Исчезнуть, чтобы узнать правду

Решение уйти из Вызимы не пришло мгновенно. Оно зрело, словно зерно под толщей земли, пока, наконец, не проросло в момент, когда она осознала — правда не находится среди каменных стен дворца.

После той охоты, после того, как она не убила монстра, а поняла его, что-то изменилось. Она чувствовала силу, но не знала, как её контролировать. Она видела мир иначе, но не понимала, что это значит.

И самое главное — она знала, что ведьмаки скрывают тайну, которая может изменить будущее всего мира.

Риан видел её сомнения, её растущее беспокойство.

И однажды ночью, когда над Вызимой навис туман, а сквозь окна её покоев пробивался слабый свет масляных ламп, он сказал:

— Если ты хочешь правды, тебе нужно уйти. Здесь ты её не найдёшь.

Она взглянула на него.

— Ты хочешь, чтобы я бросила всё, ради того, чтобы стать частью твоего мира?

Риан покачал головой.

— Нет. Я хочу, чтобы ты поняла, что уже давно в нём. Ты просто ещё не осознала этого.

Он прав. Она чувствовала, что её место не здесь, среди политических интриг, но и не среди ведьмачьих обрядов. Она стояла между двумя мирами, и если она хочет понять, кем является на самом деле, ей нужно отправиться туда, где её кровь может рассказать правду.

— Куда мы идём?

Риан вытащил из-за пояса небольшой свиток и развернул его.

— В Каэр Морхен.
Но оставить Вызиму просто так — значило бы отдать всё, что она построила в руки тех, кто не упустит шанс подчинить её гильдию.

Она должна была исчезнуть так, чтобы никто не заподозрил обмана.

Решение пришло быстро.

Официальная версия, которую она оставила за собой, гласила: Сафина отправилась на восток, к границам Зеррикании, заключать новые торговые соглашения. Это было правдоподобно: она всегда искала новые рынки, новые пути, новые способы укрепить влияние.

Рашид, её правая рука, должен был удерживать гильдию в стабильности, передавать дворцу фальшивые отчёты, следить за конкурентами и раздувать слухи о её переговорах с южными землями.

Если всё пойдёт по плану, двор даже не заподозрит, что она исчезла не за золотом, а за знаниями.

Путешествие началось под покровом ночи.

Они покинули Вызиму, минуя главные дороги, избегая трактиров, где могли бы узнать её лицо. Они двигались по диким тропам, через леса, по землям, где не было законов королей и правителей.

Чем дальше они уходили на север, тем сильнее она ощущала изменение.

Теперь она видела мир иначе: деревья больше не были просто деревьями — их кроны тянулись к звёздам, словно шептали им секреты. Ветер не просто гулял по равнинам, а словно направлял её, предчувствуя её шаги раньше, чем она их делала.

Она понимала, что это её кровь пробуждается.

Но пока что она не знала, что с этим делать.

Риан наблюдал за ней, но не торопил.

Он знал — скоро она увидит больше, чем когда-либо могла представить.
Путешествие на север было испытанием не только для тела, но и для разума. Леса становились темнее, воздух — тяжелее, ночи — длиннее. В этих местах, далеко от человеческой цивилизации, мир жил по другим законам. Здесь не было рынков, переполненных шумными торговцами, не было придворных, прячущих кинжалы за шелковыми улыбками. Здесь правили старые силы — те, что существовали задолго до того, как первые короли начертили границы на картах.

Сафина ощущала это каждой клеткой своего тела.

Она начала замечать то, что раньше оставалось незримым.

Камни, поросшие мхом, казались ей живыми, как будто наблюдали за их продвижением. Ручьи, пробегающие между корней вековых деревьев, не просто звенели в тишине — в их журчании было что-то осмысленное, будто шёпот старого заклинания.

Когда она впервые осознала, что может слышать песню ветра, её охватила паника.

— Ты заметила? — голос Риана был тихим, но в нём чувствовалась напряжённость.

Она остановилась и резко повернулась к нему.

— Что это?

— Мир открылся для тебя. Ты начала чувствовать его так, как чувствуют его маги и ведьмаки.

— Но я не ведьмак. И не маг.

— Ты — нечто другое, Саф. И ты это знаешь.

Вторую неделю пути они провели в землях, где почти никто не живёт. Это были пограничные территории — старые, забытые дороги, по которым когда-то ходили караваны, но теперь здесь лишь тишина.

Риан использовал это время, чтобы научить её тому, что знал сам.

Он не чародей, но он ведьмак. А значит, его магия — это не ритуалы в замковых залах, не свитки и формулы. Его магия — это инстинкт, это понимание природы вещей, это умение чувствовать, когда что-то не так.

— Знаешь, почему ведьмаки чувствуют магию иначе, чем маги?

Они стояли у костра. Искры взмывали в ночное небо, теряясь среди звёзд.

Сафина покачала головой.

— Я думала, вы просто мутанты.

Он рассмеялся, но в этом смехе не было злобы.

— Мы не просто мутанты. Мы — продукт магии, но мы ей не принадлежим. Наши тела могут сопротивляться ей, но наши чувства — настроены на неё. Маг использует силу, чтобы создать что-то новое. Ведьмак использует её, чтобы увидеть истину.

Она задумалась.

— И что ты видишь во мне?

Он пристально посмотрел на неё, как будто взвешивал ответ.

— Я вижу человека, который стоит между двумя мирами.

— Но мне нужно понять, к какому из них я принадлежу.

Риан кивнул.

— Именно поэтому мы идём в Каэр Морхен.

На третью неделю пути они добрались до места, где начинались горы ведьмаков.

Каэр Морхен возвышался среди скал, его стены казались вечными, как сам мир. Крепость была старой, но в ней чувствовалась сила, что не исчезла, даже когда её покинули сотни ведьмаков.

Сафина чувствовала, как дрожь пробегает по коже.

Она ступила за ворота, и в тот же миг её сердце сделало необъяснимый скачок.

Она была здесь раньше.

Не физически.

Но её кровь помнила это место.

Дориан, один из старейших ведьмаков, встретил их у входа.

— Ты чувствуешь? — спросил он, глядя прямо на неё.

Она не сразу ответила, потому что внутри неё что-то бурлило.

— Я не знаю, что это.

— Но ты знаешь, что это нечто твоё.

Она посмотрела на Риана.

Он не выглядел удивлённым.

Он знал.

Знал с самого начала.

И теперь ей предстояло узнать всю правду.