Добрынины. Часть 6. Глава 43

- Спасибо, дядя Гурам... - растроганно поблагодарил Миша.

     - И вот тогда, Мишико, ты точно не увернешься... - улыбнулся генерал Кипшидзе. - Будешь жить по соседству и работать вторым замом у старого Гурама, а потом, когда Гурам станет совсем старым и уже не сможет работать, будешь первым заместителем Палыча... Хорошо?

     - Дядя Гурам, Вы распланировали на много лет вперед... - удивилась Лиза.

     - Зато ты, курочка Лиза, как будущий главный бухгалтер автосервиса, принадлежащего старому Гураму, теперь можешь смотреть в будущее без страха...

     - Спасибо, дядя Гурам! - с чувством сказал Миша. - В наше время такое отношение к такому дальнему родственнику, как я, встретить практически невозможно...

     - Почему ты говоришь о дальнем родстве, дорогой? - изумленно поинтересовался Гурам. - Разве мама тебе ничего не рассказывала?

     - Что именно? - не понял Миша.

     - Гурамчик, Милочка сначала могла откладывать, а потом могла не успеть... - вмешалась явно что-то знающая Лидия Михайловна. - Просвети Мишеньку сам...

     - О чем Вы, бабушка? - испугался Миша.

     - О том, что ты не дальний, а очень даже близкий родственник... - ответила старая дама.

     - Миша, тебе твой дедушка, в честь которого ты назван Михаилом, никогда не рассказывал о своей маме? - поинтересовался Гурам.

     - Конечно, рассказывал... - ответил Миша. - Ее с прадедом свадебная фотография висит у нас на даче в гостиной...

     - Как ее звали?

     - Ниной...

     - А если точнее? Вспомни ее отчество...

     - Ниной Константиновной... - рассмеялся Миша. - Совсем как Шапокляк...

     - А фамилию не припомнишь?

     - Савельева, разумеется...

     - А девичья фамилия ее тебе известна?

     - Кодеридзе... - немного подумав, ответил Миша. - Нино Кодеридзе...

     - Правильно, мальчик... - улыбнулся Гурам.

     - А твою бабушку, Гурамчик, - отозвалась Лидия Михайловна,  - в девичестве звали Тамрико Кодеридзе? Или я ошибаюсь?

     - Нет, Лидочка, ты не ошибаешься... - улыбнулся Гурам. - А наш Мишико, видимо, просто не знает, что Тамрико и Нино были родными сестрами...

     - Вы уверены? - изумленно спросил Миша.

     - Мне бабушка Тамрико в детстве, еще до войны, все уши прожужжала про свою любимую сестру Нино... Да и маму мою тоже хорошенько просветила... - ответил Гурам. - Собственно, поэтому мама со временем и смогла купить дом в таком хорошем месте, как Поселок...

     - Правда???? - еще сильнее изумился Миша.

     - Правда... - ответил Гурам. - Это моя тетушка Нино, она же твоя прабабушка Нина, очень вовремя подсуетилась, когда узнала, что уже старенький доктор Щеглов с супругой хотят уйти на покой и переехать жить к своей самой младшей и любимой дочери Лидочке... Но это было уже в  пятидесятые годы... А во время войны и в первые голодные годы после нее твоя прабабушка Нина часто приезжала к нам с мамой в гости и всегда привозила нам овощи или соленья со своего, а теперь уже - с твоего огорода... Грибов сушеных и соленых привозила много... Фасоли тоже привозила очень много...

     - У моей мамы научилась вместе со всем Поселком... - улыбнулась Лидочка. -

     - Да... - отозвался Гурам. - Именно так тетушка Нино говорила моей маме... Нино так впечатлилась подвигом своей соседки и приятельницы, жены доктора Щеглова, выжившей во время лютой голодухи во время и сразу после гражданской войны и не менее лютой голодухи конца двадцатых-начала тридцатых годов с большим семейством, во многом благодаря именно фасоли, что и сама, на всякий случай, стала каждый год сажать очень много фасоли и сохранять излишки в подвале... Так и получилось, что, придя к началу войны с весьма изрядным запасом фасоли в своих закромах, твоя прабабушка, Мишико, обрадовалась тому, что может помочь нам с мамой, и стала регулярно привозить нам, в том числе, и  фасоль... Короче, тетушка Нино помогала нам с мамой выжить всем, чем могла... Она спасла нас от военного и послевоенного голода... А потом, много позже, узнав, что Щегловы собрались переехать на постоянное жительство к этой старой перхоти Лидочке, тетушка Нино купила этот дом с участком сама, а потом подарила его моей маме... И таким вот образом помогла моей маме поселиться  поблизости от себя... А когда мама уже жила в Поселке, тетушка Нино научила ее всем огородным премудростям и до последнего своего вздоха была ее лучшей подругой и советчицей...

     - А почему мне этого никто не рассказывал? - спросил Миша.

     - Наверное, потому, что прабабушка Нино не дожила даже до твоего отрочества... - ответил Гурам. - Тебе было всего три или четыре года, когда ее не стало...

     - А для общего развития? - не сдавался Миша.

     - Не знаю... - вздохнул Гурам. - Наверное, Милочка с дедушкой Мишей сначала ждали, когда ты подрастешь и сможешь правильно принять эту информацию... А потом, когда ты вырос, сам понимаешь... Им было уже совсем не до истории своей семьи...

     - А прабабушка Тамрико? - спросила Ляля. - Почему ты почти никогда ничего не говоришь о ней?

     - Потому, что бабушка Тамрико с дедушкой Гурамом-старшим погибли во время бомбежки еще в 1941 году... - ответил Гурам. - Если бы мы с мамой не были в то время на дежурстве в госпитале, то тоже погибли бы...

     - Вы же вроде жили не вместе... - удивилась Ляля.

     - Когда началась война, и Григория забрали на фронт, бабушка с дедушкой переехали к нам с мамой... - ответил Гурам. - Их дом разбомбило 23 июля 1941 года, в тот же день, когда другая бомба попала в театр им. Евгения Вахтангова, и они, выйдя из убежища и найдя вместо своего дома груду битого кирпича, пришли к нам... Но прожили они у нас недолго... Около трех с половиной месяцев... А потом погибли... Убежище, в котором они в тот день укрывались от бомбежки, разнесло вдребезги... Живых не осталось...

     Лидия Михайловна болезненно охнула и заплакала...

     - Не плачь, Лидочка, - попросил Гурам, - все произошло так быстро, что они, скорее всего, не успели почувствовать ни боли, ни страха...

     Но старая дама продолжала всхлипывать...

     - Когда их откопали, - продолжил Гурам, - мы с мамой поехали к Нино и привезли ее проститься с сестрой...

     - Наверное, это было очень тяжело... - пробормотала Ляля.

     - Да, Котенька... - отозвался отец. - Это было тем более тяжело, что бабушка и дедушка очень любили нас с мамой, а мы очень любили их... Мама и Нино так плакали... Остановиться не могли... Сердца свои в клочья теми слезами рвали... Как живы остались, непонятно...

     Лидия Михайловна вновь горько расплакалась...

     - Что с тобой? - спросил Вадим-старший.

     - Мне несколько раз довелось увидеть, как откапывали разбомбленное убежище... - ответила мать. - И тот день сразу вспомнился...

     - Правда? - удивился Вадим-старший.


Продолжение следует...