Непридуманная любовь

                АЛЕКСАНДР КАТЕРОВ


                НЕПРИДУМАННАЯ ЛЮБОВЬ
                (рассказ)

- Так получилось, что в разгар девяностых, когда мои дела пошли на подъем, я вдруг заболел, - рассказывал мне Александр Викторович, - обострилась язва, да и сердце стало работать нестабильно. Короче, в больнице пришлось поваляться. Сами посудите, мне тогда было тридцать и еще хотелось пожить, - продолжал мой собеседник, любезно согласившийся рассказать свою непростую жизненную историю.
- Вот бизнес и отошел на второй план. А время-то было какое? Верить никому нельзя; конкуренция, завистники и все такое. Ну, а об этом попозже, а сейчас о главном, - пообещал Александр Викторович.

Он закурил и стало заметно, как волнует его эта тема.
Я не торопил собеседника и он, сделав две затяжки, продолжил:
- Здесь, в небольшом больничном скверике, я и познакомился с Татьяной – «Вишенкой». Я, конечно, знал о ее существовании и даже несколько раз видел ее в обществе солидных людей. Но я, как и многие тогда, не мог и помышлять о знакомстве с ней. Хотя Татьяна была не только эффектной личностью, но и красивой девушкой. Думаю, что ни один мужчина не мог равнодушно проводить ее взглядом. Вот и я, - ухмыльнулся Александр Викторович, - думал - мне бы такую. И вот, по иронии судьбы, мы встретились с ней на аллее больничного сквера. Не знаю, было это случайность, но проходя мимо, она вдруг споткнулась и готова была упасть. Я соскочил с лавки и поймал ее за руку.
Мы были так близки, что я успел не только услышать аромат ее волос, но и заметить на ее ушке золотую сережку с красным рубином.
Украшение было сделано в виде вишни, и я невольно произнес:
- Вишенка…
Татьяна отстранилась от меня и спросила:
- Вы меня знаете, мы знакомы?
- Мы не знакомы, но мечтаю познакомиться.
Девушка смутилась и присела на лавочку, поправить обувь.
Не поднимая головы, она вдруг призналась:
- А я вас знаю. Вы «Саня - Афган».
Я приятно удивился такой новости и ожидал продолжения разговора. Но Татьяна встала с лавки, поблагодарила меня за помощь и пошла по аллее сквера. Все произошло так стремительно, что я даже не успел сказать ей до свидания. Я, как мальчишка, бросился за ней и у больничного корпуса увидел ее в объятиях мужчины. Как выяснилось позже, это был ее муж. Помниться, меня это обидело, и я даже выругался, но через пару минут я уже опомнился и осудил свою выходку.

Здесь Александр Викторович сделал паузу и предложил чаю. Я охотно согласился, и он ушел на кухню. Это позволило мне осмотреть комнату, на мой взгляд, интересного и загадочного человека. А загадка заключалась в том, что он сам был неплохим прозаиком, но свою историю доверил мне, начинающему и незнакомому писателю.

Комната была оформлена по-деловому; у окна письменный стол с компьютером, многочисленные полки с книгами, в углу икона Николая чудотворца, а на стене большой портрет молодой женщины. Картина, в дорогой раме была выполнена маслом и мне, чтобы оценить работу, пришлось встать с дивана. Я подошел ближе и осмотрел портрет еще раз. Художник не был профессионалом и это было заметно по многочисленным неточностям в работе. Мрачные и холодные тона на холсте придавали красивому лицу женщины смертельную бледность, а темный фон за ее спиной наводил тревогу и тоску. Я находил изъяны на картине, а когда взглянул в глаза незнакомки, обомлел.
Взгляд женщины был настолько живым и реалистичным, что я невольно отступил к стене. Холодок побежал у меня по спине, когда на ее ушке сверкнул красный огонек драгоценного камня.
- Вишенка, - произнес я, а в комнату вошел мой собеседник.

Мы пили чай и Александр Викторович рассказал, что на картине действительно изображена Татьяна «Вишенка», которую он нарисовал еще двадцать лет назад. Четыре раза она подвергалась реконструкции, по просьбе натурщицы и его личного согласия. И вот теперь, после трагической гибели его подруги, портрет уже семь лет висит в покое.
- Мы к этому еще вернемся, - заверил меня собеседник.
Я нисколько в этом не сомневался, предвидя долгий разговор.

Александр Викторович рассказывал, как он потерял бизнес, как неудачи его преследовали по всюду, а я, глядя на портрет, спросил:
- А почему «Вишенка»? Это фамилия или псевдоним?
Мой собеседник погрозил мне пальцем, но все же ответил.
- «Вишенка» - это прозвище, - поспешил ответить он и с легким упреком продолжил, - свою историю я рассказываю последовательно, и такую деталь оставлять без внимания не собирался. Ну поскольку мы уже затронули эту тему, я расскажу, как это все получилось.

Александр Викторович допил свой чай и продолжил:
- Как-то я спросил у Татьяны: «Почему «Вишенка?» и она рассказала эту историю. С детства она полюбила эти красные плоды, и они сопровождали ее всю жизнь. В детском саду, который назывался «Вишенка», на ее шкафчике была нарисована вишня, на кружке из которой она пила чай их было уже две, а дома, под ее окном росло целое дерево этих плодов. Вишни попадались ей повсюду, и когда в школьном спектакле «Чиполлино» она сыграла роль Вишенки, это прозвище прилипло к ней на всю жизнь. Но Татьяна не обижалась и свою фирму назвала «Вишенка». Потом была вишневая «девятка», затем любимый фильм «Зимняя вишня» и наконец ресторан «Вишневый сад». Как я уже говорил, Татьяна была успешным предпринимателем и могла себе позволить открыть ресторан в историческом районе города на улице Чехова. Хочу заметить, что это было красивое заведение, у входа которого росли эти плодоносные деревья. Внутри тоже все напоминало чеховские времена, а чай здесь всегда подавали с вишневым вареньем.
- Да, красивая история, - перебил я собеседника и извинился.
- Ладно уже, - махнул рукой Александр Викторович, - от сюда и продолжу свою историю. Вот только скажу, что, потеряв бизнес, я потерял и друзей. В семье все обострилось, а жена поверила в мое падение. Да, что жена, когда я сам сомневался, что смогу выкарабкаться из этого положения. Но это отдельная история, - пояснил собеседник и коротко заявил, - от страшного падения меня спасла «Вишенка».

- Целый год я боролся с неудачами и провалами. Я заложил свой «Мерседес», продал гараж и дачу, но лучше от этого не стало. Казалось все было против меня, и я сломался. Я поверил, что это конец и стал готовиться к суициду. Сутками я болтался по городу и вот, как-то под вечер я забрел на улицу Чехова. Здесь, под ветками цветущих вишен, на дуге арочного проема, я прочитал название заведения.
- Ресторан - «Вишневый сад», - произнес я и ухмыльнулся.
Через минуту охранник попросил меня освободить проход, а у заведения остановилась красная «Мазда». Я безразлично взглянул на красивый автомобиль и перешел на другую сторону улицы. И надо же такому случиться - я подумал о «Вишенке», и она меня окликнула.
- Так, спустя два, года мы встретились снова, - заключил он.
Шел второй час нашей беседы, и я уже узнал о романе моего собеседника с Татьяной - Вишенкой, который продолжался всю жизнь.
- Это была любовь, - утверждал Александр Викторович и вдруг заявил, - это были чувства, которые, подчас, я подвергал сомнению. Как такое возможно, спросите вы и я отвечу. Дело в том, что я не пылал такими чувствами как Татьяна. Мне, конечно, было приятно проводить время с такой красивой и умной женщиной, скажу больше я ее любил, но в пределах разумного, ведь тогда я был женат и имел детей. Но это не служило мне оправданием, так как, у нее тоже был муж и подрастала дочка. Но она, в отличие от меня, не видела здесь преград.
И вот однажды я решил проверить ее чувства и предложил узаконить наши отношения, то есть, стать мужем и женой. Это ее не озадачило, и она стала готовиться к разводу. Я продолжал игру, а когда Татьяна поставила меня перед фактом, я испугался и отказался от затеи.

Александр Викторович опять разволновался и встал с места.
Он подошел к окну, а я спросил:
- Я так понимаю, Татьяна развелась?
Мой собеседник подтвердил мое предположение и сказал:
- Два года она была в разводе, а потом сошлась с мужем.
- Три года мы не встречались, - продолжал Александр Викторович, - но это не значит, что не виделись. Когда-то случайно, когда-то нет, мы пересекались и обменивались взглядами. Мы понимали, что это не конец, и я, истосковавшись, явился к ней с повинной. Татьяна любила меня и прощала все мои выходки. Я полностью отдавался ей и страсти разгорались с новой силой. Она была искренна во всем; касалось ли это ее чувств ко мне или интимных отношений, все было настолько убедительно, что я снова ставил ее на пьедестал и называл ее самой лучшей женщиной в мире. Но проходило время, и я возвращался в привычные рамки. Я не хотел уходить из семьи и не оттого, что сильно любил жену, а от того, что было жалко ее оставлять одну.
- Я-то и женился из жалости, - признался Александр Викторович, - но это другая история, а что касается любви, то я считаю, что именно она является главной причиной моего возвеличивания этого чувства.

Собеседник перевел дух и, боясь потерять мысль, продолжил:
- Дело в том, что я очень рано начал читать книги о любви. Когда мои сверстники восхищались приключениями Незнайки, я уже читал «Ромео и Джульетта» и множество других произведений, восхваляющих это чувство. В четырнадцать лет я был влюблен в любовь, в шестнадцать, я уже ее себе придумал, а в дальнейшем искал ее по жизни.
Я слегка ухмыльнулся и с вопросом повторил его фразу:
- Влюблен в любовь?!
- Да, - ответил Александр Викторович, - я ее придумал и в нее влюбился. Наверное, это и послужило причиной моей неудовлетворенности в отношениях с женщинами. Это не оттого, что они были плохими, нет. Со всеми у меня были хорошие отношения. Дело в том, что представление о настоящих чувствах мешало мне строить серьезные отношения. Я продолжал искать и вдруг появилась «Вишенка».

Это было так неожиданно и своевременно, что я подумал, что это чье-то провидение. Я в нее сразу влюбился и не оттого, что она спасла меня от падения, не оттого, что для многих она была желанной, а оттого, что все было настолько искренне и откровенно, что не поверить ей было невозможно. Я был счастлив и считал, что нашел ту, которую искал. Но так продолжалось недолго. Мы ссорились по пустякам, мирились и снова находили причины для обид. Татьяна хотела серьезных отношений, и я опять ее обманул. Она развелась с мужем, а я смалодушничал и нашел причину остаться в семье. Чтобы ее не потерять, я пообещал, что через два года разведусь, когда дети станут совершеннолетними. Она мне поверила и через три года я пришел к ней.

Мы прожили с Татьяной год, так и не успев узаконить наши отношения. Но для нее это было не принципиально, она была счастлива считать себя моей женой. Мне же этот год стал тяжелым испытанием. Не оттого, что с Татьяной было плохо, а от того, что все было хорошо.
- Так хорошо, так хорошо, что даже нехорошо, что так хорошо, - цинично шутил я, когда замечал, как Татьяна старалась мне угодить.
Александр Викторович виновато опустил голову и продолжил:
- Наверное, это не любовь, - думал я тогда. – Почему я не восхищаюсь Татьяной, как прежде? Не уже ли моя любовь такая быстротечная? А какая должна быть любовь, придуманная мной? Я не находил ответа и прибегал к работам великих писателей. Там я находил красивые и чистые чувства, но это было не мое, и я впадал в меланхолию.

Мое настроение замечала Татьяна и это приводило к ссорам. Я терзал себя сомнениями и причинял боль любящему человеку. Наконец, я решился и объяснился с Татьяной. Она не смогла меня понять и утверждала, что я заблуждаюсь, что любовь невозможно придумать, что придумать можно стихотворение или рассказ, а любовь можно почувствовать, испытать. Татьяна меня не убедила, и мы расстались.

После второго чая мы переместились в кабинет моего собеседника и здесь, у портрета Татьяны Вишенки, он продолжил рассказ.
- Я уехал в другой город, где собирался разобраться в своих чувствах. С одной стороны, мне было плохо без нее, с другой ее любовь меня обременяла и подчас даже раздражала. Как же быть? Задавался я вопросом, и мой друг, ссылаясь на великих мудрецов, подсказывал: «Из двух влюбленных, один любит, а другой позволяет себя любить».
- Женись, - советовал он мне.
- Она тебя любит, - писали мне ее подруги.

Прошло два года, и многое поменялось в моей жизни. Я съездил отдохнуть на море, но вода в нем без Татьяны мне показалась холодной. Я успел пожить с двумя женщинами, но ни одна из них не дала мне и капли того блаженства, которое я получал с Вишенкой.
Время от времени я подходил к ее портрету и безжалостно убирал с него радужные цвета. Что я хотел этим сказать непонятно, только фон на картине мрачнел, а в голове вдруг началось просветление. Я вспомнил, что ни так давно писал стихи и неплохие рассказы.

В этот вечер я взялся писать повесть, где главными героями выступали мы с Татьяной. Это была история любви и эта идея меня захватила. Я даже не ожидал, что при пересказе прожитых событий, наступит прозрение. С каждой главой я понимал, как сильно заблуждался, вешая на любовь определенные ярлыки, придуманной любви.
Александр Викторович махнул рукой и заключил:
- Какая глупость думать, что любовь можно измерить. Что ее можно построить по какой-то формуле, которой не существует. И как больно сознавать, что сам отказался от счастья, подаренной судьбой.

Александр Викторович взял паузу, а я поспешил ему подыграть.
- Да, любовь не знает середины, она или губит, или спасает, - процитировал я известное выражение, а мой собеседник ухмыльнулся:
- Вот и я забивал себе голову умными фразами, не задумываясь, что это была другая любовь, порождающая мысли о ее значении.

- Написав больше половины своего произведения, - продолжал Александр Викторович, - я в корне поменял представление о любви и снова влюбился в Татьяну. Теперь я, как когда-то она, воспылал этими чувствами и потерял голову. Я звонил ей по телефону, просил прощения и умолял приехать. Татьяна пошла мне на встречу и приехала.

Мой собеседник вскочил с места и заходил по комнате.
- Что за дни мы провели с ней, какие чувства?! - Восторженно продолжал он, - полная идиллия и необъяснимое блаженство!.. Это была любовь во всей своей красе. Это была непридуманная любовь, которая не подвластна ни разуму, ни здравому смыслу, ни смерти...
Александр Викторович присел в кресло и схватился за сердце.
Он сделал глубокий вдох и произнес:
- Я до сих пор ее люблю…

Какое-то время мы сидели молча, и я забеспокоился.
- Это была ваша последняя встреча? - Спросил я и он ответил:
- Нет, мы еще виделись несколько раз, а когда я приехал к ней, чтобы сделать ей предложение, мне сообщили, что она умерла.
Александр Викторович подошел к портрету и заявил:
- Я предвидел такой исход. Я увидел его здесь, в этих мрачных тонах ее портрета, которые сам когда-то и дорисовал. Позже я пытался вернуть ему былой колорит, но ничего у меня не получилось. Радужные и теплые тона краски блекли на темном фоне картины.
Я подошел к собеседнику и высказал свое восхищение:
- А глаза? Они же живые, разве вы не замечаете?
Александр Викторович согласился со мной и сказал:
- Это вы точно подметили. Взгляд у нее остался прежний.
Он как-то странно ухмыльнулся и продолжил:
- Еще одна деталь осталась на портрете не изменой. Это ее сережка в виде вишенки. Ее рубин блестит даже в полной темноте…

Мы стояли у портрета Татьяны, и он рассказывал, какими замечательными были дни его прозрения. С каким трепетом он вспоминал о своей любимой и, как бережно хранил память о Вишенке. Я не мешал ему закончить свой рассказ, а он все говорил и говорил о своей любви.
В какой-то момент я даже пожалел этого мужественного человека, который прошел войну в Афганистане и пережил девяностые…
- Старческая сентиментальность, - думал я, - замечая, как Александр Викторович с мокрыми глазами, гладил бледное лицо на холсте.

Он, будто прочитав мои мысли, смахнул слезу и сказал:
- Теперь о главном.
Мой собеседник предложил мне место на диване и спросил:
- Как вам тема? Сюжет годиться для небольшого рассказа?
Я ответил ему вопросом:
- А как же ваша повесть?
- Повесть моя еще не окончена, да и никакого отношения к моему предложению она не имеет, - поспешил ответить собеседник и закончил, - я хочу, чтобы эту историю сочинил современный автор, как вы.
- Даю вам подсказку, - сказал Александр Викторович и предложил, - пусть названием вашего произведения будет сама тема – «Непридуманная любовь». Я думаю она дает тему для размышления… 

Мы расстались, и я пообещал написать рассказ.
Признаюсь, что меня несильно впечатлила это история и я не спешил начинать работу. Но однажды, после ссоры с подругой, я пришел домой в плохом расположении духа. Все меня раздражало и я, заметив у себя на столе портрет красивой девушки, взял его в руки.
- Ты все улыбаешься, - упрекнул я подругу, - как ты меня достала своей неземной любовью. Где ты ее взяла? Ты ее просто придумала.
Я бросил фото на стол, и стал нервно ходить по квартире.
Этого мне оказалось мало, и я вернулся к портрету.
- Чего ты молчишь? – Допытывался я у подруги, - тебе весело?
На ее молчание я ответил спонтанно; схватив фломастер черного цвета, я поставил жирную точку на ее красивом лице. Я хотел продолжить детскую забаву, но вдруг заметил украшение на ее ушке. Рубин в золотой оправе подмигнул мне своим алым огоньком и я остановился.
- Вишенка, - воскликнул я, находя ягоду в ювелирном изделии.
Я задумался и поспешил стереть свое художество с портрета.
- Вишенка, - повторил я и взялся писать рассказ.

Я вспоминал историю Александра Викторовича и у меня рождалась другая версия, свое представление о человеческой глупости. Но чтобы не обидеть автора идеи, назовем это заблуждением. Ведь, давно известно, что от добра, добра не ищут. Это можно сказать и о любви.
Тема меня захватила, и герой моего произведения прозрел раньше, чем наступила точка невозврата. Главное помнить, что мы люди и живем на земле. А любовь – это искорка Божья, живущее в наших сердцах. И придумывать здесь ничего не надо. Любовь сама все расставит.

Я закончил писать рассказ и озаглавил его - «Вишенка».
Перечитав его заново, я вспомнил о подсказке Александра Викторовича и в знак уважения, внес исправление в названии произведения.
Я вернулся к началу рассказа и крупным шрифтом написал:
«Вишенка» или непридуманная любовь».