей цели достигает, и открывает хороший простор для читательского отклика и интерпретаций.
***
От пепельной дымки и зноя дрожа засыпают дворы,Из тронутых золотом ветхих старинных кварталовВыходят вчерашние мифы, герои, легенды миры —Подошвами шаркать, лишь этого нам не хватало.Да шли бы себе на Кремлевскую площадь бродить,К реке, где ветрами качает заржавленный катер и мостик,В сюртучные пары, в роброны одеты, а кто же у них впереди?Не мрачный тиран ли во френче и с ним обомлевшие гости.Там старец седой прислонившись к стене крепостнойНасмешливо курит и пепел дешевый сдувая,Хмельному повесе он даст прикурить — по однойДостанет учителю, столяру, косарю, знахарю… всем покивает...И если о ближних ушедших болит по ночам голова,То кто же о дальних, растаявших в пошлом поплачет?Ну, город-загадка, пускай не во всем я бывала права,Сегодня я память твоя и пускай будет завтра иначе.

---

Текст о городе и исторической памяти. Его основной художественный ход — оживление прошлого и наложение его на настоящее, словно чья-то головная боль (в значении беспокойства, думы) приглашает их в наш мир, подобно ушедшим на День Мёртвых где-нибудь в Мексике — именно такая ассоциация доминирует в моём восприятии. Причём лирический герой, который принимает свою роль как память города, делает это нехотя,  — иронически подмечая, мол, чего они тут расшаркались, — но всё же с чувством долга.

Стоит отметить необычайно длинные строки, от пяти- до семистопного амфибрахия, что, как мне кажется, слишком громоздко, но определённо настраивает нас на размеренность и неторопливость.

Из положительного отмечу, как и во всей подборке, — осязаемость, детальность, достаточное количество материальных образов для того, чтобы ощущалось погружение в поэтический мир автора и чтобы чувства и абстракции воспринимались легко и естественно.
Интересно сочетаются персонажи из разных эпох, мы тут видим и дворянство, и тирана во френче, что мне напоминает Сталина или кого-то другого из XX века. Город становится своего рода палимпсестом, эпохи наслаиваются друг на друга, подобно архитектуре, в которой современные здания соседствуют с историческими.
Из того, что не очень понравилось — финал отдаёт двусмысленностью, возможно, намеренной, но тем не менее: завтра будет иначе, но иначе по отношению к чему? Не лирический герой будет памятью города, или лирический герой будет прав во всём, или возможно, просто всё будет иначе, лучше, чем сегодня? Это несколько снижает силу финала.

Ночной этюд

Она была немножко грубой,А он, наверное, святой.Но на ветру, кусая  губы,попробуй, милая, постой.   Царапая, тащило листьяпо тротуару  вдоль реки.Непросто быть простым и чистымслепому чувству вопреки.У виноватых то и счастья,что обнимать кого нельзя.Но страх внутри над ними властензажмурить влажные глаза.И с темнотой стихали звуки,а им никто не не мог помочь.Он только целовал ей рукии уходил,хмелея в ночь.

---

Перед нами действительно этюд, набросок сцены с минимумом важных деталей — силуэты героев, она и он, губы, тротуар, объятия, руки. Всё остальное — кружащие, подобно листьям, чувства вокруг этой сцены. Мы можем считать здесь нотки запретной любви, любви обречённой, вероятно, вина за свои чувства и за то, что герои им поддались.

Из того, за что зацепился взгляд в этом тексте: фраза «но страх внутри над ними властен зажмурить влажные глаза», властен зажмурить глаза, звучит неестественно, неуклюже.
Также периодически в подборке встречаются опечатки, и в этом тексте в частности, их неплохо бы исправить.

Ситуация, описываемая в этюде, хрестоматийна, и под стать ей, да и самому жанру этюда, стихотворение прямым образом использует некоторые клише, вроде слепое чувство или хмелеть от чувства, уходя в ночь. Это более заметно в этом тексте, нежели в других.
***
Слепящий свет, внезапная тревогаИ шорох целлофана на ветру.Поет свирелью летняя эклога —Не здесь ли, в райских кущах, и умру? —Покуда ж облепиху оберу.Где в иглах тонких, ядовито длинныхЯнтарно-желтых зерен пенный ком.Вдыхая ароматы как былины,Я не могу брать ягод целиком,Как все, кто бражной сочностью влеком.Они слились с несокрушимой веткой,Как я с землею сосен и болот…И мужества хватило у трехлеткиУкорениться, цвесть и крона влетИ сквозь нее осенним солнцем бьетЧто за листва — как перья серебрится,А гибкий ствол упрямее пилыИ скоро здесь другие будут лицаЦарапаться у ягод, веселиться...я рядом вижу всех и все милы.Выпивая облепихи острый запах,Хочу давать побеги, как онаИ быть звеном, связующим этапы —Пускай звенят в траве и колких лапахМоих детей и внуков имена.

---

В этом тексте автор размышляет о преемственности поколений через образ облепиховой рощи. Параллель генеалогическое древо — облепиховое дерево здесь просматривается довольно явно, особенно ближе к финалу, но упор в этом стихотворении делается на деталях, на всестороннем ощущении этой облепихи, чтобы, находясь в нём, мы, также как лирический герой ощутили единство и непрерывность жизни, увидели лица других людей, возможно, будущих, возможно, прошлых.

Какой мифологической значимостью наделяет автор облепиху: её ароматы — былины, намекают на древнюю память, её ветки — несокрушимы, как некая линия истории, и с ней слились ягоды, подобно детям большого рода, чьё существование неразрывно связано с веткой, листва — перья некой могучей птицы, её ствол противопоставляется пиле, как разрушительной, смертельной силе, и он упрямее, он побеждает. В финале автор прямым текстом выражает желание, которое мы улавливаем на протяжении чтения, желание стать частью рода, такого же прочного, монолитно-мощного, но гибкого, и даже в чём-то мифического (этой силой поэт как раз может наделять вещи). И это желание понятно и принимается нами, поскольку образы ведут нас к этому, хотя некоторым такой финал может показаться излишне прямолинейным.

Оглядываясь на первые строки, сложно обойти вниманием довольно неожиданный контраст между этой летней, природной идиллии и внезапной тревоги и шороха целлофана, образ, который я интепретирую как негативную сторону современной, быстрой, городской жизни, связанной с потребительством, непостоянством, отложенностью важных вещей, отдаления от естественного. И это добавляет объёма — желание стать связующим звеном жизни возникает на фоне тревоги о том, что всё вокруг нас, и главное семьи и люди, становится атомарным и уязвимым перед условной пилой, которая всё разъединит и превратит в пиломатериал.

Пройдусь по деталям:

; «Поет свирелью летняя эклога» — это то, что я называю метафорой третьего порядка. В этой фразе формируется сразу несколько образных допущений, которые, на мой взгляд, не так хорошо воспринимаются. Во-первых, у лета появляется эклога, стихотворение, во-вторых, она поёт сама себя (не лето поёт эклогу), то есть у текста появляется свой голос, и в-третьих, она поёт подобно свирели. Я понимаю смысл и считываю образ, но «звучит эклога» или «поётся эклога» — принимаю, «лето поёт эклогу» — принимаю, а «поёт свирелью летняя эклога» принять не могу.

; «Я не могу брать ягод целиком» — корректный вариант этой фразы: «я не могу брать (все) ягоды (целиком)». В текущем виде нарушено управление в словосочетании брать (что-то).

; «Укорениться, цвесть и крона влетИ сквозь нее осенним солнцем бьет» — эта фраза также кажется мне некорректной. Хватило мужества укорениться, цвесть и... крона влёт что? Следующая часть фразы — и сквозь неё осенним солнцем бьёт также ощущается не полной. Не хватает либо света, который бьёт сквозь неё, либо само солнце должно бить сквозь крону. Возможно, имелось в виду то, насколько быстро выросла крона, что теперь сквозь неё бьёт луч солнца. Тогда это должно выглядеть так:
«Укорениться, цвесть, и крона — влёт, (тире намекает, что мы пропустили слово)И сквозь нее уже луч солнца бьёт»

; «Выпивая облепихи острый запах» — эта строчка единственная выбивается метрически из пятистопного ямба. Возможно, замена на «глотая облепихи острый запах» была бы приемлема и сохранила бы метрику.

Выводы по тексту аналогичны первому стихотворению, и мы уже начинаем прослеживать самые значимые для автора мотивы в этой подборке.

Фаустову
Прошлым летом ни дождь, ни АнглияНе сумели его развлечь,Только ветер, душный и наглыйИ печаль, что не сбросить с плеч.Только пыль на обложках книжныхИ немое эхо времен.Далеко от дворцов и хижинИ от близких далек был он.Прошлый век — ни лазер, ни лирани проклятье, ни образа —есть иное устройство мира,если сможешь разуть глаза.Громких слов с трудом избегаянелегко избежать вражды.Понимаешь, правда нагая,Но не жди покоя, не жди.Как деревья бьются локтями —Их от ветра бросает в дрожь.Шестьдесят на сорок потянут,Поседевшая в поле рожь.Да возможно ли примирениеИзначально чужих стихий!Толкователь всех точек зрения —Как шаги-то его тихи.Тот же смех озорной беззвученТот же холод в серых глазах.Враг хорошего — это лучшее,а иначе просто нельзя.
---

Это текст-посвящение, и он, соответственно, строится вокруг образа героя, которому стихотворение посвящено. Каждая деталь и иной образ в нём, как правило, должен обогащать центральный образ, через ассоциации наделять его какими-то качествами и давать нам, читателям своего рода проекцию его души.

Первые строки вводят Англию (которая при этом недостаточно хороша для героя), ветер и неизбывную печаль, книги и эхо времён. Мы уже можем представить себе немолодого джентльмена, отягощённого знаниями и опытом, который находится в поиске чего-то, скорее всего, в вечном. Важным штрихом к его образу выступает его далёкость не только от людей, но и от двух полярных, по сути, вещей — от дворцов и хижин, что намекает на то, что искомое и интересное для него лежит не в материальной плоскости. Характеристика прошлого века требует отдельного обсуждения, хотя также призвана дополнить описание героя. Когда же мы встречаемся в тексте с враждой, нагой правдой, чужими стихиями и всеми точками зрения, мы понимаем, что целью поиска и великим желанием является истина на острие. Отчасти та истина, которая рождается в споре, но споре куда более глобальном. Все возможные нарративы, системы ценностей, теории научные и философские, религии — в современном мире всё это рассказывает свою историю, описывает реальность по-своему, и зачастую они несовместимы друг с другом. Иногда они как деревья, толкающиеся локтями от ветра перемен, и это хороший образ. Но нам хочется верить, что это всё-таки не мир постправды, и что настоящая правда где-то есть, и что она спасительна. К финалу возникает ощущение, что герой ищет её отчаянно, и никакая человеческая, неидеальная правда не утолит этого голода.

Стихотворение написано в тонической системе, дольником, хотя метрика немного тяготеет к логаэду, что, мне кажется, было бы удачнее. Этот текст также позволяет себе рифменные приёмы, которые другие тексты из подборки не позволяют, — неравносложные созвучия, «Англия — наглый» и «беззвучен — лучшее», в начале и в конце как бы технически закольцовываясь. Всё это на фоне других текстов создаёт ощущение инородности, и это в данном случае имеет смысл, так как это текст-посвящение и своего рода попытка понять чужую душу.

Детали, на которых я бы хотел остановиться:

; «...ни дождь, ни Англия не сумели развлечь, только ветер, только печаль, только пыль на обложках» — построение фразы намекает на то, что сумели развлечь героя наглый ветер, печаль и пыль на обложках, что, на мой взгляд, спорно. Собственная печаль, как правило, не развлекает, ветер слишком наглый для развлечения, а пыль на книгах куда менее интересна чем книги. Соответственно, первые две строчки было бы хорошо отделить по смыслу от последующих. При этом если ветер и печаль вписываются в сцену — герой гуляет по Лондону, и его сопровождают ветер и печаль, то пыль на обложках ощущается как нечто из другой сцены. То есть стихотворение несколько фрагментарно.

; «Прошлый век — ни лазер, ни лирани проклятье, ни образа —есть иное устройство мира,если сможешь разуть глаза» — если встать на сторону автора и попытаться найти интерпретацию этим строкам, то у меня выходит следующее: прошлый, очевидно XX, век невозможно достоверно описать лишь с одной какой-то стороны — науки (лазер), искусства (лира), бедствий и потрясений (проклятье), религии (образа). Он является принципиально иным подходом к жизни, если подойти ближе к его сути. Но если побыть читателем или слушателем текста, то эта расшифровка приходит далеко не сразу. Сопоставление века с такими разноплановыми вещами как лазер, лира, проклятье и образа, на мой взгляд, скорее сбивает столку. «Разуть глаза» — режет слух стилистически,  в остальном стихотворение не оперирует такими словами. Мне кажется, нейтральное «открыть глаза» было бы лучше.

; «Шестьдесят на сорок потянут,
Поседевшая в поле рожь» — полагаю, речь идёт о возрасте и о душевной молодости, хотя связь между этими двумя строками неочевидна. Опять же — фрагментарность.
***
Вот прелесть наивная старых крылечеки гордые спинки точеных балясин —как сладкая боль, от которой не лечат.Единственный город застенчив и ясен.Услышан, запомнился древнею песней,что спета вконец обмелевшей рекоюв предчувствии счастья и все интереснейто время, в котором не будет покоя.Молчание улиц и сосен уныниев усмешливой замяти снежной порошипокроет и домик толстовской княгини,и все, что позднее построят хорошее.Но Вологда, город, где в сон тебя клонит —слова музыканта и крест на закате —ее безмятежность сродни Барселоне.И хватит о грустном, пожалуйста, а хватит.Поскольку дымы над высокой трубоюи красной зари на мороз указанье,и здесь навсегда мы остались с тобою,где прошлым и будущим свито вязание.

---

Ещё одно посвящение городу, более размеренное, более напевное (в том числе за счёт метрики — ровный четырёхстопный амфибрахий). Главным здесь, на мой взгляд, является безмятежность, статика. Несмотря на предчувствия, на обозначенную связь времён, мы ощущаем застывшее мгновение. Лирическая героиня как бы слилась с Вологдой воедино, стала частью её безмятежного пейзажа.

Неожиданным и сильным является сравнение Вологды с Барселоной.***
Раздувание трубкии душистый табакне спасают от рубкидров и лая собак.Виноватой овчаркескоро выпадет час.Нам захочется чарки,просто грустно сейчас.…Вот он сходит по водуи зальет самовар,включит волны «Свободы»и окутает пар.И во власти раздумий —чем Россия больна —в нашем маленьком чумемы и наша страна.

---
Перед нами тоже своего рода этюд, но не романтический, а поэтически-бытовой. Несколькими штрихами автор рисует эпизод из сурового сибирского быта и накладывает на этот фон думы о большом — о судьбе страны. Волны «Свободы» намекают на то, что думы вполне могут быть крамольные. В целом мне нравится, как этот текст показывает связь малого с большим, и как в образе одного человека просматривается народ всей страны. Отлично выражена тихая гражданственность в волнах «Свободы» и раздумиях о том, чем Россия больна. При этом сильным образом является и виноватая овчарка, которой скоро выпадет час. От буквального толкования — собаку накажут за лай — мы можем прийти к размышлению о том, что грядёт какое-то судьбоносное событие, расплата уже в более глобальном контексте. В этом тексте нет ничего лишнего, и на мой взгляд, это один из наиболее целостных, хорошо сделанных текстов в подборке.
***
В какой-то момент ускоряется лента бесед,мелькают "спасибо", "я занят" и просто "прости",в какой-то момент ты становишься сдержан и седи значит, приходится молча тебя отпустить.В какой-то момент показалось, что речи кипяти руки навстречу протянуты и горячи,и даже скользнувший в досаде презрительный взглядпорой выдает человека, который молчит.Летящий снежок опускается на воротники над головою, как маятник, нимб фонаря,когда уезжая, нисколько душой не поник —"мы будем писать" и "зачем ужасаешься зря".Но дальше и дальше рука от зовущей руки,но реже и реже твои смс на бегу.В какой-то момент мы становимся так далеки,что я даже тихое "здравствуй" узнать не смогу.

---

Последний текст в подборке — жизненное стихотворение об эмоциональном отдалении. Его притягательность — в отдельных образах, из которых складывается общее ощущение: «ускоряется лента бесед», «человек, который молчит», «смс на бегу». Своеобразным анестетиком выступают дежурные фразы, вроде «спишемся», «обязательно сделаем то и это», но они лишь маскируют неизбежное. В финале отдаление завершается полным отчуждением вплоть до того, что даже банальное «здравствуй» звучит чужеродно. Весьма жуткая перспектива.

В тексте удачно и естественно смотрятся элементы современности, не вызывают отторжения.

Интересно звучит фрагмент зимнего пейзажа «летящий снежок опускается на воротник» — помимо прямой интерпретации здесь чувствуется ещё и душевный холодок от постепенно угасающей связи, а образ маятника здесь тоже как будто бы не случаен — люди встречаются, и вроде бы снова всё по-старому, потом люди уезжают, и вновь отдаление, но суть в том, что колебания маятника постепенно угасают естественным образом, если не прилагать усилий к их возобновлению.

Среди прочих фраза "зачем ужасаешься зря" очень неудобная фонетически, на ней легко споткнуться, и более того, она звучит несколько неестественно, мне сложно представить, что кто-то так скажет в контексте.

---

Что мне хочется сказать в целом по подборке?
Мы видим, что автора привлекает тематика памяти, личной и исторической, отношения человека и времени, его незначительность и при этом парадоксальная способность становиться частью чего-то большего, вечного, великого. Стихи не обходят стороной и простые человеческие чувства. Ну, и конечно же, — город, Вологда, в том числе через которую автор чувствует связь с историей, видит город в себе и себя — в метафизической архитектуре города. Одним из важных мотивов подборке можно назвать и простоту, простоту как откровение, возврат к которой в какой-то момент примиряет автора со сложным миром и приносит покой.
Сильной стороной поэзии автора является искусство деталей. Автор знает, как выбирать предметы и явления для образов, которые приближают его к выполнению своей художественной задачи. Центральные образы стихотворений, в которых таковые можно определить, как правило, точны и удачны. Баланс образов, по моему мнению, почти везде выдержан, поэтический мир ощущается гостеприимным, но при этом многослойным, с определёнными авторскими хитростями и загадками. С рифмой автор работает хорошо, она выполняет свою роль и производит приятное впечатление.
Если говорить о недостатках, то я, наверное, обращу внимание на некоторую небрежность в построении фраз или в метрике. Там, где моё восприятие текста на уровне языка затрудняется, и я спотыкаюсь, например, о неудачный синтаксис, окно в поэтический мир трескается, и впечатление о тексте немного смазывается.
Автор обладает огромным опытом, и едва ли здесь нужны какие-то рекомендации или выводы. При этом я надеюсь, что разбор был как минимум интересен, а как максимум полезен присутствующим, дабы и наши поэтические миры перенимали этот опыт.