Люди часто говорят ласковые слова

и всегда кусают друг друга, как голодные собаки.

Друзья!
Из Сети

"...Через несколько дней мать и Софья явились перед Николаем бедно одетыми
мещанками, в поношенных ситцевых платьях и кофтах, с котомками за плечами и с
палками в руках. Костюм убавил Софье рост и сделал еще строже ее бледное лицо.
Прощаясь с сестрой, Николай крепко пожал ей руку, и мать еще раз отметила
простоту и спокойствие их отношений. Ни поцелуев, ни ласковых слов у этих людей,
а относятся они друг к другу так душевно, заботливо. Там, где она жила, люди много
целуются, часто говорят ласковые слова и всегда кусают друг друга, как голодные
собаки.
Женщины молча прошли по улицам города, вышли в поле и зашагали плечо к плечу
по широкой, избитой дороге между двумя рядами старых берез.
— А не устанете вы? — спросила мать у Софьи.
— Вы думаете, мало я ходила? Это мне знакомо.
Весело, как будто хвастаясь шалостями детства, Софья стала рассказывать матери о
своей революционной работе. Ей приходилось жить под чужим именем, пользуясь
фальшивым документом, переодеваться, скрываясь от шпионов, возить пуды
запрещенных книг по разным городам, устраивать побеги для ссыльных
товарищей, сопровождать их за границу. В ее квартире была устроена тайная
типография, и когда жандармы, узнав об этом, явились с обыском, она, успев за
минуту перед их приходом переодеться горничной, ушла, встретив у ворот дома
своих гостей, и без верхнего платья, в легком платке на голове и с жестянкой для
керосина в руках, зимою, в крепкий мороз, прошла весь город из конца в конец.
Другой раз она приехала в чужой город к своим знакомым и, когда уже шла по
лестнице в их квартиру, заметила, что у них обыск. Возвращаться назад было
поздно, тогда она смело позвонила в дверь этажом ниже квартиры знакомых и,
войдя со своим чемоданом к незнакомым людям, откровенно объяснила им свое
положение.
— Можете выдать меня, если хотите, но я думаю, вы не сделаете этого, — сказала
она уверенно.
Они были сильно испуганы и всю ночь не спали, ожидая каждую минуту, что к ним
постучат, но не решились выдать ее жандармам, а утром вместе с нею смеялись над
ними. Однажды она, переодетая монахиней, ехала в одном вагоне и на одной
скамье со шпионом, который выслеживал ее и, хвастаясь своей ловкостью,
рассказывал ей, как он это делает. Он был уверен, что она едет с этим поездом в
вагоне второго класса, на каждой остановке выходил и, возвращаясь, говорил ей:
— Не видно, — спать легла, должно быть. Тоже и они устают, — жизнь трудная,
вроде нашей!
Мать слушала ее рассказы, смеялась и смотрела на нее ласкающими глазами.
Высокая, сухая, Софья легко и твердо шагала по дороге стройными ногами. В ее
походке, словах, в самом звуке голоса, хотя и глуховатом, но бодром, во всей ее
прямой фигуре было много душевного здоровья, веселой смелости. Ее глаза
смотрели на все молодо и всюду видели что-то, радовавшее ее юной радостью.
— Смотрите, какая славная сосна! — восклицала Софья, указывая матери на дерево.
Мать останавливалась и смотрела, — сосна была не выше и не гуще других.
— Хорошее дерево! — усмехаясь, говорила она. И видела, как ветер играет седыми
волосами над ухом женщины.
— Жаворонок! — Серые глаза Софьи ласково разгорались, и тело как будто
поднималось от земли навстречу музыке, невидимо звеневшей в ясной высоте.
Порою она, гибко наклоняясь, срывала полевой цветок и легкими прикосновениями
тонких быстрых пальцев любовно гладила дрожащие лепестки. И что-то напевала,
тихо и красиво.
Все это подвигало сердце ближе к женщине со светлыми глазами, и мать невольно
жалась к ней, стараясь идти в ногу. Но порою в словах Софьи вдруг являлось что-то
резкое, оно казалось матери лишним и возбуждало у нее опасливую думу:
«Не понравится она Михаиле-то…»
А через минуту Софья снова говорила просто, душевно, и мать, улыбаясь,
заглядывала ей в глаза.
— Какая молодая вы еще! — вздохнув, сказала она.
— О, мне уж тридцать два года! — воскликнула Софья.
Власова улыбнулась
— Я не про это, — с лица вам можно больше дать. А посмотришь в глаза ваши,
послушаешь вас и даже удивляешься, — как будто вы девушка. Жизнь ваша
беспокойная и трудная, опасная, а сердце у вас — улыбается.
— Я не чувствую, что мне трудно, и не могу представить жизнь лучше, интереснее
этой… Я буду звать вас — Ниловна; Пелагея — это не идет вам.
— Зовите, как хочется! — задумчиво сказала мать. — Как хочется, так и зовите. Я вот
все смотрю на вас, слушаю, думаю. Приятно мне видеть, что вы знаете пути к сердцу
человеческому. Все в человеке перед вами открывается без робости, без опасений,
— сама собой распахивается душа встречу вам. И думаю я про всех вас — одолеют
они злое в жизни, непременно одолеют!
— Мы победим, потому что мы — с рабочим народом! — уверенно и громко сказала
Софья. — В нем скрыты все возможности, и с ним — все достижимо! Надо только
разбудить его сознание, которому не дают свободы расти…
Речь ее будила в сердце матери сложное чувство — ей почему-то было жалко
Софью необидной дружеской жалостью и хотелось слышать от нее другие слова,
более простые.
— Кто вас наградит за труды ваши? — спросила она тихо и печально.
Софья ответила с гордостью, как показалось матери:
— Мы уже награждены! Мы нашли для себя жизнь, которая удовлетворяет нас, мы
живем всеми силами души — чего еще можно желать?
Мать взглянула на нее и опустила голову, снова подумав: «Не понравится она
Михаиле…»
Вдыхая полной грудью сладкий воздух, они шли не быстрой, но спорой походкой, и
матери казалось, что она идет на богомолье. Ей вспоминалось детство и та хорошая
радость, с которой она, бывало, ходила из села на праздник в дальний монастырь к
чудотворной иконе.
Иногда Софья негромко, но красиво пела какие-то новые песни о небе, о любви или
вдруг начинала рассказывать стихи о поле и лесах, о Волге, а мать, улыбаясь,
слушала и невольно покачивала головой в ритм стиха, поддаваясь музыке его.
В груди у нее было тепло, тихо и задумчиво, точно в маленьком старом саду летним
вечером.
Горький Максим. Мать".
...Други!
«Мать» — роман Максима Горького, написанный в 1906 году во время путешествия автора в США.
Описывает революционно настроенных рабочих. Сам Горький считал роман одним из наименее удачных своих
произведений; современные критики часто к нему относятся критически, указывая на его художественные
недостатки, в то же время называя его важнейшим из дореволюционных романов Горького. Он же остаётся
одним из самых известных его произведений.
Действие происходит в России в начале XX века, в рабочей слободке, жизнь которой завязана на работу на
фабрике. Сын Пелагеи Ниловны, вдовы слесаря, Павел Власов, бросает пить и начинает читать книги, которые
приносит из города, а потом — собирать у себя товарищей, которые так же отказались от алкоголя. Среди
друзей Власова можно выделить украинца Андрея Находку, провозглашающего идеи социалистического
интернационализма, и крестьянина Рыбина, взгляды которого отличаются от взглядов Павла. На фабрике
появляются листовки о бедственном положении рабочих, и мать Павла и гордится этой его деятельностью, и
боится за него. Дом обыскивают, но ничего не находят; Андрея, одного из друзей Павла, арестовывают. На
фабрике вводят вычет с зарплаты; Павел пытается организовать протест, но в итоге рабочие не идут за ним, а
его самого тоже арестовывают, как и многих других. Пелагея Ниловна начинает сама доставлять листовки.Павел и Андрей выходят из тюрьмы и организуют первомайское шествие. После его разгона властями оба
вновь оказываются в тюрьме. Пелагея Ниловна продолжает агитационную работу, видится с сыном, пытается
организовать его побег, но Павел отказывается.
Проходит суд, в результате которого всех подсудимых отправляют на поселение. Подпольщики решают
напечатать речь Павла, и Пелагея Ниловна вызывается отвезти листовки в другой город. На вокзале она видит
смутно знакомого человека, вспоминает, что раньше видела его у суда и у тюрьмы; она понимает, что её
раскрыли. Человек обвиняет её в воровстве, она отвечает с возмущением, что везёт речь своего сына, одного
из политических, пытается протянуть листовки людям, но жандармы хватают её, не давая говорить".https://ru.ruwiki.ru/
...Да, не сладко прихолилсь в жизни  русским женщинам, особенно тем, кто воевал и воюет за правду. Но не зря же  был написан знаменитый плакат "Родина- мать зовет!"
Подробнее.
«Родина-мать зовёт!» — плакат времён Великой Отечественной войны, созданный художником Ираклием Тоидзе 22–23 июня 1941 года.
На плакате чёрно-белое изображение женщины, облачённой в красную одежду, одна рука поднята вверх, в другой она держит лист бумаги «Военная присяга». Позади женщины торчат штыки. Значение штыков — в огромной силе страны, а присягу должен был принять каждый, кто отправлялся на фронт.
Главной функцией плаката был призыв к защите своей страны и поднятие боевого духа.
Прообразом Родины-матери стала жена Ираклия Тоидзе — Тамара Фёдоровна. Чтобы получился обобщённый образ матери, художник «состарил» супругу и сделал её немного крупнее.
Плакат можно увидеть во многих советских художественных фильмах, в частности, в фильме «Дом, в котором я живу». https://ru.wikipedia.org\
...По моему, Родина и Мать-понятия неразрывные и священные! И настоящая мать не щадит сыновей изменников!
В.Н.
**********
1.Сын-главком ударит ракетами по отцу и матери?

Новый главнокомандующий ВСУ Александр Сырский после назначения привлек всеобщее
внимание — но не успехами на поле боя, а своим происхождением. Самые близкие родственники
генерала — мать, отец и брат — до сих пор живут во Владимирской области, где родился
нынешний главком ВСУ, открыто поддерживают власти РФ и участвуют в акции «Бессмертный
полк». Корреспонденты NEWS.ru посетили малую родину Сырского и узнали больше о его
прошлом и семье.
Как Сырского назначили главнокомандующим ВСУ
8 февраля президент Украины Владимир Зеленский отправил в отставку главнокомандующего
ВСУ генерала Валерия Залужного, слухи о снятии которого ходили с конца января. Глава
государства заявил, что обсудил с генералом обновление состава руководства армии, отметив, что
сейчас самое время для таких решений.
Результатом обновления оказалось назначение новым главкомом генерал-полковника
Александра Сырского — с 2019 года он занимал должность командующего Сухопутными войсками
Украины. Сырского называют одним из инициаторов и кураторов внедрения системы управления
подготовки и резервов ВСУ по стандартам НАТО, а также ответственным за провал обороны
Бахмута. Однако после его назначения в центре внимания СМИ оказался совсем другой факт —
российское происхождение военачальника.
Александр Сырский родился в селе Новинки Владимирской области СССР 26 июля 1965 года. На
территории РСФСР он прожил вплоть до середины 1980-х и здесь же получил военное
образование: после школы Сырский поступил в Московское высшее общевойсковое командное
училище — альма-матер кремлевских курсантов.

По одним данным, в 1986-м он стал командиром мотострелкового взвода 426-го мотострелкового
полка 25-й мотострелковой дивизии в Лубнах. В начале 1990-х Сырский оказался в Чугуеве
Харьковской области, где поступил на службу в Нацгвардию и продолжил путь по карьерной
лестнице.
Семья будущего главкома — мать, отец и брат — осталась во Владимирской области, где
проживает до сих пор.
Что известно о родителях Александра Сырского
Отец генерала Станислав Сырский — бывший военнослужащий, полковник Советской армии.
Мать Людмила Сырская (в девичестве Куркина) на пенсии, поет в хоре, занимается дачей. Сейчас
женщине 82 года, она активно ведет страничку в социальной сети «Одноклассники», где
выражает поддержку России и, судя по всему, выступает против политики украинских властей.
Так, она ставила лайки цитатам покойного лидера ЛДПР Владимира Жириновского об Украине.
«Хохлы странные люди: молятся на европейцев, работают на евреев и ненавидят русских», — эти
слова оценила Людмила Сырская. Кроме того, женщина присоединилась к пожеланиям здоровья
президенту РФ, которые были опубликованы в паблике «Мы за Путина! Путин — Герой России».
«КП» со ссылкой на подругу семьи Наталью сообщает, что главком ВСУ поддерживает общение с
родителями — каждый день или отправляет сообщение, или звонит по видеосвязи. По словам
женщины, во время своего последнего визита в РФ, куда он больше не приезжал после 2014 года,
генерал сказал: «Мы работаем с украинцами, сидим в одном штабе, и мы их всех ненавидим,
украинцев». При этом во время первого Майдана, когда власть на Украине перешла к Виктору
Ющенко, Сырский, говорит она, даже хотел перевестись в ВС РФ, потому что чувствовал —
«начинается что-то не то». Тогда, утверждает Наталья, его согласились перевести с условием, что
он отправится «показать себя» в Чечню. Сырский отказался.
Знакомая семьи по имени Ольга рассказала RT, что родители Сырского прожили всю жизнь
«душа в душу» и «избаловали детей своей добротой». Она утверждает, что о сыне, уехавшем на
Украину, они ни с кем не говорят — «будто его и не было совсем».

Дед Сырского — герой ВОВ
Судя по фото в соцсетях, семья Сырских каждый год участвует в акции «Бессмертный полк», куда
выходит с портретом отца Людмилы — Ивана Андреевича Куркина. Он ушел на Ленинградский
фронт и пропал без вести в конце июня 1941 года. В интернете можно найти письмо Людмилы
отцу, размещенное в 2020 году на странице администрации Владимира во «ВКонтакте».
Из послания следует, что до войны отец Людмилы работал водителем на автобазе Моспочтамта.
Когда немецкие войска подошли к Москве, бабушка Александра Сырского вместе с двумя
дочерями, в том числе его мамой, уехала во Владимирскую область. После войны семья хотела
вернуться в столицу, но выяснилось, что их комната в коммунальной квартире уже занята.
Куркиным пришлось остаться в деревне. «После окончания войны в моей памяти остались работы
в колхозе, полив капусты», — говорится в письме.
Судьба отца Людмилы прояснилась лишь в 1945-м, когда в Новинки приехал его боевой товарищ,
рассказавший, что Ивана ранили в ногу на фронте. Он решил прикрыть боевых товарищей,
попросил оставить ему гранату и патроны, а также рассказать жене о случившемся. «Мы
услышали взрыв гранаты, несколько выстрелов — и всё. Куркин Иван Андреевич был
коммунистом и живым бы не сдался. Нас он спас от немцев», — цитирует Людмила рассказ
однополчанина отца. Где был похоронен дед нынешнего главкома ВСУ — неизвестно.
Что известно о брате Александра Сырского
Брат Александра Сырского Олег также проживает во Владимирской области. Все та же знакомая
семьи Сырских Ольга говорит, что в детстве оба сына были «себе на уме». Сейчас мужчина, по
данным СМИ, работает в охране.
Телеканал «Зебра ТВ» пишет, что младший брат генерала в 2012 году стал героем криминальной
сводки после того, как позвонил в полицию и сообщил о бомбе, якобы заложенной в одном из
владимирских торговых центров. Сообщение оказалось ложным. Впоследствии выяснилось, что
мужчина звонил в состоянии алкогольного опьянения, чтобы отомстить охраннику ТЦ, с которым
у него был конфликт. В 2014 году Ленинский районный суд города Владимира обязал Олега
выплатить штраф в размере 30 тысяч рублей и возместить ущерб полиции в сумме 4,3 тысячи
рублей.
В беседе с ТАСС сам Олег рассказал, что уже много лет не поддерживает контакт с братом, не
знает, где тот находится и чем занимается. Он пояснил, что Александр очень давно уехал на
Украину. «Он там всю жизнь, он там начал службу и продолжает ее, у него там семья», — добавил
он.
Что знают о семье Сырских их соседи
Корреспонденты NEWS.ru отправились во Владимирскую область, чтобы узнать подробности
жизни родителей Сырского. Жители села Новинки, где родился главком ВСУ, опровергли версию
о том, что Сырские до сих пор живут там. По словам одного из местных, он никогда не слышал,
чтобы Сырские были в Новинках. Однако мужчина отметил, что сейчас живет на участке, который
ранее принадлежал другому высокопоставленному военному — генерал-лейтенанту Валерию
Халилову (худрук Академического ансамбля песни и пляски Российской армии имени А. В.
Александрова, погибший 25 декабря 2016 года на 65-м году жизни в авиационной катастрофе в
Сочи самолёта Минобороны России, направлявшегося в Хмеймим, Сирия). Сохранился дачный
дом, в котором жил Халилов, на нем видны инициалы бывшего владельца — ХВ.
NEWS.ru удалось установить, что родители Сырского живут во Владимире. Мать главкома ВСУ
Людмила отказалась разговаривать с корреспондентами портала. Сосед Дмитрий (имя изменено)
охарактеризовал Сырских-старших как «отличных, очень скромных людей». По информации
мужчины, некоторое время назад, еще до назначения Александра Сырского главкомом, к
Людмиле Сырской приходили сотрудники российских спецслужб, которые хотели «вызвать его
(Александра Сырского. — NEWS.ru) через мать», но чем это закончилось, ему неизвестно.
Местный участковый в разговоре с NEWS.ru заявил, что в доме, где проживают родители
Сырского, «сомнительного контингента» нет. Соседка Сырских Мария (имя изменено) отметила,
что отец и мать нового главкома ВСУ «ведут себя тихо, никому не мешают». По ее словам, брат
главкома ВСУ Олег периодически приезжает проведать пожилых родителей. О контактах
российской части семьи с украинским высокопоставленным родственником соседям ничего не
известно.
В беседе с NEWS.ru жители дома признались, что не испытывают негатива по отношению к
родителям Сырского, наоборот — сочувствуют пожилой паре, понимая «тяжелую двоякую
ситуацию», в которой те оказались против своей воли. Соседи Сырских не хотят верить, что
возглавивший ВСУ сын их соседей когда-нибудь отдаст приказ ударить ракетами по отцу и матери. https://news.ru/

**************
2.Максим Горький. Сердце
матери

О Матерях можно рассказывать бесконечно.
Уже несколько недель город был обложен тесным кольцом врагов,
закованных в железо; по ночам зажигались костры, и огонь смотрел из
черной тьмы на стены города множеством красных глаз — они пылали
злорадно, и это подстерегающее горение вызывало в осажденном городе
мрачные думы.
Со стен видели, как всё теснее сжималась петля врагов, как мелькают вкруг
огней их черные тени; было слышно ржание сытых лошадей, доносился звон
оружия, громкий хохот, раздавались веселые песни людей,
уверенных в победе, — а что мучительнее слышать, чем смех и песни врага?
Все ручьи, питавшие город водою, враги забросали трупами, они выжгли
виноградники вокруг стен, вытоптали поля, вырубили сады — город был
открыт со всех сторон, и почти каждый день пушки и мушкеты врагов
осыпали его чугуном и свинцом.
По узким улицам города угрюмо шагали отряды солдат, истомленных боями,
полуголодных; из окон домов изливались стоны раненых, крики бреда,
молитвы женщин и плач детей. Разговаривали подавленно, вполголоса и,
останавливая на полуслове речь друг друга, напряженно вслушивались —
не идут ли на приступ враги?
Особенно невыносимой становилась жизнь с вечера, когда в тишине стоны
и плач звучали яснее и обильнее, когда из ущелий отдаленных гор
выползали сине-черные тени и, скрывая вражий стан, двигались к
полуразбитым стенам, а над черными зубцами гор являлась луна, как
потерянный щит, избитый ударами мечей.
Не ожидая помощи, изнуренные трудами и голодом, с каждым днем теряя
надежды, люди в страхе смотрели на эту луну, острые зубья гор, черные
пасти ущелий и на шумный лагерь врагов — всё напоминало им о смерти, и
ни одна звезда не блестела утешительно для них.
В домах боялись зажигать огни, густая тьма заливала улицы, и в этой тьме,
точно рыба в глубине реки, безмолвно мелькала женщина, с головой
закутанная в черный плащ.
Люди, увидав ее, спрашивали друг друга:
— Это она?
— Она!
И прятались в ниши под воротами или, опустив головы, молча пробегали
мимо нее, а начальники патрулей сурово предупреждали ее:
— Вы снова на улице, монна Марианна? Смотрите, вас могут убить, и никто
не станет искать виновного в этом...
Она выпрямлялась, ждала, но патруль проходил мимо, не решаясь или
брезгуя поднять руку на нее; вооруженные люди обходили ее, как труп, а
она оставалась во тьме и снова тихо, одиноко шла куда-то, переходя из
улицы в улицу, немая и черная, точно воплощение несчастий города, а
вокруг, преследуя ее, жалобно ползали печальные звуки: стоны, плач,
молитвы и угрюмый говор солдат, потерявших надежду на победу.
Гражданка и мать, она думала о сыне и родине: во главе людей,
разрушавших город, стоял ее сын, веселый и безжалостный красавец; еще
недавно она смотрела на него с гордостью, как на драгоценный свой
подарок родине, как на добрую силу, рожденную ею в помощь людям
города — гнезда, где она родилась сама, родила и выкормила его. Сотни
неразрывных нитей связывали ее сердце с древними камнями, из которых
предки ее построили дома и сложили стены города, с землей, где лежали
кости ее кровных, с легендами, песнями и надеждами людей — теряло
сердце матери ближайшего ему человека и плакало: было оно подобно
весам, но, взвешивая любовь к сыну и городу, не могло понять — что легче,
что тяжелей.
Так ходила она ночами по улицам, и многие, не узнавая ее, пугались,
принимали черную фигуру за олицетворение смерти, близкой всем, а
узнавая, молча отходили прочь от матери изменника.
Но однажды, в глухом углу, около городской стены, она увидала другую
женщину: стоя на коленях около трупа, неподвижная, точно кусок земли, она
молилась, подняв скорбное лицо к звездам, а на стене, над головой ее, тихо
переговаривались сторожевые и скрежетало оружие, задевая камни
зубцов.
Мать изменника спросила:
— Муж?
— Нет.
— Брат?
— Сын. Муж убит тринадцать дней тому назад, а этот — сегодня.
И, поднявшись с колен, мать убитого покорно сказала:
— Мадонна всё видит, всё знает, и я благодарю ее!
— За что? — спросила первая, а та ответила ей:
— Теперь, когда он честно погиб, сражаясь за родину, я могу сказать, что
он возбуждал у меня страх: легкомысленный, он слишком любил веселую
жизнь, и было боязно, что ради этого он изменит городу, как это сделал сын
Марианны, враг бога и людей, предводитель наших врагов, будь он проклят,
и будь проклято чрево, носившее его!..
Закрыв лицо, Марианна отошла прочь, а утром на другой день явилась к
защитникам города и сказала:
— Или убейте меня за то, что мой сын стал врагом вашим, или откройте
мне ворота, я уйду к нему...
Они ответили:
— Ты — человек, и родина должна быть дорога тебе; твой сын такой же
враг для тебя, как и для каждого из нас.
— Я — мать, я его люблю и считаю себя виновной в том, что он таков, каким
стал.
Тогда они стали советоваться, что сделать с нею, и решили:
— По чести — мы не можем убить тебя за грех сына, мы знаем, что ты не
могла внушить ему этот страшный грех, и догадываемся, как ты должна
страдать. Но ты не нужна городу даже как заложница — твой сын не
заботится о тебе, мы думаем, что он забыл тебя, дьявол, и — вот тебе
наказание, если ты находишь, что заслужила его! Это нам кажется
страшнее смерти!
— Да! — сказала она. — Это — страшнее.
Они открыли ворота пред нею, выпустили ее из города и долго смотрели со
стены, как она шла по родной земле, густо насыщенной кровью, пролитой
ее сыном: шла она медленно, с великим трудом отрывая ноги от этой земли,
кланяясь трупам защитников города, брезгливо отталкивая ногою
поломанное оружие, — матери ненавидят оружие нападения, признавая
только то, которым защищается жизнь.
Она как будто несла в руках под плащом чашу, полную влагой, и боялась
расплескать ее; удаляясь, она становилась всё меньше, а тем, что смотрели
на нес со стены, казалось, будто вместе с нею отходит от них уныние и
безнадежность.
Видели, как она на полпути остановилась и, сбросив с головы капюшон
плаща, долго смотрела на город, а там, в лагере врагов, заметили ее, одну
среди поля, и, не спеша, осторожно, к ней приближались черные, как она,
фигуры.
Подошли и спросили — кто она, куда идет?
— Ваш предводитель — мой сын, — сказала она, и ни один из солдат не
усумнился в этом. Шли рядом с нею, хвалебно говоря о том, как умен и
храбр ее сын, она слушала их, гордо подняв голову, и не удивлялась — ее
сын таков и должен быть!
И вот она пред человеком, которого знала за девять месяцев до рождения
его, пред тем, кого она никогда не чувствовала вне своего сердца, — в
шелке и бархате он пред нею, и оружие его в драгоценных камнях. Всё —
так, как должно быть; именно таким она видела его много раз во сне —
богатым, знаменитым и любимым.
— Мать! — говорил он, целуя ее руки. — Ты пришла ко мне, значит, ты
поняла меня, и завтра я возьму этот проклятый город!
— В котором ты родился, — напомнила она.
Опьяненный подвигами своими, обезумевший в жажде еще большей славы,
он говорил ей с дерзким жаром молодости:
— Я родился в мире и для мира, чтобы поразить его удивлением! Я щадил
этот город ради тебя — он как заноза в ноге моей и мешает мне так
быстро идти к славе, как я хочу этого. Но теперь — завтра — я разрушу
гнездо упрямцев!
— Где каждый камень знает и помнит тебя ребенком, — сказала она.
— Камни — немы, если человек не заставит их говорить, — пусть горы
заговорят обо мне, вот чего я хочу!
— Но — люди? — спросила она.
— О да, я помню о них, мать! И они мне нужны, ибо только в памяти людей
бессмертны герои!
Она сказала:
— Герой — это тот, кто творит жизнь вопреки смерти, кто побеждает
смерть...
— Нет! — возразил он. — Разрушающий так же славен, как и тот, кто
созидает города. Посмотри — мы не знаем, Эней или Ромул построили Рим,
но — точно известно имя Алариха и других героев, разрушавших этот
город.
— Который пережил все имена, — напомнила мать.
Так говорил он с нею до заката солнца, она всё реже перебивала его
безумные речи, и всё ниже опускалась ее гордая голова.
Мать — творит, она — охраняет, и говорить при ней о разрушении значит
говорить против нее, а он не знал этого и отрицал смысл ее жизни.
Мать — всегда против смерти; рука, которая вводит смерть в жилища
людей, ненавистна и враждебна Матерям, — ее сын не видел этого,
ослепленный холодным блеском славы, убивающим сердце.
И он не знал, что Мать — зверь столь же умный, безжалостный, как и
бесстрашный, если дело идет о жизни, которую она, Мать, творит и
охраняет.
Сидела она согнувшись, и сквозь открытое полотнище богатой палатки
предводителя ей был виден город, где она впервые испытала сладостную
дрожь зачатия и мучительные судороги рождения ребенка, который теперь
хочет разрушать.
Багряные лучи солнца обливали стены и башни города кровью, зловеще
блестели стекла окон, весь город казался израненным, и через сотни ран
лился красный сок жизни; шло время, и вот город стал чернеть, как труп, и,
точно погребальные свечи, зажглись над ним звезды.
Она видела там, в темных домах, где боялись зажечь огонь, дабы не
привлечь внимания врагов, на улицах, полных тьмы, запаха трупов,
подавленного шёпота людей, ожидающих смерти, — она видела всё и всех;
знакомое и родное стояло близко пред нею, молча ожидая ее решения, и
она чувствовала себя матерью всем людям своего города.
С черных вершин гор в долину спускались тучи и, точно крылатые кони,
летели на город, обреченный смерти.
— Может быть, мы обрушимся на него еще ночью, — говорил ее сын, —
если ночь будет достаточно темна! Неудобно убивать, когда солнце
смотрит в глаза и блеск оружия ослепляет их — всегда при этом много
неверных ударов, — говорил он, рассматривая свой меч.
Мать сказала ему:
— Иди сюда, положи голову на грудь мне, отдохни, вспоминая, как весел и
добр был ты ребенком и как все любили тебя...
Он послушался, прилег на колени к ней и закрыл глаза, говоря:
— Я люблю только славу и тебя, за то, что ты родила меня таким, каков я
есть.
— А женщины? — спросила она, наклонясь над ним.
— Их — много, они быстро надоедают, как всё слишком сладкое.
Она спросила его в последний раз:
— И ты не хочешь иметь детей?
— Зачем? Чтобы их убили? Кто-нибудь, подобный мне, убьет их, а мне это
будет больно, и тогда я уже буду стар и слаб, чтобы отмстить за них.
— Ты красив, но бесплоден, как молния, — сказала она, вздохнув.
Он ответил, улыбаясь:
— Да, как молния...
И задремал на груди матери, как ребенок.
Тогда она, накрыв его своим черным плащом, воткнула нож в сердце его, и
он, вздрогнув, тотчас умер — ведь она хорошо знала, где бьется сердце
сына. И, сбросив труп его с колен своих к ногам изумленной стражи, она
сказала в сторону города:
— Человек — я сделала для родины всё, что могла; Мать — я остаюсь со
своим сыном! Мне уже поздно родить другого, жизнь моя никому не нужна.
И тот же нож, еще теплый от крови его — ее крови, — она твердой рукою
вонзила в свою грудь и тоже верно попала в сердце, — если оно болит, в
него легко попасть.
1911
https://ognikuzbassakci.ru/
**************
Материалы из Сети подготовил Вл.Назаров
Нефтеюганск
28 февраля 2025 года