Только три слова

 ГЛАВА XIII


 Шли недели, и Махала, приступив к настоящей работе, обнаружила, что не зря
хвасталась. Она могла выполнять за день столько же работы, сколько любая другая женщина. Она была способна выполнять работу со вкусом,
и её клиенты настолько привыкли к ней, что никто в городе
даже не подходил к ней. С помощью Джемаймы она постепенно начала
В основе сбережений, которые должны были обеспечить им лучший дом в будущем, лежала сумма, найденная в завещании её отца. Однажды её вызвали в контору Альберта Рича и сообщили, что при разделе имущества её отца он нашёл небольшую заброшенную ферму с ветхим домом, совершенно свободную от обязательств. Он держал эту находку в секрете до тех пор, пока Мартин Морленд не подал свой последний иск и не приобрёл имущество, достаточное для погашения всех долгов, по очень низкой цене.

Махала поспешила обратно к Джемайме и её матери с радостной новостью о том, что у них действительно есть небольшое наследство.

В следующее воскресенье, когда её мать почувствовала себя необычайно хорошо и смогла
просидеть в постели с приподнятым изголовьем целый час, Махала взяла
приготовленный Джемаймой обед и отправилась пешком в деревню, чтобы
посмотреть, сможет ли она найти дом по описаниям, которые дал ей Альберт Рич.
Она хотела посмотреть, можно ли использовать дом в качестве жилья или
продать его за сумму, достаточную для покупки небольшого городского
дома для них. Она чувствовала, что если бы у неё была крыша над головой, то вопрос с одеждой и едой
решился бы сам собой. В те времена было больше товаров
можно было купить за меньшие деньги, чем когда-либо прежде в мировой истории. Это были те дни, когда страна была расчищена и освоена до такой степени, что сады, огороды, виноградники и сельскохозяйственные угодья приносили богатый урожай. Это были те дни, когда леса ещё не были вырублены, а земли не были расчищены до такой степени, что жара и засуха, обрушившиеся на следующее поколение, были неизвестны.
 Фабрики по всей стране производили огромное количество высококачественных товаров. Люди быстро приближались к определенной степени роскоши
и комфорт, которых страна никогда не знала.

 С мебелью из их прежнего дома, с количеством свежих продуктов, которые можно было достать в те дни, когда молоко стоило четыре цента за кварту, сливки — шесть, а добротную пару обуви можно было купить за полтора доллара, в то время как лучший шёлк и атлас можно было приобрести за семьдесят пять центов — полтора доллара за ярд, — если бы у неё была крыша над головой, остальные проблемы решались бы легко.

К своему удивлению, она узнала, что ей нравится работать; что она берет на себя
Она с гордостью рвала старые шляпы, которые ей приносили, и делала из них что-то такое свежее, такое изящное, такое подходящее к лицу и фигуре владелицы, что работать было в радость. Она усваивала урок, который позже усвоит весь мир, — что величайшее счастье, которое может испытать любой смертный, приходит через выполнение любимой работы, приносящей пользу другим людям.

Она с самого начала старалась не переутомляться. Когда она сидела
с иглой в руках какое-то время, она откладывала её, распрямлялась
Она расправила плечи и на несколько минут вышла прогуляться по траве на
переднем дворе, по саду, где Джемайма работала, когда у неё не было
другой работы.

Этим утром она шла по дороге, высоко подняв голову, раздувая
ноздри, слушая пение птиц над головой, ощущая волны звуков,
проносящиеся в воздухе вокруг неё, впитывая глазами и ушами
ритмы жизни, которые текли мимо неё. Она
пыталась оценить качество и ценность земли, по которой привыкла ездить всю свою жизнь в отцовской карете.

Она шла по так называемой Речной дороге. Она остановилась на мосту,
оглядывая Эшуотер, и её сердце и душа наполнились красотой
лениво текущей воды, огромных платанов, кленов и вязов, которые
росли вдоль берега, золотых побегов ив с их длинными изящными
листьями и красными серёжками. Она улыбнулась, глядя на большие
нежные розовые мальвы, которые краснели от красоты своих отражений
в чистой воде. Её сердце было
отягощено горем из-за потери отца, жалостью и сожалением
за свою мать. Она была полна гнева по отношению к Мартину Морленду и
Джуниору.

 Она признавала слабость своего отца в том, что он продолжал вести бизнес, который не мог себе позволить, и позволил себе так сильно в него погрузиться. В то же время она была уверена, что Мартин Морленд обманул его, намеренно втянул в это, не упомянул о просроченных платежах, вёл дела небрежно и не по-деловому, преследуя единственную цель — погубить человека, чья популярность и положение в обществе всегда были ему ненавистны.

В то утро она пыталась выбросить эти мысли из головы. Она пыталась
думать, что как бы то ни было, всё, что с ней случилось, могло обернуться к
лучшему. Она намеренно пыталась думать о журчании воды, о цвету майорана, о
пении жаворонков над соседними клеверными полями.

Когда, наконец, она пришла в себя и отправилась на поиски наследства, которое было бы очень кстати, каким бы маленьким оно ни было, она была почти шокирована, впервые осознав, что в конце концов в её сердце воцарится покой; она никогда не откажется от своей прежней гордости
Кровь и порода. Её отец был глуп, но не порочен. Он был слишком доверчив. Он потерял свои деньги, но не втянул в это других людей. Его имя было незапятнанным. Его можно было обвинить языком зависти или ревности, но никогда — языком клеветы.

Она шла по пыльной дороге, приподняв юбки и стараясь как можно лучше
заботиться о своей обуви, и обнаружила, что горячо благодарит Бога за всё это. Друзья, которые не поддержали бы её в такой ситуации, не были ей друзьями. Она забудет их, и постепенно жизнь
Она привезла бы их своим друзьям, которые того стоят.

Когда она наконец добралась до места, которое искала, она поняла, почему отец никогда не упоминал о нём. Он не считал его достойным упоминания. Вероятно, оно попало к нему в руки в результате какой-то другой сделки и осталось там, потому что он не смог от него избавиться.

Махала не умела определять на глаз размеры земельных участков. Она не знала, где начинаются и где заканчиваются сорок акров, окружающих дом. Сам дом
стоял недалеко от дороги. Он был таким старым, что крыша вот-вот обвалится.
Входная дверь была слегка приоткрыта. Оглядывая дом с дороги, Махала медленно покачала головой. Никто не жил там много лет. Трава, разросшаяся на досках, положенных от ворот к крыльцу для прогулок,
доказывала это. Клубок цветов и сорняков, разросшийся перед домом и по обеим сторонам,
доказывал это. Мириады ростков, пробившихся вокруг вишнёвых и грушевых деревьев,
окружавших дом, свидетельствовали о многолетней заброшенности.

Махала осторожно ступила на широкую переднюю лестницу и веранду, прежде чем
опустить на них свой вес. Она толкнула входную дверь и вошла
То же самое с полами. В некоторых местах она дрожала от страха, что провалится. Во многих местах штукатурка обвалилась, и голые доски ухмылялись ей. В окнах, разбитых ветром, торчали ветки, а куски кирпича и камня свидетельствовали о том, что нерадивые дети намеренно разбили стёкла во многих местах.

 . Она посмотрела на захламлённый очаг и задумалась, кто согревал свои сердца у камина. Она пересчитала комнаты и расстроилась из-за их тесноты: гостиная, две спальни, столовая
комната, пристроенная кухня, без второго этажа, крыша и полы никуда не годятся. Каркас, казалось, был прочным. Дымоход стоял ровно.

 . Она обошла дом и обнаружила позади заброшенный старый сад с яблонями и другими фруктовыми деревьями, а также конюшню, которая медленно наклонялась на юг под тяжестью лет и собственного уныния. Обойдя дом снаружи, она обнаружила дикий шиповник, который разросся и покрыл собой весь угол, а присмотревшись, она увидела доски обшивки, которые очерчивали границы трёхфутовых клумб
Она обошла здание. Заглядывая между сухими листьями и сорняками, она
увидела, что раньше там цвели тюльпаны, гиацинты и астры. На высоких пионах созревали семенные коробочки,
а пурпурные и белые флоксы были в цвету.

 Инстинктивно Махала опустилась на колени и начала выдергивать сорняки
из-под цветов. Внезапно она села на пятки и, глядя на старое здание, улыбнулась ему. Тогда она сказала ему: «Значит, когда-то ты
был домом. Кто-то любил жить в тебе. Кто-то вырастил венок
цветов вокруг тебя, чтобы ты была красивой. Не волнуйся, теперь ты мой дом, и как только я заработаю немного денег, я приеду сюда жить — это я тебе обещаю — и снова сделаю тебя цветущей и прекрасной».

 Когда Махала услышала свой голос, произносящий эти слова, она осознала, как сильно они тронули её сердце. Это была жалкая вещица, но она принадлежала ей, была её собственностью. Казалось, что каждый сорняк обвиняюще указывает на неё. Старые яблони тянули к людям свои жалкие ветви, умоляя избавить их
от поросли, освободить их ноги от мешающих ветвей, чтобы они
Почва нуждалась в удобрении. Старому дому требовалась новая крыша, полы и
штукатурка. Чем больше было его потребностей, тем сильнее он привлекал
Махалу в дни её собственных нужд. Здесь было за что бороться. Здесь
было что-то осязаемое, что можно было любить и ради чего можно было жить, ведь, в конце концов,
почва есть почва, и сорок акров её нельзя выбросить из-за небрежности,
когда она лежит в плодородной долине у реки.

Наконец Махала встала. Она вернулась в заднюю часть дома и сумела
набрать немного воды из старого колодца. Она вымыла руки, а затем
Вернувшись на крыльцо, она села в лёгкую тень, отбрасываемую солнцем, и разложила перед собой обед, приготовленный Джемаймой. Она сидела и ела очень медленно, потому что её уши были заняты пением птиц, а глаза смотрели на небо, на кусты, окаймляющие старый забор, который от старости начал проседать. Она
заметила вдалеке фигуру, бредущую по дороге, фигуру, которая двигалась
к ней усталой походкой, движимой непоколебимой целью, фигуру, в которой
можно было узнать, насколько позволяло расстояние, грузную фигуру
человек, идущий по трудному пути под гнётом долга. В этом случае Махала
восприняла всё более остро из-за того, что приближающаяся фигура
отливалась мерцающим снежно-белым светом сзади. Она пристально
смотрела, а затем медленно протянула руку и начала делить пополам
принесённый ею обед.

Когда Ребекка подошла к воротам, Махала увидела, что она покрыта
пылью, что она выглядит более измождённой и уставшей, чем когда-либо. Что бы ни было причиной бесконечной
На этот раз поиски привели её в далёкие графства по ухабистым дорогам. Бывали случаи, когда её видели за пределами штата.

 Махала с помощью ноги широко распахнула провисшие ворота и с самой лучезарной улыбкой, на которую была способна, протянула руку Ребекке. Одинокая паломница на долгой дороге остановилась и пристально посмотрела на неё. Она
подошла к ней и начала свою обычную речь: «Узрите белый флаг». Махала
почтительно слушала, и улыбка сошла с её лица. В её сердце Это была страсть, полная болезненных переживаний. Были причины, по которым она крепко прижала руки к своему ноющему сердцу и прошла под флагом в глубоком почтении.

 Затем она указала на еду на крыльце и попросила Ребекку войти, сесть и отдохнуть, разделить с ней трапезу. Ребекка попросила воды. Они
вернулись к старому колодцу, где путешественница нажала на ручку насоса,
и Махала, сложив ладони лодочкой, поймала воду, а Ребекка напилась из них. Когда она утолила жажду,
Ребекка положила свои тонкие изящные руки поверх рук Махалы.
Внезапно она наклонила голову и поцеловала мокрые пальцы, которые держала в руке.

«Холодная вода во имя Его», — пробормотала она.

Махала была глубоко тронута. Она взяла Ребекку за руку и направилась к передней части дома. Она заметила, что Ребекка отстаёт,
её взгляд блуждает. Она отпустила руку Ребекки и, подойдя к задней двери, толкнула её и заглянула внутрь.

После того, как слова были произнесены, Махала с ужасом осознала, что
она спросила: «Бекки, за чем ты охотишься всю свою жизнь?»

 Ребекка мгновенно напряглась. Её лицо стало серовато-белым.
В её глазах заблестели тёмные огоньки, которых Махала так боялась; её губы задрожали, а руки затряслись. В ужасе Махала снова положила руку на плечо Ребекки.

«Пойдём, — успокаивающе сказала она, — пойдём, поешь, а потом я помогу тебе. Мы будем искать вместе».

Ребекка стояла неподвижно. Теперь она пристально смотрела на Махалу. Затем она
склонила голову и прошептала: «Никто никогда не предлагал мне помощь раньше.
Это секрет. Это ужасный секрет. Если я расскажу, произойдут ужасные вещи. Моя душа будет проклята навеки».

 Махала ответила Ребекке прямым честным взглядом. «Я
не выдала бы свой секрет, Бекки, - сказала она.

“ Ты поклянешься в этом? ” воскликнула Ребекка.

“ Я поклянусь в этом, ” повторила Махала.

Ребекка приблизила губы к уху Махалы и прошептала три слова
. Махала отстранилась, глядя на нее полными жалости глазами.

“О, Бекки!” - воскликнула она. “Это то, что ты ищешь? Я помогу тебе!
Правда, буду! Пойдем, сейчас же, поешь чего-нибудь. Ты так устала.

Они вместе вернулись на крыльцо. Из-за того, что Махала развязала и
откинула ее назад нежными руками, Ребекка пощадила свою шляпку, и для
Впервые у Махалы появилась возможность по-настоящему рассмотреть её черты лица, волосы, то, как она держит голову, и фигуру, скрытую под неподходящим платьем. Она увидела, что в юности
Ребекка, должно быть, была красивой девушкой. Несмотря на грязь, усталость и нервное напряжение, она всё ещё была красива.

 После этого Махала сделала вид, что ест. Она незаметно протолкнула всю еду, которая была у неё в руках, под пальцы Ребекки. Когда они закончили, Махала заметила, что Ребекка пристально смотрит на неё. Тогда она
Она оглядела запущенный двор, старый дом и снова посмотрела на
Махалу.

«Маленькая леди-ангел, — сказала она, — вы добры ко мне в Эшвотере. Почему вы
здесь?»

По лицу Махалы пробежала внезапная дрожь.

«Бекки, дорогая, — сказала она, — теперь это мой _дом_. Это единственное место, где я могу
жить». Вы знаете, что мой отец отправился на Небеса, а я
потеряла свой прекрасный дом, так что теперь это единственный дом, который у меня есть. Я
приезжаю сюда, чтобы посмотреть, смогу ли я вылечить разбитое сердце моей матери».

 Ребекка слушала, и её лицо выражало понимание.

Внезапно она снова наклонилась и тихо прошептала: «Кто разбил сердце твоей матери?»

 Махала, чтобы унять свой страх и потому что считала Ребекку не более разумной, чем ребёнок, ответила правду: «Мартин Морленд разбил её сердце, Бекки; разбил его безрассудно и намеренно; разбил его со злобой и с давно вынашиваемой целью».

 При упоминании этого имени Ребекка напряглась. В её глазах появилось сосредоточенное выражение. Казалось, она снова была на грани приступа. Её лоб нахмурился,
надвинулся угрожающей тенью.

Она зловеще пробормотала: «Мартин Морленд, Мартин Морленд, разбиватель женских сердец, и сердца, которые он разбивает, никогда не склеить!»

 Боясь её в такие моменты, Махала начала похлопывать её по руке. Пытаясь отвлечь её внимание, она попросила её послушать, как поёт чёрно-золотая птичка на узловатой старой вишневой ветке, посмотреть, как большие бабочки порхают над белыми флоксами, увидеть, как маленькие растения задыхаются в сорняках.

После того как они закончили обедать и долго отдыхали, они
направились обратно в Эшуотер. Они представляли собой примечательную пару, Ребекка со своим
Круглое детское личико, белый флаг, развевающийся при каждом шаге; Махала,
похудевшая и побледневшая от страданий и тяжёлой работы, с руками,
увешанными белыми и фиолетовыми флоксами. На обочине дороги, всякий раз, когда они проезжали мимо канадских
анемонов, конических цветов или каких-нибудь красивых полевых цветов, Махала
останавливалась, чтобы собрать несколько штук; а когда они добрались до
кладбища, она разделила свою благоухающую ношу пополам и, войдя
туда, опустилась на колени у могилы отца, рассыпала одну часть над ней
и, уткнувшись лицом в то место, где, как она представляла, покоилось
сердце Малона Спеллмана, зарыдала так, словно её собственное сердце
разбилось бы.

Спустя долгое время Ребекка подняла её за руку, она встала, и их взгляды встретились. Глаза Ребекки были ясными и светлыми. Она улыбнулась Махале, а затем сказала странную вещь: «О, благословение, прекрасное благословение в виде слёз! Мои слёзы давно высохли, когда я была молода и красива, как ты.
Но когда ты будешь молиться сегодня вечером, не забудь поблагодарить Бога за то, что слёзы иссякли».

 Махала стояла неподвижно. Она решила, что, когда вернётся домой, в первый раз
досконально изучит память Джемаймы. Это были мысли и слова
образованной женщины. В тот момент она вспомнила
Минуту назад она не слышала, чтобы кто-нибудь говорил о том, кем была Ребекка Сэмпсон, откуда она родом и почему у неё нет родственников. В ту минуту она решила для себя, что знает две вещи. Ребекка была ослепительно красивой девушкой; она была образованной и привыкла к правильным формам речи и тщательно подобранным, осмысленным словам, и Махале казалось, что, когда они вместе шли по дороге, она вспоминала то, что ей рассказали после того, как она вошла в церковь в ту ночь
Начало, что она могла бы прямо указать на источник, разрушивший жизнь такой прекрасной женщины, как
Ребекка Сэмпсон.

 Когда Махала вернулась домой, она была голодна и устала. С врождённой
привередливостью она приняла ванну и переоделась. Она села у кровати
матери и рассказала ей о прошедшем дне. Она пыталась описать старый дом и конюшню в том виде, в каком они были, но ловила себя на том, что говорит, что балки и перегородки были из прочного дерева, что фундамент был надёжным. Когда она пришла в сад, то поняла, что
Она больше говорила о голубых птичках, щебетавших в ветвях, чем о дуплах, в которых они гнездились. Её больше беспокоила похожая на волосы трава, покрывавшая землю, чем жуки-точильщики, прогрызавшие ходы в ветвях. Она также поняла, что больше говорила о многочисленных видах любимых домашних цветов, которые шествовали в процессии, тесно прижавшись к старому дому, чем о самом здании. Она намеренно внушила своей матери мысль о том, что здесь можно укрыться, что здесь можно жить
в святилище для них; чтобы она могла закончить свои дни среди
синиц под сенью розовых ветвей старого сада. Впервые с тех пор, как
несчастье обрушилось на неё, Элизабет Спеллман вспомнила, что она не
старая женщина. Ей едва ли было за сорок. Она была намного
моложе мужа, на которого так уверенно опиралась. Мысль о том, что в мире есть что-то, что действительно принадлежит им, на что они имеют право, была первым обнадеживающим событием. Надежда на то, что она снова сможет
Пребывание в собственном доме, предоставленном Махлоном, украшенном даже несколькими предметами из её прежних владений, было таким тонизирующим средством, каким не могло быть ничто другое в мире, кроме воскрешения и полного возвращения к жизни.

Когда она наконец успокоилась перед сном, Махала выскользнула из комнаты матери и, вернувшись в свою, бросилась на кровать и, сама не зная почему, во второй раз за день позволила себе роскошь безудержных слёз, которые заставили её осознать, что слова Ребекки были правдой. Слёзы были благословением, они были
облегчение; они действительно снимали боль с сердца, снимали напряжение мозга и
воодушевляли душу. Они были успокаивающим бальзамом, изобретенным Великим Целителем
для утешения земных созданий.

Обессиленная, она встала и начала раздевать, когда она услышала какой-то один
стук в боковую дверь. Она вспомнила, что Джемайма ушла на участие
вечернее богослужение и, вероятно, задержался в гостях на
ее друзья. Она попыталась сообразить, кто бы это мог стучать в её
дверь в такой час. Ей пришло в голову, что, возможно, это кто-то из
друзья, которые бросили ее в трудную минуту, возможно, пожалели об этом.
Возможно, Эдит Уильямс вспомнила о ней и проскользнула к боковой двери, чтобы
не беспокоить больную. Может, Сусанна пришел, чтобы выразить ей
несколько слов любви и верности.

Стук стал громче, и, вспомнив о матери, она вытерла глаза,
промокнула их кусочком замши, провела расчёской по волнистым волосам и, поспешив к двери, открыла её,
чтобы столкнуться с Джуниором Морлендом.

 Увидев его, Махала застыла на месте.
в дверях. Она решительно покачала головой. Она сказала резко и
сухо: «В этом доме Морлендам не рады», — и начала закрывать
дверь.

 Джуниор поймал её, толкнул, распахнул и, войдя внутрь, прислонился к ней.
 Он оделся с необычайной тщательностью. Глядя на него
с удивлением, Махала увидела, что никогда в жизни он не казался ей
таким необычайно красивым, таким привлекательным. Но когда он разлепил губы, то
насмешливо спросил её: «Тебе уже достаточно?»

 Она отступила назад, изумлённо глядя на него, а затем сказала:
намеренно: «Вы, Морленды, мучили моего отца, сколько лет, я не знаю, а затем намеренно убили его. Сейчас вы медленно убиваете мою мать. Насколько я знаю, вы можете сделать то же самое со мной, но вы не сделаете этого под предлогом любви ко мне. Если вы решили это сделать, если вы достаточно сильны, чтобы сделать это, все будут знать, что это хладнокровно».

Это привело Джуниора в ярость, но он постарался взять себя в руки. Он сказал ей примирительным тоном:
— Ваш отец был прирождённым
книжный червь. Ему не следовало пытаться вести бизнес. Все, кто его знал,
понимают, что у него не было никаких деловых способностей».

 К его удивлению, Махала кивнула в знак согласия. Она медленно произнесла: «Думаю,
ты совершенно прав, иначе твой отец не стал бы так усложнять свои дела. Но мой отец был не единственным, кто пострадал, поскольку имя Мартина Морленда навлекло на Эшуотер и на весь округ больше бед, чем имена всех остальных злодеев, вместе взятых.

 Прежде чем она поняла, что происходит, Джуниор схватил ее в объятия.
Он грубо притянул её к себе, снова и снова целуя её, её волосы, её
плечи, руки, которыми она отталкивала его. Наконец она вырвалась из его объятий. Она стояла перед ним, презрительно глядя на него.

«Хотел бы ты понять, — сказала она наконец, — что твои прикосновения отвратительны. Я чувствую себя грязной».

И тут Джуниор потерял самообладание. Он сказал ей: «Если ты не выйдешь за меня
замуж, я научу тебя, что значит быть грязной в реальности. Я отправлю тебя туда,
где собаки не будут лаять на тебя, когда ты будешь проходить мимо».

 Испугавшись его силы и столь страшной угрозы, Махала отступила назад и
Она поставила между ними стул. Воспользовавшись этим, она легко пробежала
по дому, открыла входную дверь и вышла на крыльцо, где её было
видно с улицы, так что Джуниор был вынужден выйти из дома.

Он подошёл к ней и сказал: «Ты не боишься мне отказать?»

Махала пристально смотрела на него несколько секунд, а затем
решительно сказала: «То, что ты угрожал, соответствует характеру Морленда. Насколько я понимаю, я осознаю, что, если это в вашей власти,
вы сломаете меня, как ваш отец сломал сердце и разум
Бекки Сэмпсон, когда она была молодой и беспомощной”.

Услышав это, Джуниор пришел в ярость. Он угрожающе надвинулся на Махалу,
его кулаки были сжаты, глаза сверкали. “Я не приму этого даже от тебя”,
он закричал. “Ты лжешь! Мой отец никогда не знал Бекки Сэмпсон!”

Доведенный до крайности, Махала рассмеялся над ним.

“Я осмелюсь попросить тебя спросить Бекки!” - воскликнула она.

В ярости забыв обо всём остальном, Джуниор снова поспешил в своё
прежнее убежище. Он рассказал отцу о случившемся. Старший Морленд
презрел это обвинение.

  Он сказал Джуниору: «Надеюсь, что ты наконец-то окончательно излечился, что
впредь ты будешь посвящать своё время тому, чтобы завоевать достойную девушку.
Зачем тратить время на злющую маленькую нищенку?

Младший обдумал это, затем согласился, но, выходя из комнаты, сказал отцу: «Нищенка? Да. Но самая красивая девушка, которую когда-либо создавал Бог, и самая красивая нищенка, которую когда-либо создавал Мартин Морленд!»

Мартин Морленд был доволен. Он потёр руки и радостно засмеялся. Джуниор постоял несколько минут, глубоко задумавшись. Затем он
исчез.

  На следующее утро Джуниор попросил у отца их лучший
Он попросил у неё карету на день и, получив разрешение, взял её и
исчез. В середине дня он появился у входной двери Морлендов с Эдит Уильямс на руках и представил её своей
удивлённой матери как свою жену. Она согласилась поехать с ним в Блаффпорт и выйти за него замуж, пока её тётя думала, что она отправилась на прогулку за город.

 Именно это было на сердце у Эдит Уильямс, которая обожала
Младший из братьев, когда он внезапно появился в её доме и попросил
её выйти за него замуж, никто об этом не знал. Нервное напряжение было таким сильным
Эдит была в полубессознательном состоянии, когда Джуниор привёл её к себе домой. Миссис Морленд немедленно послала за доктором Грейсоном и за своим
мужем.

 Когда Мартин Морленд вернулся домой и узнал, что произошло, он был в восторге. Он не разделял ужаса своей жены, что
Эдит может умереть у них на руках. Он рассмеялся, когда она предположила такую возможность, и потряс её душу, заставив осознать то, чего она никогда раньше не знала о его внутреннем мире, когда сказал с презрением: «Что бы она ни сделала, брак абсолютно законен. Он
а теперь её муж, её единственный наследник. Пусть она умрёт, если захочет!»

 Пока его жена сурово осуждала его, как никогда прежде, она резко замолчала, заметив, что он уделяет Эдит всё своё внимание. Он делал всё, что было в его силах, чтобы успокоить её, развлечь, втереться в доверие. Тогда миссис
 Морленд подумала, что, возможно, он неудачно выразился. У него действительно было доброе сердце; он действительно был рад, что
Младший благополучно женился на девушке, которую они знали. Она сразу же
Она решила последовать примеру своего мужа. Она начала делать что-то, чтобы развлечь и успокоить Эдит, в то время как Эдит показала себя избалованной.

 Она ненавидела тёмный, мрачный дом. Дом, в котором она всегда жила, был наполнен светом, солнцем и красивыми вещами приятных оттенков. Ей очень не нравилась мрачная миссис Морленд с её печальным лицом, глубоко посаженными глазами и желтоватым цветом лица. Она ненавидела мистера Морленда. Она не могла выносить его прикосновений. Единственным, кто ей не нравился в этом мире, был Джуниор.
она не стеснялась придираться и жаловаться. Ничто не радовало её;
 ничто не было правильным, но она не жаловалась на Джуниора.
 И его отец, и мать понимали, что она была влюблена в Джуниора до глубины души. Она настояла на том, чтобы он отнёс её в свою комнату на руках, и он так и сделал. Он помог матери уложить её в постель; он ухаживал за ней, как слуга. Младший, который никогда
не оказывал себе ни малейшей услуги, которой мог бы избежать,
ошеломил своих родителей, согласившись на роль, которую ему отвела Эдит.
Он тут же сделал именно то, о чём она просила, пока отец не вмешался.

 На его лице отразилось потрясение, а затем удовлетворение, когда Джуниор сказал ему: «Разве ты не видишь, что я должен это сделать? Она ненавидит этот дом. Она ненавидит тебя и маму. Она стоит всех тех денег, что оставил ей отец. Если я не буду поддерживать в ней хорошее настроение, ей придётся пройти всего три квартала, чтобы вернуться к дяде». Пока я не получу её деньги, разве я не должен делать всё, чтобы она была мной довольна?

 В этот момент старший Морленд улыбнулся — сардонической улыбкой,
улыбка, которая придала его лицу самое приятное выражение, на какое оно было способно. Он кивнул в знак согласия. Он радостно потёр свои тонкие руки. Он сказал Джуниору, что тот был совершенно прав, не жалея ни денег, ни усилий, чтобы баловать и радовать Эдит. Он сам стал тратить на неё деньги. Он дарил ей более дорогие подарки, чем когда-либо дарили ей отец или дядя. Вскоре после свадьбы он принёс ей альбом с планами. Он сказал ей, чтобы она рассмотрела их на досуге и выбрала дом, в котором ей понравится жить.
предложила Джуниору взять ее в экипаж, медленно проехаться по
городу и ближайшим окрестностям и позволить ей выбрать любое место, которое ей понравится
, в котором она хотела бы жить.

Это отвлекло внимание Эдит от нее самой. Она с восторгом в принятии
эти диски с младшим. Она училась в жилых помещениях в
Ashwater с внимательного изучения, также привлекательных мест в
окраина. Поскольку старший Морленд был доволен, поскольку он
обещал ей дом в качестве свадебного подарка, она намеревалась позаботиться о том, чтобы у неё был такой дом, который затмил бы любой другой.
резиденция в графстве. Она искала возвышенность, какое-нибудь место, где можно было бы
построить тщательно спланированный и возведённый дом, с которого она могла бы
смотреть на остальную часть города. Она хотела показать всем, что у неё
самый лучший, самый красиво обставленный и расположенный дом среди них.
Она никогда не была так счастлива, как когда ехала рядом с Джуниором или гуляла с ним по улицам, и когда ей удавалось на глазах у самых простых людей уронить носовой платок или пару перчаток и позволить Джуниору их поднять, её лицо вспыхивало от гордости.
Он поднимал их и возвращал ей. Её тщеславие подпитывалось его заботой на людях. Она притворялась более беспомощной, чем была на самом деле, потому что ей нравилось, когда сильный, красивый молодой человек прислуживал ей. Она метафорически тащила Джуниора за собой по всему Эшуотеру.

 Джуниор держался прямо, высоко подняв голову, и с гордостью представлял Эдит как свою жену везде, где её не знали. Было две вещи, которыми он мог по праву гордиться.
Во-первых, это сумма её состояния, которую она начала переводить на его счёт.
Она схватила его так быстро, как только могла, в то время как другая
была занята своей внешностью. Она по-прежнему была хрупкой, утончённой девушкой, какой и была всегда, но, загипнотизировав себя верой в то, что
Младшего поразила её красота в выпускной вечер, что он действительно был так увлечён ею, что забыл о Махале, когда попросил Эдит стать его женой, она расцвела, как распустившаяся роза любви. Она была красивой женщиной, с которой любой мужчина мог бы
гордиться тем, что его видели с ней, в то время как Джуниор был мужчиной, которому всё, что он
Всё, чем он владел, многократно увеличивалось в цене просто потому, что это было его
собственностью.




 ГЛАВА XIV

 «Облако, которое росло»


 В комнате над бакалейной лавкой Питера Поттера Джейсон, с каждым днём становившийся выше, сильнее и умнее, планировал свободное время, которое он мог бы проводить за книгами и заботясь о вещах, которые они с Питером спасли для Махалы без её ведома. По мере того, как он продвигался по службе в бакалейной лавке и приносил Питеру всё больше пользы в его бизнесе, Питер щедро вознаграждал его.
В новом здании передняя комната над продуктовым магазином была спроектирована с учётом потребностей Джейсона. Теперь у него была гостиная и небольшая отдельная спальня. У него было хорошее освещение, стол для работы, ковёр на полу. Эта комната была его личным пространством, его собственностью. За исключением Питера Поттера и его жены, никто никогда в неё не заходил.
 Джейсон не собирался никого туда пускать. В нём было много такого,
что большинство жителей Эшуотера узнали бы.

Здесь Джейсон нашёл своё убежище; это было его место для размышлений, для
отдых, для учебы. В бакалейной лавке внизу он работал не покладая рук. Каждые несколько
дней в витринах появлялись свежие приметы самой привлекательной натуры.
Эти признаки, в окружении красиво отображается товарами, были
средства восстановления Питер Поттер. Две другие клерки заняты за его
счетчики. У Джейсона была пробурена их в соответствии со своими собственными идеями. Они были
не только эффективны, но и честны. Питер обнаружил, что у него
больше клиентов, чем у других продуктовых магазинов в городе. Когда он достиг
этого, то сделал Джейсона полноправным партнёром. Помимо достаточного
за свою хорошую работу он получал треть прибыли от бизнеса
. Он понял, что любая из других фирм в городе была бы
рада добавить способности Джейсона, его неутомимый труд и его личный
магнетизм к своему ассортименту в торговле. Он знал, что он может держать только Джейсон
делает его стоит его время, чтобы остаться с ним.

Однажды он восхищенно сказал Джейсону: “мне говорят, что молодой младший
Морленд очень заинтересован в сделке, но я готов поспорить, что он не сможет обойти
тебя.

Джейсон рассмеялся и ответил: «Младший обставит меня на раз-два».
когда дело доходит до накопления денег, потому что я вынужден быть честным, а он вынужден быть нечестным».

 Питер широко открывал рот, а затем, поднеся большой и указательный пальцы правой руки к носу, очерчивал им отверстие. Он медленно предавался этой знакомой практике. Наконец, когда его губы сомкнулись, он посмотрел на Джейсона, наклонив голову, чтобы лучше видеть, и в его глазах читалось недоумение.

— Джейсон, — внезапно спросил он, — кто научил тебя быть честным?

Джейсон задумался, прежде чем ответить, а затем сказал: — Не в магазине
И то, что я узнал в школе, я не могу вспомнить, чтобы кто-нибудь когда-нибудь меня чему-нибудь учил. Марсия никогда этого не делала, и когда она позволила Мартину Морленду избить меня, хотя я этого не заслуживал, я начал чувствовать, что она мне даже не мать».

 Питер снова очертил круг, внутри которого двигался его язык, а затем задал ещё один наводящий вопрос. «По какому праву Мартин Морленд пришёл к тебе домой и избил тебя?»

Джейсон горько рассмеялся и ответил: «По праву сильного;
с помощью превосходящей силы, с согласия женщины, с которой я жил».

Питер задумался.

«Я знал нескольких человек, — сказал он, — которые были жестоки от природы, но Мартин Морленд — просто дьявол от природы».

Джейсон согласился, а затем задал Питеру свой главный вопрос.

«Мне говорили, — сказал он, — что Бекки Сэмпсон заходит в бакалейную лавку Джорджа Сэнда, берёт всё, что ей нравится, и уходит, а Мартин Морленд оплачивает её счета. Вы знаете, правда ли это?»

«Зайди-ка сюда на минутку», — сказал Питер.

Джейсон последовал за ним в заднюю часть магазина.  Из сейфа, который был частью нового здания, построенного, чтобы избавить его от необходимости
Блаффпорт, поскольку Питеру не нужен был деревенский банкир, взял одну из старых бухгалтерских книг, которые он привёз с собой. Он листал страницы, пока не нашёл ту, в заголовке которой было написано: «Бекки Сэмпсон». Он показал
Джейсону счёт, который вёл годами. Он указал на нижнюю часть каждой страницы, где подводились итоги, а общая сумма переносилась и добавлялась к счёту Мартина Морленда.

Когда Питер закрыл бухгалтерскую книгу и убрал её в сейф, он
сказал: «Я потерял значительную часть его бизнеса, когда мой магазин закрылся».
самая низкая точка. Я потерял все остальное, когда взял тебя к себе; но я заработал так много
с твоей помощью гораздо больше, что мне все равно. Морланд Мартин всегда ставлю
по моей спине вверх, как бешеная кошка, когда он все равно пришел ко мне,”.

Джейсон прошел через его работы на оставшуюся часть дня, не давая
много думал о том, что он делает. В глубине души он думал о женщине, которая с детства должна была быть его матерью.
...........
........... Хотя она никогда не относилась к нему так, как, по его мнению, другие женщины относились к своим детям, она никогда не была с ним агрессивно-недоброй. Он
его кормили простой пищей, одевали в простую одежду, но ему было комфортно. Он никогда не ходил в школу с замёрзшими ногами и красным носом. У него всегда было тёплое пальто с перчатками в кармане. С самого раннего детства он работал весь день и добивался результатов. Он понял, что должен быть безмерно благодарен Марсии за то, что она научила его этому, и что, если бы он не умел работать эффективно и быстро, оставшись один, он бы действительно впал в отчаяние. Если бы он не был быстрым, аккуратным и
если бы он был эффективен, у него не хватило бы духу совершить то почти
чудо, которое он совершил, превратив бакалейную лавку Питера
из третьей в городе в первую. Он не смог бы
привлечь покровительство, несмотря на то, что неоднократно приезжал в ухо
что могущественный банкир делал тайно, чтобы не допустить Петра бизнеса
расцвет.

Было много вещей, которые Морланд Мартин мог сделать любой человек, у него
в его силах финансово. Единственное, в чём Питер Поттер всегда проявлял глубокую мудрость, — это в том, чтобы не попадаться в финансовые сети Морленда.
В худшие дни, если у него был небольшой излишек, он оставлял магазин на попечение Джейсона, садился в свою повозку для доставки и бежал в
Блаффпорт. Пока у него не было финансовых обязательств перед Первым Национальным банком, пока его магазин был чистым и сияющим, а витрины заполнены привлекательными вывесками и аппетитной едой, Мартин Морленд не мог ни сказать, ни сделать ничего, что навредило бы ему.

Пересматривая всё это и изучая, Джейсон постепенно
начинал приходить к выводам. По мере того как он взрослел и наблюдал за
разветвления жизни разворачивались вокруг него, он начал видеть, понимать и по-своему интерпретировать то, что происходило с ним с самого детства. Поскольку Марсия никогда не была к нему по-настоящему жестока, поскольку жизнь с ней была единственной жизнью, которую он знал до того, как она исчезла в одну ужасную чёрную ночь, мысли Джейсона о ней не были совсем уж жестокими. Изучая ситуацию в Эшуотере, понимая, что такое финансовая власть, подобная власти Мартина Морленда, в руках беспринципного человека, он обнаружил
Он поймал себя на том, что всё чаще и даже с большей симпатией думает о
Марсии. Если бы Мартин Морленд был достаточно умным и беспринципным человеком,
чтобы один за другим разорить финансовых магнатов Эшуотера и соседних графств,
то не было бы ничего удивительного в том, что он мог бы подчинить себе и
одинокую женщину.

 Джейсон начал задаваться вопросом, где сейчас Марсия, что с ней делает жизнь.
действительно ли она была его матерью, и если да, то была бы она рада увидеть его, узнать, что он процветает, узнать, что
Он часто ездил в Блаффпорт к Питеру Поттеру, и на его банковском счёте всегда были деньги, с которых ничего не списывалось, кроме самого необходимого — еды, одежды и книг. Избавившись от клейма, связанного с профессией его матери, изменившись внешне за годы взросления, получая достаточно еды и не слишком напрягаясь на работе, Джейсон постепенно превращался в привлекательного юношу. Он всегда помнил, что если он добьётся успеха в жизни, то должен будет вспомнить о своих книгах. Он обнаружил, что во время
В те годы, когда он запоминал уроки, повторяя формулы,
таблицы и уравнения одновременно с продажей помидоров,
изюма и табака, у него выработалась своего рода «привычка» к учёбе. Ему нравилось учиться; ему нравилось держать проблему в голове, обдумывать её до определённого момента и испытывать чувство
власти, которое он испытывал, когда внезапные отвлечения отвлекали его от мыслей.
И всё же с возвращением свободного времени появилась возможность вернуться к своей
проблеме, продолжить с того места, на котором он остановился, и успешно решить её.
заключение. Это хорошо доказывало тот факт, что он смог достичь для себя
самостоятельно такого уровня культуры, который, возможно, превзошел бы
тот, который другие приобретали в своей школьной работе. Когда начало занятий
закончилось, и Махала больше не заходила в магазин, чтобы показать ему, как далеко продвинулись занятия
, Джейсон приобрел для себя книги более высокого уровня и
продолжил то, что на самом деле было началом обучения в колледже.

Где-то, заложенная в его натуре, была любовь к земле. Его особенно заинтересовали повозки фермеров, остановившихся у
Задняя дверь продуктового магазина была завалена хрустящей капустой, золотистыми
помидорами, фиолетовой свёклой, серебристым луком, длинными белыми
редисками с синими хвостиками и такой же по цвету репой, разложенной
большими сочными кругами. Ему нравилось срезать верхушку с одного из них,
очистить и откусывать, как яблоко, пока он договаривался о покупке
груза и его переносе в заднюю часть магазина.
Иногда он подходил к упряжке и просовывал свои тонкие пальцы под сбрую, ослабляя её на ушах лошадей,
Он поправлял им гриву и разговаривал с ними, как с людьми.
Единственное, в чём он был уверен, — это в том, что не останется надолго у Питера Поттера, а в чём он не был уверен, но в чём в глубине души признавал привлекательность, — это земля.  Он хотел бы выращивать такие же большие урожаи фруктов и овощей, с которыми он постоянно имел дело в бакалейной лавке Питера Поттера.  Он хотел бы владеть конюшней, полной коров, телят, овец и лошадей. Он хотел бы, чтобы у его ног снова была стайка кур, как раньше
Он потерял всё, что у него было на свете, кроме своей жизни и одежды, которую носил.

 Он понял, что это значит, когда мальчишки, которые насмехались над ним в школе, начали захаживать в бакалейную лавку и приглашать его в задние дворы некоторых зданий после окончания рабочего дня.  Теперь, когда они знали, что у него есть деньги, они были готовы играть с ним в азартные игры.  Когда он стал старше и о нём узнали, что он действительно партнёр Питера,
В бизнесе Поттера были мальчики и девочки, которые начали
Иногда его приглашали на вечеринки или в гости, но Джейсон ни разу не принял ни одного из этих
приглашений. В его памяти прочно засели дни лишений, дни, когда он был бы рад
повеселиться вместе с другими детьми, дни, когда его сердце и разум
были голодны. Теперь, когда он был занят умственно и физически удовлетворён,
он не мог полностью контролировать чувство отвращения, которое
возникало в его душе, когда он сталкивался с ухаживаниями со стороны
какого-нибудь юноши или девушки, которые,
когда-то давно, пронзила его мозг и оттолкнула его тело насмешкой: «Сын прачки!»

 Джейсон в глубине души знал, что с годами жажда любви, дружеского общения, развлечений, присущих молодости, стала ещё сильнее, чем в детстве. Он
понял, что есть что-то, чего он ждал, чего-то, чего он хотел с такой силой, что временами его тело жгло, как в лихорадке, но то, чего он хотел, не могло быть даровано запоздалой добротой его бывших мучителей.

В течение четырёх лет самыми яркими моментами в жизни Джейсона были те несколько минут в конце каждой учебной недели, когда Махала, обычно вооружённая списком продуктов, проскальзывала в магазин, подходила прямо к нему и вкладывала в его пальцы аккуратно сложенный листок с заданиями на следующую неделю. Иногда там было записано начало сложного уравнения или подсказка: «Ты найдёшь подвох в пятнадцатой задаче на шестьдесят седьмой странице». Раздели на девять и умножь на пятьдесят четыре, — и иногда она приносила ему еду на несколько дней
Недели, которые он провёл с ней, книга, которую он читал, помогали ему.

С началом учёбы всё это прекратилось.  Почти сразу после этого у Махалы начались проблемы, а затем, к удивлению Джейсона, быстро наступило время, когда он мог что-то для неё сделать, что-то, что спасло бы её работу, её деньги, помогло бы ей высоко держать голову и гордо смотреть на мир, который так быстро её забыл. В его сердце начинался дрожжевой бродильный процесс, кипение множества вещей, блуждание и
Он задавался вопросом, и, прежде всего, в нём всё глубже укоренялась убеждённость, что та же рука, которая так много сделала для его судьбы, намеренно разрушила жизнь девушки, которая единственная из всего города старалась проявить к нему сострадание и человеческую доброту. Он начал задаваться вопросом, что он может сделать, чтобы освободить Махалу от этой зловещей силы, под власть которой попали многие другие. Он начал учиться, время от времени задавая
вопросы, и в его сердце медленно росло удивление по поводу того, что
что такое деньги, как они появились и почему они дают любому человеку возможность
ездить в карете, вращаться в высшем обществе, высоко держать голову в церкви, годами управлять школами и городским советом, всеми предприятиями, где речь идёт о деньгах или бизнесе, и в то же время быть невидимой причиной финансового краха, физического падения других людей.

Джейсон определённо начал задумываться о том, что такая
власть влечёт за собой в жизни женщин. Иногда, когда он размышлял
Пробегая по поверхности или погружаясь вглубь, он думал о миссис
Морленд. Он вспоминал её смуглое лицо, печальные морщинки вокруг рта. Он вспоминал историю о том, как она приехала в деревню с визитом, когда была молода, красива и богато одета. Ему рассказали о бурном ухаживании Мартина Морленда
и о том, как она вышла за него замуж, полагая, что он её любит, и как она
передала ему своё состояние и теперь так сильно от него зависела,
что могла тратить свои деньги только по безналичному расчёту.
магазины, за которые можно было расплатиться банковским чеком. Конечно, она не была счастливой женщиной. Конечно, она не могла быть счастливой, если бы знала что-нибудь о финансовых операциях, которыми занимался её муж.
  Поскольку она большую часть времени проводила дома и занималась домашними делами, все считали, что она не знала многого из того, что было известно о её муже.
О ней было принято говорить шёпотом, называя «бедняжкой».

Однажды Джейсон нашёл новую тему для размышлений.
Он отправился в банк Блаффпорта с необычно крупным вкладом для
Питера Поттера и себя. Стоя за маленьким столиком, с пером и промокательной бумагой в руках, просматривая свой счёт, он мельком увидел входящую в дверь женщину в самом расцвете сил, с открытым лицом и манящей красотой. Он обратил внимание на то, как привлекательно уложены её волосы, на аккуратность, достоинство и стиль её одежды. То, что она была без головного убора, подсказало ему, что она, должно быть,
из одного из близлежащих магазинов. Уверенной походкой человека, привыкшего
долго формируется привычка, она заняла свое место у окна оплатой
стирка и сделок с ней бизнес. Джейсон скользнул за угол
стола, надвинул шляпу чуть ниже на лицо и, крепко сжимая ручку
, наблюдал за происходящим в почти ошеломляющем замешательстве.

Этого не могло быть; но это было возможно. Ошибки быть не могло.
интонации быстрого, резкого голоса. Это был тот же голос, который почти каждый день в юности твердил ему, что его единственный шанс — это книги. Это была та же рама, которая теперь была модной и даже дорогой,
одетый, склонившийся над раковиной на грязной кухне его детства. Это было то же самое лицо, с тщательно уложенными и привлекательными волосами и кожей, припудренной розовой пудрой. Когда Джейсон коснулся губами её губ, он понял, что они оставались приоткрытыми, пока не высохли. Помимо удивления от того, что Марсия
так уверенно стояла у окошка банка, решая финансовые вопросы, которые,
по-видимому, имели большое значение, меня поразило то, с каким почтением
кассирша относилась к ней.
Для неё калитка была распахнута настежь; для неё были произнесены вежливые приветствия
и несколько слов о погоде и других делах; для неё
была сказана шутливая фраза, когда она отвернулась и быстро пошла прочь.

 Джейсон отложил ручку и последовал за ней на некотором расстоянии.  Пройдя квартал, она
перешла дорогу и вошла в интересное здание на углу.
Перейдя улицу, он посмотрел на витрину, на боковую стену, на вход и прочитал на белом фарфоре, наклеенном на стекло:
«Шляпы и дамская мебель. Нэнси Бодкин и компания».

Джейсон повторял это снова и снова: «и компания». Означало ли это, что
Мартин Морленд дал свободу своей рабыне, что она больше не была
созданием, живущим в грязных кухнях и прячущимся в корытах для стирки,
чтобы на несколько ночных часов стать той, кого Джейсон однажды увидел
в розово-белом окружении и в снежном платье? Была ли Марсия той
женщиной, которая могла бы продолжить такой союз и в то же время выглядеть,
двигаться и говорить так, как он только что её увидел?

Джейсон обнаружил, что входит в магазин следом за ним. Оказалось, что это
в аптеке. Он купил стакан молочного коктейля и, сев за прилавок, начал разговор с продавцом. Он начал с того, что отметил замечательный рост Блаффпорта — сколько здесь появилось новых зданий и как они привлекательны. Затем он перешёл к тому, что его интересовало.

 «За последние четыре или пять лет вы здесь всё привели в порядок,
Я не вижу ничего, что могло бы превзойти это заведение или то, что находится через
дорогу. Я бы назвал это предприятием, которое не выглядело бы так плохо в Индианаполисе или Чикаго, — сказал он.

— И это забавно, — сказал клерк. — С тех пор, как я был маленьким мальчишкой и бегал по городу, Нэнси Бодкин занималась здесь шляпным делом. В хорошие годы ей удавалось сводить концы с концами, а в плохие — нет. И я слышал, что в последнее время она была на грани банкротства и в отчаянии сдалась, когда в городе появился незнакомец, и они начали работать вместе.

— О, — сказал Джейсон, — значит, незнакомец представляет «и Компанию»?

 — Да, — ответил клерк, — представляет «и Компанию».

 — И у «и Компании» были деньги, чтобы поставить контору на углу
здание и все эти модные шляпки и дамские штучки?

«Нет», — ответил клерк. «Вот что забавно. «И компания»
вошла и приступила к работе, а она осталась стоять. Среди женщин
то и дело ходили разговоры, но никто так и не узнал, ни от «и компании»,
ни от Нэнси, откуда она пришла и как попала сюда. У неё не было ничего, кроме неё самой, но она знала, как
мыть окна и убираться. Я помню, как сам видел её в тот день, когда она забралась на ящик из-под
консервов и начала красить фасад.
из магазина Нэнси Бодкин с ведёрком краски и кистью. Когда она покрасила его снаружи, насколько смогла дотянуться, она покрасила его изнутри. У неё был такой талант к продаже товаров, и она так стремилась покупать, что они быстро уехали, и теперь посмотрите, где они!»

«Вы думаете, они сделали это сами?» настаивал Джейсон.

«Конечно», — сказал продавец. — Как и все остальные. Они не получили ни цента помощи ни от кого,
так говорит банкир. Эта «и компания», которую зовут Марсия Питерс,
пришла в банк и сказала
Она рассказала банкиру, что собирается делать, и говорила так убедительно, что он ей поверил. Он одолжил ей денег на первый заказ шляпных изделий,
убедившись в её красоте и убедительной речи. Это показывает, на что способна пара женщин, если они объединят усилия и решат, что справятся.

 Не осознавая, что делает, Джейсон потянулся вверх и снял шляпу. Он повесил его на колено и, потягивая молочный коктейль,
сидел, глядя на другую сторону улицы. Он видел, как Марсия
ходила взад-вперёд за прилавками. Однажды она проводила покупателя до двери
и постояла с минуту, разговаривая, с заинтересованным и оживлённым лицом. Она
выглядела гордой, компетентной, уверенной в себе деловой женщиной. Ему
захотелось перейти дорогу и сказать ей: «Мама, я рад, что у тебя всё так хорошо. Я рад больше, чем могу выразить словами, что ты способна позаботиться о себе».

Когда импульс стал достаточно сильным, Джейсон осознал, что женщина, за которой он наблюдал, никак не могла быть его матерью. Если бы его голова когда-нибудь лежала у неё на коленях,
Если бы его губы когда-нибудь прижались к её груди, а детские ладошки скользнули по её лицу, то женщина, которой он знал Марсию, не смогла бы исчезнуть в ночи, как она исчезла пять долгих лет назад. Именно потому, что она не знала этого опыта, даже мальчик почувствовал, что она, как мать, обладает жизнью, сердцем и душой. Она могла стоять с высоко поднятой головой и ясными глазами, открыто и бесстрашно встречая мир.

Она должна знать, что он был в Эшуотере. Она должна знать, что он делал.
Если он был ей нужен, она знала, где его найти. Поскольку она не искал
ему, поскольку она послала ни слова, почему он должен засунуть себе на нее? Он
было видно, что она была счастлива. Он видел, что она была уважаемым и
процветающая. И, наблюдая за ней, он обнаружил, что в его сердце растет чувство
удовлетворения по отношению к ней. Она оказалась более
женственной, чем он думал. Она была единственным человеком,
которому удалось избежать власти Мартина Морленда и, казалось, остаться невредимой.

Возвращаясь в Эшуотер, он размышлял о том, стоит ли рассказывать о ней Питеру Поттеру, и понял, что его утешает мысль о том, что ей хорошо и она счастлива.

 Джейсон был прав в своих предположениях.  Марсия была счастлива.  Она была счастлива настолько, насколько никогда не надеялась.  На витрине магазина шляп на углу было написано «Процветание». Это было написано
о Марсии, что мало что изменило для Блаффпорта, поскольку он не
понимал, что Марсия не всегда была благоразумной
процветающей. В центре внимания Блаффпорта была Нэнси Бодкин, которая,
следуя примеру Марсии, высоко держала голову, красиво укладывала волосы,
пудрила нос и проявляла своё мастерство как в пошиве одежды, так и в
головных уборах.

 Эти две женщины, каждая со своим секретом в сердце, насколько
было известно миру, образовали союз, который в Блаффпорте вызывали
гордость и восхищение. В городе не было предприятия, которое бы их не интересовало. Когда Великой армии понадобилась помощь в организации
развлечений, они были первоклассными декораторами и находчивыми
предлагали программы. Когда предвыборная кампания была в самом разгаре, они
очень помогали своей партии в украшении повозок и организации парадов, и однажды Марсия стояла на одной из таких повозок под палящим октябрьским солнцем в развевающихся белых одеждах, с распущенными золотыми волосами, ниспадавшими почти до колен, и показывала всему Блаффпорту и окрестностям, как должна выглядеть живая, дышащая богиня Свободы. Когда в городе разразилась эпидемия
дифтерии и пресвитерианский священник потерял свою жену
и ребёнок, оставив его беспомощным с ещё одной маленькой дочерью, оставшейся без матери,
Марсия была послана церковью с кружевами и вуалью, чтобы подготовить
тела к погребению. Проходя по дому за своей работой, она определённо
привлекла внимание священника. Он заметил её грацию и красоту. Его
сердце тронула её доброта по отношению к его напуганной маленькой
дочери и её способность успокоить и утешить испуганного ребёнка. Он
постоянно думал о ней, и когда время залечило его раны, а необходимость заставила его задуматься о том, чтобы найти ей замену,
Жена, воспоминания о Марсии были первыми, о чём он подумал, и он начал
тихо и настойчиво искать с ней встречи.

Марсия пыталась ускользнуть от него, избежать его внимания, но вскоре всем стало ясно, что он намеренно ищет её. Однажды он
вошёл в магазин головных уборов с охапкой прекрасных цветов, которые подарил ему один из прихожан. Он объяснил Марсии, что, по его мнению, ей они могут понравиться, и поэтому он принёс их ей.

Выглядывая из-за коробки с шляпами, маленькая модистка с любопытством наблюдала за происходящим.
Она проявляла к нему живой интерес. Если бы какой-нибудь мужчина ухаживал за ней, она бы никому об этом не рассказала. В её сердце был тот интерес, который испытывает любая женщина, наблюдая за тем, как за другой женщиной, которую она любит, ухаживает привлекательный мужчина. Нэнси Бодкин приоткрыла рот, и её глаза засияли, когда она увидела, как Марсия протянула руку, чтобы взять цветы, и услышала, как она любезно благодарит священника за его внимание.
Позади них, в открытой двери, она увидела фигуру высокого,
стройного мужчины, которого знала. Ей много лет назад его представили
на улицах Bluffport как Морленд Мартин, самый богатый человек в
округа, банкир, земельный собственник, который имел так много хозяйств, охваченных
с ипотечными кредитами, что ему не полагалось знать точное количество
сам.

Министр ознакомился с Морланд Мартина и как-то сразу представил
ему Марсия. Морленд объяснил свое присутствие тем, что он хотел
, чтобы ему показали серую шляпу, выставленную в витрине, которая, по его мнению, могла бы стать
подходящим подарком для его дочери Эдит. Он потратил некоторое время на то, чтобы подробно рассказать священнику, какой очаровательной женщиной была его дочь
женившись, он с удовольствием тратил свои с трудом заработанные деньги на её удовольствия. Затем он начал играть с Марсией.

 При первом появлении он просто поклонился ей и сосредоточился на священнике. После того как он объяснил, что это за шляпа, он взял её в руки и критически осмотрел; он спросил её мнение о ней; он описал женщину, которая должна была её носить; затем он попросил Марсию надеть её, чтобы он мог оценить, как она смотрится.

Напуганная почти до паралича, измученная до предела, боясь
отказаться, Марсия надела шляпу. Это была шляпа, сшитая на заказ
Особое внимание было уделено линиям её лица и головы. Когда она надела шляпу и повернулась, её красота стала ещё заметнее. Она была вынуждена встать перед двумя мужчинами и повернуться, чтобы они могли в полной мере оценить её. Морленд восхищался шляпой и в конце концов купил её.

Пока Марсия упаковывала шляпу в коробку, чтобы он мог её забрать,
он как бы невзначай сказал ей: «Вы так чудесно шьёте шляпы, что, очевидно, добрый Господь создал вас модисткой. Едва ли у вас что-то получится, если вы попытаетесь стать кем-то другим».

Марсия поняла. Она набралась смелости и посмотрела ему в глаза, когда ответила: «У меня нет ни малейшего желания когда-либо пытаться стать кем-то, кроме модистки».

 Морленд рассмеялся; в его глазах заблестел знакомый Марсии хитрый огонёк. Затем он взял шляпу и вышел из магазина, сказав, что раз уж он нашёл место, где можно так недорого купить такие очаровательные шляпы, то будет заходить сюда почаще. Марсию охватили тошнотворные волны, и ей с большим трудом удавалось стоять прямо и контролировать мышцы лица.

Первое, что она осознала, это то, что служитель перегнулся через стойку и
схватил ее за руки. Он говорил ей, что, по его мнению,
добрый Господь создал ее помощницей в его канцелярской работе,
любовью его сердца и матерью его одинокой маленькой дочери.

Марсия отстранилась, сказав ему, что это совершенно невозможно, что такое
когда-либо должно было случиться. Разочарованный, но не убежденный, священник покинул магазин.
сказав, что даст ей время все обдумать. Он
придёт снова и будет продолжать отстаивать своё дело, пока не победит.

Не успел он дойти до входной двери, как Марсия бросилась в уединение
задней комнаты. Она упала рядом со столом, уставленным яркими цветами
и лентами, и выплакала все свое сердце Нэнси, которая стала ее другом
на деле и по правде.

С Морланд Мартин re;ntered ее жизни, Марсия, предусмотренных
сама в изумлении. Как она когда-либо смела надеяться, что он будет
бросить так легко? Почему она вообще могла подумать, что есть какая-то другая возможность, кроме той, что он просто выжидает, чтобы сокрушить её, пока не сможет торжествовать над ней ещё больше?
солнечный свет исчез из ее дня; вся радость умерла в ее сердце.
Жизнь, с которой ей предстояло столкнуться, представлялась ей унылой, полной неизвестности и страха.
В агонии она опустилась на колени на пол, положила голову на колени
Нэнси Бодкин и, обняв ее, очистила свою душу. Несколько скупых
предложений было все, что было необходимо.

Затем, терзаемая муками, она воскликнула, обращаясь к Нэнси: «Я испытываю искушение войти в
церковь, встать перед священником и всеми людьми и заявить о себе!»

 В ужасе Нэнси начала возражать. Она рассказала Марсии то, что уже знала
она знала: общество никогда не простит женщину; что её выгонят из города; что она будет вынуждена начать жизнь заново среди незнакомцев; и что, куда бы она ни пошла, Морленд будет преследовать её и пытаться оказывать на неё своё дурное влияние. Марсия протянула к ней руки.

«Нэнси, — воскликнула она, — когда ты говоришь, что люди никогда не прощают, ты имеешь в виду и себя?»

Нэнси заплакала. Она обняла Марсию за плечи и прижала её голову к своей груди, поглаживая её дрожащими руками.

«Нет!» — запротестовала она. «Нет! Это не про меня. Я не скажу ни слова».
— Я ничего не знаю о вашем прошлом. Я ничего не знаю о вашем искушении. Я ничего не знаю о силах, которые, должно быть, были чем-то нечестным и ужасным, чтобы толкнуть такую прекрасную женщину, как вы, на годы жизни, которой, по вашим словам, вы жили.

 С того дня Марсии казалось, что она никогда не перестанет думать о Нэнси Бодкин. Всё, что она могла сделать, чтобы защитить её, оградить её, она делала инстинктивно. Когда Нэнси поняла, что
Марсия начала бояться входной двери и передвинула свой рабочий
стол так, чтобы видеть её. Она начала
Всякий раз, когда раздавались шаги и открывалась дверь, она бросала
быстрый взгляд в ту сторону, а затем кивала или звала
Марсию, и Марсия понимала, что если Мартин Морленд снова войдёт,
то маленькая модистка собирается встретиться с ним вместо неё.

Из-за этого в сердце Марсии зародилось чувство жалости к
Нэнси Бодкин за широту её ума, широту души и трезвость суждений. Не было ничего, чего бы она
не сделала с радостью ради Нэнси. Когда она увидела, что свет начинает меркнуть,
из глаз Нэнси, цвет бледно на ее щеках, она была сердцем
сломленный.

И Нэнси, наблюдая Марсия, пострадал намного хуже. Так что руки в
стороны, две из них шли вперед, спотыкаясь, делая их самые смелые
усилия, чтобы удовлетворить жизни, имеющий вид будучи в вертикальном положении и не бояться,
когда на самом деле каждый из них был наполнен ужасными предчувствиями.