Про баньку и бабушку Акулину

Ах, какая была у нас банька – просто сказка! Срубленная из толстых брёвен (правда, точно не скажу, какое дерево для этого использовали, но, если судить по внешнему виду, кажется, сосну), с довольно просторным предбанником, вдоль стен которого стояли широкие лавки, с толстенной дверью из предбанника в саму баню... А какой аромат стоял в предбаннике от развешанных по его стенам берёзовых веников! Вот потолок в бане, помню, был довольно низкий – меньше двух метров, но зато тепло не уходило наверх, а держалось по всему небольшому помещению равномерно. В бане вдоль стен тоже стояли лавки, но не такие широкие, как в предбаннике. Печка была сложена из кирпича и обмазана глиной. Огромный котёл с кипятком всегда закрывали большой и тяжёлой деревянной крышкой, чтобы вода не остывала до самого позднего вечера, покуда, кроме самого нашего немалого семейства, ни перемоются все приглашённые родственники и близкие друзья. Да-да, не удивляйтесь: не знаю как теперь, а в те времена в свою баню именно приглашали, и не абы кого, а людей действительно близких, ибо баня на Руси испокон веков считалась местом сакральным, чем-то вроде чистилища, в котором отмывали не только тело, но и душу.
Родственников у нас было немало, а вот из друзей семьи – завсегдатаев нашей бани - я из своего детства хорошо запомнил только бабушку Акулину, причём запомнил по нескольким причинам. Во-первых, мне тогда едва исполнилось пять, и когда моя тётушка сказала, что сегодня к нам в баню придёт бабушка Акулина, я, городской мальчишка, почему-то сразу подумал про акулу и даже немного испугался, потому что никогда раньше такого имени не слышал. Во-вторых, потому я её запомнил, что бабушке Акулине в то время уже исполнилось 102 года, и таких пожилых людей я никогда в своей короткой жизни не видел. Ну, и в-третьих, после бани бабушка Акулина – впрочем, как и все остальные – обязательно приходили к нам в дом, большой и гостеприимный: женщины - чтобы попить чаю с пирогами и отдышаться после парилки, а мужчины – пропустить по сто грамм «московской» или «столичной». Так вот, бабушка Акулина чаю всегда предпочитала сто грамм (возможно, что и немного меньше, но этого я не знаю) – это в её-то почтенном возрасте! Правда, перед уходом к себе домой она ещё и чаю с женщинами попьёт, и наговорится с ними всласть. И никогда, даже зимой, никому не позволяла себя до дома провожать.
Как сейчас, помню её сухонькую сгорбленную фигурку, бредущую через наш большой двор к калитке; ходила она с обычной палкой, но опиралась на неё больше для вида, чем по надобности...
Вот почему мне именно это сегодня вспомнилось – не знаю: никогда не вспоминалось, а тут вдруг всплыло из глубин памяти. Как что-то сокровенное и трепетное, чего словами и не передать...
Или все мы так своё далёкое детство вспоминаем?