Пушкин. Преобразование языковой структуры литерату

(сериал Эпитомы пушкинистики
Анализ главы 4 учебника ВШ Горшков А.И. Теория и история русского литературного языка (1984))

Всегда и долго пытался найти ответ на вопрос: отчего Пушкина величают создателем нового русского лит. языка (РЛЯ)?
И не нашел
Нет, конечно, боевых листков и агиток много ...  Но
Я не мог найти отличий языка Пушкина от языка Дмитриева, Батюшкова, Жуковского, на которых Вяземский указал как на отцов основателей этого нового (тогда) РЛЯ
Именно лит. языка, а не поэтики 

И вот оказалось, что надо изучать и сравнивать не язык, а текст и использование языка как инструмента


Привожу пример:

глава "Преобразование языковой структуры литературного текста" из указанного учебного пособия Горшкова

<<<
 В. В. Виноградов так писал о пушкинских преобразованиях в сфере русского литературного языка:

Пушкин утверждает
многообразие стилей в пределах единой общенациональной нормы литературного выражения.
Этот процесс был неотделим от
реформы литературного синтаксиса и семантики. Расширяются границы литературного языка в сторону устной речи и народной поэзии. (...)
Те значения слова, которые прежде были разъединены употреблением, принадлежали разным стилям языка художественной литературы, разным диалектам и жаргонам письменной речи или устно-бытового просторечья, сочетаются Пушкиным в новые единства» [-]; Пушкин
«создает многочисленные образцы и способы сочетания таких словарных и грамматических категорий. которые в прежнее время противопоставлялись друг другу как категории поэтического и прозаического, высокого и низкого и т. п.» [-].
 
В этих высказываниях затронуты вопросы, которые могут быть распределены по трем аспектам, трем уровням изучения языковых явлений:
- расширение границ литературного языка, утверждение многообразия стилей в пределах единой общенациональной нормы — это вопросы уровня языка как системы подсистем;
- изменения в синтаксисе и семантике слов (если рассматривать их абстрагированно) — это вопросы уровня языковых единиц;
- сочетание в новые единства прежде разобщенных употреблением категорий — это вопросы уровня текста.

Все эти вопросы, разумеется, неразрывно связаны, но именно это обстоятельство и побуждает уделить пристальное внимание проблематике текста.
Проблема организации литературного текста
была одной из очень важных в кругу проблем, связанных с образованием норм русского национального литературного языка.
Отбор и семантические преобразования лексики, выработка новых грамматических моделей могли происходить только на основе изменений в языковой структуре литературного текста.

Разрушение старой системы стилей также было связано с новыми тенденциями в построении литературного текста. Каждый из трех прикрепленных к соответствующим жанрам типов текста, предусмотренных теорией классицизма, характеризовался своими правилами отбора и организации языковых единиц. Становление единых новых норм литературного языка означало, в частности, выработку таких норм языковой организации литературного текста, которые стали бы общими не только для всех жанров художественной литературы, но и для нехудожественных разновидностей литературного языка.  В пределах этих норм получили возможность свободного и широкого развития и индивидуально-авторские стили.

Образование новых, универсальных норм соответствовало не только потребностям перестройки литературного языка как системы подсистем, но и потребностям усовершенствования языковой структуры литературных текстов. «Одним из художественных недочетов всей нашей литературы XVIII в., — пишет Д. Д. Благой, — была экстенсивность формы — несоответствие поэтической мысли и огромного количества художественно-словесного материала, затраченного на ее выражение» [-].
Это высказывание вполне можно отнести не только к языку художественной литературы, но и ко всем типам текста XVIII в. Таким образом, становление новых норм языковой организации литературного текста предполагало достижение универсальности и преодоление экстенсивности литературного выражения.
В «новом слоге» Карамзина эти задачи не были решены. Оторванный от живых народных источников, откровенно искусственный «новый слог» был устремлен прежде всего к изысканности, украшенности выражения. Он был риторичен, и это сближало его со старым «высоким слогом». За красивыми словами и выражениями неясно проступала мысль. На первое место выдвигались именно слово, фраза, а не то, что они обозначают. Это было замечено еще современниками Карамзина.
Позже об этом же писал Белинский: «Сочинения Карамзина теряют в наше время много достоинства еще и оттого, что он редко был в них искренен и естествен. Век фразеологии для нас проходит; по нашим понятиям, фраза должна прибираться для выражения мысли или чувства; прежде мысль и чувство приискивались для звонкой фразы» [-]. Задуманные как универсальные не только в письменной, но и в устной сфере функционирования («писать как говорят, и говорить как пишут») нормы «нового слога» на деле оказались неприемлемыми за пределами художественного творчества сентиментализма. Обращение к  «Истории государства Российского» заставило Карамзина сделать попытку создать тип текста, отличный от «нового слога», но полного успеха ему достичь не удалось. По замечанию Белинского, исторический слог Карамзина «слишком отзывается искусственною подделкою под язык летописей и слишком не лишен реторического оттенка» [-].

Пушкиным были решительно отвергнуты карамзинские принципы построения литературного текста. Еще в 1822 г. в черновом наброске «О прозе» был сформулирован тезис, что главные достоинства прозы — точность и краткость, что она «требует мыслей и мыслей — без них блестящие выражения ни к чему не служат».
В процессе перестройки структуры литературного текста устранение старого и внедрение нового были неразрывно связаны, поэтому трудно в строгой последовательности перечислить те качества текста, которые были преодолены, и те качества, которые были тексту приданы, тем более, что последние также не были изолированы друг от друга.

Однако несомненно, что такие на первый взгляд отвлеченные и трудно поддающиеся наблюдению качества текста, как соразмерность и сообразность, простота, искренность и точность выражения, получали достаточно конкретное языковое воплощение.

Исследователи языка Пушкина, и прежде всего В. В. Виноградов, выявили и описали те новые языковые черты, новые свойства, которые отличают пушкинский текст от текстов предшествовавшей поры.

1. Говоря о преобразовании Пушкиным языковой структуры литературного текста, следует отметить принципиальные изменения в характере словоупотребления. В предпушкинской традиции слово выступало как самоценный компонент текста, и если слову, по мнению автора, не хватало собственной выразительности и «красивости», к нему присоединялись разного рода украшающие дополнения. В пушкинском тексте слово выбирается по признаку максимально точного обозначения предмета, максимально точного выражения мысли. Этот вполне естественный для нас В пушкинском тексте «с предмета спадает формальный наряд украшенного слога. Пушкинское слово выступает как обобщенное отражение и обозначение предмета, осмысленного в широкой социально-исторической перспективе. Принцип „нагой простоты“ изображения, которому следовал Пушкин, опирался на реалистическую оценку значений слов и предметов, оценку их социально-исторической выразительности и характерности» [-].
 
2. Подчеркнутая смысловая точность употребления каждого слова у Пушкина сочеталась с принципиальным устранением из текста разного рода формальных словесных ухищрений и украшений, которые были непременной принадлежностью не только «высокого слога» классицизма и «нового слога» сентиментализма, но и слога многих писателей иных литературных направлений, считались обязательным качеством литературного текста, наиболее типичным признаком «литературности» языка вообще.
3. В творчестве Пушкина было выработано еще одно очень важное качество
литературного текста нового типа — теснота связей «субтекстов», концентрация несущих смысловую нагрузку компонентов. Точность словоупотребления и отказ от словесных украшений находит структурное выражение «в синтаксическом сгущении речи, в ограничении протяжения синтагм и предложений. Короткие, точно и строго организованные отдельные предложения выстраиваются в стройную цепь» [-].  Такой способ синтаксической организации текста, воспринимаемый нами как совершенно обычный, естественный, совсем иначе воспринимался в пушкинское время. «На фоне господствовавших до Пушкина изощренно-эмоциональных, симметрически построенных описаний и изображений, богатых качественными оценками и определениями...» [-], он казался многим критикам, писателям и читателям странным, нарушающим привычные нормы.
 4. С принципом точности словоупотребления был связан и наиболее значительный с точки зрения истории русского литературного языка сдвиг в структуре литературного текста — свободное сочетание и взаимопроникновение языковых единиц, прежде разобщенных и противопоставленных в историко-генетическом, экспрессивно-стилистическом и социально-характерологическом плане. Церковнославянизмы сталкиваются с русскими словами, обрастают „светскими“ переносными значениями, заменяются русскими синонимами, сливаются с ними, передавая им свои значения» [-].

отрывок из «Станционного смотрителя»: Потом, сунув ему что-то за рукав, он отворил дверь, и смотритель, сам не помня как, очутился на улице. Долго стоял он неподвижно, наконец увидел за обшлагом своего рукава сверток бумаг; он вынул их и развернул несколько пяти и десятирублевых смятых ассигнаций. Слезы опять навернулись на глазах его, слезы негодования! Он сжал бумажки в комок, бросил их наземъ, притоптал каблуком и пошел... Отошед несколько шагов, он остановился, подумал... и воротился... но ассигнаций уже не было. Хорошо одетый молодой человек, увидя его, подбежал к извозчику, сел поспешно и закричал: «Пошел!..» Смотритель за ним не погнался. Виноградов считал, что именно в этом отрывке «впервые изобретен был Пушкиным» и реализован принцип показа внутренних переживаний через внешние проявления Для практического осуществления этого принципа, способствующего смысловому и эмоциональному насыщению текста, важно то, что «пушкинское слово отражает действительность через призму сознания повествователя, мышление и мироощущение которого составляют органический элемент самой изображаемой действительности. Реалистический синтез субъективных и объективных элементов в семантике слова — и есть то новое, что вносит Пушкин в семантическую систему русского литературного языка» [-].

У Пушкина, в отличие от Карамзина, повествование несет и функцию сообщения, и функцию воздействия. Коренное преобразование языковой структуры литературного текста было осознано и осмыслено современниками Пушкина не сразу; исходя из старых представлений, они нередко оценивали новаторство великого писателя как небрежность, как ошибку, как нарушение литературных канонов. Потребовалось определенное время и филологической науке, чтобы от абстрактных наблюдений за теми или иными языковыми единицами в языке Пушкина перейти к изучению принципов, приемов и способов организации этих единиц в пушкинских текстах.

>>>