Трилогия. Ч. 1. Корона. Кинороман. Ист. триллер

ВНИМАНИЕ! Все авторские права на кинороман защищены законами Российской Федерации, международным законодательством и принадлежат автору. Запрещается его издание и переиздание, размножение, экранизация, перевод на другие языки без письменного разрешения автора.

АННОТАЦИЯ
Средневековая Таврида. Знойным летним днем на перепутье дорог у колодца сидел странный человек. На его голову был водружен безобразный венок из дубовых веток, отдаленно напоминавший корону.
Грязное тело прикрывал истлевший балахон. Спутанные длинные волосы и рыжая борода кишели насекомыми. Незнакомца атаковали рои черных омерзительно жужжащих мух.
Бормоча точно в бреду какие-то бессвязные слова, он крепко сжимал в костлявых руках массивный королевский меч. При нем находились и других атрибуты королевской власти: перстень, скипетр и золотые шпоры. Не хватало лишь последнего и самого главного – подлинной венценосной короны на голове.

ПРЕДИСЛОВИЕ I
К сожалению, в постперестроечную эпоху сформировалось устойчивое представление о том, что кинороман – «низкий» жанр, разновидность бульварной литературы, всего-навсего переложенные на литературный язык популярные сериалы, вроде «Рабыни Изауры», «Санта-Барбары», «Богатые тоже плачут» и т.д., позволяющие зрителям продолжить общение с полюбившимися «телеродственниками».

На самом деле, кинороман – беллетризованный, то есть оформленный в литературную (прозаическую) форму, сценарий потенциального игрового (художественного) фильма. Принципиальная разница заключается в том, что сценарий, как правило, позволяет лишь представить/обозначить/очертить будущий фильм, тогда как кинороман – увидеть его на «мысленном экране». Для этого автор должен уметь «включить» визуальное воображение читателей так, чтобы обеспечить созерцание/рассматривание «движущихся картинок» (кадров, сцен, эпизодов) – то, что известный кинорежиссер Александр Митта назвал «кинотеатром в мозгу».

Сценарии, как правило, довольно схематичны, чрезмерно лаконичны и оттого невыразительны для массового читателя. Это как раз тот случай, когда вместе с бельем выплескивают и ребенка: «он встал», «она села», «они легли» и т.д., а романы, особенно прошлых эпох, – пространны и затянуты. Поэтому задача создателя киноромана как раз и состоит в том, чтобы найти золотую середину между «скупым» сценарием и «многословным» романом (примирить их), взять из каждого жанра лучшее.

Вывод: кинороман – нечто среднее между сценарием и небольшим по объему классическим художественно-литературным романом. В идеале текстовой объем киноромана должен точно соответствовать экранному времени фильма. Если речь идет о полнометражной (прокатной) картине, то это от 2-х до 4-х часов. То есть от 120 до 240 страниц стандартного печатного текста.

Главный принцип киноромана – ничего лишнего. Поэтому в нем, как и в любом драматургическом произведении (пьесе или киносценарии), как правило, описываются только действия персонажей, их диалоги/монологи и обстановка, в которой происходят события. Проще говоря, что читатели-зрители видят и слышат.

Например, нет психологических описаний состояния героев, авторских рассуждений, если они не являются титрами, и всего того, что не присутствует в аудиовизуальном пространстве истории. Например, первое предложение из литературного сценария Рустама Ибрагимбекова и Валентина Ежова будущего легендарного кинофильма «Белое солнце пустыни» звучало так: «Бывший красноармеец Федор Сухов двигался по пустыне походным шагом, оставляя за собой лунки следов, которые горячий ветерок старался побыстрее засыпать песком». В данном тексте «видно и слышно» все, кроме того, что красноармеец – «бывший» и зовут его «Федор Сухов». Поскольку транслируется эта информация не кинематографическим, а сугубо литературным языком.

Кинороман, независимо от жанра (история это о серийном убийце или замухрышке, в которую влюбился прекрасный принц, он же престарелый олигарх), должен читаться с неослабевающим интересом от начала и до конца как самый захватывающий детектив. Как говорится, «на одном дыхании», без «скучных моментов/излишеств». С появлением цифровых технологий и Интернета цивилизация диктует быстрый темп, стремится, с одной стороны, к простоте (доступности), краткости и ясности понимания. С другой – к содержательной глубине. Поэтому у качественно сделанного киноромана как литературного жанра, по нашему мнению, огромное будущее. Автор посчитает свою задачу полностью выполненной, если после ознакомления с его историей каждый читатель вслед за известным французским кинорежиссером Рене Клером скажет: «Фильм готов, его осталось только снять!»

ПРЕДИСЛОВИЕ II
Конец XII века. Когда-то завоевавшие Крымский полуостров восточные готы основали здесь свое государство под названием Дори.
Его столицей стал город Дорос на территории нынешнего Мангупа в Бахчисарайском районе.
Почти 40 лет Дори правил безжалостный король Норберт III, прозванный Бездетным, так как не имел наследников.

Кинороман написан по мотивам готских легенд.

1

Дорос. 1189 год.

Горное плато, казалось, буквально парившее над землей, окутала глубокая ночь. Светила яркая полная луна, освещая силуэты окруженных темными деревьями голых белесых скал.
С одной стороны плато обрывалось бездонной черной пропастью, резко уходившей по отвесной каменной стене глубоко вниз.
На краю плато угадывались очертания старинного замка, в сиянии лунного света походившего на мрачную бесформенную громадину. Он был почти полностью погружен в темноту. Лишь в нескольких окнах едва угадывался слабый огонек.

Зловещие своды тронного зала тускло освещали немногочисленные факелы. Стояла мертвая тишина.
Полулежа на троне с короной на голове дремал верховный правитель Дори – Король Норберт III, уже не молодой мужчина с черной окладистой бородой. Кругом не было ни души.

Постепенно сквозь тишину стали проявляться приглушенные детские голоса. Они становились все громче и громче. Дети задорно смеялись, словно играли в какую-то веселую игру.

Неожиданно король резко пробудился и прислушался. Голоса доносились из-за двери.

Норберт был явно взволнован. Какое-то время он опасливо смотрел на дверь.
Затем покинул трон и начал медленно к ней приближаться.

Оказавшись у двери, правитель Дори на мгновение замер, а потом резко распахнул створки.

Перед королем открылась чудесная картина. Ярко светило ослепительное солнце.
На поляне, покрытой зеленой травой, беззаботно резвились полуголые младенцы – одиннадцать мальчиков и одна девочка. Всецело поглощенные игрой, они не заметили появление Норберта,

Король остановился и залюбовался увиденным. Хотя его глаза оставались по-прежнему холодными, губы подернулись подобием улыбки.

Наконец, самодержец медленно двинулся в сторону малышей. Они по-прежнему играли, не обращая на него никакого внимания.

Норберт продолжал приближаться.
Когда он оказался совсем близко, то остановился.
Дети резко прекратили игру. Беззаботный смех вмиг испарился. Обратив к нему лица, младенцы стали с интересом разглядывать незнакомца.

Монарха словно охватило неведомое чувство радости. Он медленно протянул к ним обе руки.

Мгновение, и малыши стали дико смеяться, с презрением указывая на него маленькими пальчиками. Их белоснежная кожа, словно сжигаемая неистовым огнем, стала молниеносно чернеть. Обнажились кости.
Вскоре ангелоподобные малютки превратились в безумно хохочущие уродливые скелеты, из глазниц которых вырывалось адское свечение.   

Внезапно лицо короля исказила гримаса ужаса. Схватившись обеими руками за корону, он начал издавать душераздирающие вопли.

Яркий солнечный свет исчез. Безоблачное голубое небо поглотила кромешная тьма. Вокруг воцарился полумрак. Вместо зеленой травы теперь чернела обугленная земля.

У Норберта подкосились ноги. Он упал на землю, продолжая удерживать корону.

Скелеты младенцев все также неистово гоготали, тыча в самодержца обрубками пальцев.
Властелин Дори, дико визжа, с искаженным лицом, как и прежде, катался в историке у их ног.
Из-под короны вдруг показались струйки крови, будто края согнутой в обруч золотой пластины намертво вонзились в мягкую ткань головы.

Неожиданно все вокруг ослепила вспышка молнии. Прогремел гром. С неба начали капать алые капли дождя.

Струи небесной крови с ног до головы покрывали корчащегося на земле короля.
Блеск молний и раскаты грома нарастали.

Вдруг вокруг Норберта вырвались из-под земли вытянутые фаланги пальцев маленьких скелетов.
Впившись в него мертвой хваткой, они начали затягивать короля вниз. Он сопротивлялся из последних сил, но погружался в преисподнюю все глубже и глубже.

* * *

– Нет… нет… нет… – пронзили тишину отчаянные вопли самодержца.

Он открыл глаза.
Схватившись за корону, владыка восточных готов сидел на своем троне в том же зале.
Перед ним был богато уставленный яствами огромный стол.
Компанию королю составляли вассалы – рыцари и дамы. Замерев, они во все глаза смотрели на самодержца.
Рядом с Норбертом по правую руку восседал рыцарь преклонных лет (видимо, – советник короля), а по левую – молодая красавица (по всем признакам – его фаворитка).

Бродячие артисты, дававшие до этого представление, также застыли на месте.

Самодержец, сбросив с себя остатки видения, почувствовал неловкость. В тронном зале воцарилась напряженная тишина.

Неожиданно, как из-под земли, перед Норбертом вырос где-то прятавшийся королевский шут-полукарлик по прозвищу Кузнечик. Он выделялся огромной головой с выпуклым черепом и худыми, кривыми ножками. Паяц был облачен в черно-белый шутовской костюм. На голове красовался бархатный колпак.
– Снова уснул? – весело обратился Кузнечик к королю.
– Нет… всего лишь вздремнул немножко… – смущенно ответил властелин Дори после некоторого замешательства.
Послышался тихий всеобщий выдох облегчения.
Напряжение в зале заметно спало.
– Спи, спи… Тебе давно пора упражняться для сна в могиле, – сострил придворный забавник.
В зале раздался громкий хохот.
Лицо короля потемнело, глаза налились кровью.
Но увидев всеобщее благодушное веселье, он выдавил из себя подобие улыбки.
– Где еще встретишь такого дурака, как мой шут, – отреагировал Норберт, бесцеремонно хлопнув того по плечу, а затем спросил: – Ну… чем ты меня сегодня позабавишь? Эти болваны, – король кивнул в сторону артистов, – мне порядком надоели.
– Все зависит от того, что ты хочешь увидеть или услышать, Мой король, – ответил Кузнечик.
– Если бы я это знал, – властитель Дори окончательно стряхнул с себя кошмарный сон, – то разве стал бы тратить время на болтовню с таким дураком, как ты?
Снова раздался дружный хохот.
– Пусть он сыграет на дудочке, – предложил кто-то.
– Она мне уже осточертела, – отмахнулся монарх.
– Тогда пусть глотнет огонь, – посоветовал другой.
– Я уже это видел. О… Пусть он в своих куплетах кого-нибудь высмеет.
– Но кого? – удивился потешник.
– Кого? – Норберт на мгновение задумался. –Да хотя бы куховара Роби.

Шут на некоторое время сосредоточился, а потом произнес:
«Живот у Роби-нелюдима,
Заметит девка без труда.
Но то, что ей необходимо,
Она не сыщет никогда».
Пирующие в очередной раз загоготали.
Больше всех, казалось, веселился сам король.
– Ха – ха – ха… – надрывался он от смеха, – Роби и правда заплыл жиром, как старый боров.

Немного успокоившись, Норберт обвел всех внимательным взглядом и вновь обратился к Кузнечику:
– А теперь сочини про конюха Мена.

Насмешник снова задумался, а потом продекламировал:
«Бедняга Мен воды боится,
Дерьмом измазан круглый год.
К нему греху не подступиться,
Ведь нос воротит даже черт».
Неистовый грубый хохот предсказуемо потряс своды зала.
Король распалялся все больше и больше.
Он снова посмотрел на вассалов, которые, смутившись, отвели взгляд в сторону, и запальчиво потребовал от Кузнечика:
– А теперь… придумай куплет на Брэма.
Брэм, хорошо сложенный молодой рыцарь с воинственным выражением лица, побагровел.

Смехотворец-острослов, не задумываясь, злобно глядя тому прямо в глаза, выпалил:
«Жаль, что не лекарь я, а то бы
На части Брэма расчленил
И жабу мерзкую в утробе,
Что вместо сердца, раздавил».

Рыцарь вскочил с места, не дав присутствующим вдоволь посмеяться.
– Мой король, – вскричал он, – я требую, чтобы этот уродливый ублюдок заткнул свою глотку.
– А вы вызовите его на поединок, – парировал самодержец.
– Рыцарю не пристало драться с шутом.
– Так и поединок будет шутовским, – отреагировал властелин Дори.

Король величественно окинул взглядом присутствующих.
Те одобрительно закивали.

Брэм напрягся.
– Я согласен, – произнес он после некоторого замешательства.
– И я, – подал голос Кузнечик.
– Какое оружие выберите? – спросил самодержец у Брэма.
– Чтобы всыпать шуту, достаточно дубины.
– Не против? – этот вопрос был адресован уже потешнику.
– Как вам будет угодно, Мой король.
– Принесите дубины, – приказал Норберт слугам.

Брэм и Кузнечик вышли в центр зала, держа в руках дубины.
Угрожающе уставившись друг на друга, они были готовы к бою.
Монарх встал из-за стола и поднял правую руку – в ней он удерживал большим и указательным пальцем платок.
Все смолкли.
– Высокочтимый рыцарь Брэм, – торжественно произнес владыка восточных готов, – вызывает на бой совершеннейшего кривляку… э… Сверчка…
Из разных углов зала послышались смешки.
– …я хотел сказать, Кузнечика, – поправил он себя, – победитель выберет королеву турнира.
Он отпустил платок.
Брэм без разведки боем готов был броситься на шута. Но вдруг раздался голос Кузнечика:
– Стойте… – он поднял правую руку.
Соперник замер, буравя взглядом придворного смешилу.
– Что такое? – удивился Норберт.
– Я не хочу драться дубиной. – пояснил паяц.
Он отбросил орудие боя в сторону.
– Тогда чем?
– Мне вполне достаточно башмаков, Мой король.
– Башмаков? – самодержец пожал плечами.
– Да.
– Вы не против, Брэм? – спросил король.
– Мне все равно, – ответил тот.

Соперники вновь угрожающе стали друг против друга.
Брэм замахнулся дубиной и бросился на шута. Но тот ловко увернулся.

Рыцарь сделал еще несколько выпадов, но Кузнечику каждый раз удавалось ускользнуть от ударов.
У большинства присутствующих неуклюжесть Брэма стала вызывать насмешки.
Лишь у фаворитки короля, сидевшей от него слева, было каменное выражение лица.

– Ну погоди, выродок, – прошипел Брэм. Он был похож на разъяренного быка.
В очередной раз рыцарь, как зверь, бросился на противника с дубиной, но ловкость паяца все равно оказывалась ему не по зубам.

Неожиданно Кузнечик бросился на пол.
Стрелой проскочил у Брэма между ног.
Быстро вскочил и со всей силы дал ему сильного пинка.
Тот, не успев опомниться, не устоял и упал лицом на пол.

Норберт гоготал громче всех.
– Теперь я понимаю, – заливался он, – что значит драться башмаками.

Брэм быстро оказался на ногах и снова бросился на врага.
Шут был дьявольски увертливым.
Оставаясь неуязвимым, он кружился вокруг соперника, как волчок, и наносил многочисленные пинки.

Брэм заметно терял силы.
На губах выступила пена, глаза затуманились.
Он еле держался на ногах.

Наконец, после очередного пинка, рыцарь вновь грохнулся на пол, но на этот раз подняться уже не смог.

– Мой доблестный Кузнечик – победитель! – медленно поднявшись, церемонно возгласил монарх.
Вассалы тут же повскакивали со своих мест.
Послышались рукоплескания.
Присутствующие чествовали королевского шутилу, который торжественно раскланивался.
– А теперь, – продолжал самодержец, – самое время выбрать королеву турнира. Вперед, победитель! – подбодрил он Кузнечика.
– Мой король… – конфузливо отреагировал тот, – я… я… не хочу…
Послышалась новая порция всеобщего смеха.
– Скромность – удел избранных… – подчеркнул властелин Дори и вновь обратился к триумфатору:
– Смелее, мой верный шут. Я не дам тебя в обиду.

Под всеобщее веселье Кузнечик, потупившись, медленно двинулся вдоль стола.
Норберт направился следом.

Обойдя пирующих вассалов, Кузнечик остановился рядом с фавориткой короля.
– Ага… королева выбрана, – воскликнул владыка восточных готов.
Присутствующие не скрывали восторга.
– Подари ему перстень, – тихо шепнул Норберт любовнице, – и не скупись на улыбку, Милена, мы же не на похоронах.
Та, кивнув, сняла с пальца перстень и, одаривая Кузнечика самой обаятельной своей улыбкой, пристроила ему на палец.
Паяц покраснел от удовольствия. Но вдруг вскрикнул и, как подкошенный, рухнул перед собой.

Сзади него, тяжело дыша, стоял Брэм с дубиной, который незаметно подкрался к противнику и нанес предательский удар.
Присутствующие замерли. Воцарилось молчание.

Но вдруг самодержец бешено захохотал.
Вассалы быстро отреагировали на реакцию сюзерена и также загоготали.
– Ага… победитель повержен! – вскричал король. – Прекрасный удар, достойный настоящего рыцаря, – не скрывая презрения, он посмотрел на Брэма.
Тот, потупившись, молча стоял на месте.
– Придется выпить за нового победителя, – провозгласил монарх.

Король сделал знак.
Бродячие артисты, остававшиеся до этого не у дел, под веселую мелодию музыкантов продолжили представление.

Внезапно стены замка задрожали.
С потолка посыпалась каменная крошка.
Музыка смолкла.
Все присутствующие в страхе замерли.
Последовало три подземных толчка.
Затем вновь наступила тишина.
– Опять… – мрачно выдавил из себя Норберт III Бездетный.

2

Абсолютно голый Кузнечик находится в глубокой яме.
Вверху, вокруг нее, за накрытыми столами во главе с королем пируют его вассалы.
Все безудержно веселятся, издевательски забрасывая шута остатками пищи.

Кузнечик мечется по яме, как загнанный зверь, пытаясь из нее выбраться. Но отчаянные попытки оказываются тщетными – стены темницы слишком высокие и скользкие.
Глядя на мучения шута, пирующие гогочут еще сильнее.

Кузнечик постепенно выбивается из сил.
В него по-прежнему летят остатки еды – кости, куски хлеба. Из кубков выплескивается недопитое вино.
Наконец, окончательно обессилев, паяц валится на дно ямы.
Следует взрыв хохота.
– Мама… мамочка… – закатив глаза, шепчет Кузнечик, – мне очень плохо… спаси меня… ради Бога, спаси… умоляю…

* * *

– Кузнечик, Кузнечик, проснись… немедленно… слышишь?

Потешник открыл глаза и увидел перед собой озабоченное лицо пожилого рыцаря, сидевшего за столом справа от короля.
Шут лежал на кровати в своей каморке. Ее освещал единственный факел. За окнами зияла ночная темнота.

Поверженный победитель турнира со стоном приподнялся на локте.

Коморка была завалена различными самодельными механизмами и заготовками.
Пол сплошь усеивала деревянная стружка.
– Сегодня ты был молодцом. Король – в восторге, – оскалился рыцарь.
– Ой, как болит спина, – простонал Кузнечик.
– Ничего, ничего… не в первый раз… – садясь рядом на кровать, сказал советник короля.
– Проклятый Брэм. Напал на меня сзади.
– Главное, – это понравилось королю. Ты все больше входишь к нему в доверие.
– Король был нечестен. Выиграл я.
– Твоя победа в том, что это ему понравилось.
– А то, что мне больно – не в счет? – запальчиво огрызнулся шут.

Престарелый рыцарь вскочил.
– Как ты со мною разговариваешь? Терпи – ты этим кормишься, дурак.
– Если бы была жива моя мама, – вы бы так со мной не разговаривали, отец.
Тот размахнулся и отвесил ему тяжелую пощечину.
Кузнечик, припав к кровати, горько заплакал.
– Сколько раз тебе говорить, – не называй меня так. Забудь это слово. Слышишь? – забудь.
Шут продолжал рыдать. Воцарилось молчание.

Поразмыслив, советник монарха склонился и похлопал паяца по плечу.
– Ну ладно… я погорячился, – примирительно начал он. – Пойми, пока для этого не пришло время. Нужно ждать. Когда все изменится, тогда мы об этом обязательно поговорим… поверь мне, все будет хорошо. Только наберись терпения…

Он вытащил из кармана золотые монеты.
– Возьми, – протянув их шуту, сказал рыцарь. – Это тебе. Деньги – важнейшая вещь на свете.
– Зачем они мне?
– Брэм, наверное, вышиб тебе мозги, – возмутился советник короля. – Как ты можешь так рассуждать? Ты что, не житель Тавриды? За деньги можно все купить. Здесь тебе любой об этом скажет.
– Разве можно на них купить жизнь для моей мамы?
– Я же просил не думать о ней. Ее больше нет и никогда не будет. Ее не вернуть. Даже за величайшую вещь на свете – деньги. Понял?
– Да…

Кузнечик нехотя взял деньги.
– Какие новости? – спросил рыцарь.
Придворный потешник неторопливо принял сидячее положение.
– Сегодня у короля были какие-то гости, – сообщил он.
– Какие и откуда?
– Не знаю. Он выгнал меня.
– Проклятие, – советник Норберта встал с кровати и начал нервно расхаживать по комнате.
Наступило молчание.

– В последнее время с ним что-то происходит, – сказал шут после паузы.
– Что ты имеешь ввиду?

Кузнечик задумался, а потом продолжил:
– Иногда он разговаривает сам с собой. Вдруг начинает злиться. И главное…
– Что главное?
– Я заметил, что порой у него, как бы это сказать, меняется взгляд. Будто бы он совсем другой человек.
– Хватит глупостей, – покривился рыцарь, остановившись и посмотрев на шута. – Когда узнаешь что-нибудь новое, обязательно дай знать.
– Хорошо, Сэр Мейвуд.
– Вот так-то лучше. Мне пора. – Он направился к двери.
Взявшись за ручку, обернулся и напоследок сказал:
– Отлежись пару дней. Я предупрежу короля…

Кузнечик некоторое время сидел, глядя перед собой в одну точку.
Вдруг что-то вспомнив, посмотрел на перстень Милены, который по-прежнему был у него на пальце.
Он горячо поцеловал его.
Вытащил дудочку и заиграл печальную мелодию.

Неожиданно за окном раздался какой-то шум.
Королевский потешник прервал игру.
Опустил ноги на пол.
Подошел к окну и начал всматриваться в темноту.

Перед воротами замка он увидел всадников с факелами. Они сопровождали клетку, в которой находился искалеченный простолюдин.

Стражники со скрипом растворили ворота.
Процессия двинулась во двор замка.
Ворота вернули в прежнее положение.

3

День выдался безоблачным.
В небе кружили стаи птиц.
Внизу у подножия плато, огибая горные хребты, по пыльной дороге медленно тащились донельзя нагруженные всяким скарбом трудолюбивые ослики.
Их хозяева шли рядом, придерживая питомцев за уздцы. 

Брэм и Милена с озабоченными лицами медленно двигались по тропинке на плато вдоль края пропасти.
Вдали среди деревьев виднелся королевский замок.
Оба хранили молчание.

Его прервала Милена.
– Король становится все подозрительнее, – в ее голосе слышались нотки тревоги. – Ко многим делам он больше меня не подпускает. Не пойму, что с ним творится?
– Это не удивительно. Его дни сочтены, – зло буркнул спутник.
– Если бы удалось доказать твое право на престол…
– Либо я, либо Мейвуд. Из нас двоих в живых останется только один.
– О любимый, я так боюсь за тебя! – пролепетала Милена, сжав его руку.

Кузнечик, укрывшись за стволом дерева, внимательно наблюдал за прогулявшейся парочкой. На его лице читался неподдельный гнев.
– Вот ты где? – вдруг раздался сзади девичий голос.
Шут вздрогнул.
Обернулся и увидел перед собой девушку лет четырнадцати.
– Подглядываешь? – не без сарказма произнесла она, увидев Брэма и Милену.
Кузнечик побагровел.
– Не твое дело! – гневно отрезал он.
Девушка оторопела.
– Ты чего на меня рычишь? Что я тебе сделала? – на ее глаза навернулись слезы.
Девушка сделала шаг прочь, собираясь уйти.
Шут, одумавшись, удержал ее.
– Прости, Мира. – сказал он нежно. – Я сегодня сам не свой.
Девушка по-прежнему дулась.
– Хочешь, я открою тебе тайну? – продолжал Кузнечик.
– Какую? – заинтересованно спросила она, тут же забыв обиду.
– Не проболтаешься?
– Что ты…
– Тогда иди за мной.

Они вышли на лесную поляну.
Мира, ничего не понимая, озиралась по сторонам.
– Нравится? – скрывая улыбку, спросил шут.
– Что? – недоумевала девушка.
– То, что я так надежно спрятал.
– О чем ты говоришь?

Кузнечик подошел к ветвистому дереву.
Схватил внизу две большие ветки и отодвинул в сторону.
За ними показался вход в грот.
– Это здесь, – сказал он.
К нему подошла Мира. Она не скрывала своего удивления.

Внутри грота оказалась мастерская. Почти всю площадь занимал диковинный аппарат, отдаленно напоминавший планер.
– Ух ты?! Что это? – воскликнула девушка.
– У меня есть мечта – научить людей летать, – пояснил придворный смехотник.
– Это как?
– Я слышал легенду про то, как один человек, его звали Дедалом, сделал себе и своему сыну, Икару, крылья, и они улетели с острова, на котором их удерживал враг. Крылья были из перьев, склеенных воском. Дедал приземлился, а вот Икар слишком высоко поднялся в небо. Солнце растопило воск. Он сорвался вниз, рухнул на землю и разбился. С помощью этой штуки, – он кивнул на планер, – я тоже взлечу в небеса.
– Зачем?
– Неужели ты не хочешь посмотреть на землю сверху, как птица?
– Спрашиваешь… Но мы ведь и так находимся на возвышенности и видим все, что внизу, – возразила Мира.
Шут усмехнулся.
– Только с одной точки. А здесь простор. Это совсем другое. Понимаешь?..
– А если разобьешься, как этот… Икар?
Он снова улыбнулся и сказал:
– Не бойся, дурочка, у меня будут крепкие крылья… Ну все…
Кузнечик стал закрывать грот ветками.

Мира и Кузнечик молча шли по лесной тропинке.
– Хочешь кусок пирога? – вдруг предложила она.
– Еще бы…
Девушка вынула из небольшой котомки пирог, разделила на две равные части и предложила одну шуту.
– Как вкусно! – протянул он, смакуя первый кусок.
– Конечно, ведь его пекла моя мама.
Кузнечик резко замер.
– На, забери. Я больше не хочу, – он силой сунул свой кусок в руку Мире.
– Он же тебе понравился? – удивилась она.
– Я уже наелся.
– Как хочешь.

Мира, как ни в чем не бывало, продолжала уплетать пирог.
Шут со злостью на нее посмотрел.
Уловив на себе его взгляд, девушка перестает жевать и поинтересовалась:
– Ты что?
– Ничего.
Он быстро зашагал в сторону леса.
Мира ничего не понимая, открыв рот, смотрела ему вслед.

Дойдя до большого дерева, придворный паяц сел на землю за его стволом так, чтобы его не видела Мира.
Та продолжала удивленно наблюдать за его действиями.
– Кузнечик, что с тобой? – не выдержала она.
Шут молчал.
Мира подошла к нему и села рядом.
– Чем я тебя обидела? – озадаченно спросила она после паузы.
– Если бы у меня была мама, – она бы тоже пекла для меня вкусные пироги, – грустно пояснил Кузнечик.
– Как жаль, что ты – круглый сирота, – посочувствовала девушка.
Потешник вдруг резко вскочил и стал нервно расхаживать взад-вперед.
– Я не сирота… не сирота… – прорычал он.
– Как?
– А так… у меня есть… у меня… была мама…
– Ты же говорил, что ты подкидыш и ничего не знаешь о ней, – напомнила Мира.
– Говорил. И теперь говорю. Моя мама умерла.
– Жаль, а давно?
– Как я родился.
– А кем она была?
– Не много ли ты задаешь вопросов? – шут едва сдерживал гнев.
– Я просто спросила… – насупилась девушка.
Наступило неловкое молчание.

– Кухаркой, как и твоя, – наконец, сказал он.
– А ее звали не Береникой?
Кузнечик застыл, точно вкопанный. Во все глаза посмотрел на Миру.
Метнулся к ней и сел рядом.
– Откуда ты про нее знаешь? – возбужденно спросил он.
– От мамы слышала.
– Что же она говорила?
– В общем-то ничего. Сказала как-то, что вместе с ней на кухне служила Береника. И все.
– Послушай, для меня это очень важно. Ты не могла бы расспросить у матери о ней подробнее? – попросил паяц.
– Попробую, если хочешь.
– Расспроси обязательно… только осторожно… не выдай меня
– Хорошо, – кивнула девушка.
Кузнечик вытащил из кармана золотые монеты, которые дал ему Мейвуд, и протянул ей:
– На, возьми, это тебе.
– Сколько денег! Где ты их взял?
– Какая разница. Бери.
– Ты их украл?
– Нет, нет, дуреха. Я их заработал.
– Но зачем ты мне их даешь? – недоумевала Мира.
– Чтобы ты лучше расспросила свою мать, – просто ответил он.
Девушка тут же вскочила на ноги и зло уставилась на него.
– Какой ты дурак… – прошипела она. – Разве я ради денег это делаю? Я же… я же твой друг!
Она повернулась и зашагала в сторону замка.

Кузнечик вскочил и догнал ее.
– Мира, пожалуйста, не обижайся. Я глупость сказал.
Она остановилась, повернулась к нему и после паузы с хитрецой предложила:
– Вот если бы…
– Что?
– Ты подарил мне перстень, который дала тебе Милена…
– Ты что… – отшатнулся шут.
– А что такое?
– Я не могу.
– Интересно, почему?
– Он… он очень красивый, – промямлил Кузнечик.
– Я и сама это вижу. Значит, тебе для меня его жалко?
– Не в этом дело… мне он очень… очень дорог… пойми…
– Думаешь, я такая глупая и ничего не понимаю? Но, подумай, кто ты, а кто она?
Придворный шутила мгновенно вспыхнул.
– Я знаю, кто я. – выпалил он в бешенстве. – Знаю лучше тебя. Лучше всех. Я никому не нужен. Никому. Меня никто не любит. Все только и ждут, чтобы меня обидеть. И ты тоже… и ты меня ненавидишь. Что я вам плохого сделал? Что?..

Он сорвался с места и побежал в сторону замка.
Мира засеменила за ним.
– Кузнечик, Кузнечик. Прости меня… прости… – кричала она ему вслед.

4

На королевской кухне, как всегда, царила суета.
Из многочисленных котлов поднимались клубы пара.
В очагах на вертелах красовались туши поджаривающейся дичи.
Кругом, словно тараканы, сновали суетящиеся поварята.

Возле одного из столов полная женщина средних лет с помощью специальной хлеборезки аккуратно нарезала ломтями белый хлеб.
Внезапно она окинула взглядом помещение.
– Эй, ты… – крикнула кухарка одному из поварят, – чего носом клюешь? Опять не выспался?
– Нет, нет, это я… нюхал соус, – оправдывался тот.
– Еще раз так нюхнешь, я тебя самого сварю вместо зайца. – И обратилась к остальным:
– А вы чего рты раззявили? – а ну за дело…
Полусонные поварята забегали еще быстрее.

На кухне появился королевский сенешаль – долговязый старик с короткой седой бородой.
Он подошел к женщине, нарезавшей хлеб.
– Любезная Матильда, – обратился он к ней. – Король уже на ногах.
– А чтоб ему… – в сердцах бросила она.
– Тише… тише… прошу вас… сковородки тоже имеют уши, – сенешаль опасливо поглядел по сторонам.
– Чего вставать так рано? Лежал бы себе да сопел в обе дырки, – буркнула Матильда.
– Король стал спать очень мало. Да и дела знаете ли…
– Казни, охота, блуд и пьянство?
– Что вы, что вы… – старик в страхе задрожал.
Матильда махнула рукой.
– Я не могу одна управиться.
– А где Роби?
– Известно где, спит. Вчера снова нализался.
– Так я его разбужу.
Он спешно направился к двери.
– Ага, скорее сам возьмешься за стряпню, – бросила ему вслед Матильда и снова принялась нарезать хлеб.

Вдруг она заметила направлявшуюся к ней Миру. У девушки было грустное выражение лица.
– Ты где шляешься? – спросила хозяйка кухни, когда Мира оказалась рядом.
– К завтраку стол прибирала.
– Чего надулась?
– Я такая глупая, мама.
Матильда хмыкнула:
– Велика новость. Ничего, подрастешь – поумнеешь.
– Я обидела Кузнечика, – вздохнула дочь.
Мать снова ухмыльнулась:
– Он – шут. Ему не привыкать.
Девушка вспыхнула.
– Почему вы все его не любите? – запальчиво вскрикнула Мира. – Он ведь тоже человек. Он страдает. Он совсем один…
Матильда оставила работу и внимательно посмотрела на дочь.
– Ей, ей… что это с тобой? Уж не влюбилась ли ты в этого дьяволенка?
Мира сильно покраснела и сделала шаг в сторону, собираясь уйти.
– А ну, стой, – приказала мать.
Девушка остановилась.
– Присядь на минуту, – потребовала Матильда после паузы.

Мира покорно присела на стоящий рядом табурет.
– Рассказывай, – распорядилась мать.
Дочь тяжело вздохнула и грустно сказала:
– Он меня совсем не любит.
– Дурочка. Зачем он тебе? Кривоногий карлик.
– Не говори так. Ты не знаешь его. Он очень добрый.
– Добрый? Только в нем сидит бес, учти это, – предупредила Матильда.
– Какой бы была ты, если бы тебя все время пинали, как старый башмак? – возразила дочь.
– Ладно, хватит об этом, – сдалась мать. – Ты уже поела?
– Нет, но я перекушу.
Мира взяла со стола кусок хлеба и стала жевать.
Мать продолжила нарезать хлеб.

– Ну, как действует эта штука? – спросила девушка после паузы, кивая на хлеборезку.
– Какая прелесть! – восхитилась старшая повариха. – Я к ней никого не подпускаю. Боюсь, что сломают. Кузнечик – настоящий мастер, что есть, то есть. Если бы золотые руки всегда использовались для добрых дел, зла в мире было бы гораздо меньше.

Мира доела хлеб.
– А что сегодня на завтрак? – поинтересовалась она.
– Как всегда. Много вина и кое-какая закуска, – уведомила Матильда.
– Твой вчерашний пирог был просто вкуснющим. Ты у меня просто искусница.
– Не перехвали… – несколько конфузливо отреагировала мать.
– Я правду говорю, – настаивала девушка. – Наверное, такой кухарки в замке никогда и не было?

Хозяйка кухни задумалась, а потом произнесла:
– Да, наверное. Была, правда, одна, но с тех пор лет двадцать прошло. Тебя еще и на свете не было.
– Неужели она куховарила лучше тебя?
– Дичь, пожалуй, и лучше, а остальное…
– А как ее звали?
– Береника.
– А где она теперь? – напирала Мира.
– Говорят, что умерла.
– Значит, может быть жива?
– Не знаю. Как исчезла, так о ней никто ничего не слышал.
– Как так исчезла?
Мать спохватилась.
– Ты много болтаешь. Лучше займись делом.

Тем временем у стола появился сенешаль.
– Не просыпается негодник, – пожаловался он Матильде.
– Его могут разбудить лишь пару ведер холодной воды.
– Что вы, что вы, – запротестовал старик. – Он самодур. Мало ли чего…
– Ладно, без него управимся, – успокоила его старшая повариха, в затем обратилась к дочери: – Иди помоги поварятам, моя толстушка.

5

Кузнечик, стоя у стола в своей комнате, смешивал какие-то порошки. Перед ним горела лампадка.
Весь стол был заставлен глиняными и металлическими сосудами разных форм и размеров.
Шут был крайне сосредоточен.

Послышался стук в дверь.
От неожиданности королевский паяц вздрогнул и резко повернул голову в сторону двери.
– Милости прошу, – громко пригласил он, взяв себя в руки.
Дверь тихо отворилась.
Вошла Мира.
– Насилу тебя нашла… что ты делаешь? – спросила девушка, поглядев на стол.
Его глаза пылали гневом.
Мира отшатнулась.
– С тобой все в порядке? – опасливо пролепетала она.
Кузнечик немного помолчал.
– Так всегда бывает, – раздраженно произнес он, – когда я занят и сильно сосредотачиваюсь. Не люблю, когда кто-то мешает. Забыл закрыть дверь… и вот на тебе… вошла ты…
– Значит я тебе помешала и мне следует уйти?
– Нет, нет… я уже почти закончил. Вот смотри.
Придворный смешила взял щепотку порошка и бросил на лампадку.
Порошок вспыхнул.
Комнату окутало облако черного дыма.

От неожиданности Мира сильно испугалась и трижды перекрестилась.
– Господи, что это? – недоумевала она.
Кузнечик рассмеялся и сказал:
– Меня научил этому старый китаец. Нужно смешать серу, уголь и селитру. Потом все это обработать и получится огненный порошок.
– Ты занимаешься алхимией? Об этом могут узнать. – забеспокоилась девушка.
– Тут нет никакого колдовства, – успокоил шут.
– А как называется этот порошок?
– Порох. Только никому не говори. Очень полезная вещь.
Мира сменила тему:
– Ты не обижаешься на меня за вчерашнее?
– Уже забыл.
– Между прочим, я кое-что узнала о твоей матери.
– Говори скорее…

Он быстро усадил ее на кровать и пристроился рядом.
– Новостей немного, – начала она, – но главное – неизвестно жива она или нет.
– Не понимаю…
Однажды Береника исчезла из замка. Это все, что я узнала.

* * *

В сознании Кузнечика вновь всплывает яма.

Пирующий вместе с вассалами король по-прежнему сидит за столом, громко хохочет и издевательски забрасывает шута остатками пищи.

Голый Кузнечик, обессилев, лежит на дне ямы.
Внезапно он приподнимает голову и смотрит вверх.
За спинами пирующих узник видит молодую женщину в белой широкой одежде.
Накидка на голове не позволяет разглядеть ее лицо.
Женщина медленно обходит по кругу беснующуюся пьяную камарилью, не отрывая взгляда от шута.
Никто кроме него не обращает на нее внимания.
– Мама… мама… – кричит Кузнечик, протягивая к ней руку.

* * *

– Эй, ты где? – прозвучал голос Миры.
Потешник вышел из оцепенения.
– Не может быть… – тихо пробормотал он. – А мне сказал, что она…
– Что она?
Шут молчал.
Что она, скажи? – снова потребовала девушка.
Кузнечик посмотрел на нее отсутствующим взглядом:
– Я не могу пока этого сказать. Я связан клятвой…
– Понимаю… – Мира явно была обижена. – Но откуда ты знаешь, что Береника твоя мать?
Шут сдался.
– Поклянись, что никому не скажешь.
– Клянусь, клянусь, клянусь.
– Мама умерла при моих родах.
– А где она похоронена?
– Знаешь за лесом, на перекрестке дорог, есть каменный крест?
Она кивнула.
– Это – могила моей матери, – признался смехотник.
– Странно, – задумчиво произнесла девушка. – А мне рассказывали, что этот крест очень древний.
– В самом деле? – удивился королевский кривляка.
Было видно, что слова Миры его не на шутку озадачили.

* * *

Затянутая рванными облаками луна едва освещала лесную дорогу.
По ней быстро двигался Кузнечик.
На плече он нес лопату.
В руке держал погасший фонарь.

Шут подошел к перекрестку дорог.
Неподалеку находился массивный каменный крест. Сверху на нем пристроилась какая-то ночная птица с огромными светящимися глазами.
Когда Кузнечик приблизился слишком близко, она, взмахнув крыльями, шумно упорхнула.
Придворный паяц зажег фонарь.
Взял лопату и начал копать под крестом.

Крест уже лежал на земле.
Из ямы вылетали комья грунта.
Кузнечик продолжал копать, но внезапно остановился.
К его ногам стала прибывать вода.

Потешник копнул еще.
Воды становилось все больше.
Наконец, шут оставил роботу и с яростью прошипел:
– Мерзавец… ты за это дорого заплатишь…

Он с силой отшвырнул лопату.

7

Было раннее серое утро.
Столицу восточных готов Дорос окутывал густой липкий туман, так что на расстоянии нескольких десятков метров уже ничего не удавалось разглядеть.

Кузнечик вынырнул из тумана со стороны подступавшего к стенам замка леса.
Он медленно брел к открытым воротам о чем-то сосредоточенно думая.

Шут миновал арку и, погруженный в свои мысли, оказался на площади перед королевским дворцом.
У лобного места он увидел толпу, окружавшую стоявший в самом центре эшафот.
На нем с петлями на шее находились три простолюдина со следами жестоких пыток.
Возле них расхаживал священник.
Палач огромного роста неподвижно замер за спинами приговоренных к смерти, ожидая своего часа.
Прямо перед эшафотом Кузнечик заметил короля со свитой.

Священник стал крестить осужденных со словами:
– Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь…
Палач резко выбил из-под ног бедняг доску.
Они повисли.
В толпе послышались вздохи.
Подойдя ближе, шут обратился к оборванному простолюдину:
– За что их?
– Тайно охотились в королевском лесу, – уведомил тот.
Кузнечик посмотрел на Норберта. Тот с любопытством разглядывал корчащихся в судорогах мертвецов.

Толпа начала понемногу расходиться.
Шут остался на месте.
В конце концов, его заметил король.
– Эй, Лягушонок, – выкрикнул он.
Придворный паяц быстро подбежал к монарху и вытянулся в струнку.
– Да, Мой король…
– Где ты шатаешься?
– Гулял по лесу.
Норберт продолжал разглядывать трупы.
– Впрочем, ты успел. Паршивое зрелище.
– О да, Мой король. Смерть ужасна, – согласился шут.
– Я не об этом. Уж слишком все просто…
– Не совсем вас понимаю, Мой король…
– Болван.
Владыка восточных готов был раздражен. Он собирался покинуть площадь.
– Мой король, – обратился к нему палач, – эти пусть висят? – он кивнул на трупы.
– Всех в пропасть, – велел Норберт.
– Слушаюсь.
Самодержец направился в сторону замка.
Следом засеменила свита.
Позади всех плелся Кузнечик.

* * *

В тронном зале замка король завтракал с вассалами.
Рядом находился шут – он о чем-то сосредоточенно думал.
После казни обстановка никак не располагала к веселью.
– М-да… можно сдохнуть со скуки, – недовольно проворчал Норберт. – Эй, Суслик, ты не умер? – обратился он к придворному паяцу.
– Нет, Мой король.
Он тут же вышел из оцепенения.
– И на том спасибо, – съехидничал властелин Дори.
– Сию минуту, Мой король.
Шут вытащил из кармана дудочку и начал играть, но мелодия выходила невеселой и нестройной.
– Заткнись… – рявкнул Норберт. – Пошел вон. Такой музыкой будешь веселить покойников.
Кузнечик умолк и отошел в сторону.

Мира внесла в зал на подносе еду.
На нее сразу обратил внимание самодержец.
– Эй, как там тебя, Мира… подойди ко мне.
Девушка вздрогнула.
– Я? – удивленно спросила она.
– Ну да, или ты не Мира?
Она поставила блюдо на стол.
Понурив голову, подошла к королю и сделала реверанс, почтительно поклонившись и слегка присев.

Кузнечик насторожился.
Монарх стал откровенно рассматривать девушку с ног до головы.
– Как ты, однако, разжирела! – наконец, заключил он. – Сказано, мать кухарка, и в каждом видит свинью.
Присутствующие усмехнулись.
– Думаю, тебе пора замуж.
Мира покраснела.
– Спасибо, Мой король, но я… я не хочу.
– Вот это да?! – вскричал Норберт. – Как же ты можешь не хотеть замуж, если не знаешь, что это такое? Или этому тебя уже кто–то научил?
Вассалы загоготали еще громче.
– Может, это мой шут? – продолжал властелин Дори.
Девушка страшно смутилась и прошептала:
– О нет… Мой король…
– А впрочем, Попрыгунчик тебе не пара. Я, скорее, сосватаю тебя Роби. Он парень хоть куда. Что скажешь?
Послышались возгласы:
– То, что нужно, Король!
– В самый раз…
– Они просто созданы друг для друга.
Мира начала всхлипывать.
– Чего плачешь, дурочка? – удивился Норберт. – Чем Роби не жених?
– Но он… но он же пьяница.
Последовал новый взрыв хохота.
– Ишь какая… – все больше и больше распалялся самодержец. – Кто ж из мужчин не грешен?! Вспомни, когда твой папаша свернул себе шею и распорол брюхо, из него вылилось столько, что замок чуть не затопило.
Присутствующие за столом снова загоготали.
– А ну позовите Роби… – распорядился король, взглянув на слуг.
Те опрометью бросились из зала.
Шут подбежал к Норберту.
– Мой король, я готов веселить вас дни и ночи напролет. Ради бога, отпустите Миру. Умоляю вас.
– Что?
Властелин Дори размахнулся и сильно ударил Кузнечика по лицу.
Тот отлетел на несколько метров и упал на пол.
– В следующий раз я прикажу тебя вздернуть, – пригрозил монарх.

В зале в окружении нескольких королевских слуг появился взволнованный Роби.
Его подвели к королю.
Роби поклонился.
Он стоял тупо во все глаза глядя на верховного владыку.
– Ну как, дружок, проспался? – не скрывая улыбки, спросил тот.
– Спасибо, Мой король… да.
– Я хочу, Роби, тебя женить. Ты парень статный, вроде не дурак. Бывает, правда, лишнего хлебнешь, так ведь это оттого, что по твоей морде еще не гулял кулак жены. Короче говоря, я решил посватать за тебя Миру. Что скажешь?
Роби улыбнулся и поклонился еще раз.
– Спасибо, Мой король. Она, признаться, мне давно уже нравится.
– Вот и хорошо. Одно меня только беспокоит…
– Что именно, Мой король?
– Найдет ли Мира в брачную ночь у тебя то, что ей будет необходимее твоего живота?
От хохота, кажется, задрожали стены.
Норберт обвел всех присутствующих торжествующим взглядом.
– Но… но… но, Мой король, я… я не так уж плох.

Внезапно в зал вбежала взбешенная Матильда.
– Мой король, – вскричала она, – я прослужила вам верно больше тридцати лет. Прошу вас… пощадите дочь…
В зале наступила мертвая тишина.
– И что же тебе не нравится? – Норберт был обозлен. Атмосфера веселья тут же испарилась.
– Я с мужем-пьяницей промучилась всю жизнь и не пожелаю такого своей дочери.
Из-за стола поднялся Мейвуд.
– Как ты смеешь перечить королю? – крикнул он на главную кухарку.
– Если бы у вас были дети, вы бы говорили по-другому, – бросила ему Матильда.
Советник короля и шут встретились взглядами.
Первый торопливо отвел глаза.
Затем подбежал к Матильде и дал ей пощечину.
– Как ты смеешь… – закричал он.
Старшая стряпуха ответили Мейвуду тяжелым ударом в челюсть. Тот упал. Послышались смешки.

Мать подошла к плачущей дочери, обняла ее и собралась увести.
Король вскочил с трона и грозно отчеканил:
– Эй, любезная… не много ли ты себе позволяешь?
В это время слуги подняли советника короля на ноги.
Он стал приходить в себя.
А затем незаметно вынул кинжал и, подбежав к Матильде, нанес сзади предательский удар в спину.
Вскрикнув, женщина упала.

Мира бросилась к матери.
– Мамочка, мамочка, что с тобой?..
Девушка, сжав кулаки, ринулась на мерзавца. Но ее остановили слуги.
 – Уведите ее, – приказал Норберт.
Те подхватили подавленную горем девушку под руки и вывели из зала.

К матери Миры подбежал Кузнечик.
– Тетушка Матильда… тетушка Матильда…
Та раскрыла затуманенные глаза и прошептала:
– Позаботься о моею девочке… под… под…
– Что?
– Под… подвал… Ах… – это было последнее, что произнесла она перед смертью.

Внимательно наблюдавший за этой сценой Мейвуд, подошел к шуту.
– Что она тебе сказала? – подозрительно спросил он, буравя взглядом Кузнечика.
– Позаботиться о Мире, – ответил тот.
– Что еще?
– Это все.
Их разговор прервал король.
– Эй, Мейвуд.
– Да, Мой король, – отозвался его советник быстро обернувшись.
– Вы любите есть?
– О да, Мой король, – старик был озадачен.
– Почему же сегодня вы оставили меня без обеда?
Сообразив, о чем идет речь, тот тут же нашелся: – О Мой король, к обеду я найду вам новую кухарку.
– Тогда заодно уберите старую, – сострил монарх. – А то она вдруг проснется и усядется за стол. А со жратвой и так намечаются перебои.
Вассалы оценили шутку владыки полуистеричным гоготом.
Король, как ни в чем не бывало, схватил огромный кусок жаркого и принялся уничтожать.
– Сию минуту, – Мой король, – воскликнул Мейвуд и обратился к слугам, кивая на Матильду:
– Немедленно вынесите ее.

* * *

Лежа на кровати в своей комнате, Мира горько рыдала.
Быстро вошел Кузнечик и присел рядом.
Он положил ей руку на плечо и попытался успокоить.
– Мира, Мира, не нужно… мы бессильны что-либо сделать. Если бы можно было ее вернуть…
– Бедная моя матушка… Что я без нее буду делать?
– Все будет хорошо… Знаешь, твоя мама перед смертью наказала мне заботиться о тебе.
Девушка привстала с кровати и кинулась ему на шею.
– Кузнечик, миленький, родненький, не оставляй меня. Я совсем одна… У меня никого нет. Без тебя я пропаду.
Шут крепко прижал ее к себе.
– Ну что ты, теперь мы связаны на всю жизнь, как брат и сестра.
Мира медленно отстранилась.
– Ну конечно, как брат и сестра…
Прекратив плакать, она о чем-то сосредоточенно задумалась.
– А знаешь, твоя мама перед смертью сказала мне еще кое-что… – загадочно произнес Кузнечик.
– Что? – заинтересованно спросила девушка.
– Только одно слово… «подвал».
– А…
– Чтобы оно могло значить?
– Не знаю.
– Я спущусь туда. Открыть замки будет не сложно.
– Ты разве не знаешь, что там пытают преступников? Король строго запретил ходить в подвал, – взволнованно напомнила Мира.
– Но это в правом крыле. В подвале есть еще и левое.
– Что ты такое говоришь? Там ведь складывали трупы людей, умерших от чумы во время осады. Ты хочешь умереть сам и погубить весь замок?
– Но тогда почему твоя мама говорила о подвале?
– Откуда я знаю… – Мира вновь заплакала и стала причитать: – Ох… бедная моя матушка… Кузнечик, миленький, давай убежим отсюда.
– Убежим? Куда?
– Куда-нибудь очень далеко. Мне тут так страшно. Я ненавижу этот проклятый замок.
– Что же мы будем делать?
– Жить… жить… как… как брат и сестра… Что нас здесь ждет? Что ждет тебя? Неужели ты не устал от всего? Ведь над тобой глумятся. Тебя презирают. Все. А я… я… только одна я… тебя…

Шут быстро вскочил и начал в задумчивости мерять комнату шагами.
Мира смолкла и во все глаза за ним наблюдала.
– А знаешь, – неожиданно сказал потешник, – ведь я попробовал найти могилу своей матери.
– Ты был ночью у креста?
– Да.
– И что же?
– Я пытался откапать ее останки…
– О Боже…
– Так вот, меня обманули… Мира, дай мне немного времени. Я не пойду в подвал. Обещаю. Но мне нужно… мне нужно знать все… – шутила решительно на нее посмотрел.

8

Сонные петухи прокричали утро.
Ворота замка медленно распахнулись.
Во внутрь потянулись вереницы скрипучих телег. Ими правили крестьяне, в основном мужчины, которые стремились со своими товарами на площадь, в определенные дни превращающуюся в рынок.

В замке шла бойкая торговля, напоминавшая ярмарку.
Между прилавками сновали многочисленные покупатели, присматриваясь к выставленным товарам, которые на все лады расхваливали торговцы.

Бродячие артисты в кое-как сооруженном нехитром балагане давали незамысловатое представление.

Вдоль торговых рядов в дорогом наряде знатной дамы двигалась красавица Милена.
Она внимательно рассматривала аппетитные домашние продукты и различные изделия.

Милену заинтересовал прилавок со множеством зеркал различной формы.
Она подошла к нему, выбрала зеркальце в серебряной оправе с изысканной рукоятью, приблизила к лицу и стала внимательно рассматривать свое привлекательное личико.
Вдруг женщина заметила в зеркальце отражение стоящего сзади нее Кузнечика.
Тот смотрел на нее в упор то ли улыбаясь, то ли насмехаясь.
Милена была озадачена.
Она обернулась.
– Кузнечик, вы? Как неожиданно…
– Можно мне подарить вам эту вещицу? – без обиняков предложил шут.
– Вы очень любезны.
Кузнечик вынул кошель, отсчитал несколько монет и протянул торговцу. Тот, приняв деньги, слегка поклонился.

Милена и Кузнечик молча продвигались вдоль торговых рядов.
– Не думала, что вы умеете ухаживать за женщинами, – наконец, прервала она молчание.
– Вы не представляете, какая честь для меня быть рядом с вами.
– Ого… – усмехнулась любовница короля. – Вы вгоняете меня в краску. Учтите, любезный Кузнечик, у вас могут быть соперники.
– Вы опять смеетесь надо мной, Милена. А ведь ничего обо мне не знаете.
Ее лицо приняло ехидное выражение.
– Неужели? У вас есть какая-то тайна?
– Целых две.
– Сгораю от любопытства. Какая же первая?
Шут замялся, а затем сказал:
– Я давно люблю вас.
– О… – отреагировала она, – мне непросто было бы об этом догадаться. А какая вторая тайна?
Кузнечик с вызовом на нее посмотрел и торжественно сообщил:
– Я – сын Мейвуда.
Милена застыла на месте и уставилась на шута так, как будто у того вдруг выросли оленьи рога.

* * *

Любовница самодержца закрыла дверь своих богато устроенных покоев.
Кузнечик стоял в центре комнаты.
– Итак, продолжайте, – потребовала Милена.
– Я знатного рода, но незаконнорожденный.
– Откуда вы это знаете?
– Об этом рассказал мне сам отец.
– Вот как… Кто еще об этом знает?
– Только я, он и вы, – уведомил шут. – Если бы я мог вырвать из него признание, – вы бы по-другому относились ко мне.
– Возможно. Но почему Мейвуд рассказал вам об этом?
– Для этого были серьезные причины. Я не могу говорить о них.
– Допустим, – продолжала она. – Как вы собираетесь принудить Мейвуда признать вас в качестве наследника?
– Я готов все рассказать королю, если он не согласится.
– Очень разумно. Но дайте мне время подумать. Я готова помочь вам. Только обещайте, что не станете без меня ничего предпринимать.
– Обещаю – с готовностью согласился шут.
Он подошел к Милене и попытался обнять.
Она едва сдержала отвращение.
– О любовь моя, – лепетал паяц. – Я так страдал. Я вынес столько унижений. Я прошу лишь чуточку внимания с вашей стороны…
– Любезный Кузнечик, вы слишком нетерпеливы… давайте отложим до…

Неожиданно открылась дверь.
На пороге застыл Брэм.
Он вовсе глаза смотрел на свою тайную любовницу в объятиях Кузнечика.
Брэм был ошарашен.

Милена резко отстранила шута.
– Добрый день, Брэм. Кузнечик помог мне вынуть соринку из глаза, – попыталась она оправдаться.
– Вот это да… – протянул рыцарь. – Кстати, у моей кобылы завелись глисты. Не будет ли любезен ваш кавалер оказать помощь и ей?
Потешник побагровел и собирался броситься на Брэма.
– Перестаньте, Брэм, – резко осекла его Милена, а затем любезно обратилась к шуту: – Кузнечик, вы не оставите нас на несколько минут? Я хочу проучить его за несправедливое к вам отношение. Затем мы продолжим с вами увлекательную беседу.
Немного помявшись, Кузнечик поклонился и молча вышел, бросив на рыцаря полный презрения взгляд.

Закрыв дверь в покои Милены, королевский паяц посмотрел по сторонам.
В длинном мрачном коридоре не было ни души.
Шут приложил ухо к замочной скважине, пытаясь расслышать разговор. Это ему никах не удавалось.
Тогда придворный шутила сорвался с места и опрометью куда-то помчался.

Кузнечик осторожно пробирался по крыше замка. На плече был пристроен моток веревки.
Через некоторое время, определив нужное место, Шут остановился на самом краю крыши и посмотрел вниз.
Перед ним простерлась зияющая пустота пропасти.

Смехотун быстро снял с себя веревку.
Привязал один конец к торчащему каменному выступу.
Опустил ее с крыши и, держась за веревку обеими руками, а также упираясь ногами в вертикальную стену, начал спускаться вниз.

Кузнечик продолжал снижаться.
Он все время с опаской поглядывал в бездну глубокой пропасти.

Наконец, шут опустился так, что оказался рядом с открытым окном покоев Милены.
Она полушепотом продолжала беседовать с Брэмом.
– …да Мейвуд просто рассмеется ему в лицо, так и знай, – спокойно сказал рыцарь.
– Ты думаешь, Мейвуд не заставлял его шпионить за королем? Для чего тогда все это? Что скажет Норберт, если шут во всем ему сознается? – размышляла она.
– Что ты предлагаешь?
– Нужно выбрать момент, когда Мейвуд впадет в немилость и тогда…
По лицу Кузнечика поползли капли пота.
Пальцы, вцепившиеся в веревку, начали дрожать.
Он попытался одной рукой и ногами нащупать какую-то точку опоры, но стена была абсолютно гладкой.
– …и тогда…
– …и тогда нанести удар, – предложила Милена.
– Значит нам остается только ждать.
Руки шута начали соскальзывать по веревке.
Он тяжело дышал.
– Но есть еще одно обстоятельство, – сказала интриганка.
– Какое?
– Этот уродливый карлик наверняка попытается затащить меня в постель.
Брэм слегка замялся, а потом пролепетал:
– Ну… если так нужно для дела, для большого дела, и ты не против, то…
– И ты так спокойно об этом говоришь?
– Если к нему хорошенько присмотреться, не такой уж он уродливый, в конце концов… – подбодрил ее любовник.

Кузнечик сползал все ниже.
Нужное окно осталось вверху – он уже не слышал интересовавшей его беседы.
Оставалось поглядывать на распростершуюся внизу пропасть – сорвавшись в нее, он навсегда расстался бы с жизнью.

Наконец, паяц опустился до самого конца веревки.
Он упирался ногами в стену, тщетно ища какой-то выступ.

Еще мгновение, и шут, лишившись последних сил, сорвался и полетел вниз.

Он несся на дно пропасти. Жить ему оставалось считанные секунды. Вдруг он упал на крону небольшого дерева, ветви которого на мгновение его удержали.
Доли секунды хватило увидеть слегка выступавшую у основания стены каменную кладку, опоясывающую замок, и, казалось, разделявшую его на два уровня.
Кузнечик быстро ухватился руками за спасительный выступ. Оттолкнулся ногами от ствола дерева и кое-как взобрался на узкую кладку.
Шут стал осматривать стену в поиске окна.

Вдруг в пропасть откуда–то сбоку полетели куски человеческих конечностей.
Затем кто-то выплеснул из ведра кровь.

Оценив обстановку, чудом спасшийся шут, удерживаясь за стену руками, начал пробираться по кладке в сторону места, откуда выбросили человеческие останки.


Приблизившись, он увидел освещенное слабым светом окно.
Его проем был сплошь покрыт кровью.
Кузнечик заглянул внутрь.
В комнате никого не было. Он прислушался – ни звука.
Придворный паяц влез внутрь.

Помещение напоминало мрачный подземный каземат. От окна к единственной двери стелилась по полу целая кровавая тропа. Душегубы явно использовали помещение, чтобы избавиться от человеческого мяса.

Кузнечик тихо подошел к двери, приоткрыл и высунул голову.
Он увидел длинный коридор, увешанный несколькими факелами. Это был подвал замка.
Шут двинулся по нему, обшаривая взглядом стены.

Он наткнулся на несколько дверей.
Подошел по очереди к каждой и приложил ухо. Внимательно прислушался.
За первыми двумя слышались разговоры и возня.
За третьей – как будто было тихо.
Он осторожно толкнул ее.
Дверь поддалась.
Кузнечик вошел внутрь и запер дверь.
Осмотрелся.
Через небольшое отверстие в стене, которое-то и окном можно было назвать с большим трудом, проникало немного солнечного света.

Потешник начал осматривать помещение.
В дальнем, самом темном, углу он наткнулся на уходящие вниз ступеньки.
Шут стал осторожно по ним спускаться.

Вскоре вдали замаячил свет.
Ступеньки привели королевского шутилу в другое помещение.
Здесь горел факел. Он освещал находившуюся рядом покрытую паутиной дверь, запертую на тяжелый засов.

Кузнечик приблизился к двери. Со скрипом отодвинул засов.
Открыл дверь и вошел внутрь.
Факел освещал лишь часть помещения у входа.
Шут двинулся в темноту.

Внезапно он уткнулся во что-то твердое.
Немного поразмыслив, паяц вернулся к двери.
Схватил факел и вновь направился внутрь. 
Из темноты вынырнули железные прутья огромной клетки.
В ней под амбарным замком находилась древняя уродливая старуха в лохмотьях.

Она сидела на земле и будто спала, но внезапно вздрогнула.
– Кто здесь? – настороженно спросила она.
– Мама… мама… это я… – взволнованно залепетал шут.
– Кто ты?
– Я – твой сын. Придворный шут Кузнечик. Я так долго тебя искал.
Старуха возвела руки к небу.
– О Всесильные Духи… Вы услышали меня…
Она вновь погрузилась в забытье.
Паяц прильнул к клетке и затараторил:
– Мой отец сказал, что ты умерла. Он заставлял меня шпионить за королем. Я вскрыл твою могилу. Она была пуста.
– Ах Мейвуд… Мейвуд… – усмехнулась старуха… – Я знала, что рано или поздно ты найдешь меня. Я должна выбраться отсюда. Я стара, но во мне еще хватает сил. Я поселюсь в лесу, среди деревьев. Это мое место на земле. Обещай, что освободишь меня. За это ты узнаешь все.
Шут, осмотрев замок, призадумался.
– Чтобы выпустить тебя, мне нужны инструменты.
– Приходи следующей ночью… Час расплаты близок… близок…

В этот момент произошел подземный толчок. Стены подвала задрожали.
Из нор выскочили крысы и понеслись прочь.
– Я не брошу тебя… – взмолился Кузнечик.
– Нет, нет. Еще не время. Я буду ждать тебя следующей ночью. А теперь ступай… ступай… Мне нужно быть готовой.
Она умолкла.
– Мама… мама… – продолжал бормотать он.
Старуха не шевелилась.
Не дождавшись реакции с ее стороны, шут развернулся и направился к двери.

Кузнечик взглянул в узкую щель едва приоткрытой двери.
Перед ним вновь оказался длинный коридор, увешанный несколькими факелами.
До слуха Кузнечика донеслись голоса приближающихся людей. Характерный звук указывал на то, что они спускались по ступенькам.

Через некоторое время мимо двери, за которой он находился, прошли несколько стражников.
Они тащили под руки полуживого простолюдина. Его ноги волочились по полу.

Стражники скрылись за дальней комнатой коридора.
Шут покинул укрытие и направился туда, откуда они появились.
Наконец, он заметил идущие вверх крутые ступеньки.
Поднявшись по ним, Кузнечик наткнулся на запертую изнутри дверь.
В замочной скважине торчал ключ.
Паяц повернул его и медленно отворил дверь.
Она выводила в узкий проулок.
Шут также бесшумно затворил дверь и двинулся вдоль него.
Пройдя с сотню метров, он оказался во дворе замка.

9

Кузнечик сидел на кровати в своей комнате, поджав под себя ноги.
Он сосредоточенно рассматривал подаренный Миленой после поединка с Брэмом перстень и о чем-то напряженно думал.

Скрипнула дверь.
Вошел Мейвуд.
Он уставился на шута и грозно спросил:
– Почему ты тут? Я велел тебе ни на шаг не отходить от короля. Забыл?

Кузнечик нехотя оторвал взгляд от перстня и странно посмотрел на советника Норберта.
Мейвуд слегка опешил и вновь задал вопрос:
– Что с тобой?
Придворный шутила медленно встал на ноги.
– Простите, мне немного не по себе.
Тот вспыхнул.
– Что за выдумки? А ну за дело… бездельник.

Шут заковылял к двери.
Проходя мимо Мейвуда, он вдруг резко отшвырнул перстень.
Выхватил откуда-то кинжал и бросился на гостя.
Лезвие холодного оружия оказалось у горла недоуменного Мейвуда.
Он машинально попятился назад. Споткнулся об оказавшийся сзади стул и рухнул спиной на пол.

Склонившись над ним, Кузнечик молниеносно приставил к его горлу кинжал.
– Один звук – и тебе конец, – пригрозил паяц.
– Что… что ты задумал? – королевский советник был не на шутку напуган и тяжело дышал.
– Почему моя мать в подвале? Отвечай, жирный индюк.
Мейвуд попытался взять себя в руки.
– Пошутил и хватит… отпусти сейчас же… слышишь, что я сказал?
Шут ощутимо вонзил острие лезвие в его горло. Мейвуд застонал.
– Быстро, – потребовал Кузнечик.
– Клянусь я не знаю, о чем ты, – попытался выкрутиться старик.
– Что с ней произошло? Не вздумай врать.
Тот, откашлявшись, решился:
– Сознаюсь, я кое-что от тебя скрыл.
– Дальше…
– Когда Норберт узнал, что твоя мать беременна, он пришел в ярость. Она была хорошей кухаркой. Король очень ценил ее и хотел знать, кто твой отец. Но она молчала.
– Что было потом?
– Разгневавшись, он отправил твою мать в подвал к палачам. Больше ее никто не видел.
– Почему же ты врал?
– Я думал, ты не простишь мне того, что я ее не защитил, – оправдывался Мейвуд.
– Какие сантименты от вельможи Тавриды! – съязвил шут. – Кто мой настоящий отец? – он глубже вонзил кинжал. – Отвечай!
– Я не знаю наверняка, но… но говорили, что это…
– Ну?..
– Роби.
– Кто?
– Но это лишь догадки, – пробормотал лжеотец. –  Об этом знала только твоя мать.
– О Боже…
Мейвуд перешел в атаку:
– Ты никогда не задумывался, почему в замке никто не знает, что ты сын Береники?
– И почему же?
– Твоя мать попросила меня позаботиться о тебе. Мы были с ней дружны. Это мои люди тайно вынесли тебя из замка. Тебя повсюду искали… Но не нашли. До трех лет тебя воспитывала кормилица в деревне неподалеку. А потом…
– Ты сделал из меня шута и заставил шпионить за королем, – закончил за него Кузнечик.
– Я щедро вознаграждал тебя, – оправдывался Мейвуд.

Внезапно открылась дверь.
В комнату вошла Мира. Увидев царившую картину, она испуганно произнесла:
– Кузнечик, что ты делаешь?
– Мы… мы репетируем для короля… смешную сценку, – улыбнулся тот и обратился к Мейвуду: – Так?
Тот молчал.
– Так? – продолжал паяц с более грозной интонацией.
Лжепапаша кивнул.
Девушку его реакция не удовлетворила.
– Но тогда почему?.. – поинтересовалась она, глядя на кинжал, приставленный Кузнечиком к горлу советника Норберта.
– Что, почему? – раздраженно бросил шут, зло на нее зыркнув.

Воспользовавшись тем, что паяц отвлечен разговором с девушкой, Мейвуд быстро уперся ему в грудь обеими руками и со всей силы оттолкнул.
Кузнечик отлетел в сторону.
Мира вскрикнула.

Мейвуд ловко для своего возраста вскочил на ноги и устремился к двери.
Потешник в свою очередь поднялся с пола и бросился за стариком.
Тот лишь успел ухватиться за ручку двери.
Шут настиг его и прыгнул на спину.

У Мейвуда подкосились ноги.
Он приземлился на пол.
Шут навалился на него сверху и остервенело нанес множество ударов кинжалом в спину.

Мира закрыла лицо руками, не в силах вынести этой картины.
Она начала хныкать:
– Что ты наделал?.. Что теперь с тобой будет?

Кузнечик с трудом поднялся на ноги.
– Его нельзя было отпускать, – переводя дыхание пояснил он.
– Тебя казнят…

Отдышавшись, Кузнечик начал расхаживать по комнате.
– Да казнят…– рассуждал он. – Казнят… если только найдут его.
– Что же делать?
Вдруг его взгляд остановился на окне.
Оно было довольно узкое.
Королевский шутила подошел к нему и посмотрел в небо, оставаясь спиной к Мире.
Воцарилось молчание.
Мира ждала, какое решение он примет.
– Уходи, – потребовал Кузнечик после паузы. – Никому ни слова.
 – А как же ты?
– На рассвете мы бежим из замка. Втроем.
– Втроем? – удивилась девушка.
– Завтра все узнаешь. Готовься к побегу.
– Но…
– Иди… – в голосе убийцы Мейвуда прозвучала злость.
Шокированная Мира невольно подчинилась его требованию и покинула комнату.

* * *

Обнаженный Кузнечик, потеряв остатки сил, по-прежнему лежит на дне ямы.
Король и вассалы, сидя вокруг нее вверху за пиршественным столом, продолжают громко гоготать и забрасывать шута остатками пищи.

Женщина в белой одежде по-прежнему медленно обходит по кругу разгулявшихся гостей, наблюдая за Кузнечиком.
– Мама… мамочка… – от тянет к ней руки.

Вдруг женщина резко сбрасывает накидку. Это – старуха из подвала.
Она противно хохочет в унисон королю и его свиты, указывая на шута обтянутым почерневшей сморщенной кожей кривым указательным пальцем…

10

По двору замка под покровом ночи крался Кузнечик.
Оставаясь незамеченным, по темному проулку он приблизился к двери подвала.
Осторожно вытащил из кармана связку ключей. Подобрал нужный.
Вставил в замок и повернул.
Дверь поддалась – путь в подвал был открыт.

Шут закрыл изнутри дверь на замок.
Спрятал ключи в карман.
Двинулся вниз по ступенькам.

Он продвигался вдоль освещенного несколькими факелами коридора подвала.
Подойдя к знакомой двери, вооружился одним из факелов и исчез внутри.

Спустившись вниз по ступенькам, он открыл дверь в потайную комнату и вошел внутрь.

Старуха по-прежнему находилась в клетке.
Глаза были закрыты.
Но вот она вернулась к реальности.
Неспеша распахнула ресницы и остановила взгляд на Кузнечике.
Тот зловеще смотрел на нее в упор.
– Кто ты? – в его голосе прозвучала не терпящая возражения требовательность.
Старуха хихикнула:
– Какой умник…
– Отвечай, – гнев шута нарастал.
– Эй, полегче… – осадила его узница подвала, – без меня ты – последняя спица в колеснице. Так что лучше прикуси язык и послушай.
Наступило молчание.
– Ты ошибся, – продолжила она после паузы. – Я не твоя мать. Я – ведьма Виола. Слышал обо мне?
Кузнечик отшатнулся от клетки.
– Ты? – он был напуган.
– Да, я.
– Говорили, будто ты пила человеческую кровь.
– Чушь.
– И что тебя сожгли на костре.
Она снова оскалилась.
– Кто бы тогда сейчас с тобой разговаривал?..
– Не морочь мне голову. Где моя мать, отвечай? – вновь потребовал он.
– Я должна была отдать тебя в руки убийцы… – начала старуха свой рассказ…

* * *

…в одной из комнат подвала еще не старая Виола принимала роды у молодой женщины.
Та была в предродовой горячке.
На лбу виднелись крупные капли пота. Длинные волосы разметались по столу, на котором она лежала.
– Голоси громче, – увещевала повитуха. – Нужно во что бы то ни стало заглушить плач ребенка…
Роженица начала надрывно кричать.

Через некоторое время на свет появился ребенок.
Его слабый голосок заглушали истеричные вопли матери.
Виола, улыбаясь, взяла ребенка на руки.
– Мальчик, – заключила она и стала внимательно рассматривать его голову…

* * *

…Виола многозначительно посмотрела на Кузнечика и произнесла:
– Ни у одного из новорожденных я не видела такого. Я сразу поняла, что это знак свыше. И не ошиблась…

* * *

…Виола протянула ребенка измученной роженице.
Та, выдавив из себя подобие улыбки, кое-как прижала сына к себе.
– Смотри, – предупредила повивальщица, – чтоб он не пискнул…

* * *

…старуха ненадолго задумалась, а потом продолжила:
– Перед твоим появлением на свет у одной селянки родилась мертвая девочка. Я взяла трупик с условием, что взамен тайно принесу живого ребенка. Когда ты родился…

* * *

…Виола подошла к стене подвальной комнаты.
Отсунула камень.
Достала из тайника завернутый в тряпку трупик.
– Что ты задумала? – в страхе спросила Береника.
– Молчи, если хочешь, чтобы твой мальчик жил.
Она открыла дверь и вышла.

Повитуха оказалась в другом помещении.
Здесь ее поджидал какой-то человек.
Она приблизилась к нему и протянула мертвого ребенка…

* * *

…старуха не спеша встала с пола.
Приблизилась к шуту.
Ухватилась обеими руками за прутья клетки.
Торжествующе посмотрела ему в глаза и принялась излагать свой рассказ дальше:
– Я сказала ему, что родилась мертвая девочка…

* * *

…незнакомец взял трупик на руки.
Открыл личико.
Посмотрел и настороженно поинтересовался:
– Странно. Мне показалось, что был плач младенца.
– Если не веришь мне, – пойди и проверить, – вспыхнула Виола.
– Не рычи. Ты – единственная, кому я могу доверять.
Он покинул комнату, унося мертвого новорожденного с собой.

Повивальщица возвратилась к Беренике.
– Все обошлось, – успокоила она.
Та начала всхлипывать.
– Завтра тебя отправят в какой-то дальний монастырь, – предупредила Виола. – Он поступает так со всеми. Мальчика я оставлю себе.
– Как?
– Не волнуйся, Береника, он будет жить.
Виола протянула руки.
Мать нежно поцеловала сына в лобик и со слезами на глазах неохотно отдала ей.

* * *

Прижимая к груди младенца, под покровом темноты Виола пробиралась вдоль стены замка.

Мейвуд задумчиво ходил взад-вперед в своих покоях.
Он случайно подошел к окну и выглянул наружу.
Советник короля заметил движущуюся тень.
– Эй… – крикнул он.
В комнату тут же вошел слуга.
– Там, во дворе, кто-то есть. Проследи. Быстро… – приказал Мейвуд.
Кивнув, слуга бросился выполнять поручение…

* * *

…Кузнечик внимательно слушал.
– Я заранее договорилась со стражниками, – продолжала старуха, глядя на него…

* * *

…ворота замка отворились. Из них быстро выскользнула Виола с младенцем на руках.
Ворота вновь заперли.

Слуга Мейвуда подбежал к стражникам.
– Вы только что выпустили человека, – припечатал он.
– Ошибаетесь, – оправдывались те. – Мы никого не выпускали.
– Если не хотите, чтобы завтра об этом узнал король, – немедленно дайте мне выйти, – пригрозил слуга.
– Ми никого не выпускали, – последовал ответ.
– Предупреждаю в последний раз…
Охранники нехотя открыли ворота.
Преследователь выскочил наружу.

По лесной поляне Виола с сыном Береники быстро удалялась от замка.
Слуга Мейвуда шел следом.

Женщина приблизилась к небольшой деревушке.
Дома были погружены в ночное безмолвие. Ни в одном окне не горел свет.
Виола подошла к одному из домов и постучала в дверь.

За ней, оставаясь незамеченным, внимательно наблюдал преследователь…

* * *

…Кузнечик нетерпеливо спросил:
– Что было потом?
– Больше ни слова… Пока не освободишь меня… – выдвинула старуха условие.
Шут тут же вынул из кармана связку ключей.
Быстро подобрал нужный.
Открыл замок.
Узница отворила дверцу и покинула клетку.
– Неужели я на свободе… – ее голос переполняло восхищение. – Сколько лет…
– Говори же… – наседал королевский паяц.
– Мейвуд обо всем узнал. Он силой отобрал тебя у крестьянки и уговорил Норберта сделать шутом. Я была бессильна.
– Я… не понимаю. Для чего все это делалось?
Старуха рассмеялась:
– Ха-ха-ха… Дурачок. Подумай хорошенько, в чем дело…
– Мне что-то не по себе… Голова кружится…
Кузнечик прижал ладонь ко лбу.
– Еще бы… – голос Виолы переполняла ирония.
– Нет… нет, подожди… – его дыхание сильно участилось. – Ну… говори…
– Ты до сих пор не понял?
– Говори… – шутила был на грани истерики.
– Ты – единственный наследник короля, – ошарашила его освобожденная ведьма.

Кузнечик замер на месте, точно впал в глубокий ступор…

* * *

…шут, обессилив, продолжает лежать в центре ямы, заваленной остатками с пиршественного королевского стола.
Норберт по-прежнему веселится с вассалами.
В шута летят объедки.

Вдруг темноту неба пронзает яркий ослепительный свет. Звучит торжественная музыка.
Король с вассалами прекращают хохот. Их взоры устремляются вверх.

Неожиданно пол под Кузнечиком начинает подниматься.
Все выше и выше…
И вот пол преобразовывается в многоступенчатую пирамиду.
На ее вершине находится шут.
Пирующие оказываются внизу.

Потешник встает на ноги. Его озаряет яркий свет, словно Владыку Небес…
– Эй… – прозвучал голос старухи…

* * *

…Кузнечик оцепенел. Глаза неестественно расширись.
Старуха загоготала:
– Представляю, что сейчас творится в твоей башке. Норберт ничего не знает, но не вздумай ему сказать. Боясь потерять трон, он умертвит тебя так же, как и других своих детей. Прямо из рук он забирал у меня крошек – одиннадцать мальчиков и одну девочку. Я помню их всех, особенно девочку. Она родилась перед тобой. Тогда во мне что–то перевернулось. Я сказала себе – довольно… я больше этого не допущу… А видел бы ты, как убивались бедные матери. Сейчас все они, как и твоя, гниют за оградами монастырей. Долгие годы я жаждала его смерти. Ты должен отомстить ему за все…
Неожиданно Виола заметила, что шут ее не слушает.
– Эй Кузнечик, очнись.
Она попыталась привести его в чувство.
Шут, казалось, ничего не замечал вокруг.
– О Боже… Я – сын короля… немыслимо… – точно в бреду бормотал придворный паяц.
– Ха-ха-ха… И вправду дурачок… Ничего, привыкнешь… Норберт приходит сюда, когда ему особенно одиноко. Приносит мне еду и говорит… говорит… говорит… Я совсем перестала его понимать. Еще немного, и он превратится в полного безумца. Однажды он привел меня сюда вместе со своим слугой…

* * *

…Виола стояла перед клеткой, ничего не понимая.
Сзади нее находился король со слугой.
– Зачем мы здесь? – наконец, спросила она.
Женщина попыталась обернуться, но в этот момент получила удар по голове.

Виола открыла глаза, приподняла голову и осмотрелась.
Она лежала в клетке.
Самодержец со слугой, стоя рядом с клеткой, внимательно следили за узницей.

Женщина кое-как встала на ноги и приблизилась к королю.
 Она убедилась, что заперта на замок.
– Что ты задумал? – настороженно спросила Виола.
– Здесь ты будешь в безопасности. Я буду приносить тебе еду, – произнес монарх.
– Безумец. Рано или поздно о твоих детоубийствах все равно узнают. Тебя сочтут помешанным и лишат трона.
Король только махнул рукой.
– Нет, нет… это будет наша тайна…
– А как же свидетели? – Виола кивнула на слугу-кузнеца. – Ведь это он мастерил эту клетку?
Король недоуменно посмотрел на слугу, тот, ничего не подозревая, усмехнулся…
– Какой же он свидетель? – Норберт громко захохотал…

* * *

…старуха кивнула в дальний угол темницы.
– Вон все, что от него осталось, – продолжила она.
Кузнечик повернул голову и увидел в углу человеческий скелет. По нему ползала крыса.
– Но за пролитую чужую кровь рано или поздно придется заплатить своей собственной, – изрекла Виола.

Чья-то рука взялась за ручку двери подвала.
Дверь со скрипом отворилась.

По коридору подземелья неторопливо двигались Виола и Кузнечик. Она опиралась на его руку.
– Как же я докажу, что являюсь наследником? – похоже, шута занимала только эта мысль.
– А… уже очухался? – старуха остановилась и перевела дух. – Во–первых, – есть шишка.
– Какая шишка?
– У тебя после всех новостей таки помутилось в голове. Я ж, кажется, тебе говорила – у Норберта на темечке такая же шишка, как и у тебя.
– Нет, не говорила, – удивился шут.
– Ну так теперь знай…

* * *

…королевский кривляка, озаренный небесным светом, продолжает стоять на вершине пирамиды.
По ее ступенькам вверх к нему поднимается старый рыцарь из свиты Норберта.

Шут преклоняет колено.
Вельможный старик подходит к нему.
Тщательно рассматривает голову новоиспеченного наследника.
Замечает шишку.
Старый рыцарь одобрительно кивает.

Приближенные короля помогают шуту облачаться в венценосные одежды…

* * *

…Кузнечик был крайне сосредоточен.
– А ты уверена, что одной шишки хватит? – спросил он Виолу, трогая шишку на голове.
– Нет, но есть еще корона.
– Корона?
– Норберт хранит ее в потайном месте. Ни одна душа не знает где. Ты должен отыскать ее. Это послужит доказательством передачи власти, – предупредила она…

* * *

…придворный паяц по-прежнему находится на вершине освещенной пирамиды.
Священник совершает обряд помазания.
Старый рыцарь водружает на голову Кузнечика золотую королевскую корону.
Тот пребывает на Олимпе величия…

* * *

…Виола откашлялась.
– Неплохо было бы прихватить и другие королевские вещи, – посоветовала она…

* *  *

…старый рыцарь на вершине пирамиды торжественно вручает Кузнечику скипетр.
Затем – меч.
Надевает на палец королевский перстень.
Подает шпоры…

* * *

…Шут вышел из оцепенения.
– Как же я поясню, почему Норберт не сделал меня наследником при жизни? – поинтересовался он у бывшей пленницы.
– Сделать это непросто, – ответила она. – Нам предстоит обо всем хорошенько подумать.

Неожиданно до них донесся какой-то шум.

– Кто это? – в голосе паяца прозвучал страх.
– Это он. Затуши факел.

Вдалеке замаячил свет.
Через некоторое время из-за дальнего угла коридора появился король.

Он прошел мимо темной ниши и направился дальше.
Как только Норберт скрылся, из ниши появились Кузнечик и старуха.
– Что будем делать? – его голос сильно дрожал.
– Теперь я не смогу пересидеть до утра в твоей комнате. Норберт дьявольски умен. Он может догадаться, что именно ты освободил меня. Так что не стоит рисковать. Ворота замка закрыты и под охраной. Мне не выбраться.
Шут на секунду задумался, а потом предложил:
– Я отвлеку его. А ты оставайся здесь. Когда все стихнет, я приду за тобою. Другого выхода нет.
Она помедлила.
– Смотри, в моих руках доказательство того, что ты – единственный наследник. Не вздумай меня одурачить.

Ничего не сказав, Кузнечик направился в сторону Норберта.

Король освещал факелом каждый угол подвала.
– Эй, Виола. Подвал на замке. Тебе все равно не выйти. Слышишь, старая ведьма? – взвизгнул он.

Вдруг где-то раздались шаги.
– Ага, вот ты где, – воскликнул монарх.

Норберт бежал по подвалу.
Иногда останавливался и прислушивался к звукам шагов.

Вдруг он услышал, как открылась, а затем захлопнулась дверь подвала.
– Старая жаба, как она вырвалась? – взревел самодержец.

По ступенькам лестницы Норберт взбежал к входной двери подвала.
Отворил ее и выскочил наружу.
Остановившись и тяжело дыша, король всматривался в темноту проулка.
– Ведьма… откуда у нее ключи? – задумчиво прошипел он.

Какое-то время владыка восточных готов напряженно размышлял.
Но вот его лицо резко прояснилось.
Он начал громоподобно гоготать. Все громче и громче.
И вот его смех как будто начал сотрясать само небо.

Резко распахнулась дверь.
Шут вбежал в свою комнату.
Прыгнул в постель. Накрылся с головой одеялом и стал напряженно ждать.

11

Утренний лес вокруг замка окутывала туманная дымка.
Среди деревьев, о чем-то глубоко задумавшись, брел Кузнечик.
Его глаза казались стеклянными.
Губы нервно подергивались.
Создавалось впечатление, что он бормотал что-то невнятное.

Вдруг с дерева вспорхнула птица.
Шут вздрогнул.
– Черт… – в сердцах гаркнул он.

Королевский кривляка прошел немного вперед и как будто успокоился.
Но вдруг среди деревьев он заметил человеческую фигуру.
Шут замер на месте.
Но быстро вышел из оцепенения.
Он испуганно попятился назад.
– Это он… он… – лепетал паяц, с белым как мел лицом, – он все узнал… он убьет меня…

– Кузнечик, что ты тут делаешь? – внезапно прозвучал из тумана голос Миры.
– Это ты? Ты? – от страха его глаза словно выкатились из орбит.
– А то кто? Что с тобой? Почему ты такой бледный?
Шут стал приходить в себя.
– Наверное, из–за тумана. Что-то голова болит.
Девушка внимательно на него посмотрела.
– Ты действительно сегодня какой-то странный… Как с Мейвудом?
– Все обошлось.
– Что ты с ним сделал?
– Пристроил в надежном месте. Переживать не о чем.
Мира немного помялась.
– Ну, когда мы бежим?
– Бежим? Куда? – он явно не понял ее вопроса.
– У тебя и вправду что-то с головой, – разочарованно отреагировала девушка. – Ты же вчера обещал. Забыл?
– Ах да… – наконец, до него дошло. – С побегом придется повременить. Многое предстоит сделать.
– Что сделать?
– Рассказывать нечего. Все только начинается.
– Ну вот… друг называется…
Кузнечик начал заводиться.
– Возвращайся в замок, – раздраженно велел он. – Мне нужно о многом подумать.
– Посмотрите какой важный, точно наследный принц, – с саркастической ухмылкой протянула Мира.
Шут непроизвольно вытащил из кармана веревку-удавку.
Он начал лихорадочно мять ее в руке.
Девушка ничего не заметила.
– Чего раскудахталась? – зло выпалил он. – Вечно ты путаешься под ногами. Нечем заняться? Тогда топай на свою вонючую кухню и греми грязными тарелками.
Мира опешила. Из глаз покатились слезы.
– Бедная я сиротка… – запричитала она, – никому я больше не нужна… как я теперь буду жить без мамочки?
– Ужасный день. Просто ужасный, – шут сильнее сжал удавку.
– Я не думала… – задыхаясь от слез с укором забормотала девушка, – никогда не думала, что ты такой жестокий. Обещал мне помочь, а сам…
На лице Кузнечика появилась дьявольская улыбочка.
– Если бы ты знала… если бы ты знала все, то не цеплялась бы ко мне со своими пустяками… – Резко набрав полные легкие воздуха и буравя ее уничтожающим взглядом, он бешено рявкнул: «Оставь меня!»

Придворный шутила быстро удалился прочь.

Как громом пораженная Мира стояла на месте и потерянным взглядом молча смотрела ему вслед…

* * *

Раздраженный Кузнечик почти бегом приблизился к лесному гроту.
Гневно отшвырнул маскировавшие вход ветки.
Исчез внутри.

Почти готовый к полету деревянный аппарат охватило пламя.
Его языки освещали стоявшего рядом шута.
На его лице читалось полубезумие.
– Да, я – наследный принц… – прошептал он, – теперь я – ваш король. – Шепот резко превратился в крик: «Слышите?! Вы все… Я – властелин Дори!!!»

Летальный аппарат, на котором Кузнечик мечтал покоритель небо, почти превратился в пепел.

12

Подавленный какими-то только ему одному ведомыми мыслями, придворный шутила приблизился к открытым воротам замка.
Тут его поджидал королевский стражник.
– Где ты пропадаешь? – поинтересовался он у Кузнечика. – Тебя повсюду ищут.
– Что? – удивился пребывавший в прострации паяц.
– Я говорю – следуй за мной.
– Куда?
– Тебя ждет король.
– Король? Что ему нужно? – в голосе шута послышался испуг.
– Наверное, суешь нос, куда не следует, – съязвил тот. – Пошли.
Кузнечик чуть замешкался, но потом поплелся в сторону королевского дворца.
Стражник следовал за ним.

По тронному залу величественно прогуливался властелин Дори.
Правой рукой он удерживал огромный королевский меч, используя его как посох.
При каждом шаге острие упиралось в пол так, что высокие своды зала тут же отражали звякающие металлические удары о камень.

Послышались приближающиеся шаги.
В открытой двери показался до смерти перепуганный шут.
За ним появился стражник.
Заметив самодержца, они тут же остановились и молча ждали его приказаний.
– Можешь идти, – бросил король стражнику после паузы.
Тот моментально развернулся и исчез.
Норберт изобразил добрую, насколько это было возможным, улыбку.
– Подойди ближе, – пригласил он.
Кузнечик медленно и боязливо приблизился.

Вдруг король сделал резкий выпад мечом в сторону шута, как бы собираясь его пронзить.
Тот, скрестив руки, инстинктивно закрыл лицо.

Но со стороны монарха это оказалось всего лишь жестокой шуткой. Он громко, но не весело, загоготал. А потом также непредсказуемо предложил:
– Я позвал тебя, Кузнечик, сыграть со мной партию в шахматы.
– Как вам будет угодно, Мой король, – подобострастно промямлил тот.

Самодержец пригласил, указав мечом на стоявший недалеко от трона столик с шахматной доской и расставленными на ней фигурами.
К столу друг против друга были приставлены два стула. Один из них был больше и богаче украшен.

Король направился к столу.
Шут последовал за ним.

Владыка восточных готов первым опустился на лучший стул.
Он по-прежнему сжимал меч в правой руке, опираясь им об пол.
Левой Норберт сделал первый ход белыми.
Придворный паяц переставил черную фигурку в ответ.
– Как твое имя? – поинтересовался король.
– Кузнечик, – он удивленно посмотрел на Норберта.
– Нет, я спрашиваю, как твое настоящее имя.
– Меня всегда звали Кузнечиком.
– Дурацкое имя, – отрезал монарх. – Так вот, я недооценивал тебя, Кузнечик.
Тот насторожился.
– Не понимаю, о чем вы, Мой король?
Самодержец выдержал долгую паузу, глядя на фигуры.
Медленно перевел источающий коварством взгляд на соперника.
– Думал, я не догадаюсь? – Норберт словно пытался пригвоздить этим вопросом соперника.
Шут немного оправился.
– Не знаю, что вам ответить, Мой король, – многозначительно ответил он.
– Какой хитрец… Как думаешь, почему я не поднял всех на ноги?
По шее потешника поползла крупная капля.
– Зачем, Мой король?
– Кто бы мог освободить старуху? – глумливо произнес он. – Ее ты оставил в подвале? Так?
Кузнечик незаметно вытащил одной рукой из кармана удавку и крепко сжал.
– Одного не могу понять, – продолжал властелин Дори, – как ты о ней пронюхал?
Шут находился в оцепенении.
– Ну, чего не играешь? – вдруг поинтересовался король.
Кузнечик сделал ход дрожащей рукой.
– Да, вы правы, Мой король, это был я.
Норберт в ответ переставил свою фигурку.
– И зачем ты туда пошел?
– Об этом меня попросила Матильда.
– Матильда? – удивился самодержец.
– Да.
– Зачем?
Паяц сделал новый ход.
– Она ничего не объяснила, – продолжал он. – Сказала лишь: «Сам все узнаешь». Я спустился в подвал, шарил по углам ничего не находя, а потом увидел ведущие вниз ступеньки и наткнулся на старуху в клетке Остальное вы знаете.
Норберт сделал ход в ответ.
– У Матильды я брал для нее еду. Она могла что-то заподозрить и выследить меня. Когда ты впервые спустился в подвал?
– Сегодня ночью.
– Откуда же у тебя взялись инструменты?
Шут нерешительно переставил фигурку.
– Я взял их на всякий случай. Вдруг пришлось бы взломать какую–то дверь…
– Предположим. А почему ты решил отпустить ведьму? – спросил король, сделав ход в ответ.
Кузнечик подвинул вперед очередную фигурку.
– Она пообещала рассказать какую-то тайну. После того, как я ее освобожу.
– И что она тебе рассказала?
Норберт сделал свой ход.
Кузнечик передвинул фигурку в ответ.
– Немногое.
Монарх крепко сжал меч.
– Что именно?
– Что это вы посадили ее в подвал, Мой король.
– Это сообразила бы даже самая тупая подвальная крыса, – с издевкой заметил владыка восточных готов. – Что еще?
– Больше ничего.
– Она сказала, как ее зовут?
– Нет.
– Как так?
– Она не представилась, а я не поинтересовался. Раз не называет своего имени, значит на то есть причины. Я так рассудил.
– Ты, оказывается, умный парень! – похвалил Норберт.
– Благодарю вас, Мой король.
– Ты кому-нибудь о ней рассказывал?
– Нет, Мой король.
– Правильно, – выдохнул тот.
Он сделал очередной ход.
– Как думаешь, Кузнечик, почему я держал эту старуху в клетке?
Шут заметил, как глава Тавриды незаметно украл с шахматной доски его фигурку.
– Не знаю, Мой король. Наверное, она совершила какое-то страшное злодеяние.
– Вот именно. – Самодержец помолчал. – Она собиралась меня убить.
Норберт, не особо шифруясь, стащил еще одну фигурку соперника.
Шут совершенно растерялся подобным откровенным хамством, но все же сумел сымитировать недоумение:
– Не может быть, Мой король… Как она посмела?
– Поверь мне, я всегда говорю только правду. Эта старуха была моей нянькой. И тебе, конечно, интересно знать, почему я ее не казнил?
Немного поразмыслив, шутила, делая ход, также незаметно стащил с доски одну из фигурок монарха.
– Конечно, Мой король, почему?
– Так вот, Сверчок… э… Кузнечик, она была моим другом. Тебе в это трудно поверить, но я рос без родителей. Совсем одиноким. Все, что у меня было – это власть. Но рано или поздно и она перестает доставлять удовольствие, становясь чужой. Так вот, мне стало жаль свою няньку, и я сохранил ей жизнь. Тебе ясно?
Неожиданно Норберт в открытую сгреб с доски еще две шахматных фигурки соперника.
– Конечно, ясно, Мой король.
Делая ход, шут в ответ тоже бесцеремонно стащил две фигурки.
Заметив это, Норберт пытливо посмотрел ему в глаза.
Последовала долгая паза.
Шахматисты нелепо уставились друг на друга.
Молчание прервал король:
– И еще… Никакой тайны не существует. Старуха просто хотела удрать с твоей помощью…
Кузнечик ничего не ответил, по-прежнему озадаченно глядя на самодержца-мошенника.

Вдруг Норберт демонстративно стащил очередную фигурку шута и поставил на стол рядом с шахматной доской.
Затем – другую, третью.
А потом обеими руками стал убирать с игрового поля и свои…
Шут посчитал, что король таким образом приглашает его присоединиться к этой забаве, поэтому тоже обеими руками начал очищать поле от фигурок…
Норберт заработал руками быстрее…
Его примеру последовал шут…
Они в упор смотрели друг на друга.
Игра превратилась в настоящий поединок…
Казалась, обоих охватила лихорадка…
И вот на доске осталась последняя фигурка черного короля…
Первым в нее вцепился Норберт…
Кузнечик молниеносно накрыл фигурку сверху…
Сжатая рука короля под давлением кулака паяца съехал вниз…
Они оба оказались обладателями черного короля…
Только один удерживал нижнюю его часть, а другой – верхнюю…
Самодержец стал изо всех сил тянуть фигурку на себя, а Кузнечик – на себя…
Между ними завязалась настоящая дуэль – кто окажется сильнее…   
От физического напряжения оба испытывали удушье, жадно хватая ртами воздух…
Никто не хотел сдаваться…
Градус агрессии с обеих сторон зашкаливал…
Соперники тяжело дышали и обливались потом...
Глаза и того и другого, казалось, выскакивали из орбит, высекая искры… Кульминация достигла предела…

В дверях появился стражник.
Он удивленно посмотрел на соперников. Улыбнулся, думая, что они дурачатся. Поэтому тихо откашлялся, чтобы привлечь внимание.
 
Услышав посторонний звук, Кузнечик вздрогнул и отпустил фигурку.
Кулак Норберта с зажатой фигуркой черного короля со зверской силой врезался в его же собственную грудь.
Самодержца сильно отшвырнуло назад. Он ударился спиной о деревянную спинку стула.

Паяц и стражник с ужасом смотрели на Норберта.

Тот быстро пришел в себя.
Король вытянул вперед кулак с фигуркой так, что он оказался перед самым носом паяца.
– Я выиграл!!! – радостно воскликнул властелин Дори.

Ошарашенный шут перевел взгляд на стражника.
Монарх невольно повернул голову.
– Что там такое? – недовольно поинтересовался он.
Стражник откашлялся.
– Мой король, дочь кухарки кинулась в пропасть.
Кузнечик вскочил со стула.
– Мира…
Затем опустился на стул и закрыл лицо руками.

– Мейвуда нашли? – вновь спросил самодержец.
– Еще нет, Мой король.
– Ладно. Иди.
Тот удалился.
Наступила пауза.

– М–да… – наконец, задумчиво протянул владыка восточных готов. – Куда же подевался этот Мейвуд?
Шут отстраненно произнес:
– Он выпрыгнул в пропасть из окна моей комнаты.
Норберт подозрительно на него посмотрел.
– Как это ему удалось – окна замка такие узкие?
Тот пояснил:
– Очень просто. Вначале он просунул голову. Потом ноги, руки и все остальное.
Вновь воцарилось молчание.

Властелин Дори вдруг резко подался вперед.
Его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от лица придворного смехотника.
Он еще пристальнее посмотрел в глаза шута и сказал:
– Я всегда знал, что Мейвуд очень хитрый.

Неожиданно король откинулся на спинку кресла и закрыл глаза…
Потешник смотрел на него какое-то время…
Рука, сжимавшая удавку, вновь пришла в движение…
Кузнечик медленно поднялся со стула.
Обошел шахматный стол и начал приближать к отключившемуся Норберту…
Кулак с удавкой буквально запульсировал…
Убийца был все ближе…
Еще мгновение, и он набросится на жертву…
Внезапно король открыл глаза. Они были совершенно стеклянными…
Шут замер на месте, но быстро нашелся и спросил:
– Мой король, с вами все в порядке? Я забеспокоился и решил оказать помощь…
Пришедший в себя монарх как буто не слышал его.
– Найди Мейвуда, – тихо произнес он. – Этот негодяй очень опасен.
Кузнечик опасливо попятился к двери.

13

Из чрева темного подвала с факелом обозначилась фигура человека.
Кузнечик воровато продвигался по сырому коридору.
Рука, державшая факел, предательски дрожала.
Свет от огня пульсировал в какой-то нервной пляске.

Шут спустился по ступенькам.
Подошел к двери потайной темницы Виолы.
Открыв ее, оказался внутри.
Клетка была пуста.
– Проклятие, – вырвалось у придворного паяца.
Он бросился назад к двери.

Кузнечик быстро шел по подвалу, освещая углы.
– Виола, Виола, где ты? – звал он.
Ответом была лишь тишина.

Внезапно свет его факела выхватил из темноты открытую дверь.
Шут осторожно подкрался к ней и заглянул внутрь.
Это была камера пыток.
Войдя, он остановился как вкопанный.
Над очагом висело мертвое тело Виолы.
Ноги были обуглены.
Мгновение спустя королевский смешила стал расхаживать взад-вперед, что-то мучительно обдумывая.

* * *

Кто-то тихо постучал в комнату Кузнечика.
Ответа не последовало.
Стук, более громкий, снова повторился, но с тем же результатом.
Чья-то рука взялась за ручку и толкнула дверь.
Та поддалась.
В комнату через небольшое окно струился лунный свет.
Человек в накидке, лицо которого закрывал капюшон, вошел внутрь.
На кровати под одеялом кто-то лежал.
Незнакомец приблизился к кровати.
Из-под накидки показался меч.
Убийца занес его над своей жертвой. И со всей силы нанес несколько чудовищных ударов.

Никакой реакции со стороны спавшего не последовало.
Убийца замер.

Вдруг откуда-то сверху на незнакомца прыгнул Кузнечик.
Он сорвал с него капюшон.
Это был король.
Норберт опешил от неожиданности.
Шут быстро прижал к его лицу кусок материи.
Король начал что-то мычать и сопротивляться.
Кузнечик крепко его удерживал.
– Ха–ха–ха, папаша… Хотел меня обдурить? – злорадно воскликнул он.
Самодержец потерял сознание и обмяк.
Скривившись, шут отбросил тряпку в сторону и сказал:
– Фу, какая вонь… Над этим снадобьем еще придется повозиться.

Кузнечик выглянул из-за двери своей комнаты в освещаемый редкими факелами коридор.
Он был как будто пуст.
Но вдруг в проеме, который выводил в другой, перпендикулярно ведущий коридор, Кузнечик заметил две осторожно прошмыгнувшие мимо тени.

Милена остановилась перед Брэмом.
Она была на грани истерики.
– Я боюсь. Слышишь, я боюсь…
– Он не почувствует, – успокоил любовник. – Никаких следов. Просто войди в его спальню и сделай это.
– Может еще подождем?
Ее спутник стал терять терпение.
– Мейвуд исчез. Я буду следующим. Норберт должен умереть. Уже завтра ты будешь королевой.
– Я так боюсь за тебя. А если не выйдет?
– Ступай. Мы будем бороться, – в голосе Брэма звучала решительность.

Неожиданно они услышали чьи-то шаги.
Милена вздрогнула.
– Кто это?
– Жди меня здесь, – отозвался рыцарь и скрылся в темноте.

Брэм вынул из ножен меч и двинулся на звук шагов.
Казалось, они возникали то тут, то там.
Заговорщик начал заметно нервничать.
Вдруг шаги смолкли.
Тайный любовник Милены остановился.
Прислушался.
Поколебавшись, двинулся дальше по коридору, который едва освещался светом Луны.
 
Над полом была натянута веревка.
Ноги рыцаря медленно к ней приближались.
Не дойдя нескольких сантиметров до веревки, Брэм вдруг остановился.
Еще раз прислушался.
Стояла полная тишина.
Наконец, любовник Милены развернулся и сделал шаг назад.
Внезапно из темного угла словно молния вылетел меч.
Голова рыцаря покатилась по коридору.
Тело рухнуло на пол.

Милена напряженно ждала любимого.
Вдруг она услышала приближающие шаги.
Но они так же неожиданно умолкли.
Потом возникли вновь. Уже ближе.
Снова наступила тишина.
Внезапно шаги возобновились.
На этот раз Милене почудилось, что их обладатель как будто выплясывает какой-то танец.
От страха она вжалась в стену.
– Кто здесь? – наконец, не выдержала заговорщица.
Замок был погружен в тишину.

Вдруг к ногам Милены звонко что-то покатилось.
Ударилось о ее ноги и замерло.
Вздрогнув, красавица некоторое время пребывала в нерешительности.
Наконец, она наклонилась и подняла предмет у своих ног.
Красавица пришла в ужас – им оказался перстень, подаренный ею придворному паяцу во время шутовского турнира.
Обезумевшая от страха Милена стала пятиться вдоль стены.
– Кузнечик… Это ты?.. – дрожащим голосом обратилась она.
Ответа не последовало.
– Кузнечик, зачем ты меня пугаешь? Мы ведь друзья… Отзовись…
Никакой реакции.
Она остановилась и стала всматриваться в темноту коридора.
– Кузнечик, разве это не ты?
Вдруг из темноты вынырнуло искаженное безумием лицо шута:
– Да, это я, моя королева…

* * *

Норберт открыл глаза и попытался поднять голову.
Он убедился, что лежит привязанный к какой-то твердой горизонтально расположенной поверхности.
Король повернул голову.
В нескольких метрах он увидел мертвое тело замученной Виолы. Оно по-прежнему висело над очагом.
Самодержец внимательно присмотрелся к поверхности, на которой лежал, и понял, что это специальный стол для самых извращенных пыток.

 – Как тихо, родитель, не правда ли? Нас никто не услышит.
Норберт закинул голову вверх.
Над ним нависал Кузнечик. В его глазах прыгали дьявольские искорки.
Королю стало не по себе.
– Что тебе нужно? Сейчас же отпусти меня, – как-то нетвердо потребовал он.
– Конечно отпущу, если объявишь меня своим единственным наследником.
– Что? – взревел властелин Дори.
Шут сделал два шага вперед и стал перед ним.
– Ты, конечно же, помнишь кухарку Беренику, которую когда-то соблазнил? Так вот твой сын от нее – перед тобой. Можешь считать, что я спустился с того света.
– Этого не может быть! Ты – гнусный лжец!
– Виола мне все рассказала. Она спасла меня, подсунув тебе тело мертвого ребенка. Как ты мог клюнуть на такую глупость, – хихикнул Кузнечик, – совсем из ума выжил? Разве можно доверять бездетным бабам, когда речь идет о детях?
– Сколько ты хочешь за молчание? – требовательно спросил Норберт. – Я заплачу сполна.
Шут улыбнулся и загадочно произнес:
– Погоди-ка…
Он не отрывал взгляда от королевского перстня на руке своего биологического папаши.
Кузнечик обошел стол и приблизился к одному из символов королевской власти.
– Что ты задумал? – Норберт был до смерти напуган.
– Скоро узнаешь, – отозвался придворный паяц.
Он схватил палец отца и попытался стащить перстень.
– Что ты делаешь? – увещевал его тот, – тебя ждет за это страшная смерть.
– Неужели? – сыронизировал шут. – Так может уйдем по звездной тропе вместе?
Снять перстень никак не удавалось.
Король кричал от боли.
– Ты мне сломаешь палец, выродок. Что ты себе позволяешь? Сейчас же отпусти меня.
Кузнечик остановился, переводя дух.
Что-то заметил и сделал несколько шагов в сторону.
Он вернулся с мечом в руках.
Поверженный владыка восточных готов посмотрел на него во все глаза.
– Что ты задумал? – промямлил он заплетающимся языком.
– Ты никогда не видел, как действует большая хлеборезка? – зло ухмыляясь, спросил шут.
Норберт, казалось, вжался в стол.
Кузнечик взмахнул мечом…
…самодержец дико заорал…
…и нанес удар…
На пол упал отрубленный палец.
Придворный смехотун невозмутимо поднял его.
Снял перстень с обрубка королевского пальца.
Норберт стонал.
Шут сдул с перстня кровинки и торжественно пристроил на своей руке. Он ликовал.
Затем, обратившись к монарху, спросил:
– Так где ты, говоришь, прячешь корону?

* * *

Уже брезжил рассвет.
Кузнечик по веревке спускался с крыши.
За поясом был меч.
Он замедлился напротив одного из окон. Ставни были открыты.
Шут влез внутрь.
Он оказался в королевских покоях.

Кузнечик стал лихорадочно переворачивать все вверх дном.
Наконец, наткнулся на деревянный сундук.
На нем висел огромный замок.
Шут вытащил меч.
Занес его и обрубил петли.
Обрызганной кровью короля рукой, на одном из пальцев которой красовался королевский перстень, Кузнечик поднял крышку сундука.
Внутри оказались две деревянных шкатулки разной формы.
Взмах меча, и первая шкатулка разлетелась в щепки.
Внутри находился скипетр.
Еще взмах, и разлетелась вторая.
В ней хранились золотые королевские шпоры.
Схватив скипетр и шпоры, шут снова заметался по королевским покоям.
Последний атрибут королевской власти – корона была подвешена в углу под потолком.
Кузнечик находился под ней, но не заметил.
Сверху казалось, что он будто пленен кольцом короны.

Вдруг донеслись громкие возгласы. Шаги бегущих людей. Какая-то возня.
Кузнечик замер.
– Спохватились… – прошипел он.

Удерживая меч, скипетр и шпоры придворный паяц влез в окно, схватился за веревку и полез по ней вверх.

14

Тронный зал замка был переполнен народом.
Вассалы Норберта пребывали в гнетущем ожидании.
Одни – с мрачными лицами меряли шагами пол.
Другие, сбившись в кучки, – перешептывались по углам.

Послышались быстрые шаги и в зал вбежал стражник.
Все взоры обратились к нему.
Тот откашлялся и, тяжело дыша, взволнованно сообщил:
– Короля нигде нет. Мы обыскали весь замок…
Раздался всеобщий настороженный ропот.
– Пропали также Брэм и Милена, – добавил недобрый вестник.
Последовали восклицания:
– Это немыслимо…
– Что нам делать?..
– Не мог же король просто так исчезнуть?..
Царила полная растерянность.

Вдруг самый пожилой рыцарь покинул свое место.
Вышел на середину зала и поднял правую руку.
– Прошу меня выслушать, – громко потребовал он.
Шум постепенно стих.
– Я не смею предположить наихудшее, – продолжал он. – Тем не менее королевство не может оставаться без правителя. Всем хорошо известно, что у Норберта не было прямых наследников. Как нам поступить?
Наступила мертвая тишина. Вассалы сосредоточенно обдумывали сказанное…

– У короля есть наследник! – вдруг раздался чей-то громкий и твердый голос.
Все повернули на него головы и увидели Кузнечика.
Хотя шут старался принять величественную позу, но выглядел до крайности комично.
На его щуплое маленькое тело было накинуто явно не по его размеру королевское платье.
В правой руке придворный смехотун держал королевский меч.
За поясом находился скипетр.
В левой руке – торба.
На одном из пальцев красовался королевский перстень.
Картину довершали королевские шпоры на шее, висевшие на шнурке.

Когда удивление увиденным улетучилось, пожилой рыцарь грозно произнес:
– Сейчас не до твоих шуток. Убирайся.
Кузнечик взвизгнул:
– Попридержи язык за зубами, старая развалина. Я – сын короля. Норберт узнал о моем рождении только вчера. И объявил своим наследником. А после этого…
– Что после этого? – спросил рыцарь.
Шут помялся и сообщил:
– А после этого прыгнул… прыгнул в пропасть.
– Вместе с Миленой и Брэмом? – раздался чей-то смешливый голос.
В глазах Кузнечика сверкнул гнев.
– Да. Они хорошо знали, как это делается… А теперь присягните мне на верность.
Он оглядел присутствующих взглядом победителя.
Протянул вперед правую руку и сказал:
– Вот рука нового короля. Немедленно целуйте ее, присягнув на верность. Я жду…
Наступило гробовое молчание.

Но вот в толпе послышался один смешок. Затем другой, третий…
И вскоре стены тронного зала затряслись от всеобщего хохота.
Раздались восклицания:
– Каков король!..
– Ловко придумал…
– А корона где?.. На голову не налезла?..

Взор шута затуманила кровавая поволока.
Громовой хохот продолжался.

– Заткнитесь!.. – что есть силы заорал придворный паяц.
Истерика в его голосе заставила всех смолкнуть.
Наступила пауза.

– Вам этого мало?.. – вопрошал Кузнечик.
Внезапно он ухватил торбу пальцами правой руки.
Полез освободившейся левой внутрь.
И вынул из торбы отрубленную голову Норберта.
Послышался глубокий вздох.
Воцарилась мертвая тишина.
Кузнечик продолжал:
– У отца на голове такая же красная шишка, как и у меня…
Он поднял отрубленную голову вверх, а потом склонил свою.
– Можете проверить… Также имеются и другие неопровержимые доказательства…
Но ему не дали закончить.
– Схватить убийцу… – воскликнул пожилой рыцарь.
Но что-то во взгляде шута всех остановило.
Кузнечик обвел приближенных короля безумным взглядом.
– Ах так…
Он откинул голову Норберта в сторону.
Поднял меч и, размахивая им, бросился в толпу.
Кузнечик бешено рубил направо и налево…
В стороны летели головы, руки, ноги…
Безоружные рыцари не сразу среагировали на случившееся. Все произошло слишком неожиданно…
Сраженные люди падали на пол.
Зал наполнили вопли раненых…
Большинство вассалов, объятых животным страхом, бросились к выходу…
По залу фонтанировали брызги крови…
Месиво продолжалось…
На полу корчились раненные…
Валялись обезглавленные трупы. Отсеченные части тела…
Зал наполнился ужасным стоном…

Те, кто держался на ногах, скучились возле выхода…
Началась давка…
Шут наносил мечом удары по спинам крайних…
Паника достигла предела…

Наконец, в зале остались лишь раненые на полу и трупы.
Между ними ходил забрызганный с ног до головы кровью взбешенный Кузнечик.
– Мерзавцы… – орал он. – Как вы смеете перечить своему королю?.. Непокорное племя… Вы у меня за все ответите…

В зал вбегали вооруженные стражники.
Они без слов стали угрожающе надвигаться на шута.
Кузнечик, понимая, что ему не справиться, пятился к большому окну.
– Я вас всех уничтожу… – пылая гневом и угрожая окровавленным мечом, грозил он. – Жалкие выродки. Вы еще вспомните своего короля… непокорное стадо…
Шут оказался у оконной ниши.
Вскочил на ее основание и выпрыгнул.

Кузнечик приземлился во дворе замка.
Там было множество народу.
При его появлении раздались крики.

Придворный смехотун, грозя мечом, стал пробиваться к воротам замка.
Он рубил налево и направо всех, кто пытался стать на его пути.

В замке прозвучал звук рога.
Ворота спешно закрыли.
– Проклятие… – на ходу прошипел шут.
Он свернул к замковой стене…
Вслед ему понеслись стрелы арбалетчиков…
Несколько стрел ранили шута…
Он кое-как все же доковылял до стены замка…
Вскочил на нее и посмотрел вниз…
Перед ним простиралась пропасть…

Приближались арбалетчики…
Кузнечик напряженно раздумывал, что делать…
Арбалетчики были все ближе…
Некоторые из них уже расслабились и стали передвигаться гораздо медленнее, очевидно, будучи уверенными, что шут – в ловушке…
Королевский паяц еще раз посмотрел вниз…
Внезапно он сорвался с места и, прихрамывая, заковылял по стене…
В его правой ноге торчала стрела…
Арбалетчики встрепенулись и метнулись за ним…

Пробежав пару сотен метров, Кузнечик остановился…
Он вновь глянул вниз…
Его взгляд уперся в голубое озеро…
Преследователи были уже близко…
Решившись, шут прыгнул навстречу погибели…
Пролетев пару десятков метров, он плюхнулся в воду…

На стену забрались воины и жители замка.
Все смотрели на гладь озера.
Арбалетчики готовы были в любую минуту открыть по нему огонь.
Придворный паяц не появлялся.
Последовала реакция:
– Наверняка разбился…
– Такая высота…
– Совсем сдурел – столько народу перекалечил…

Вдруг из воды показалась голова шута.
Он приблизился к берегу и, теряя силы, превозмогая боль, буквально выполз на берег.
Он по-прежнему не выпускал королевские атрибуты власти.
Раздались голоса:
– Вот он…
– Стреляйте, стреляйте…
– Он уйдет.

Арбалетчики начали целиться.
Кузнечик воспользовался их замешательством и зашкандыбал в сторону леса.
Вслед полетели стрелы.
Некоторые попадали в него, но паяц из последних сил стремился скрыться под спасительными кронами деревьев.

Вновь прозвучал рог.
Ворота замка открыли.
Стали выбегать стражники.
Они бросились за шутом в лес.

15

Год спустя.

По тронному залу бродил уже новый владыка восточных готов.
Он подошел к окну. Посмотрел вдаль.
Затем направился к трону.
На нем лежала корона Норберта.
Новый самодержец взял ее.
Уселся на трон и стал рассматривать.

Послышались шаги.
Новый король посмотрел на дверь.
В зал вошел пожилой рыцарь.
– С благополучным приездом, король Хейрик, – поприветствовал он, поклонившись. – Надеюсь, столь дальнее путешествие не доставило вам хлопот?
– Нет не доставило. Но я, Фома, не рад этому приезду, – с грустью заметил новый монарх.
– Почему же, Мой король?
Хейрик оглядел зал.
– Мне что-то не по себе. Какое-то тревожное предчувствие.
– Вам нужно хорошенько отдохнуть с дороги, Мой король.
– Может быть, – отреагировал самодержец после паузы и добавил: – Ты – великий политик. Неужели они так испугались?
Фома довольно ухмыльнулся.
– Норберт так запугал своих вассалов, что без него они превратились в трусливых зайцев. Когда я пригрозил войной, они и пикнуть не посмели.
– Ловко… Я слышал, что Норберт был зверски убит своим шутом?
– Да, – подтвердил рыцарь. – Этот придворный клоун совсем тронулся умом. Назвал себя сыном короля и новым наследником. Набросился на вассалов с мечом. Я чудом спасся.
– Гм… опасный человек. Где же он сейчас?
Фома пожал плечами.
– Неизвестно. Представьте, он прыгнул со стены замка в озеро и остался жив.
– Похоже, он птица и рыба одновременно.
– Да-да. Но вам не стоит беспокоиться. Об этом безумце уже год ни слуху ни духу.
– Неужели ты думаешь, что я боюсь какого-то свихнувшегося шута? – с вызовом бросил Хейрик.
Фома учтиво поклонился, как бы прося прощение за свою бестактность.

* * *

Было глубоко за полночь.
К воротам замка опасливо подкрался человек. Он нес за плечами мешок.
Убедившись, что поблизости никого нет, он поставил мешок на землю. Раскрыл его и достал какие-то невидимые в темноте предметы.

Замок был погружен в сон.

* * *

Едва забрезжил рассвет.
Наблюдатель на сторожевой башне, позевывая и поглядывая по сторонам, внезапно посмотрел вверх.
Он увидел парящий в небе воздушный шар. К нему был привязан какой-то ящик.
– Что за черт? – невольно вырвалось у стража.

Шар завис над замком.
К ящику на шаре тянулся шнур, который постепенно сгорал.

Наблюдатель взял рог. Прозвучала команда тревоги.

Огонь на шнуре подобрался к ящику.
Произошла вспышка.
Ящик отделился от шара и полетел вниз.
Страж на сторожевой башне провожал его непонимающим взглядом.

Ящик упал во двор замка.
Прогремел мощный взрыв.
Стены близлежащих строений сложились как карточный домик.
Звук взрыва достиг дна пропасти, на краю которой находился замок. Пропасть ответила зловещим эхом.

В замке начался переполох.

Перепуганный до смерти на башне стражник шарил глазами по сторонам.
Внезапно на ближайшем соседнем холме он увидел Кузнечика.
За это время тот сильно постарел – у него были длинные, грязные волосы и спутанная рыжая борода. Вместо одежды на шуте висели заношенные, грязные лохмотья.
Тяжело дыша, бывший придворный паяц тащил за собой камнеметательную машину.
По ее бокам было видно множество уложенных небольших бочонков со свисающими от них фитилями.

Кузнечик быстро установил камнеметалку.
Ехидно помахал рукой стражнику.
Взял один из бочонков.
Подпалил с помощью огнива фитиль.
Зарядил в камнеметательную машину.

Стражник в очередной раз подал рогом сигнал тревоги.
Шут дико захохотал.
– Ага, похоже зашевелилось… Это утро вы запомните надолго, мои голубочки.

Прицелившись, он запустил по замку первый бочонок.
Самодельный снаряд пролетел расстояние от холма до территории замка и попал точно в сторожевую башню.
Прогремел взрыв.
От башни в разные стороны разлетелись камни и палки.

Во двор выбегали полусонные люди. Царила паника…
От их вида шута охватила безумная истерика…
– Попал, попал! – орал он. – Подождите немного, это только начало….
Шут установил еще один бочонок.
Поджог фитиль.
Запустил по замку.

Во дворе прозвучал еще один взрыв...
Людей разметало в стороны…
От стен строений разлетелась каменная крошка…

Во дворе показался испуганный Хейрик…
Он схватил за руку первого встречного и обратился к нему:
– Что происходит?
– Какой-то человек пускает по нам огонь, – ответил тот.
– Чертовщина. Ворота открыты?
– Я не знаю…
Он бросился прочь…

Кузнечик продолжал запускать огненные бочонки…
– Вы меня узнали? – вопрошал он, глядя на панику и разрушения в замке. – Это же я – ваш король. Нужно было чтить своего повелителя.

В замке происходили новые взрывы…
Каждый сотрясал стены пропасти…

Наконец, обитатели замка, придя в себя, понеслись к воротам…
Добежав, они навалились на них, но ворота не открывались…
Их начали раскачивать. Но ворота все равно не поддавались…
С внешней стороны в щели между массивом ворот и стенными проемами были вставлены специальные чопы, установленные ночью Кузнечиком…
Они намертво заблокировали ворота…

Видя, что ворота не открываются, шут, тыча указательным пальцем и держась за живот, захохотал еще истеричнее:
– Ха–ха–ха… Хотели меня провести… недоумки…
Он схватил очередной бочонок…

В замке звучали все новые и новые взрывы…
Вдруг стены пропасти начали дрожать…
Все больше и больше…

Внезапно произошел сильный подземный толчок...
Ощутив его, шут прекратил атаку и безумным взглядом стал озираться по сторонам…

Взрывы умолкли.
Люди, оставшиеся в живых, также замерли в предчувствии чего-то ужасного.
Наступила мертвая тишина.

Но вдруг стены пропасти начали сильно дрожать…
С каждым мгновением все сильнее и сильнее…
Началось страшное землетрясение…
Трескалась земля…
Рушились строения замка…
В пропасть летели камни, люди, кони и все остальное…

Кузнечик, как ужаленный, метался по раскалывавшейся вокруг него земле…
Вдруг под его ногами образовалась огромная трещина…
Он упал в нее, но успел ухватить за край выступа…
В огромную трещину улетела его камнеметалка…
Шут что есть силы пытался удержаться…
Он дико визжал…
После очередного сильного толчка Кузнечик не удержался и полетел вниз…

Землетрясение закончилось…
Наступила тишина…
Из пропасти поднимались клубы пыли…
Половина плато вместе с замком исчезло.

16

Стояла невыносимая жара.
Слепящее, безжалостное солнце терзало предгорье Тавриды летним зноем.

На перекрестке дорог, на том месте, где когда-то стоял каменный крест на лжемогиле Береники, матери Кузнечика, теперь стоял колодец.

Возле него, на остатках креста, восседал странный человек.
Он был похож на старика, хотя в нем угадывались черты еще довольно молодого человека.
Незнакомец был погружен в свои мысли, что-то бормоча себе под нос.

Рыжая борода кишела насекомыми. Волосы были спутаны.
Его атаковали рои мух и слепней.
На голову оборванца была водружена корона из сухих веток.
Он удерживал в руках роскошный меч.
За поясом виднелся скипетр. На шее – золотые шпоры. На пальце – массивный дорогой перстень.

К колодцу подошла убогая женщина. По всем признакам – странница.
Она опиралась на посох. За плечами виднелась котомка.
Женщина посмотрела на странного человека с короной на голове.
– Здравствуй, добрый человек, – обратилась она к нему, – Скажи, где я нахожусь?
«Добрый человек» вздрогнул.
Спустя мгновение, не глядя не женщину, он прохрипел:
– На этом свете.
Его грубый сиплый голос доносился будто из преисподней.
– А ты – шутник, – улыбнулась странница.
Она подошла к колодцу и достала ведро воды.
Утолив жажду, вновь обратилась к нему:
– Где-то тут поблизости должен быть замок короля Норберта. Я все позабыла за эти годы. Ты не знаешь к нему дороги?
Ее слова привели странного человека в замешательство. Он стал неестественно дрожать, как при сильной лихорадке.
– Проклятие, – бормотал он. – Нужно было сразу вытащить старуху… – он схватился за голову: – Идиот, почему я этого не сделал?..
– Что ты там бормочешь? – женщина была удивлена.
– …и найти корону, – не слушая ее, произнес он, – где ж ее прятал этот выродок?
Странница приблизилась.
– Ты, наверное, блаженный… – сочувственно произнесла она.
Но человек продолжал что-то бубнить себе под нос.
– Где-то в этих краях живет мой сын, – задумчиво глядя в даль произнесла женщина. – У меня его отобрали, как только он родился. После завтра ему исполнится двадцать один год. Вот, наверное, удивится, увидев меня.
Она замолчала, а после паузы мечтательно сказала:
– Наверное, такой же красивый, как и отец. Высокий и стройный. Ты случайно не встречал в этих краях такого?
Но блаженный был сосредоточен на своих мыслях.
– Правда, остались королевские земли, – лепетал он, – нужно срочно предъявить на них права. Ничего, еще поборемся…
– Бедняга, совсем плохой, – вздохнула странница.
Вдруг она обратила внимание на королевские атрибуты власти.
– Откуда у тебя эти вещи? – поинтересовалась женщина.
Человек замер и сильнее стиснул меч.
– Не твое дело. Убирайся. Не мешай заниматься государственными делами.
– Ты бы пошел в тенек. Смотри, какая жара…
 Странный человек вновь замкнулся в себе.
– Что ж… прощай, – сказала напоследок Береника.
Она вытащила из торбы ломоть хлеба и положила на обломок креста рядом с сыном.
Кузнечик продолжал сидеть что-то бормоча.
Его мать удалялась все дальше.
Вдруг рядом с оставленным Береникой ломтем хлеба села птица и начала клевать.

Конец

Волокитин Д.Ю., 2000
dmitrijvolokitin@yandex.ru
https://vk.com/id21279900
Иллюстрация из Интернета