А барон Мюнхгаузен, возможно, не всегда сочинял

Фотографии Татьяны Немшановой размещены на сайте Изба Читальня. Ссылку не выходит никак сюда скопировать. Текст ранее тут в первом варианте публиковался до бана.

­Фото Татьяны Немшановой.
На Фото: Западная Сибирь. Югра. Лесотундра. Тыкотлова-Балбан-ты – Балбанья- Дзеля-ю. В полевом лагере на геологоразведочных работах. Полевая геофизика, геология. Моя первая няксимвольская лайка - Верный – герой рассказа. 1982-1986 года. Фото перефотографировано с чёрно-белых авторских фотоснимков. Верный прожил шесть лет. Погиб-пропал, зимой в селе от рук заготовителей шкур на унты.


«Охотничьи курьёзы». Мои первые охотничьи шаги по тайге Сибири


А барон Мюнхгаузен, возможно, не всегда сочинял…


Это было давно – не один десяток лет назад. Тогда я лишь второй год держала ружьё в руках и боялась не только стрелять, но и звука выстрела. Перед каждым выстрелом (а их в моём стаже вряд ли насчитывалось больше двадцати) у меня от страха учащённо билось сердце. И душа, воистину, как говорится: уходила не только в пятки, но и готовилась удрать из тела дальше. Когда рядом кто-нибудь готовился выстрелить, моё тело от страха напрягалось, словно пружина. Я таращила со всей силы глаза, чтоб не закрылись от ужаса, а уши зажимала ладонями. С великим трудом пересиливала панический ужас и желание бежать без оглядки непонятно куда. И всё же, несмотря на генетическую жуть, героически вешала громадное ружьё на плечо и топала на охоту.

Длинная одностволка, на длинном ремне, походила больше на гаубицу, нежели на охотничье ружьё, так велико казалось. По дороге цеплялось за все существующие кусты и кочки на бескрайних просторах лесотундры самой северной точки территории Ханты - Мансийского автономного округа.

Покидая полевой лагерь геологов, всем своим видом старалась внушить работягам - мужикам, что охочусь полжизни; и ничего на свете не боюсь. Хотя, по правде сказать, леса, действительно, никогда не боялась.

Ориентировалась в тайге, «как рыба в воде», - и днём и ночью, словно родилась в ней, живу здесь с пелёнок. Не помню, чтоб шарахалась от шорохов мышиных, крика сов. Зверьё считала естественными своими спутниками в поисковых геологических маршрутах. И то, что медведи, лоси из любопытства следовали невдалеке, а то и подходили пообщаться, считала нормой, а не экстримом.

Одним коротким осенним днём, хлюпая по «няше» болотниками сорок второго размера (при тридцать третьем размере дамской ножки!) волоча «ружо», себя и рюкзак, героически притащилась на небольшую «лужицу» посреди необозримых торфяных болот Западно-Сибирской тундровой равнины. На западе многокилометровые болота примыкали к каменистым отрогам восточного склона Приполярного Урала. Каменный Пояс оторачивал их дугой, упираясь северной оконечностью в Северный Ледовитый океан.

«Лужа» оказалась крохотным с непрозрачной буро - чёрной жижей озерцом, каковых здесь миллионы. Ещё издали заметила, плавающих в ней уток. Стрелять - далековато, по крайней мере, мне так казалось: в те годы стреляла с расстояния не далее десяти метров! Поэтому залегла меж торфяных кочек на крутом бережке термокарстового бугра пучения и стала дожидаться, когда утки соизволят приплыть ко мне под выстрел сами. Терпения лежать и ждать так, больше десяти минут, мне, естественно, не хватило. Со мной пришла ещё и собака с таким же стажем охоты, что и у меня. Только надо отдать должное: мой Верный пёс не шарахался подобно мне от выстрелов и не зажимал уши лапами. Решила привязать для верности Верного к кустику карликовой берёзки на краю бугра, чтоб не мешал подползти к мирно отдыхающим уткам. – Они так и не соизволили сами приплыть под выстрел.

Я успешно, по-пластунски, подкралась к парочке плавающих крякв, даже ближе, чем планировала, а именно: метров на шесть. Утки плавали у меня под носом и озадаченно смотрели на непонятные маневры человека, а я - на них. Они явно не понимали, что от них требуется, и что за выкрутасы совершает странный человек. Улетать не планировали и всерьёз меня не воспринимали, отчего стало обидно. В утином взгляде явственно читалось: «Чего она сюда пришлёпала и ползает на брюхе туда-сюда?!.. - всё ли с головой в порядке?!..».

Вспомнились и незлобные насмешки аборигенных трудяг – работяг геологии в мой городской адрес. Чтоб как-то себя реабилитировать в своих и утиных глазах, медленно- медленно стала целиться. Тщательно, как по инструкции, словно в тире, совмещая все три объекта выстрела: утку, мушку и прицел.
Только от страха перед предстоящим выстрелом, от волнения «ружо» дрожало и прыгало в руках. Глаза не хотели смотреть, точки прицеливания совмещались не так как нужно. (Так думала тогда). Брала уток на прицел, опускала ружьё, закрывала глаза, чтоб отдохнули, так и не решаясь от страха перед грохотом выстрела нажать на курок. Выстрелить так и не успела. Душераздирающий собачий крик заставил подскочить, бросить и ружьё, и уток, и кинуться на помощь псу.

В долю секунды оказалась возле Верного и вовремя. Пёс висел на верёвке, скрябая всеми четырьмя лапами по крутому глинистому обрыву, тщетно пытаясь выбраться наверх. Верёвка, за которую был привязан, душила, не позволяла ни спрыгнуть с обрыва, ни подняться наверх. Раздумывать некогда, - счёт шёл на секунды. Дотянуться рукой до лайки и вытянуть за загривок не представлялось возможным. Оставалось единственное решение: поднимать полузадохнувшегося Верного наверх за конец верёвки, на которой тот болтался, привязанный за шею. Так и поступила.

Весил кобель почти столько же, сколько в ту пору весила сама, но испуг за жизнь собаки придал силы. Верный выжил. Через минуту он уже копошился поблизости, словно ничего не случилось, и вовсе не он находилась на волоске от гибели, задыхаясь в петле удавки. В отличие от него, не сразу пришла в себя. Настроение крепко испортилось. Утки, естественно, улетели. - Я ведь могла нажать на курок, а потом бежать спасать пса, но поступила иначе. На душе - противно: могла загубить по неопытности собаку! Но после тщательного осмотра местности, неуверенно успокоила донимающую совесть: привязать, кроме как к этому кустику, больше здесь негде. А произошло следующее:

- Собака, увидев, что хозяйка крадётся к уткам, решила помочь и спрыгнула с обрыва. Короткий поводок не позволил допрыгнуть до подножия склона, и пёс повис на верёвке. Из-за крутизны обрыва лапы не зацеплялись, и вылезти обратно наверх несчастный самостоятельно не мог. - Лапы скользили и царапали глину, не находя опоры, а верёвка душила, не выпуская из образовавшейся под натяжением веса петли. Верному оставалось лишь голосить от боли и страха в надежде, что спасу.

Кляла себя самыми последними словами, хотя предположить подобное развитие событий по незнанию, не могла. Да и пёс – молод, и такой же новичок на охоте, как и его хозяйка. С годами мы оба многому научился и многое уразумели. Теперь неизменно тщательно осматриваю место, где собираюсь оставить собаку.

Охотясь на уток, привязываю в лесочке, подстелив для тепла кусок полиэтилена, портянку или кусок бересты. Рядом обязательно оставляю что-нибудь из вещей: рюкзак, котелок, топор, продукты. Так собака видит: за ним и вещами обязательно вернутся – не бросят. Обученная лайка терпеливо ждёт ночь, пока сижу в скрадке или ухожу за километры. Привязываю не туго, чтоб в случае опасности собака могла от привязи освободиться самостоятельно.

Однажды по весне, к костровищу подошёл голодный медведь, только что поднявшийся от зимнего сна. Он скрадывал привязанного Серого, но тот лаем оповестил о грозящей опасности. На счастье, находилась поблизости и успела прийти на помощь. Выстрелом в воздух отогнала голодного зверя.

По этой же причине не приучаю лайку жёсткому выполнению команды «место». Охотничья собака при необходимости должна самостоятельно принять решение: оставаться ей на месте или уйти.
Мои приключения в тот осенний день на благополучном спасении Верного не закончились. Укоры совести неожиданно прервал выстрел. - Кто-то из геологов охотился поблизости. Утки разлетелись. Оставаться на луже далее бессмысленно, решила возвратиться в полевой лагерь на реке Тыкотлова. Но только голова поднялась чуть выше вершины торфяного берега, а глазам готовился предстать обзор заболоченной низины, как стопор растерянности заставил остановиться.
-Со скоростью поезда, прямым курсом на меня, едва не касаясь земли, неслась громадная - в сотню птиц, утиная стая! Уток поднял с соседнего озерка выстрел. И теперь, перепуганные, меняя дислокацию, они мчались, как миги, на мою лужу.

Не успев опомниться, очутилась в гуще дикой стаи! Утки, не видя человека из-за склона и кустарника, заходили на посадку, переваливая вершину бугра, где в полной растерянности стояла я. Напуганные выстрелом, птицы не ожидали появления другого человека прямо на их пути. Наша встреча состоялась, что называется: «нос к носу», точнее - нос к клюву! И от невероятного столкновения в замешательство пришли все: и утки, и горе-охотник.

Передние птицы запоздало попытались затормозить и развернуться восвояси, но на них сплошной стеной напирали налетающие собратья. Они ещё не видели человека, а увидев, – огромная скорость, дикий хаос мечущихся сотен крыл и сотен тел не позволяли сменить маршрут. Многоголосая, объятая неконтролируемой паникой стая, превратилась в крутящийся, хлопающий крыльями вселенский вихрь. - Истошное душераздирающее кряканье!..

Молниеносное мельканье перьев, жутко раскрытых клювов, вытаращенные от страха круглые, круглые глаза!.. – и… - в охваченной ужасом стае, в центре стою – я!

Не помню, - касались ли моей головы утиные крылья? Только потоки нагнетаемого воздуха, вращающегося вместе с ними, колотили в лицо. Сделалось не по себе. Вспомнились кинофильмы о птичьих базарах, где морские пернатые набрасываются на хищников, прогоняя с гнездовий. Подумалось: «Вдруг стая накинется, приняв за медведя?!».

Окончательно выветрило остатки охотничьей храбрости явление перед глазами (не далее пяти сантиметров от кончика носа!) широко раскрытого, дико орущего жёлтого клюва и высунутого из оного языка. Вытаращенные, круглые от страха чёрные глаза потомка птеродактиля испепеляли взглядом. В лицо били мощные струи воздуха, нагоняемые устрашающе хлопающими возле лица крыльями! Такого поединка я не вынесла.

Испугавшись, что утка выклюет или выбьет крыльями глаза, плюхнулась ничком в мох, прикрыв сверху голову руками, в надежде защитить хотя бы их. Не скрою, - серьёзно опасаясь нападения разъярённых птиц. При весе утки в два-три килограмма, размахе крыльев в полметра и более, силе крыла в полёте, скорости, остроте перьев, при численности стаи в две сотни; мощи клювов и паники, вполне могли обезумевшие птицы поранить лицо.

Через минуты утиная стая смогла справиться с паникой. Истошное кряканье и отчаянное хлопанье смолкли. Я поднялась. - Перепуганные мною и напугавшие меня птицы стремительно улетали на юг. Глядя на удаляющиеся силуэты, только тогда вспомнила о ружье, что держала всё это время в руке, запоздало подумав: «Вот дурочка!.. - что ж, не стреляла?!.. - одним выстрелом можно сбить десяток птиц, да и уток могла поймать на суп руками - их кишело!». Мне даже в голову не пришла и мысль стрельнуть по улетающей стае вдогонку. Выбить пару уток одним выстрелом не составляло труда, столь кучно птицы шли.

Да в ту пору опытна в делах охоты не доставало. И больше интересовала не сама добыча, а загадки неизвестной доселе дикой природы Севера. Любопытство всегда пересиливало охотничий инстинкт, а охотничий рефлекс сформироваться не успел. Оттого постоянно забывала о ружье в руке. И с неописуемым восторгом смотрела широко раскрытыми глазами на таинственную жизнь иного – северного мира, отличного от городского, от южного. О цели вторжения в царство тайги вспоминала запоздало, когда зверюшек и след простывал. Да и страх за жизнь собаки в данном случае оказался сильнее охотничьего азарта. Очутившись же в центре огромной утиной стаи, охотничий пыл и вообще уснул, пересилило завораживающее любопытство, сменившееся разумным стремлением к самосохранению.

Я шла по бескрайнему торфяному пустырю лесотундры с чувством неудовольствия и досады на собственные охотничьи способности. И в тоже время, на душе теплилась радость от увиденного и пережитого приключения. - Да и кто может похвастаться, что попадал в гущу диких птиц?!.. И, главное, - собаку не бросила в беде! Не променяла на призрачный эгоизм охотничьего хвастовства. А ещё пришла в голову мысль:

- Получается, что в книге о приключениях барона Мюнхгаузена (барона Врунгеля) далеко не всё выдумка. И случай, когда тот ловил за лапы уток в озере, мог иметь место в реальности. Описание уток в произведении - удивлённых внезапным появлением из воды человека, в точности совпадали с моими наблюдениями. Я аналогично могла поймать руками утку, что порхала возле самого носа, только настолько изумилась происходящим, что не подумала об охоте.

Вернувшись в темноте, без добычи, в полевой геологический лагерь, никому не рассказала о приключениях. - Никто б не поверил, посмеялись, да ещё б прозвали «врунгелем». И так, по-первости, мужики подтрунивали, когда рассказывала о разных встречах, прозвав почти «врунгелем». Только позже, когда «добытчиком» мяса стала преимущественно я, скромненько притихли, - не до мужской уязвлённой гордости! – нужно «гнать» план, а на консервах ноги у сильной половины человечества по тундре быстро не бегают и тяжёлая геофизическая аппаратура пушинкой не летает на горбу топающего по тундре работяги.

С охотой на уток на многие годы после того случая «завязала», решив, что утиная охота не для меня. Лишь спустя десятки лет спокойно могу поведать невероятную историю, не опасаясь неверия и насмешек: слишком много километров и лет пройдено с тех пор! Хочется только верить, что спустя десятилетия у последующих поколений таёжников останется шанс рассказать неправдоподобную историю без охотницкого преувеличения. А охотничий инстинкт пришёл с годами. Но и жажда открытий с годами лишь усилилась. И поныне, как и прежде, забываю о крепко сжатом в руке ружье при виде взметнувшегося на вершину ели отчаянного бельчонка. Теперь вынимаю из ружья патрон, когда у моих ног в реке плавает перепуганная лосиха, - ухожу, чтоб не тревожить мать. Сейчас опасаюсь рефлекторно успеть выстрелить на звук хлопающих крыльев раньше, чем подумаю: «Зачем?!.. – голодна ли я сейчас настолько?..».



Анонс:
Западная Сибирь. Крайний Север. Тундра у гор Полярного Урала. Необычная встреча с огромной стаей перелётных уток.

Ключевые слова:
Север, Полярный Урал, тундра, утки, перелётные птицы, охота, геология, полевой лагерь, Тыкотлова, Западная Сибирь, Югра, ХМАО, лайка, Врунгель, барона Мюнхгаузена, геофизика, работяги, таёжники.л