Эмиграция русского казачества за рубеж

РУССКИЕ В БЛИЖНЕМ ЗАРУБЕЖЬЕ

Опубликовано: РАН институт этнологии и антропологии
им Н.Н.Миклухо-Маклая
Москва 1994 год
Автор: Юрий Аверьянов

На снимке: Руководство Тройственного союза казаков Дона, Кубани и Терека, 90-е годы, США. Анатолий Рытиков (зверски убит приезжим из России; Ярополк Михеев (войсковой писарь); Атаман, Академик Николай Федоров (участник гражданской войны, умер в 102 года); Сергей Ретивов и др.

 
ЭМИГРАЦИЯ РУССКОГО КАЗАЧЕСТВА ЗА РУБЕЖ
(20-е годы XX века)

Тема изучения русского зарубежья, в частности, казачьей миграции, становится в наши дни все более актуальной. Ушел в прошлое «железный занавес», постепенно налаживаются нормальные связи русской диаспоры с Отечеством. Но что такое русское зарубежье?  Из каких групп оно складывалось? Как и где жило, приспосабливалось, развивалось, ассимилировалось, сохраняло этнические черты и т .д.? Попытаемся для начала лишь приоткрыть эту обширную тему, используя материалы Государственного архива Российской Федерации.

История русской казачьей эмиграции тех лет можно разделить на три периода. Первый период – с ноября 1920 года, когда 37тысяч воинов- донцов, кубанцев, терцев, астраханцев, воевавших в русской армии генерала Врангеля, были эвакуированы из Крыма в Турцию и Грецию. Среди них преобладали нижние чины, были офицеры и генералы. У многих на родине остались дети, родственники, жены, невесты. Общее настроение – «отъезд ненадолго, весной снова начнем борьбу с большевиками».

Представители английского и французского командования разместили казаков в особых лагерях на островах Эгейского моря – Лемнос, Чаталджи, Кабакджи и др. У многих казаков сложилось впечатление, что союзники опасаются их сплоченной боевой силы и стараются ее распылить. Казакам предлагали вступать во французский Иностранный легион, вернуться в Россию (где их ожидала верная смерть), переехать в разные страны.

 

Второй период Истории русской казачьей эмиграции начинается с 9 сентября 1921 года, когда последние казаки убыли из островных лагерей. Большинство разместилось в братских славянских странах –  Болгарии, Югославии (объединенное королевство сербов, хорватов и словенцев) и Чехословакии. Меньшая часть переехала во Францию, Грецию, Венгрию, Бразилию и др. Этот период длился примерно до февраля 1924 года, после чего все больше Казаков стали покидать славянские страны и переселяться в западную Европу и Америку.
Как складывался быт зарубежного Казачества, как хранились традиции? Большинство казаков и офицеров еще жило совместно в составе своих воинских частей. Большинство армейских казачьих частей и примыкающие к ним казаки- беженцы проживали в славянских странах, вели казарменно- домашнюю жизнь, имели неплохой заработок. В Болгарии казаки заняли пустующие казармы. В Старой Загоре – штаб Донского корпуса, Донской офицерский батальон и госпиталь. В Хасково –  5-ый Донской Платовский полк, в Ямболе – Терско- Астраханский полки, Атаманское военное училище, в Пловдиве – 3-ий Каледино- Назаровский полк и т.д. Русские казаки не могли долго сидеть сложа руки, они сразу начали приискивать себе дело. Если в октябре 1921 года на работу сумели устроиться 29% трудоспособных, то к февралю 1922 года – 55%, в августе – 83%, а к сентябрю – все. Многие казаки работали вместе, плечом к плечу с однополчанами и станичниками. Например, в Болгарии Платовский полк построил железнодорожную ветку Раковска- Хасково, Гундоровцы – дороги в районе Софии, электростанцию, затем спустились в шахты Перника. Немало казаков работало в одиночку по вольному найму в Болгарской армии, у крестьян- хозяев, на заводах, в мастерских, на каменоломнях, на пилке дров. Специалисты – врачи и инженеры устраивались на государственную службу.
Судя по частным письмам невероятно тяжело было казакам, привыкшим к собственному хозяйству, к вольным степным просторам, работать по найму на городских фабриках, особенно в подземных шахтах. Показывая пример, первыми спустились в забой генералы и офицеры, и казаки последовали, как в бою, за ними. С первого же года казачья эмиграция сама обеспечивала себя материально. Появились сбережения, многие умудрялись высылать деньги и вещи родным в истерзанную, голодную Россию. Казаки скупились тратить деньги, ведь все рассчитывали возвратиться в Россию и на эти средства поднимать заново свое хозяйство. Полковник Ясевич писал в письме Донскому Атаману генералу А.П. Богаевскому: «Сменившие винтовки и шашки на кирки и лопаты казаки рассыпались по всей Болгарии, предпочитая тяжким, подчас небезопасным трудом добывать себе кусок хлеба в изгнании, нежели преклониться перед красными палачами».
Казаки берегли свои традиции, понимая, что именно это сохранит их в любых условиях. «Казаки любят собираться в артели и наниматься на покос. Собираются в артели одностаничники иногда со всей Болгарии. Покос – это хороший заработок и возможность отвести душу, перенестись в родную, привычную с детства обстановку: широкое поле, дневной зной, вечерняя прохлада, варка казачьего ужина, когда все болгары после работы уходят в село, и в поле остаются только казаки, никем не подслушиваемые казачьи разговоры о родных станицах и хуторах, оставленных семьях, и казачьи, родные, свои Донские и Кубанские песни в тишине летней ночи, предрассветная прохлада и утреннее пробуждение природы – вот та самая стихия, в которой родился и вырос казак, которая близка его сердцу и ради которой казаки бросают насиженные места и едут в поле наниматься косарями». (ГАРФ, ф.6461, ед232) Праздновали не только Православные, общерусские праздники, но и свои войсковые, полковые, станичные, престольные. Танк в 1926 году в Софии полсотни казаков в течение 2 месяцев готовились к донскому войсковому празднику.
Казачий концерт- балл в лучшем ресторане столицы начался со спектакля «Проводы казака на службу» с пением и плясками. Выступил хор в собственноручно пошитых черкесках. Во втором отделении выступали певцы, танцоры, мелодекламаторы, чтецы и снова хор в роскошных старинных донских костюмах. Особенно понравился всем танец «Молитва Шамиля», который исполнил казак- виртуоз, легко играя дюжиной кинжалов. Публики было более 500 человек. В фойе нарасхват продавались фотоснимки атаманов, цветы, билеты казачьей лотереи. После концертов состоялись танцы до 2 часов ночи. Гости были поражены, что казаки, бедные эмигранты, дали такой блестящий вечер. Ведь все – рабочие, репетировали после работы до 12-ти часов ночи, а утром в 6 часов – снова на работу.

 

Даже если казаки жили не в казармах, а по частным квартирам, собирались группами по станицам и хуторам, старались и питаться сообща, вечерами сходились, готовили борщ и иные казачьи кушанья. В субботу отправлялись в баню. По праздникам и воскресеньям – в церковь. Одевали лучшую одежду – шаровары, парадные фуражки, хотя у многих имелись хорошие штатские костюмы. С церкви начинались и все общественные праздники, на войсковые праздники приходили поздравления от казаков, рассеянных по всему миру: из Америки, Европы, Африки, Японии, Австралии. Но все писали, что где бы не жили, они всегда остаются в составе строевых частей, «где наша вторая семья». За рубежом подтвердилось мнение, что среди казаков больше, чем среди других русских, развиты чувства взаимовыручки, поддержки своего станичника и умение приспособиться к незнакомым условиям. Казак всегда помогал устроиться на работу своему станичнику, выписывал его к себе, помогал материально.

С июня 1921 года в Сербии с турецких лагерей, с Лемноса начали организованно переселяться кубанцы и донцы.  Кубанцы разместились по стране тремя основными группами. В районе города Вранье – 1700 человек во главе с генералом Венковым, где они построили 70 км шоссейной дороги. Вторая бригада, 1073 человека во главе с генерал- майором Цыганком, строила железную дорогу Ниш- Княжевац, а затем работали группами на рудниках, троительстве дорог и мостов. Кубанский Гвардейский дивизион, 526 человек, нес пограничную службу в Словении, потом трудились на заводах. Более 200 кубанцев служили тогда в сербской жандармерии. Жили нелегко – в казенных бараках, землянках, на частных квартирах. Но в каждой части был свой хор и театр, на весь мир прославился Кубанский войсковой хор.

Из Донского корпуса в Сербию попали Лейб-Гвардейская казачья дивизия с батареей, Лейб-Гвардейский атаманский дивизион, Донской технический батальон. Работали по уборке полей сражений, несли пограничную службу, причем одевали сербскую военную форму, офицеры носили на левом рукаве русские погоны, казаки национальные трехцветную ленточку. Затем – тяжелейшие работы на лесоразработках и в рудниках.
В ноябре 1921 года из лагеря Кабакджи 900 казаков переселили в Чехословакию. Они заложили основу будущей крупной казачьей общины. В Чехословакии сосредоточилась большая часть казаков- специалистов и студентов. Местное правительство очень заботилась о казаках, помогая материально, выплачивая студентам особые стипендии.
Очень трудно пришлось казакам в единоверной Греции, где после Лемноса работало 2500 человек. Экономический кризис отнял у казаков работу, к тому же 90% заболело малярией. Поэтому многие вынуждены были бежать в Сербию.
Группа казаков выехала в Бразилию, работали на строительстве Рио- де- Жанейро. Самые отчаянные решили попытать счастья в джунглях Амазонки, совершили семисоткилометровый путь на реку Смерти за алмазами. И в Бразилии казаки сохранили хуторские организации, дисциплину.

Центром казачей, как и всей русской эмиграции, стал Париж. Здесь к концу 20-х годов образовалась самая крупная казачья община, находились центры общий казачьих организаций. В 1924 году атаманцы двумя эшелонами из Сербии были отправлены во Францию. По дороге население восторженно встречало бравых, одетый в традиционную форму, казаков. Но по прибытии на французские заводы они столкнулись с опустившиеся частью русской эмиграции. Некоторые из этих несчастных, спившихся на безотрадной работе людей встретили подтянутых и щеголеватых атаманцев улюлюканьем и даже нестройным пением интернационала. Постепенно неутомимые в труде и в патриотическом рвении казаки одним своим примером вернули к достойной жизни многих русских. К ним потянулось все здоровое, что сохранилось в эмиграции.

Из письма казака-  хоперца (отправлено из Парижа однополчанам в Болгарию. 1928 год), видно, что быт казаков во Франции быстро налаживался, традиции сохранялись, и былые связи не ослабевали.

"Наши хоперцы- казаки на годовые праздники ездиют к генералу Краснову играть песни. И я с родственниками ездил на Новый год. генерал Краснов два часа в сутки ездит на кобылице, у него кобылица рыжая, лысая, чистокровной английской породы, седло казачия. Был я и гвардейском дивизионе генералов Оприца и Упорникова – у них  порядок это особенно! И поспешил все видные места осмотреть. Я работаю на заводе. Зарабатываю 35 франков в день, от завода баня. Работаю в теплом, сухом помещении. Расходую в сутки 4 фанка квартира и 9 франков в день харчи в русской столовой. Работа у меня легкая з девчатами, но скоро переведут меня в бисквитную фабрику. Казаки в Париже ходят очень чисто и имеют деньги, живут дружно." ("Казаки за границей". София. 1929, с. 23).

 
генерал Петр Николаевич Краснов

Наиболее трагические испытания ожидали казаков Сибири, Урала и Дальнего Востока. После падения Владивостока в 1922 году конная бригада Оренбуржцев и беженцы отступили в Китай, в город Гирин. Китайские власти заключили офицеров и часть казаков в лагеря, остальным удалось распылиться по всей огромной стране. Оренбургская школа подхорунжих, 120 человек, эвакуировалась в Корею и нашла работу в Сеуле. Отряды атамана Дутова и генерала Карнаухова были интернированы в китайском Туркестане.
В концлагере Кульджа казаки долго находились в кошмарных условиях ходили в отрепьях, умирали с голоду, получая в дневной паек всего по 2 фунта муки. Постепенно казакам удавалось перебираться крупные города, поселятся в полосе отчуждения КВЖД, обзаводиться хозяйством.

Во многих странах поселились казаки – в США, Канаде, Бразилии, Аргентине, Чили, Парагвае, Алжире, Франции, Польше, Австрии, Венгрии, Германии, Бельгии, Люксембурге, Японии, Китае, Австралии, Турции, Персии. Повсюду действовали "разведчики" казачьих организаций, упорно ища свободные земли и заинтересованные правительства для того, чтобы станичники снова могли бы стать хозяевами, чтобы создать новую "казачью страну". Казаки засыпали письмами свое начальство, просили содействия в выезде в ту страну, где смогли бы они обрести собственную землю. Атаман станицы во французском городе Коломбель И. Немцов, послышав, что идут переговоры Казачьего Союза и Лиги Наций о переселении 5тысяч казаков- земледельцев в Боливию, писал А.П. Богаевскому: "Напишите, какая земля? Лесная для выкарчевания корней или луговая, или просто полевая, или гористая ли, черноземная или суглинистая, пещаная. Потом нужно ли удобрения навозом, или так, как у нас на Дону и на Тереку без удобрения обработают поля. Нужно ли поливка полям, рождается ли тамо рожь или пшеница, или же тамо пустынное место, нет проживающего. Имеются ли тамо какие- либо гады, которые могли бы пожирать людей, также дикие звери виду тигров и гиены, и где можно будет избывать хлебы. Мы решили так что на фабриках и заводах до конца не проживем, и советской большевицкой власти кланяться не намерены, а на родину наверно вернуться не предвидится". Надо заметить, что во многих странах казаки были носителями более передового сельскохозяйственного труда. Даже работавшие на южных французских фермах называли в письмах местных крестьян "диким народом", страдали, живя в их "не уютных домах". Не оставляли надежд образовать по какой- либо реке новое казачье войско, предложив военно- пограничную службу другой стране. Была идея поселения в США по Рио- Гранде.

 
генерал Африкан Петрович Богаевский
В 1929 году в Перу выехала группа кубанцев из Сербии под командованием генерала Павлюченко, всего 96 человек. О переселении казаков с правительством Перу договорился некий концессионер Королевич. Перуанцы толпами восторженно приветствовали одетых в черкески кубанцев. Их принял сам президент Легия, обещав полное содействие в колонизации восточной части страны. Ему генерал Павлюченко вручил полную кубанскую форму и оружие. Казаки отправились на реку Апуримак через Анды.
Но не зря генерал Павлюченко отправился в Перу не со всеми желающими, а с одной разведочной сотней. Концессионер оказался жуликом, пытался использовать даровой труд казаков на строительстве заказанной ему дороги, присваивал правительственные суммы, направляемые на нужды кубанцев. А затем в стране произошел государственный переворот, наступил экономический кризис, да и местность по реке Апуримак оказалась не приспособленной для жизни европейца. И после 16-ти месячной борьбы за создание казачьей колонии в Перу, "ядра будущей земли нового казачьего войска", генерал Павлюченко отдал приказ о возвращении. Сам же неутомимый генерал с небольшой группой соратников отправился в Чили на поиски новых земель.

В наиболее тяжелом после Китая положении оказались казаки в Польше. Так войсковой старшина Рекалов, нашедший там негостеприимное убежище, написал простые, но трагичные по смыслу строки:


"Как стадо, разогнано зверем голодным,
Мы мыкаться долго в чужбине должны,
Кровавый тиран нам, борцам благородным,
Мстит всюду и гонит в страну из страны!"


По сравнению с другими странами, обеспеченнее жили казачьи общины в США и Канаде. Казак Г. Шилкин в 1926 году писал в Париж из Виннипега: "Живем во сто раз лучше, чем в Чехии. Не может быть и сравнения с Европой. Очень рад, что удалось сюда выехать, чувствую себя свободным человеком. Один из казаков работает главным инспектором всех озер Западной Канады. Работы много. Я служу секретарем епископа всея Канады, подыскиваю фермы для донцов и терцев."

Надо отметить, что казачество на чужбине выжило и сохранило себя и благодаря дисциплине, организации, самоотверженной деятельности таких казачьих вождей, как генерал П. Краснов, граф Граббе, генерал Богаевский и многие другие.

Один из деятелей зарубежного казачьего движения И. Окулич писал руководителям Казачьего Союза в Париже:

"В эмиграции известная спайка есть только у казаков, вся остальная эмиграция почти без исключения разрозненная политиканствующая пыль".
И это несмотря на бывший в 20-х годах раскол зарубежного общественного казачьего движения на "монархистов" и "демократов". Одновременно действовали; монархическое "Общеказачье объединение" (генерал Краснов, граф Граббе, генерал Савицкий, генерал Секретев) и "Казачий Союз" (генерал Богаевский, Мельников), где у власти в то время стояли так называемые "демократические силы". Немало было и самостийников "казакийцев". Но большинство казаков, в том числе войсковые части – члены Российского Общевойскового Союза (РОВС), поддерживали его Главнокомандующего, Великого Князя Николая Николаевича, считали его вождем и объединителем всего русского национального движения.
 
последний Наказной Атаман Войска Донского
Михаил Николаевич Граббе


Бывший глава Донского правительства Н.Ю. Мельников считал, что на 1927 год в Европе и Америке насчитывалось 35-40 тысяч казаков, взрослых мужчин. Во Франции находилось тогда примерно 6000 казаков, гораздо больше – в Болгарии и Сербии. В Париже, в частности, проживало тогда уже 2000 человек.

Члены "Общеказачьего объединения" и "Казачьего Союза" состояли из станиц и хуторов, разбросанных по всему миру. Так решили называть низовые организации – землячества в инонациональном окружении. Донской атаман П.А. Бугаевский еще в начале 1922 года утвердил "Положение о станичных и хуторских правлениях за границей". Все члены станицы избирали Атамана, его помошника, казначея, доверенных, учетчика денежных сумм. Большое значение имели старики. Из пожертвований создавались фонды для инвалидов и вдов. Четко велась документация, копии станичных приговоров отсылались в центр. Устав организации утверждали Войсковые Атаманы и правительства принявших казаков стран. Причем документация бережно хранилась рядом с реликвиями старины в особых казачьих архивах в Праге и Лионе. В Казачий Союз, например, в 1929 году входило 150 станиц и хуторов из 16 стран мира. Но не все казачество входило в организации, некоторые, сочувствуя им, предпочитали в одиночку бороться за свое процветание на чужбине.
В целом руководству белого движения удалось организовать исход заграницу казачьих боевых частей упорядоченно и с достоинством. Несмотря на распыление, многие готовы были участвовать в дальнейшей вооруженной борьбе. Казачество выехало с Атаманами, правительствами, с некоторыми средствами, позволившими впоследствии сохранять финансовую независимость руководства. Ряд стран мира получили "свежую кровь", отборные людские ресурсы. Казаки – сильные, честные, дисциплинированные, 95% из них было возрасте 25- 40 лет, большинство неженатые, трудолюбивые, убежденные собственники- землеробы, глубоко искренне верующие. Были вывезены войсковые знамена, регалии, целые учебные заведения: Донской кадетский корпус, женский Донской институт, военные училища и др. Казаки, вынужденные в эти первые годы эмиграции стать наемными рабочими, изнывали, рвались к земле, чтобы стать тем, кем были в России – всеми уважаемыми зажиточными хозяевами- собственниками, людми многосемейными, трудолюбивыми и бережливыми.

Казаки обживались в различных странах мира, но все страдали бесконечной тоской по Родине. Один казак из Польши писал своему родственнику – секретарю Казачьего Союза В. Крюкову: "Родина все также далека, как прежде. Хотя бы борьба, хотя бы риск, хоть какая-нибудь цель – мертво кругом. И чуда не свершится: живые камни не возопиют! Что слышно из России? Хоть бы луч, единый светлый луч оттуда!"


 
;
КАЗАКИ   РОССИИ
(ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ КАЗАЧЕСТВА)

Опубликовано: РАН институт этнологии и антропологии им Н.Н.Миклухо-Маклая
Москва 1993 год
Автор: Юрий Аверьянов