Малютка

— Михаил Анатольевич! Михаил Анатольевич! — кричал я заместителю директора с другого конца коридора.
Он, узнав меня, кивнул головой, улыбнулся, и продолжил свой путь в противоположную сторону. Я рванул за ним.
— Михаил Анатольевич, послушайте! —  поспевал я за заместителем, тяжело дыша, а тот, уткнувшись в телефон, не обращал на меня внимания.
— Да, Семён, привет, давно не виделись, как дела?
— Мне поговорить срочно надо... Ну Михаил Анатольевич!
— Да-да, — отвлеченно бубнил он, — давай потом — дел куча! — отрезал заместитель, ускорив шаг.
Я взбесился, подскочил к Михаилу Анатольевичу, дернул его за халат.
— Мих! Прошу, выслушай! Ну очень срочно!
Заместитель остановился, бросил на меня недоумевающий взгляд, и, вздохнув, тихо произнёс:
— Только быстро, ладно? Пойдем в мой кабинет.

***

Я свалился в кожаный диван. Михаил Анатольевич, закрыв дверь, уселся за рабочий стол, принялся разбирать какие-то бумаги.
— Я тебя слушаю, что случилось? — спокойно поинтересовался он, не отвлекаясь от своего дела.
— Ты можешь меня перевести в другое место практики?
Заместитель усмехнулся:
— Нет, не могу. Ты же знаешь систему: договоры подписаны уже давно, закрываете свои часы и назад в лекционный бой, да и осталось совсем немного.
— Хорошо... — замолчал я, обдумывая слова, а затем продолжил, — давай тогда я неофициально где-то отработаю, ну или дома посижу, а ты глаза закроешь на все это, договор?
Михаил Анатольевич оторвался от бумаг, откинулся на спинке кресла.
— А чего не устраивает? Я тебя по дружбе отправил на практику в дом малютки. Самое спокойное место! Персоналу помогай, ни уток тебе, ни сумасшедших. Спокойненько отсидел свои часы и домой.
— Да все устраивает... Просто... Устал я...
Заместитель рассмеялся:
— Ну, милый мой, ты знал, куда поступал. А как хотел? Медики — это дело такое... Тяжелое...
Растормошив волосы, я вздохнул, поправил очки.
— Не в этом дело...
— А в чем? — перебил меня Михаил Анатольевич, — Семён, если ты пришёл по душам поболтать, то давай не сейчас. Я правда очень занят, зайди после пар, посидим.
— Мих... - продолжил я, не обращая внимания на слова заместителя, — я когда в первый день пришел, мне, значит, зачитали сводку правил: то не делай, туда не ходи, а главное — с детьми сильно не контактируй.
— Ну и? — потёр виски Михаил Анатольевич.
— Ну и я все исполнял, как велено: сидел бумажки заполнял, медсестрам помогал. Мы, конечно, с детьми общались, но я сухо: "привет", "пока", а тут Настенька... Девчонка из группы... Самая маленькая, но смышленая! Привязалась ко мне, а я поделать ничего не могу. Персонал "дома" не очень доволен был, а я что сделаю? На осмотр детей приводят, а Настенька в слезы: не хочу, мол, от дяди Семёна уходить. Я уж с ней и так, и так: и поиграю, и поболтаю, лишь бы отстала, а она... Привязалась...
— И в чем проблема? - возмутился Михаил Семёнович, — ладишь с детьми — это хорошо! Или ты девчонки испугался? Ну, брат, это уж не повод дома сидеть. Все, давай, пойдем.
   Заместитель встал, и, не желая больше ничего слушать, пошел к выходу, выпроваживая меня. Я пытался вставить хоть одну фразу, но он отнекивался, махал руками, твердил:
— Все потом, потом. Ты зайди после пар!
Внутри все кипело. Я не мог, я не хотел выйти отсюда без результата, без того, чтоб меня выслушали и поняли.
— Да послушай же! — пытался сопротивляться я.
— Потом, дорогой, потом! Дела!
— Да послушай ты, Миха! - закричал я.
Эхо разнеслось по коридору. Студенты, стоявшие рядом с кабинетом, озирались на нас.
— Извините, — обратился Михаил Анатольевич к студентам, — ты что творишь!? — взбесился он.
— Мих, ты пойми меня... По-человечески пойми... Она меня папой называет...