Мысли об абсурдном мире мустафа ганижев

                МЫСЛИ ОБ АБСУРДНОМ МИРЕ   Мустафа Ганижев

   Удивление с чувствами раскрытых дверей настежь – это легкий удел невежды, находится в положение озабоченного хозяина.. Не нужно тому на его предполагаемую опытность психики до непринужденной позы, перед этим человеком при жестикуляции, который желал показать по манере свою весомость место никчемности. Вот они пустые мысли, которые заполняли меня в повседневной жизни, когда я оставался без дел. Мертвым я ничуть не занимал бы свое место, это было естественно, только как я умру стало бы все на свои места.
   Людям не было и не было бы до меня дело. Это меня не угнетало в су-щности, потому что я забыл-ся о своем существовании. Почему я привык с равнодушием смотреть на мир, который от меня откинулся и мне оставался ответить тем же. Будь чт будет. Будь я мертвым, что ничего не занимал бы, и это было мне достаточно развестись с угнетением под названием человеческое существование. Я не говорю от крайнего отчаяния и объясняю, что вовсе не отчаиваюсь из-за абсурдного мира, который мне противен. Он мне не давал ответа, а от смерти я не жду, жду только покой, если он будет мне предоставлен.
   
    Если думать о жизни, будучи один, а иногда перед всеми людьми безостановочно, не боясь позора и грехов перед Творцом, то следствие бывают однобокими, такому человеку, лишь бы говор-ит и говорит, пока горло не засохнет, где не найдется стакан воды для глотка.

    Доктор усаживал пациента на стул, прежде чем услышать информацию о болезни. Больной мыслил не о бесконечности пространства, а определенной боли, ведь мыслиться о всем состоянии из внутренней жизни. Потому пациент у доктора мог бы чувствовать всем холодом сердце чужое. Ведь миг один мог, его уложить насмерть и потому что больной окажется неприспособленным... 

   Он, чужак, поняв, что умрет, где одни незнакомые, носил чувство по груди, где конец наступал и помощи ни от кого, настрой этот са-мый, что был земной. Это был конец! Ведь сердце у больного  бы-ло давно не в порядке. Страх взял человека и в жару, он умер вдали дома и родных.

  Мысли бегали, как во дворе молодые собачки, образы мелькали, одни воспоминания. Вижу я, идут люди утром по улице девочки, старушки, барышни, вся эта картина из живого мира. Вдруг, мысль остановился на старухе, видать, она спешила к своему деду. Но она раз остановилась и приставила руку к виску. Может, померещился ей смерть деда, так мне показался. Я чувствовал, только одно пон-ятие. А что у старушки остановится сердце. Она упадет, только я один был свидетель и помощник в беде. Здесь испуг возвратил меня на место стойбище.

   Всем нужны подробности, время кончился слепой веры, потому что у всех своя вера . Ведь подробности убедят всех сильнее доверие к моей личности, на самом деле  подробности нужны больше чем человек дорогой. Не зря люди учатся на конкретных вещах.

   Долгое время в моей жизни, мое болезненное состояние выражался неопределенно, беспричинной тоске, так как я не был хваленный в достатке и не располагал. Потому меня обуял глухую враждебность ко всему, что воспринимался комплексами моих ощущении. Всякие, эти чувства подпитывали философия моей жизни. Эта  пустота от испытания своей никчемности, томительные мысли от гениев уводил меня в пропасть, где удар о дно скользкой породы, я расшибся бы вдребезги, но мое падение не наступал конец. Что может быть хуже этого состояния, ведь я наскучался к своему концу. А для других был бы анекдот, о котором я молчал, как мог усердно. Постойте, люди и до вас может такое, раз случится, ваш конец будет спорный, трагичный. А мой конец долгий, томительный и не всякий мог бы пережить. Вот так, я помню больного мудреца, больным в нигилизме открыл путь к неудержимости к власти.

    Когда топор палача поднимался за головою, ясно одно, что на полене приложат чье-то голова сегодня, а завтра может быть твоя. Помнишь как самурай ложи не одну голову китайцев, чтобы образовался куча высотой до плеч. Это относился к ритму жизни вокруг человека свидетеля, сравнимо с движением его, занятый своей работой. Кто не знаком был с топором палача, поднятый оттянуть голову китайца, бедного пойманного на войне воришкой. Однажды сам главный самурай берет топор у палача и отсек головку китайца. Невольно вспомнишь царя Московии, где он берет топор у палача и одним ударом отрубил голову стрельца обманутого попами.

    Одни воспоминание доводящие человека до стари. Эта история из чужого письма: «Мне было совершенно все равно, как будет объяснять причину моей смерти. Возвели курок, я вытянулся, как бедный солдатик, когда подняли дуло к виску и тут на стене увидел падающий свой тень. Это не все, ведь и Иисус воскрес!

    Я в жизни был всем, как можно подумать человеку – птицей, царем, бомжом у входа божий дом или тайным послом госпожи. Я бывал  самим собой, громко рассуждал чужие деяние, это мне доставлял удовольствие, но я ни разу не улыбнулся, будучи глашатаем.

    Одни перспективы мне открывались назло мулле, умирая, я оставался жить. Пусть он читает Ясин каждый день, думал про себя; пусть переставляет мою койку в сторону Киблы! Я знал, что организм мог умирать, а дух остаться. Такие мысли приходили сами по себе, пока я не стал на ногах, будто и ничего не было. Ведь обиды прощал, но не мог заставить забыть о них. За это могут ли упрекнут, что я не блещу добродетелям? Ведь я не молодой, тяну к восьмидесяти. Что делать, если не жить со своими мыслями и почаще обращаться с мольбой своему Творцу. Наличие мысли говорит, что человек грешен, потому что мир абсурдный с человеком.

     Это, лишь фрагмент из старческих свод о себе и о мире в целом.

                20.02. 2025 г.