Глава 16. Сталинградцы

(Продолжение главы 15)


18+. Глава содержит нецензурные выражения, описание сцен насилия и жестокости.


Войсковая механизированная бригада Новой Риддании после удачной атаки на поселение противника возвращалась на базу с богатой добычей. Тяжелые времена прошли, теперь у новых «Повелителей Болхиа», как скромно себя называли сами ридданские вояки, было в достатке и горючего, и запчастей для техники, и жратвы, и живых маток для оплодотворения. Еще бы добыть запчастей для приборов дальней радиосвязи, чтобы установить сообщение со своей далекой родиной,… или, по крайней мере, с тем, что от нее осталось! Ведь не могла могущественная, богатая и огромная Ридданская Федеративная Республика просто исчезнуть? Наверняка, кто-то уцелел, возможно, сохранились и органы власти, и какая-никакая армия… Нужно связаться с ними и сообщить, что они здесь, на Черном материке под синим флагом Свободы захватили значительную территорию и уничтожили большое количество местных ублюдков. Выжившие либо сдохнут, либо сами придут к ним на службу за кусок хлеба! Почти сотня уже пришла… Так можно впоследствии свою власть установить над всей Никасской провинцей Гуэннохорро, создать здесь колонию Республики. Имперской армии Зидо больше нет, а могучие на словахпришельцы оказались трусами и сами их боятся. Пришельцы надменны и трусливы, любят комфорт и не хотят проблем, а управляют ими тупые бездари! А им, ридданцам, победителям в ядерной войне, сопутствует удача… и помогают выжившие умники из секретного «Приюта бездомных».

Колонна тяжелой техники, грохоча железом и изрыгая ядовитую вонь, ползла по серой прерывистой, потрескавшейся ленте бывшего шоссе. По обеим сторонам дороги была песчаная пустыня из черного песка, старые, покосившиеся указатели и мачты освещения, недовыдранные пни-обрубки…

Здесь был когда-то лес, который давно уже извели на дрова и стройматериал. Сейчас здесь пустыня… Зато их бригада старой, дряхлой, но еще ходовой техники по нынешним временам целая армия! Топлива на бывшем комбинате производили в достатке, и командование отправило на Никау могучее войско!

Во главе колонны шел легкий танк «Аспер», вслед за ним три БМП*… Потом штабной грузовик, похожий на колесную двухэтажную башенку, с обзорным мостиком. Над ней развевается походный синий флажок Республики с семиконечной звездой… За ним автоцистерна с соляркой, еще танк, и, наконец, тяжелый трехосный грузовик с награбленным добром и клетками, в который битком запихнули испуганных гуэннохоррских девочек из Никау. Щенков мужского пола убили всех... На захваченных землях не должно быть доминантных самцов, кроме ридданских мужчин. Ну, в крайнем случае, их союзников.

Вон они, ридданские завоеватели и их прихлебаи, местные жители, присягнувшие Ридданскому Знамени, гордо восседают на броне и в машине возле клетки, весело шутят над плачущими девочками, кого и в какой памятный день Республики пустят на обед. Среди бойцов много местных гуэннохорро, перешедших на сторону Синего Знамени. Выбирать в тяжелые времена не приходилось, - если готов служить, если ненавидит Зидо и принял крещение кровью, ставь его под ружье!

Замыкали колонну еще две БМП, - они полегче, попроще в ремонте и в обслуживании, и жрут почти любую нефтяную дрянь.

Были у бригады и потери, и довольно серьезные… Во-первых, почти полтора десятка убитых, - пришельцы и аборигены из Никау оказали-таки серьезное сопротивление! Грузовики с РСЗО «Шквал», увы, подбиты, их пришлось бросить. Это плохо... Очень плохо...

В силу своего ветхого состояния даже после ремонта самые исправные и выносливые машины делали не больше тридцати-сорока халсиа в халтидд. Поэтому путешествие затянулось... Но все заканчивается, и вот уже перед ними темнеет громадина нефтезавода.

Во время ядерной войны ридданцы пощадили конкретно это предприятие, так как надеялись использовать после захвата территории противника. Так оно и вышло в итоге... Сейчас предприятие площадью несколько десятков квадратных халсиа больше напоминало средневековую крепость с импровизированными стенами из старой техники, с огневыми точками, ДОТами, артиллерийскими и пулеметными гнездами, проволочными и минными заграждениями. Над небольшой башенкой административного здания завода трепещет на ветру синее самодельное знамя с белой звездой.

На мостике над кузовом грузовика, под ридданским штандартом, держась за поручни, отдыхали от трудов неправедных, курили двое мужчин – капитан Огмыск, в прошлом морской десантник Ридданской Республики, и бритый наголо человек в серебристом скафандре и кирасе, обладатель редкого и мощного оружия, - ручного ракетомета, изготовленного мастерами «Приюта». При выстреле из ствола с огромной скоростью вылетала реактивная граната, пробивавшая в борт легкую бронетехнику, а человека она просто разрывала на фрагменты. Представителя секретной фракции звали Рамцисс, в прошлом именитый сотрудник Тайной Полиции Гуэннохорро, который отрекся от своей родины еще перед войной. Впрочем, на службу Риддании он тоже не нанимался. «Приют» был над странами и над политикой, в нем состояли видные люди самых разных национальностей и родин.


А он, Рамцисс Улт, пока всего лишь боевик.

Бывший тайный шпик с наслаждением снял шлем с нагрудным кожухом и, усталый, вымотанный, но довольный, смаковал сам процесс впитывания ароматной смеси из фабричных новых сигарет. Не в одиночку, конечно, пришлось передать несколько блоков курева ридданским бойцам в счет материальной помощи от «Приюта». Ну и по правилам этикета он, конечно, угостил из своей пачки партнера-ридданца.

Представителей «Приюта» редко видели без защитных покровов посторонние. Поэтому никто еще не спрашивал у Рамцисса Элехло, что это за микрочип с мигающей лампочкой у него в височной части гладко выбритой головы.

- Слушайте, Рам, все время хотел спросить, - прокашлял Огмыск. — Что это за хрень у вас на голове? Средство связи, как у пришельцев?

- Типа того, - ответил Рамцисс, затягиваясь ароматным дымом. — Постоянная связь с Убежищем. Так надо… Уф, все, слава богам! Домой хочу!

- Куда, в ваш подземный раёк? Валяться в бадье с водой с бабскими шампунями? – хитро прищурившись, посмотрел на него ридданец.

- Именно! Я комфорт люблю! Уже неделю по этим пустошам лазаю! Скоро мои трусы можно будет ритуально сжечь, пока там еще какая-нибудь форма жизни не завелась!

- А с нами комфортом поделиться не хотите, Рамцис? А то как-то несправедливо выглядит партнерство! А с гуэннохорскими вы тоже договора заключаете? — проворчал моряк-десантник. – Я напоминаю про провиант и боеприпасы согласно договора! Сегодняшняя наша акция тоже обошлась нам недешево!

- Во-первых, это решаю не я. А во-вторых, мы выше местечковых разборок и войн. Мы сохраняем достижения цивилизации и изначально были нейтральны. Поэтому имеем дела со всеми оставшимися толковыми людьми планеты. В том числе и с вами... И что же несправедливого? Мы вам запчасти, технику, оружие, девочек… А нам - всего-то семена! Все, что мы вам должны по договору – будет, не сомневайтесь! Мы заинтересованы в долгосрочном партнерстве, и не в наших интересах кидать союзников.

- И что в этих семенах такого важного? Семки как семки… Хотите, вам парни из пустошей таких приволокут? – Огмыск отвернулся от него, облокотился на перила, обозревая пейзаж.

- Нам не нужны семена сорных растений из пустошей, - ответил Рамцис. – Нам нужны селекционные семена повышенной урожайности! Это валюта нового мира! Каждый мешок – это же целое поле хлеба! И еще где-то у этих нацистов есть огромные хранилища, где их партия припрятала биоресурсы, на случай конца света.

- Валяйте, сейте… - махнул рукой Огмыск. — А мы все же живую пищу предпочитаем! Живое мясо! Из тех сучек, кого взяли в плен в Никау, треть как раз и пойдет на мясо. Еще нескольких, постарше и посимпатичнее, поставят на развод скота. Будут рожать новых рабов и новые закуски!

- О вкусах не спорят! - ухмыльнулся Рамцисс. – Я, как бы, тоже не вегетарианец!

- Вегетарианец – синоним слова «***вый охотник»! – гыгыкнул Огмыск

Вот уже перед ними весь огромный завод… Уже видны мелкие детали ограждений, окна зданий, хищные зевы пулеметных и пушечных гнезд… Огмыск вытащил ракетницу и выпустил синюю ракету-звездочку, потом еще, одну, желтую… Вот один из автобусов-воротин завелся и поехал вперед, освобождая пространство для въезда в крепость…

- Дом, сладкий дом! Эй, девочки, готовьте ****ы, я хочу ****ься!

В этот момент Рамцис с ужасом увидел, что из пустошей, через вырубки наперерез колонне почти бесшумно мчатся с огромной скоростью какие-то инопланетные фантастические машины, отдаленно напоминающие бронеавтомобили, только без колес. Они неслись над самой поверхностью, не касаясь ее, поднимая серую пыль.

На бортах машин ванарские красные звезды... И летят эти машины прямо на них, не сбавляя скорости.

- А это еще что за..? - Огмыск аж рот разинул так, что сигарета выпала изо рта.

А дальше пришла смерть… Инопланетянские краснозвездные машины, не сбавляя хода, не выходя на связь, открыли огонь по колонне.

Зашипели горячие сверкающие голубые лучи, плавя броню… Повисли над землей огоньки, которые сами выбирали цели и, подобно кометам, вонзались в броню танков и бронемашин, превращая их в раскаленное решето.

Загрохотали, расцвели на броне огненные цветки смерти, потянулись к небу черные клубы дыма… Заорали, забегали между машинами живые, горящие факелы. Из люков горящих танков, из раскаленного стального ада спешно полезли раненные и обгоревшие ридданцы, - кто еще мог вылезти. Но далеко им отбежать не удавалось, - голубые лучи уничтожали их на месте.

В хвосте колонны еще живые солдаты с криками посыпались с брони, пытаясь стрелять по врагам. Тщетно… Появившиеся в воздухе над летящими инопланетными аппаратами голубыми раскаленными лучами крестообразные механизмы начали отстрел выживших. Еще живые бойцы с криками и матом носились вдоль машин, кто-то пытался спрятаться под танки, но смерть настигала их везде. Сплошные полоски из трупов уже протянулись по шессе. Кто-то пытался стремглав бежать через пустошь, но и их быстро отстреливали адские машины.

А тем временем головной бронелет с красной звездой вылетел на шоссе и, не снижая скорости, протаранил штабной грузовик, смяв кабину, как картон. От сильнейшего удара Огмыск и Рамцисс чуть не полетели с мостика-люльки за перила. Атакующие пришельцы шуток не шутили, - обладающий большой мощностью краснозвездый аппарат потащил перед собой автомобиль и сбросил его в придорожный кювет. А сам развернулся, взлетел в воздух и направился на нефтезавод.

Чертыхась и матерясь, ридданский капитан и Рамцисс все-таки полетели на свидание с землей. Рамцисс успел надеть головную часть и включить силовое поле. И вовремя, - по ним в этот момент ударили лучи пришельцев. В Огмыске сделали жженую сквозную дырку на месте сердца, он умер сразу… Самого Рамцисса сохранило силовое поле, и он успел после падения со своим ракетометом спрятаться под кабиной упавшего грузовика. Ему предстояло главное зрелище…

Седея от страха, Рамцисс увидел сквозь щель между ледяной поверхностью и железной кромкой кабины, как боевые машины пришельцев с разгона взлетают перед ридданской крепостью, как они перепрыгивают по дуговидной траектории линии укреплений и с грохотом приземляются уже на территории комбината. Одна из машин врезалась в автобус, игравший роль ворот, и, смяв его в гармошку, вползла не территорию комбината, сея смерть и разрушения.

Тут же и там, в вотчине последних выживших ридданцев грохнули сразу несколько взрывов, зашелестели смертоносные лучи и потянулся к небу дым пожара. Гулкие выбросы энергии, один за одним, принялись сотрясать комбинат. Крики боли и ужаса с завода были слышны и здесь, прерываемые шелестом адских лучей и взрывами.

Рухнула одна из старых заводских кирпичных труб… Рванул со страшной силой один из цилиндрических резервуаров-хранилищ топлива, потом шарахнул второй, третий, четвертый… Комбинат превратился в море огня, черный дым повалил густыми столбами... В окнах завода замелькали горящие ридданцы, которых разили на месте голубые лучи смерти. Пришельцы разносили комбинат под корень и жгли запасы нефти и топлива.

Череда взрывов прокатилась по стене и заграждениям... Полетели на воздух сорванные мощными взрывами башни танков и БМП. В черных окнах построек и заводских корпусов вовсю плясало пламя, а росчерки плазменных лучей уже исчислялись десятками.

Прямо на грузовик с грохотом рухнула выброшенная взрывом артиллерийская установка. Ее дульный тормоз, пробив раму и кузов грузовика, бухнулся в землю буквально в считанных сиа от головы Рамцисса. Он с ужасом вспомнил, как его учили опытные инструктора, - ни в коем случае не затевать враждебных действий против пришельцев с красными, или полосатыми флагами, или зеленым с неполной луной! Но, как бы ни были страшны другие, самые страшные отморозки из всех, дети самого дьявола, - те, что с красными флагами и красными звездами*, им город спалить, что чихнуть! Вот он и попал под этих нелюдей, откуда они только взялись?! Или это их лютая месть? За кого?! За Никау? За малолетних вы****ков, которые все равно сдохнут?! Проклятые отморозки, нелюди! Все дело испортили!

Нужно уходить! Где телепортатор? Но первым делом нужно захватить семена! Без них его на базу просто не пустят…

В этот момент грохнул такой силы мегавзрыв, что земля содрогнулась. Треть неба уже была закрыта черным дымом от горящих нефтепродуктов, а в дополнение к ним вверх на сотни метров вырастал чудовищный черно-красный «гриб» из дыма и пламени. Ударная волна сдвинула с места опрокинутый грузовик и Рамцисс с перепугу даже подумал, что произошла атомная детонация. Из пробитого стекла на него рухнул из кабины еще теплый труп водителя с развороченной головой и окровавленным огрызком позвоночника.

Небо уже полностью было черным, с огненными всполохами и голубыми трассами плазменных лучей, только на востоке еще белела полоска чистого неба.

Завода уже не существовало... В нескольких местах с ревом рвались в небо высокие огненные факелы, будто разбуженные адские демоны. Горящая нефть текла на ограждения и постройки, поджигая все вокруг. Горели заводские корпуса, пламя в человеческий рост рвалось наружу из каждого окна. Дышать стало труднее… Вскоре грохнул еще один мегавзрыв, и еще… Горел уже десяток нефтяных сооружений. Белый вечер превратился в черную, огненную ночь ужаса.

Рамцисс увидел, как с завода в пустоши пытается вырваться горящий танк, как бегут, сломя голову, уцелевшие ридданские солдаты. Спустя несколько секунд огромный цветок смерти вырастает из моторного отделения бронемашины, а ридданцы падают замертво. На башню вскакивает человеческая фигура в фантастическом бронескафандре, взрезает вспышкой крышки люков и энергично, зло, садит в люки плазменными очередями. Похоже, что пришельцы решили никого не щадить...

Еще несколько горящих фигур пытаются перелезть заграждения со стороны завода, - всех их настигают адское пламя. Из ворот выбегает еще с десяток бойцов, пятясь спиной вперед, стреляя туда, в ужас и пламя. За ними устремляется вдогонку чудовищная машина инопланетян. Она догоняет их, и беглецов начинает затягивать под днище аппарата, висящего в полуметре над землей. Уж непонятно, какие механизмы обеспечивают эту тягу, но попавших под днище адского аппарата эта чудовищная сила дробит заживо, превращает в плоский мешок, сочащийся кровью. Рамцисс видел, как машина давит заживо одного, второго, третьего, как она специально ранит лучами беглецов, чтобы казнить их ужасающей смертью. Последний взмолился о пощаде, рухнул перед краснозвездным монстром на колени, протянул к нему руки… Но жестокие пришельцы не приняли эту мольбу, и вскоре несчастный сухопутный пират принял ту же жестокую смерть, что и его соратнички.

Раздавив беглецов, машина с красной звездой развернулась, мощными лучами прожгла себе проход в заграждениях и отправилась дальше на территорию завода, жечь то, что еще не горело.

А в черном небе, сквозь черную плотную пелену дыма, были видны мигающие звездочки, явно искусственного происхождения. Над разгромленной колонной на бреющем полете с визгом пронеслись два крылатых аппарата с такими же красными звездами на крыльях, добывая лучами последних еще живых ридданцев. За ними летели более крупные и тяжелые, массивные аппараты, видимо, транспортники. Они приземлялись в самом пылающем аду, на территории завода…

До гостя из «Приюта бездомных» вдруг дошло, что если сейчас хоть один луч ударит в бак перевернутой машины, он сам здесь может сгореть заживо. Вне себя от страха, Рамцисс принялся поспешно выбираться из-под грузовика на уже не совсем белый свет. И пожалел об этом.

Перед ним был настоящий конец света… Колонна была разгромлена в хлам. Земля казалась огненно-оранжевой в отблесках пламени, с длинными черными тенями, под черным нефтяным небом. Почернела, превратилась в стальные скелеты боевая техника. Повсюду валялись трупы... С головного танка взрывом сорвало башню. И тут, и там были слышны крики умирающих, редкие ответные выстрелы ридданских автоматов, тонущих в шелесте адских лучей инопланетян.

По корпусам горящих машин в отблесках пламени быстро перемещались фигуры в черно-зеленых скафандрах, будто персонажи со страниц фантастических книжек. Их сопровождали плывущие в воздухе крестовидные механизмы, сеявшие повсюду смерть и огонь. Рамцисс успел увидеть, как в грузовике с трофеями несколько фигур инопланетян открыли клетку и помогают захваченным пленным девочкам из Никау вылезать наружу. Рядом с ними громоздился на восьми железных лапах чудовищный паук-робот, который извергал сразу несколько мощных всеразрушающих лучей во все стороны. Одна из фигур схватила за шкварники одного за другим несколько кряхтящих ридданских бойцов, и по очереди отрезала им головы огромным ножом.

И в этот момент перед Рамциссом появились два высоких армейских ботинка. Пришелец! Точнее даже дама, пришелица! Невысокая пышногрудая брюнетка в армейской разгрузке с диковинного вида оружием нависала над ним на фоне адского черного неба, подсвеченного огнем. Глаза брюнетки светились, будто электрические фонари. На одежде было полно пулевых отметин, даже на миловидном лице, - из некоторых ран сочилась черная жидкость, воняющая кислотой. Щека и вся левая половина лица были обожжены, левая рука… нет, не рука, а пятипалый манипулятор робота с металлическими суставчатыми пальцами, торчащий из обугленного рукава, с тихим жужжанием сжался в кулак.

Робот! Нет, хуже, киборг, та самая командующая краснозвездными ванарцами! И, похоже, без защитного поля. (Рамцисс не знал, что Лилия отдала свой генератор персонального защитного поля для прикрытия спасаемых девочек из Никау).

- Вставай, добегался, Гриня! Ку-ку! – звякнула женщина-киборг.

Но точку в судьбе Рамцисса поставила не она. Внезапно микрочип в голове чужака завибрировал, замигал красный маленький светодиод, и голова посланника таинственного «Приюта» просто взорвалась, разлетелась на куски. Кураторы «Приюта» никак не могли допустить, чтобы Рамцисс попал в руки посторонних живым…



…Спустя два часа в занятый европейцами Никау вновь въехали советские БРДМ-«трехсотки». Стрельба в городе прекратилась, прибывшие дополнительные европейские роты навели порядок, военная прокуратура уже начала розыск виновных и поощрение непричастных. Но в городе уже было темно, - черная стена дыма на севере, подсвеченная заревом от пожаров, заволокла треть неба и поглотила вечернее солнце.

Зрелище было завораживающим и ужасным. Пахло гарью…На улицах среди черных неживых домов горели костры… Местные вновь вспомнили ядерную зиму, тем более, что с неба уже падали редкие кусочки пепла.

Квантоэфир уже гудел на всех языках Федерации о карательном рейде «крейзи рашенз» под командой полковника 651Х. Говорили о семи десятках спасенных, изуродованных живых людей, о подожженных, как в старые времена, нефтяных скважинах, о том, что чокнутые русские не просто не пытались договориться с ридданцами или принудить их к сдаче…, а просто и без лишних слов разнесли их базу, не оставив от ридданской цитадели камня на камне, а заодно и сотворили экологическую катастрофу регионального масштаба. Многие голоса в эфире сейчас ругали советских разведчиков на все корки.

- Русские, вы ненормальные! – кричали с разных сторон по-немецки, по-английски, на интерлингве.... - Нам одной «вечной ночи» хватило! Вам в кайф все разрушать и сжигать?

- Там же были тысячи баррелей нефти! Это же тонны всякой химии! Сами не используете, так хоть нам бы оставили!

Не обращая внимания на реплики недовольных, советские «Горностаи» по главной улице въехали на площадь, окруженную полуразрушенными домами, и предстали пред очами всего честного люда, - и землян, и болхианцев, жителей Новой Республики. Десятки местных людей и евробойцов вышли посмотреть, зачем русские психи пожаловали. Некоторые европейские солдаты, кстати, показывали советским машинам большие пальцы, приветствовали одобрительными возгласами, махали руками... Несколько европейских бойцов даже проехались на советской броне, - им никто не препятствовал.

Почти все местные, в основном женщины, были в красных платках. Их лица были покрыты красными траурными иероглифами...

Здесь сегодня не только гонялись друг за другом две группы европейских бойцов, но и хоронили погибших. Возмущенные предательством пришельцев, многие мужчины до сих пор партизанили в заброшенных домах и подвалах – европейские бойцы не имели права на широкомасштабные полицейские методы. Да и треть, как минимум, европейских бойцов прекрасно знали, где прячется руководство Новой Республики, и время от времени телепортировали им еду и лекарства, а также письменные извинения за своих. В рядах ЕС-овцев было немало достойных парней, и сейчас им было горько и стыдно чувствовать себя подданными синего флага с желтыми звездами и полумесяцем.

На площади машины остановились. Из люков выбрались бойцы с красными звездами на плечах. Один из разведчиков, повыше и посильнее других, в надетой на шлем кожаной шляпе с кривыми полями, помог выбраться из машине женщине-киборгу.

Люди умолкли, видя, в каком состоянии находится женщина-«робот» - вся в пулевых отметинах, в черной крови, половина тела обгорела, левая рука сгорела до металла. К тому же у 651Х была повреждена коленный сустав правой ноги, и теперь она волокла ее за собой. Да и у остальных «рашенз» скафы тоже были не с витрины.

А дальше город ахнул и погрузился в потрясенное, почтительное молчание. Прямо перед людьми на площади появились те самые мешки с семенами, в мешках с пломбами и еще довоенными печатями. Рядом с ними лежали обгоревшие грязые ридданские флаги и целая гора оружия.

- Где правительство Новой Республики? – спросила Лилия. – Что, все партизанят? Представители народного правительства есть?

- Ну, я представитель…

Вперед вышел мужчина в замасленном танковом комбинезоне и черном берете, - заместитель местного начальника. Он ошалелыми глазами смотрел на израненную киборгессу, на бойцов-инопланетян в боевых скафандрах с красными звездами… Лилия поприветствовала его по-военному и указала на мешки.

- Полковник КГБ СССР в составе Федерации Маргалитадзе-651Х… Возвращаем вам украденный ценный груз по описи. Проверять будете? Также восемьдесят шесть единиц огнестрельного оружия и две тряпки, - два ридданских флага. Что успели, захватили… Также отчитываюсь, что нами было уничтожено триста пятьдесят семь ридданских выродков и их пособников. Сожжено восемнадцать единиц вражеской бронетехники, полностью выведен из строя район нефтедобычи. Освобождено восемьдесят пять человек пленных. Секундочку…

Лилия царственным взором вгглянула на своих верных нукеров, подала им знак… Открылись аппарели десантных отсеков БРДМ… Из советских бронемашин через открытые люки выбирались девочки-болхианки в своих потрепанных платьишках и курточках. Они крутили головами, и когда понимали, что приехали домой, глазки их расцветали радостью…

Площадь задрожала от волнения… Местных женщин уже ничто не могло удержать на месте…да никто и не пытался. Сцену воссоединения детей с осиротевшими матерями невозможно было описать, - нужно было там просто находиться, чувствовать этот порыв радости несчастных родителей, когда их единственные дети воскресают из мертвых. Посрамленные европейцы молчали… Им нечего было сказать своим подопечным – русские разделали их под орех, всухую…

Лилия мгновенно телепортировалась назад, к своим, не имея времени обниматься с местными и принимать благодарности:

- Служим трудовому народу! - воскликнула немногословная Лилия с брони «Горностая». – Мы, ванарцы, честные люди! У нас закон простой: какой вы мерой меряете, такой и вам отмеряно будет! Вот мы всем и отмерили, кому спасение, кому утешение, кому в ад низвержение! Всем хватило! Все, товарищи! Нам улетать пора!

- Кто вы?! Почему у вас траурный флаг? Как ваше имя?

- Ванарцы мы! Русские! - ответила грузинка Лилия. – СТАЛИНГРАДЦЫ!

Если бы радостные болхианцы сейчас могли бы заглянуть под шлемы героических инопланетян с красными звездами на броне, они бы не увидели там ни гордости, ни самодовольства, а лишь задумчивость и горькую скорбь от увиденного на ридданской базе. Поэтому, наверное, и стремились герои поскорее улететь в свои владения. Того, что они видели сегодня, хватит ребятам на всю оставшуюся жизнь…Особенно, кадры из ридданского пищеблока…
У молодых бойцов-разведчиков перед глазами до сих пор стояли отрубленные головы, брошенные в пластиковый поддон пищевых отходов… Лица, застывшие в последнем крике боли… Разделанные туловища людей, в том числе и детские, куски мяса и кости на отрубленных конечностях, куски кожи, растянутые на отделку…Видели ведра с костной мукой из человеческих костей… и бутылки с человеческой кровью.

В плане жестокости ридданские оккупанты-каннибалы ничем не уступали гуэннохоррским нацистским бандитам. Это была главная причина, почему в ридданском поселении живых просто не оставили и почему Лилия погнала машины на максимальной скорости вдогонку. Даже сегодняшний вечер какое-то количество девочек просто не пережили бы физически...



Около 22 часов (по Москве)


Триумф сталинградских богатырей закончился, и когда разведгруппа Макджадда со славой вернулась домой, они узнали, что медики вспоминают их отнюдь не триумфальными и непечатными выражениями.

В многострадальной больнице комплекса царил аврал... По тревоге подняли всех врачей и санитаров, даже из прошлой смены, даже отпускных… Давно больница не принимала одновременно почти семь десятков «тяжелых» пациентов, треть из которых должна была, по хорошему счету, умереть в ближайшие пару дней, а кто-то и в ближайшие пару часов.
По оригинальным «законам», царившим в ридданской крепости, пленных мужчин или убивали сразу, или предлагали им присоединиться к войску «властителей планеты». Если кандидат отказывался, его убивали и пускали на мясо немедленно. Если соглашался, то он должен был пройти «крещение» - принять участие в убийстве своей соплеменницы, или знакомой, или родственницы, или собственной дочери, а потом отведать ее крови. После такой процедуры посвящаемый либо сходил с ума, либо накладывал на себя руки через некоторое время, либо действительно становился конченым негодяем, встроившись в местную иерархию.

Действительно, рабов-мужчин у ридданцев не было, - все были вроде как свободны и равны (хотя ридданец был выше гуэннохорца по статусу), и все самые тяжелые работы выполняли не как рабы, а, как товарищи-соратники. Детей мужского пола убивали, как правило, сразу… А вот девочек и женщин держали как животных в особых загонах. Дальнейшая судьба их, обычно, была страшной, - живое мясо, матки для вынашивания потомства, источники молока, крови и волос, секс-рабыни, бытовая прислуга... Причем, часто в течение долгого дня женщины были обязаны «трудиться» сразу в нескольких местах, и, бывало, «клиентами» их становились бывшие мужья, отцы, соседи, сыновья, спасшие свою шкуру переходом под Синее Знамя и прошедшие местный обряд «крещения кровью». Мужчин ломали страхом чудовищной смерти, а тех, кто переходил на их сторону, превращали в диких зверей, расчеловечивая участием в жестких людоедских обрядах, часто, над своими же близкими. И многие участвовали, потому что очень хотели жить… Стены нефтезавода видели такие акты чудовищной жестокости и изуверства, что рыдали бы, если бы могли говорить.

Женщин ломали просто — болью, насилием, обезличиванием, превращением в животных. Самоубийство было для пленниц, наверное, самым лучшим выходом, но их, как правило держали связанными или в цепях. Их целенаправленно уродовали, жгли кислотой лица, отрезали конечности, чтобы сломить окончательно, превратить в тихих покорных животных. Тех, кто заболевал, утрачивал силы, готовили к забою, переставая даже кормить.

Так было до сегодняшнего дня, пока советский разведвзвод 56-го отдельного батальона не превратил ад для пленников в ад для его основателей и не вывез всех пленниц на коптерах в Сталинград.

Когда же первый их коптеров приземлился на посадочной площадке прямо у бальницы, когда главврач больницы увидела первых доставленных пациенток, ей чуть самой плохо не стало.

Здесь были безъязыкие, безрукие, безглазые, с отрубленными руками и ногами, с гнойными ранами и многочисленными следами насилия по всему телу, почти отключившиеся от реальности, как неисправные биороботы, и буйные, кричащие и бросающиеся на все. Были беременные, кого уже «зарядили» на вынашивание потомства для «повелителей планеты», были почти умирающие от ран и с выдранными кусками плоти из живого пока еще тела… Практически у всех, от мала до велика, лица были сожжены кислотой, а на коже у многих были выжжены раскаленным железом порядковые номера или просто вырезаны ножами узоры, буквы, линии… Что творилось в душе, в психике этих страдалиц, даже представить было невозможно. Это был триумф лютости двуногих зверей, триумф Античеловечности, триумф самого дьявола, если бы тот существовал.

- Вызываем всех! Всех, способных оказать медицинскую помощь! – звучал голос Ирины Геннадьевны Иванниковой по всем городским каналам. – У нас не хватает персонала! У нас семьдесят тяжелых пациентов и не хватает рук! У нас же нет вакансий, все же укомплектовано, да, товарищи начальники?! Особенно на случай приема большого количества раненых и больных! Ничему тридцать девятый год не научил!

Строго говоря, ругалась Иванникова напрасно. Сталинградская общегородская больница была полностью укомплектована персоналом ПО ШТАТУ МИРНОГО ВРЕМЕНИ, и была она именно больницей, а не прифронтовым госпиталем. Но все чаще и чаще советские воины, углубляясь в неисследованные глубины бывшей Гуэннохоррской Империи, обнаруживали, спасали от лютой смерти и привозили на базу все новых и новых аборигенов, у которых здоровья в нынешних условиях оставалось ноль да маленько. И вот к таким массовым приемам пострадавших сталинградские медики не были готовы. Пристроить же спасенных на другие базы становилось все более и более проблематично, так как и там были аналогичные проблемы. И в критические моменты, когда не хватало людей, пострадавших спасали всем миром, собирая альтруистов-волонтеров, как и было всегда на Руси.



Около 21 часа (по Москве)



…Уолш вернулся домой уже затемно. Ему ужасно хотелось принять душ и спать, спать, спать… Он и забыл про свою постыдную простуду. Хотелось смыть с себя сегодняшний день... Но разве же такое забудешь?!

Он с удивлением обнаружил, что дома никого нет. Куда делись его прелестные женушки? Не самое лучшее время для прогулок… А, может, пошли его встречать?

Куда делись Синтия и Джулия, Уолш узнал быстро. Он увидел включенный ноут, на экране которого застыли кадры из ридданской крепости. Сталинград уже все знал… Уолш увидел открытую фотографию с ридданской «кухни», - расчлененка, отрубленные головы, отрубленные руки… Пометка внизу гласила «Данный материал содержит информацию, опасную для психического здоровья. Категорический запрет на просмотр для беременных, пожилых и лиц с ослабленной психикой!»

Сообщение рядом с ноутом сообщило слезливым голоском Синтии:

« - Преподобный отец наш, муж и наставник в Боге! Мы знаем, что сегодня случилось! Мы знаем об этих страшных злодействах аборигенов! Мы с Джулией прорыдали полвечера и молились, чтобы с тобой ничего не случилось! Нам было очень страшно, но потом мы узнали, что в Stalingrad City Hospital сейчас нехватка врачей и медсестер, что туда привезли спасенных людей… А у нас с Джулией есть сертификаты первой медицинской помощи… Правда, о спасении утопающих, но вдруг мы будем полезны… В общем, Преподобный, мы не можем оставить этих людей без помощи и поддержки, поэтому мы уходим в Hospital помогать русским врачам…Ищите нас там, Преподобный! Джулия уходит со мной! Да поможет нам всем Господь!»

- Молодцы, девчонки! – улыбнулся Уолш. – И зачем вам такой рас****яй, как я?

А что же он? Будет дрыхнуть и наслаждаться ванной, смотреть пять тысяч каналов и зависать в «виртухе»? В его душе живет Бог? Или пора признать, что тот Голос в его голове – просто глюк? Что он, по призванию шоумен, что просто морочит людям головы, удовлетворяя «спрос на духовность» нескольких сотен человек и имеет с них деньги? Что жизнь его пуста и, по сути, бессмысленна.

- «Поживешь с русскими, - сам станешь русским», - подумал Уолш, - «На кой хрен я поперся сюда, к Макджадду? Жил себе припеваючи, любовался закатом над Большим Соленым озером… Нет, приспичило искать смысл! А еще стебался над русскими, что у них в классической литературе одни страдания, несчастная любовь и самокопания! Да пошло оно все! В конце концов я не врач, не психолог и не медсестра! Мне что там делать?»

Мейсон вспомнил похороны соседа в Солт-Лейк-Сити десять лет назад, когда семья покойного доверила ему провести церемонию отпевания… Он все отслужил, по собственным правилам, которые сам же и изобрел, - родне было без разницы, лишь бы молитвы звучали. И он вспомнил, как семья покойного, абсолютно взрослые, разумные материалисты, час не отходила от него, задавая вопросы, - а есть ли душа, а попадет ли она в рай, если покойный безумно любил жаркое с мяском одной зверюшки с далекой планеты? И они слушали каждое его слово, хотя понимали, что он, Уолш, просто делает свой бизнес. Бизнес по утешению страдающих душ…

А что сейчас творится в душе этих женщин? Он видел их глаза сегодня… А если кто-то из них сойдет с ума или наложит на себя руки?

Бизнес по утешению страдающих душ… А, собственно, чем плох такой бизнес?!

Уолш решился… Он рванулся к шкафу, достал торжественный черный костюм с пиджаком, который ужасно не любил и надевал только на какие-нибудь очень серьезные мероприятия. Положил на тахту, на которой частенько развлекался с девочками… Нет, он воняет, как свинья! Быстро под душ!

Мейсон быстро нырнул в душ, чтобы смыть с себя эту гарь вперемешку с запахом бойни. Тщательно побрился, надел все чистое… Надел черную рубашку, брюки, ботинки, пиджак со стоячим воротником и собственным фирменным значком Церкви Благодати, - все чистое, все безупречно отутюженное… Взял свою старую библию, найденную когда-то на чердаке родительского дома, - и вышел в ночь.

На улице было уже темно, сыро и прохладно. Ярко светили фонари дневного, держа липкую, влажную черноту на почтительном расстоянии от людских жилищ. Играли цветными красками лозунги, световые информационные строки, гигантский галавизор на крыше здания… А где-то, за пределами их купола царил вечный мрак, и хищная тьма выедала, уничтожала напрочь все живое… Царство чудовищ и нелюдей… Там, во тьме…

Уолшу казалось, что на нем сейчас опять боевой скафандр и сегодняшний бой продолжается. Он на ходу продумывал, что он будет говорить, какая реакция слушателей его ожидает. Не исключено, что его просто пошлют подальше… Да и он бы сам послал после такого! Нужно принять стимуляторы, чтобы не уснуть от усталости… Нужно отработать на все сто… А деньги? Какие, к хренам, деньги?! Не за все можно брать деньги… Как и в том случае, когда он почти день провел с детьми из развалин с третьей-четвертой стадией рака…

- Будем считать, что девочки – мои юбилейные клиенты, и на них распространяется скидка в сто процентов, - бубнил Уолш себе под нос.

Он на ходу пытался репетировать, как он войдет, как он заговорит, как будет отвечать на те или другие возможные вопросы.... Библию надо держать вот так, чтобы болхианки сразу поняли, что перед ними не шут гороховый, а серьезный человек, несущий Слово Божье.

Перед больницей Уолш в нерешительности остановился.

Здание утопало в световых волнах, как Белый Дом в пору избрания нового состава Конгресса. Золотистые прямоугольники окон излучали мягкий свет, как далекие звезды на небе – желтые, белые, красноватые, хирургически-стерильные голубые… Зеленая лужайка перед зданием больницы была полна народу.

Перед порталом приемного покоя стояли в готовности три аэромобиля «Скорой помощи». У дверей скопилась небольшая очередь, но народу в ней постоянно прибывало. Это были добровольцы-волонтеры. У дверей дежурный робот регистрировал их и вносил в ведомость.

Уолш практически никого здесь не знал. Тут были гражданские сотрудники Сталинграда, ученые и производственники, пара человек военных с шевронами комендантского взвода. Что же, военные проигнорировали зов о помощи?

Уолш обратил внимание на то, что перед больницей установлена палатка полевого медицинского госпиталя. Рядом с ней роботы-техники устанавливали еще одну. Как потом выяснилось, в одной будет чайная и перекур для дежурных, в другую попросились раненые и больные солдаты, тринадцать человек, чтобы освободить место и персонал для жертв ридданских выродков. Пусть ими пока занимаются. На лужайке был целый склад медоборудования, - множество футляров и коробок, которые сейчас спешно заносили в больницу боевые роботы из взвода огневой поддержки. Рядом с ними высокий, почти четырех метровый киборг Тор подавал коробки прямо в окна второго и третьего этажа.

- Тор помогает людям! – проревела четырехметровая громадина. – Тор не бросит в беде маленьких человечков!

С восточного края лужайки медленно, степенно приземлился транспортный коптер с белыми звездами ВКС СШСА. Из коптера в темпе вальса авсадились несколько американских мужчин и женщина в зеленой форме с шевронами медслужбы ВС СШСА. К аппарату подоспели несколько роботов-грузчиков, которые начали разгружать оборудование. Рядом уже притулился малый десантный катер с сирианской «Транслитании» - одного из кораблей, несущего службу на орбите.

- Мей, долго же ты собирался! – услышал Уолш знакомый хриплый голос. -Подними жало наверх, на четвертый этаж!

- А ты-то там что делаешь? – Уолш поднял взор и увидел в окне Макджадда в его ковбойской шляпе и белом халате. – Ты что, лекарь? Да я тебе не доверю даже таракана лечить!

- Своих тараканов, Уолш, лечи сам! Или доверься психиатрам! – ухмыльнулся Макджадд. – Ты прав, лекарь из меня действительно никакой. А вот сыграть нашим эскулапам и пациентам пару-тройку песен с фестиваля кантри из Каролины, чтобы у них немного поднялось настроение, это можно! Русские ребята тоже любят кантри! Мы тут через систему оповещения наладили что-то вроде кванто для дальнобойщиков и играем помаленьку. Вроде людям нравится!

- Мак, я тут хотел выступить с проповедью… - признался Уолш. – Ну, чтобы поддержать этих женщин… Как думаешь, не очень тупое решение?

- О чем речь, Мей?! Иди к нам, в рубку! Будем работать вместе! Я тоже без продыху бренчать не могу! Поговоришь за меня, я хоть на перекур сбегаю! Кстати, нашего полку прибыло, тут сейчас работает одна девчушка из Джорджии, молодая врач-стажер Рейчел. Она тоже пару песен спела, у нее руки откуда надо растут. Наш человек! Поднимайся на четвертый уровень!

- Ты там моих девчонок не видел? – спросил Уолш?

- Где-то здесь ходят… Тут столько народа, что хрен кого найдешь в принципе!

- Разойдись, народ! – вдруг послышался громкий, зычный голос позади. Вместе с ним раздалось ржание-смех какого-то животного и грохот чего-то деревянно-металлического. Уолш только на детских картинках видел, что такое лошадь, а тут живое, настоящее непарнокопытное в упряжке!

Люди фотографировали редкое зрелище, как к больнице пробираются повозки, запряженные лошадьми, будто бы перенесенные на машине времени из средних веков. Анахроническое зрелище, - гужевые повозки рядом с роботами и коптерами на антиматериальной и водородной тяге. Это откликнулись на призыв о помощи гуриассийцы.

- Барин! Куды провиянт сгружать?! – спросил мужик-оператор тягловой лошади. – Его Сиятельство, князь Жю Клидат велели передать для баб, спасенных от людоедов-извергов!

Телега была завалена мешками и ящиками с горкой. На первой телеге восседали женщины в длинных серых платьях и белых платках-капюшонах, очень похожих на католических монахинь, числом около десятка человек. Возглавляла женский десант высокая, статная, очень симпатичная женщина лет сорока-пяти на вид, с темно-русой толстой косой и пронзительными карими глазами. Она так же была одета в похожий, почти монашеский, наряд с красным стилизованным изображением Святой Молнии.

- Стой, мужик! – воскликнула статная дама. – За мной, девочки! Во славу Божью!

Уолш не знал, что это за статная возрастная красавица перед ним. Он не был на Гуриасси в сорок втором году и не знал, что эта дама – подруга Стеллы Жю Сет, графиня Ирада Жю Иитс, а теперь просто Ирада Мерхиовна которая все же исполнила свою мечту, развелась с неверным мужем, отказалась от содержания и, похоронив свою репутацию, улетела на Болхиа помогать людям. На самом деле ей уже исполнилось пятьдесят три года, но выглядела она намного моложе. От прежнего богатства у нее осталось только имя и редкие письма от уже повзрослевшего сына (дочь поддерживать отношения с матерью отказалась). Ну и еще уважение соплеменников, звание младшего научного работника и советская скромная зарплата в две тысячи ЕР. Второй раз замуж разведенная Ирада Мерхиовна не вышла, хотя кандидаты были.

Мейсон, удивленно глядя на это переплетение эпох, прошел в здание, поднялся в лифте с кучей народа на четвертый этаж, в отделение интенсивной терапии. Появившаяся на экране его комлинка стрелочка-навигатор от Макджадда показывала ему направление движения.

Здесь было очень жарко, несмотря на климат-контроль, душно, и было … не так много народу. Хотя в добровольцы записались почти сотня человек со всего Сталинграда, и были еще волонтеры с других баз. Куда же они делись? Все было просто: опытная Иванникова, генерал в белом халате, заранее распределила волонтеров и сотрудников на несколько смен и на ночное-утреннее дежурство, - завтра ведь дело не закончится! Таким образом, первую смену в критический момент взяли на себя самые опытные и выносливые врачи и добровольцы. Ночью могут подежурить медсестры и волонтеры. А с утра — опять на передовую заступят, отдохнув, квалифицированные профессионалы. Ну и надо помнить, что завтра с утра у многих основная работа (служба), поэтому завтра утром останутся только врачи больницы, добровольцы-отпускники, студенты, да гуриассийцы и гуриассийки, кому на работу бежать не надо. Да завтра еще из Амфидо должны прибыть волонтеры, человек с пятьдесят. И сами же пациентки, кто поздоровее, забыв про свои хвори, поднялись с постели на помощь выжившим в аду соплеменницам. Да и не только интенсивной терапии помощь нужна, другие отделения-то тоже продолжают работу, и туда люди нужны, хотя бы нянечками и медсестрами помогать!

Уолша чуть не сбили с ног у лифта медики, везущие одну из пострадавших в гинекологию. Уолша передергивает от вида пострадавшей, от уродливых химических ожогов на лице молодой когда-то женщины, от двух зияющих, кричащих от боли, карих сквозных ран в красных от слез глазницах. Женщина была в плену у выродков целых три месяца, и ее использовали, как «матку», - ее не сильно выпуклый живот выделается на фоне костлявого худощавого тела. Толкают коляску … двое гуэннохоррских солдатика-ефрейтора со знаками отличия Имперской военной медслужбы, в черной форме, белых кедах и серых халатах. Гуэннохорро тоже прислало помощников, по крайней мере, санитаров. Как позже выяснится, ротмистр Юли прибыть на помощь не смогла, - в столице своя запара, - но прислали пятерых санитаров из разряда «сбегай-подай-принеси-перебинтуй». И то хлеб…

Женщину везли на операцию, которую в старые времена назвали бы абортом — один из тех редких случаев, когда эта не самая лучшая процедура была необходима… По этическим нормам Федерации никто не может женщину заставить вынашивать ребенка от насильника и палача, который оплодотворил ее против воли. Что же касается уже зачатого трехмесячного зародыша, за него тоже беспокоиться не стоит, - извлекут целого-здорового, поместят в искусственную матку на дозревание, проведут генетическую коррекцию, а потом, когда дозреет, найдутся ребенку приемные родители. Ребенок-то не виноват ни в чем...

Имперские санитары слово-за слово разговорились с Уолшем. Оказывается, Вождь Гуэннохоррской Нации и весь Имперский Высший Совет стоит на грани разрыва отношений с советским городом-базой из-за нанесенного им оскорбления, - сами, мол, уничтожили ридданнских гнид, даже не позвав их, гуэннохоррцев! Теперь ванарцы могут искупить свой позор только, если найдут такое же недобитое подразделение синих гнид, да побольше! И отдадут их «Черному Знамени»! Подверг Вождь Нации критике и методы Макджадда-Маргалитадзе, - слишком быстро и слишком гуманно, без показательных карательных акций. Так разве устрашают?!

Уолш, наконец, решился. Он склонился над пострадавшей и коснулся ее руки:

- Я очень сочувствую тебе, сестра по разуму! Крепись! Все будет хорошо! Все плохое закончилось! Бог с тобой, сестра!

Два расширенных зрачка боли сужаются, удивленно смотрят на черножего незнакоца в строгом костюме. Из глаз бегут слезинки... Уолш тут же отпускает пострадавшую отходит… Он тоже не выдерживает, вытирает глаза… Осеняет жертву крестом, идет дальше…

Отделение больше похоже на поле сражения, и Уолш попал в самую гущу.

Вон, у поста дежурного лютует «генерал» Иванникова, отдавая приказания врачам, сверяясь со схемами лечения и ругаясь с … Лилией Маргалитадзе. Она тоже здесь, в белом халате поверх гражданского платья, что-то отвечает Ирине Геннадьевне. Рядом с Лилией ее верный юноша-муж Адениро... Иванникова раздраженно машет рукой, дает указание подошедшей к ней неутомимой Шинджу и указывает пальцем на дверь палаты. В итоге Иванникова хватает планшет и уходит в одну палату, Шинджу идет в другую, а Лилия с Адениро в — в третью.

А вот бредет по коридору хмурая, потемневшая от усталости и переживаний Лариса Мораитис с двумя помощниками. Помощники толкают перед собой переносной мнемограф, похожий одновременно на торшер и антенну для космической связи.

Вот у медицинского компьютера колдуют Морок и майор Гусейнов. Видимо, прибор забарахлил у местных, и электронщики чинят его на месте. 702001 закрывает панель, включает машину, удовлетворенно кивает головой. Гусейнов жмет ему руку в благодарность и что-то рассказывает местной медсестричке. Морок направляется к следующему посту.

Вот Учительница и однорукая Врач из числа спасенных десантниками женщин подземелья осторожно толкают за плечо задремавшую почти на ходу Рейчел Джонсон и что-то у нее спрашивают. Та, в белом халатике, с планшетом в руках и анализатором на шее, точь в точь копия Иванниковой что-то кивает им, вскакивает, пытаясь на ходу не заснуть. Вскоре троица скрывается в одной из палат…

Вот Воспитательница-Мира и Изуми Сайто с двумя девочками-японками ведут целую вереницу ребятишек то ли в палаты, то ли на процедуры. Среди них и дети подземелья, и любопытный глазастый Гоуди.

Вот Эльвира Полосухина держит на руках совсем маленькую крошку без пальчиков на левой руке, укачивает ее и попутно ругается с кем-то по коммуникатору по поводу поставок.

Вот санитары-сержанты из танкового взвода, Клепко и Найденов ловко и споро меняют целебные маски пострадавшим. Вот сам громогласный золотистый Гор-Селим что-то рассказывает освобожденным пленницам, активно жестикулируя руками. Те вроде не боятся, слушают… Вот капитан Голованов вместе с Антой и двумя женщинами-гуриассийками обходят палаты, беседуют с пациентами, что-то записывают, передают по внутренней связи на пост. У Голованова на рукаве повязка с Красным Крестом. У него, похоже, специальность медика? Да ладно?!

Вот пожилая раздобревшая барыня-купчиха, гуриассийка в длинном музейном платье и ее молоденькие служанки заботливо гладят по голове и плечам рыдающую, трясущуюся девушку, у которой обрублены по предплечье обе руки, а на лице живого места нет из-за ссадин и гематом. Купчиха улыбается, капает слезинками на пол, показывает несчастной, какие нынче моды в Киллибуре и грозится разодеть покалеченную, истерзанную девушку, пораженную радиацией, в обновки, не хуже, чем княгиня Первой Степени. К ней подходит седой мужчинка в старинном костюме, шириной в половину своей супруги, они о чем-то советуются, глядя на болхианку… Купчиха, вытирая веером слезы, объявляет, что готова удочерить несчастную и взять на свой счет ее исцеление. И увезти ее в цивилизованный Божий Мир из этой вонючей Преисподней, к людям и истинной Божьей вере.

- Вылечим тебя, милая, за графа замуж выдам! – обещает добродушная, хлебосольная купчиха. – И приданное за тобой дам миллион! Нам Бог детей не дал, будь хоть ты нашей дочкой!

А вот машут ему руками Джулия и Синтия с коробками под мышкой, на которых начертан красный полумесяц, - дар с базы Западной Азии. Как потом выяснится, Гор-Селим созвонился с братьями-мусульманами и попросил братской мусульманской помощи – продовольствия и медикаментов. Вот двое санитаров и двое женщин-пленниц с забинтованными лицами кладут на носилки обессилевшую Аурию с дикой мигренью, - она только что «расколдовала», вернула твердый рассудок этим двум женщинам. Вот горланит из динамиков хриплый голос Макджадда под раздолбанную гитару… Вот колдует над каким-то прибором Севастьянов с товарищами-учеными… Вот Черданцев, вот Женька Пятаков, вот десантник-марсианин Спенсер, высоченный и худой, как мачта, вот еще знакомые ребята из комендантского взвода.., или танкисты… или вообще летчики? Вот юная пилотесса Эльза Майснер прямо в палате играет на гитаре какую-то песню для пострадавших… Тем, вроде, нравится. И еще люди, люди, люди, которых Уолш не знал и в глаза раньше не видел. Наверное, гражданские, ученые или рабочие?

Десятки людей, которым завтра выходить на работу, решили отдежурить в первую смену, от студента до полковника. А завтра сюда придут другие люди, а послезавтра третьи… И чувствовалось, что всех пострадавших-таки вылечат и поставят на ноги. А потом вылечат и еще сотню, так же, всем миром, с руганью и матюками, но вылечат, вытащат с того света сотню, тысячу, всю это гребаную планету. Уолшу было необычайно хорошо, он был среди своих, он чувствовал себя причастным к чему-то большому, светлому, голобальному… Он сейчас был счастлив, как редко бывал счастлив в жизни.

И тут Уолш остолбенел, чувствуя, как ноги его прирастают к полу.

Во всем этом многообразии людей и машин, мужчин и женщин, суетящихся и спешащих землян, болхианцев и гуриассийцев Мейсон вдруг увидел высокого статного длинноволосого тридцатилетнего сероглазого мужчину европейской внешностью с бородой в белом древнем хитоне, движущегося вместе с другими людьми в этом могучем броуновском движении. И мужчина этот был похож на…

- Да чтоб мне... – открыл рот Уолш, снимая очки. – Иисус?! Из Назарета?! Здесь?!

Да, не было сомнений, это сам Иисус, Царь Иудейский, от которого исходит неземное свечение...Никто его не видит, не замечает, только он, Уолш… Вот Иисус идет вместе с Иванниковой, которая с растрепанными волосами, зажав анализатор в зубах, будто кинжал, савраской скачет по всем палатам. Или нет, он уже с Полосухиной и искалеченным ребеночком, слегка касается его головы… А вот он уже о чем-то говорит с Лилией, вот помогает Голованову и Анте провести через проход носилки. Вот он замечает Уолша и весело подмигивает ему, ... а сейчас он помогает однорукой женщине-Врачу держать все лечебные инструменты сразу. Вот он проходит вдоль палат, машет рукой людям, улыбается и благословляет детей-болхианцев, Миру и Изуми Сайто. Ловит упавшие лечебные маски, отдает их санитарам-танкистам, благословляет купчиху, обнимающую безрукую девушку, по-отечески улыбается, глядя на задремавшую без задних ног прямо в проходе на лавочке Рейчел, укрывает ее пледом... Вот Он, Сам Господь, идет прямо к нему, Уолшу… А у того, как назло, все слова в горле застряли…

- Где двое или трое соберутся во Имя мое, там я буду незримо среди них!* – сказал Иисус, с доброй улыбкой глядя на Уолша.

- Да, Господи… – задрожал, произнес сухими губами Уолш. – Во Имя Твое…

- Уолш! Етит твою черную задницу! – вдруг рявкнул над ухом Мейсона голос Макджадда, да так, что у бедняги чуть душа не отлетела. – Ты бухой что ли?!

Иисус исчез… А вместо Господа на Уолша пялилась бородатая рыжая физиономия аризонского ковбоя в халате поверх формы, с гитарой в руке.

- Уолш! Ты что, кайф словил что ли? С тобой все норм?! Стоит, смотрит в одну точку, будто телку с пятым размером увидел! Это всего лишь я, Эрвин, мать твою, Макджадд!

- Какого хера?! Да пошел ты в ядро Земли, гном злоебучий! – с обидой крикнул ему в лицо Мейсон. – У тебя, мудака, одни телки на уме! Я Иисуса видел?! Сам Господь наш Иисус Христос сейчас здесь был и говорил со мной!

- Где? Здесь?! – удивился Макджадд. – Сейчас?

- Да, етит твою ирландскую душу! Прямо здесь и сейчас!

- Уолш, ты опять что-то несанкционированное курил? Или со стимуляторами переборщил?! Походу, ты реально нездоров! Это я был, дебила ты кусок! Я к кофемату ходил! И я там никакого Иисуса не встречал! Может, он за эспрессо ходил, это дальше по коридору, у поста?! По крайней мере, с кофе в России все ништяк! О-кей, если ты настаиваешь, могу стать для тебя богом! Хотя, это лишнее, просто зови меня своим господином!

- Да пошел ты, расист недоебаный! Я тебя на колу вертел, понял?!

- Ты проповедовать будешь, или как? Или просто поглюковать зашел?! Летчица Эльза с еврейской фамилией тоже спеть хотела!

- Буду, потомок конокрадов! Где рубка, куда идти?!

- Можно в задницу, но если нужна рубка, то это вторая дверь слева!

Уолш ничего не ответил. Он молча прошел к указанной двери, потом все же обернулся в коридор.

Все та же толчея, все та же суета… Нет, Иисуса среди них не было…

- Да, наверное правда со стимуляторами переборщил… - пробурчал под нос Уолш. – Ты прав, Макджадд!

- Да, забей… - Эрвин легонько хлопнул его по плечу. – После такого денька еще не то привидится может!

- Мак, можешь мне за кофе сгонять? – попросил Уолш.

- Да какой разговор? Давай, работай, а я сгоняю…

- Ладно, поговорю с народом часок, пока не выгонят, - пожал плечами темнокожий проповедник.


04:30 по Москве. Кванторубка больницы.



-…И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет… И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего.И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их.И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло… И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. И говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны… И сказал мне: совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой…

У Мейсона уже язык заплетался от усталости. Он читал в микрофон строки Откровения Иоанна Богослова и думал, насколько его еще хватит. Кости ломило со страшной силой, голова болела, будто в ней колокола звонили. Уолш остановился, потому что буквы на странице Библии на полном серьезе начали пульсировать, то раздуваться в объеме, то сужаться… Все, он сделал, что мог!

Рядом на стуле похрапывал Макджадд с открытой пастью. У него на плече спала Эльвира Полосухина, рядом на лавочке, подогнув коленочки, дремала Эльза Майснер с гитарой в обнимку.

Снаружи было тихо… Мейсон осторожно приоткрыл дверь, - снаружи царила тишина. Народу было поменьше, - многие ушли домой, кто-то спал на улице, в палатке, кого-то усталость сразила здесь. Как например его Джулию и Синтию, спящих в обнимку на диванчике.

Уолш осторожно прошел по коридору к сестринскому посту. В палатах было тихо… В коридоре было тихо… Больные и пострадавшие спали.

У поста прибирались, наводили порядок неутомимые Лилия и Шинджу. Ирина Геннадьевна с глазами, как у крота, зевала и похлебывала кофе.

- Мейсон, это ты? – вяло махнула рукой рыжая бестия. – Спасибо вам, мужики, очень нам помогли… Тебя вчера реально пациентки заслушивались.

- Иди домой, Мей, - предложила Лилия, орудующая примитивной шваброй, как уборщица. – Забирай девчонок и идите! Я Маку скажу… Сегодня на службу можете не выходить… А у тебя вообще больничный.

- Да, мэм… Спасибо, мэм… Надеюсь, это было не зря.

- Мей, мы тебе что-нибудь должны? Ты же частник? – спросила Иванникова.

- Да, Ирэн! Вы мне должны две сигареты и чашку кофе… - ухмыльнулся Уолш. – Все нормально… Сегодня «черная неделя», фантастические скидки…

- А ты чаю хочешь? С яблочным вареньем? – предложила ему Ирина с красными глазами. – Моя Шинджечка его обожает!

- О-кей… Если не сложно…

- Да сейчас мигом сделаю!

Иваниикова, пошатываясь, побрела в сестринскую, переступая через спящих прямо на полу врачей и медсестер. А Уолш опустился в кресло, обещая тотчас встать. Всего секундочку…

Перед ним в окне раскинулось красно-оранжевое небо за куполом. Уолш уже потом узнает, что Международная Болхианская флотилия ввела в атмосферу крейсер, а он ударом из крупнокалиберного орудия покончил со всей нефтяной долиной разом. Багрово-золотистая заря была следствием чрезвычайно запыленной атмосферы.

Уолш смотрел в окно и как-то незаметно задал храпака. Он так и уснул на сестринском посту, сидя в кресле у окна... И ему снилось, что все закончилось, и что у границ базы плещется синий Океан…


ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *
БМП – боевая машина пехоты

«Но самые конченые отморозки, - те, что с красными флагами и красными звездами» - СССР, КНР.

«Где двое или трое соберутся во Имя мое, там я буду незримо среди них!» - Евангелия от Матфея, 18:20