99. 9, или 13 подвигов инженера Петровкина-24

Глава 24.

:Вас слушают — говорите.


— Вас слушают — говорите, — произнёс мягкий женский голос, и Петровкин на мгновение растерялся.

— Мне господина Крабова, — вежливо попросил он.

— Секунду… переключаю…

В кремлёвскую стену давно уже никого не паковали, но в случае с Крабовым, как вы понимаете, это была совсем другая история. Илья Никодимович неуверенно подошёл к тому месту, где должна была располагаться замурованная урна с прахом покойного, но вместо этого обнаружил небольшую блестящую панель из нержавейки, кнопку “НАЖМИТЕ ДЛЯ ВЫЗОВА“, а под ней — отверстия микрофона и динамика. Да, Крабов был великим человеком. Его “наследник“ из кожи вон лез, чтобы хотя бы отдалённо походить на него, но куда там…

— Петровкин! — вырвался в нашу реальность звонкий знакомый голос. — Старина, это ты?

— Я, — подтвердил Илья Никодимович.

— Так а что же ты стоишь, дорогой! Сядь в беседку. Налей кофе. Ты же не почётный караул — расслабься.

Петровкин огляделся по сторонам и заметил неподалёку стеклянный павильон.

— А как мне оттуда говорить? — засомневался Илья Никодимович.

— Я попрошу переключить, не волнуйся, — пояснил Крабов.

Петровкин открыл дверь, зашёл в павильон и сел в кожаное кресло, которое тут же стало приятно и бесшумно вибрировать, расслабляя его измученное тело. Из стоящего перед креслом столика выдвинулись чашка ароматного кофе и небольшой поднос с круассаном, маслом и сыром… а трогательное присутствие маленькой икорницы просто ласкало душу.

— Удобно? Слышно хорошо? — поинтересовался всё тот же знакомый голос, который звучал теперь объёмно, насыщенно и сразу со всех сторон.

— Очень, — подтвердил Илья Никодимович. — Hi-Fi.

— Обижаешь, — мягко поправил его голос. — Это Hi-End.

Голос молчал минуту, давая нашему герою время насладиться едой.

— Ну как, сыт?

— Сыт, — подтвердил Петровкин.

Илья Никодимович услышал переливы входящего вызова.

— Подожди, старина, — извинился голос. — Буквально пару слов. Да! Димыч. Ну чего ты звонишь? Слышно плохо. А-а-а… Для чего, интересно, мы столько лет корпели над этими дурацкими нанороботами в ущерб отечественным айфонам и автопрому? Вам всего-то надо: взять нашу рабочую молекулу и прикрепить к молекуле гемоглобина. Всё! Больше ничего делать не надо. Но вы даже этого… Я понял. ПОНЯЛ! Ты повторяешься. Ладно, вольно, разойтись. Занят. Давай.

— Продолжай, — попросил голос. — Даже тут отвлекают. Рассказывай. Какие новости?

— Ну что вам рассказать-то, Крабов… — Илья Никодимович перебирал в голове варианты. — Вот, одуванчики появились… их нежные жёлтые головки стоят и качаются, обдуваемые майским ветром. Женщины сбросили тёплые одежды и радуют нас своими стройными телами. Над головой ясное голубое небо. Светит солнце…

— Какая же ты сволочь, Петровкин, — спокойно сказал голос.

— Крабов, если вы будете грубить, я вообще уйду, — предупредил Илья Никодимович.

— Не уходи, — попросил голос. — Давай ещё про одуванчики.

— Одуванчики… одуванчики… они… — Петровкин задумался. — Знаешь, Крабов, гадалку вашу убили… прямо на корабле…

— Я не знал, — признался голос. — Пристрелили?

— Нет, прикладом.

— Сурово.

— Анну живьём зажарили…

— Да уж, жестоко.

— Коллекцию картин увели.

— Полностью?

— Полностью.

— А Андра жива?

— На момент нашей встречи была жива, но сейчас…

— Понимаешь, Петровкин, я ведь мало что знаю, — сознался голос. — Мне ничего не докладывают.

— Понимаю.

— Не думаю, что ты понимаешь, но ладно. Что ещё?

— Что ещё… Ещё Пыталова на охоте…

— Насмерть?

— Нет, лежит прооперированный.

— Ну и слава Богу.

— Да.

— Это всё? — поинтересовался голос.

— Почти всё, — подытожил Илья Никодимович.

— У тебя есть, чем записать? — спросил голос.

— Нет, — признался Петровкин.

— Сейчас дам.

Через пару секунд из стола выдвинулся блокнот и ручка “Visconti Homo Sapiens Demo Stones Emerald“.

— Записывай, — попросил голос.

Через пятнадцать минут с инструкциями было покончено.

— Ты ещё придёшь? — спросил голос.

— Конечно, — подтвердил Илья Никодимович. — Куда ж я без тебя?

— Спасибо, — поблагодарил голос.

— Можно я ручку возьму? — вместо прощания спросил наш герой, вставая с кресла.

Но голос не ответил.

Илья Никодимович сел в “Аурус“, и они вырвались в Москву через Боровицкие ворота.   

— Что же это такое? — недоумевал Петровкин, когда они неслись по Новому Арбату. — Это искусственный интеллект или какая-то мистификация?

— Мы сами не знаем.

В воздухе горько пахло одуванчиками.


Продолжение здесь: http://proza.ru/2025/03/05/1977