ПУТЬ. Глава 18. Наши дни, окончание

Дмитрий замолчал.
– И как же камни-то здесь помочь могут.
– Не знаю я, – кладоискатель снова листал записную книжку, – видимо, в рунах что-то такое зашифровано, что праведный путь указать должно было Христу. Ну, или что-то вроде этого. И вот представь, что письмена те до ныне актуальность сохранили. Как к этому Святая церковь относится должна? Да, она не пять миллионов – пятьсот выложит, чтобы знания те достоянием общественности не стали. Да, что там Библия эта непонятная! Вот возьмем всем известного святого Серафима Саровского. Никакого отношения к христианской церкви и к христианству он никогда не имел. Серафим был русским волхвом. Читал звёздное небо, живую природу понимал. На самом деле звали его Ералик, что значит открытый лик Солнца. Серафимом Ералик назвал себя сам, а Саровским его прозвали люди, потому что последнюю часть жизни он проживал в местности, где стояло селение с названием Саров. Но жил он не в нем, а глубоко в лесу.
Серафим Саровский никогда не был христианином, но с христианскими монахами общался много – преследовали они его в лесу, и даже как-то напали на него, переломали руки, ноги и рёбра, за то, что он занимался, как тогда называли волхованием. Он уполз в лес, где сама Природа: травы, ягоды помогли ему быстро заживить свои раны и восстановить силы. Вот, что поведал о себе Серафим Саровский: «Христа люблю, но христианство презираю – пагубность его вижу, ибо им не знания его нужны, а поклонение холопское. Веры в них истинной ни на грош, одна ложь тлетворная. Было Ведичество на Руси – потеряли, забыли, приняли иудейскую ловушку для душ своих светлых, и потемнели. Настолько потемнели, что вокруг себя тьму приумножают – в том видят свой завтрашний день. Никогда не принадлежал христианской церкви, ибо с Иисусом Христом ничего общего она не имеет. Все религии направлены на блуд души, на разврат её. Придумали для себя грехи: это – грех, это – не грех, а у самих всё житие – ненависть к Богу, к их Отцу, который любит детей своих без меры. На Земле воплотился, чтобы сделать то, что нужно было сделать. Ходил по тем местам, которые силой обладали, будил их. А эти аспиды христианские выискивали меня, да потом на тех местах, где я жил, старались поставить свои ловушки для света в виде церквей. И в этом зло великое на Земле. Потому церкви надо убрать, только не со злостью, а с любовью. А для этого надо быть осознанным: понимать, кто ты есть, а кто Бог, ибо Ты и Бог едины. А если неосознанный, то ты без Бога, значит неполноценный – инвалид ума, ибо ум без души творит злое».
Дима оторвался от чтения – Люда лежала с закрытыми глазами. Он потянулся вперед и дотронулся до ее плеча, не шелохнулась.
«Усыпил, – усмехнулся он, – надо бы и мне поспать, завтра день трудный».
Он повернулся на другой бок и тоже закрыл глаза.
_____________________________________________________

Утро выдалось холодным и туманным. Веленов, поеживаясь, забрался в салон машины и стал прогревать двигатель. Албанец возился в доме, были у него там дела.
Наконец, он вышел на улицу, и направился к «Нексии». Прежде, чем забраться на пассажирское сиденье, он обернулся, и крикнул стоящей на крыльце Людмиле.
– Ты все поняла?
Та закивала в ответ.
– Смотри, здесь все будет от тебя зависеть.
Он сел на переднее сиденье, Дмитрий выжал сцепление, и машина тронулась в путь.
Не смотря на то, что самолет из Рима прибывал во второй половине дня, чартерный рейс из Италии приняли с самого утра. Богатый турист Чезарре Скорцези и трое сопровождающих его лица без досмотра, на что давали право их дипломатические паспорта, получили багаж, прошли через залы Пулково-2, и вышли на улицу.
– Будьте на связи, и докладывайте обо всех мало-мальски важных событиях, – напутствовал Скорцези охранников.
Те никак не отреагировали на его слова – это были люди Главы коллегии кардиналов, а «туристу из Италии» они должны были отзвониться один раз – доложить об успешном завершении дела. Потом передать реликвии.
На стоянке их уже ждали две машины класса «люкс». В одну сел святой отец в другой разместились трое громил.
От аэропорта до Пулковского шоссе они проследовали в кильватерном строю, но дальше их пути разошлись: Чезарре направился налево, в гостиницу Пулковская, машина с посланниками кардинала Имярек – направо по трассе М-10. Ехать им было совсем недалеко – Албанец, по совету Веленова, назначил им встречу у танка Т-34, точнее, за ним, чтобы не отсвечивать на шоссе. Грозная бронированная машина времен Великой Отечественной войны возвышалась на постаменте недалеко от обоих Питерских аэропортов – внутреннего и международного, буквально двенадцать – пятнадцать минут езды.
В багаже итальянцев оказалось среди разного бытового хлама три «Береты» с пятью запасными магазинами к каждому пистолету, острые, как бритва ножи десантников, стоящих на вооружении войск НАТО, несколько пар наручников, и на всякий случай по две ручных гранаты на каждого. Впрочем, эти ребята и безоружные представляли из себя такую грозную силу, что не нуждались ни в какой технической доукомплектованности, вполне полагаясь на свои специфические навыки, умения и силу мышц. Но они так же не понаслышке знали, что случаи бывают разные, а потому сноровисто разобрали оружие – ножи в ножны, закрепленные на голени, пистолеты с навинченными сразу глушителями, в плечевую кобуру стволом вниз, гранаты подвесили на поясной ремень, наручники прицепили туда же.
Они проехали мимо памятника советскому танку, километра через полтора развернулись, и покатили в обратном направлении. У Т-34 съехали с правой полосы на обочину, и остановились метрах в сорока от трассы.
Их уже ждали. За мемориалом стояли два человека. Недалеко, загнанная в кусты, стояла обтерханная «Дэу Нексия».
– Ну, и «точила» у них, – сказал один из гостей.
– Мне кажется, это будет не сложно, – заметил другой.
– А почему их двое? – Старший потер подбородок, – говорили про одно «дикого гуся».
– Помнишь, что сказал кардинал? – Первый, что сидел за рулем, обернулся, – что с ним может кто-то работать в паре. Скорее всего яйцеголовый, но в теме.
– Это было только предположение.
– Ну, вот его материализовавшееся подтверждение.
– И кто из них кто? Они оба на ботаников не похожи.
– А это важно?
– Да, не особо. Просто не хотелось бы сюрпризов. Хотя… ладно, пошли, разберемся по ходу дела. Доложи на всякий случай Скорцези, что пришли двое.
Первый выполнил команду, после чего наемники вышли из машины, и направились к Дмитрию и Албанцу. В руках одного из них был довольно объемный кейс и, потому, как напряглись мышцы шеи несущего дипломат, вдобавок еще и тяжелый.
– Мы от Чезарре Скорцези, – сказал старший и представился, – меня зовут Салех.
– Я Албанец. А где сам святой отец?
– Он остался в Риме, но просил не поминать всуе ни имени Господа, ни причастность Святой церкви к вашим мирским делам.
– Я с ним договаривался, – Албанец был спокоен, как ветряная мельница в тихую погоду, – с ним и дело иметь хочу.
– Тебе нужны деньги, нам товар, – утвердительно произнес Салех, – какая разница, кто передаст их?
Он сделал знак своему подельнику. Тот открыл чемодан, и показал тугие пачки стодолларовых купюр.
– Где реликвия? – Глаза гостя из Италии недобро сверкнули, было заметно, что он больше привык жестко действовать, чем вести вежливые переговоры.
Албанец посмотрел на Дмитрия. Тот вскинул брови и пожал плечами, как бы говоря: пока без подвоха.
– Хорошо, – Албанец кивнул, – думаю, договоримся. Но камней у нас с собой нет. За ними надо проехать.
– Что ты несешь! Я привез деньги, где товар?! Вы что, лохи, кинуть нас собираетесь?
Неуловимым движением Салех извлек из-под распахнутой полы куртки пистолет и приставил его к голове Албанца. Подельники итальянца тоже достали оружие – теперь оба продавца магического янтаря находились под прицелом.
– Тихо, тихо… Спокойно… – Гамидов поднял руки, – убив нас, камней не найдете.
Его сноровисто обыскали, забрали ТТ. У Дмитрия ничего не было.
– Янтарь находится недалеко, тут меньше часа езды, – Албанец с трудом подбирал английские слова, а Веленов вообще мог только догадываться, о чем говорят его компаньон и гости Северной столицы.
Сильный удар ногой в живот согнул Гамидова пополам. Он опустился на колени.
– Надо было привезти его сюда, – сказал итальянец.
– Д-да, – Албанцу было трудно выговаривать слова, – эт-то… была… ошибка. Но ее… м-можно исправить. Я же говорю – сорок пять минут, и камни ваши.
– Тогда нам не нужны двое провожатых, – Салех навел ствол Береты на Веленова.
– Э-э-эй! – Тот замахал руками, у него возникло чувства дежа-вю.
Дима прекрасно понимал, что сейчас произойдет то же самое, что с его другом Алексеем, только в главной роли выступит он сам.
– Не надо, – Гамидов отдышался, – я не помню дорогу.
– Тогда зачем нужен ты? – Пистолет снова коснулся лба наемника.
– Я прятал янтарь.
– Что мы цацкаемся с ними? – Спросил по-итальянски один из бандитов главаря, – они все равно трупы. Поехали быстрее, куда покажут – а если что не так, так там с ними поговорим по-другому.
– Я как-то не помню случая, – поддержал товарища другой, – чтобы нам кто-то что-то не рассказал.
Салех опустил пистолет.
– Наденьте на них наручники, – скомандовал он, что и было немедленно исполнено.
– Этого, – он кивнул на Веленова, – в машину – будет дорогу показывать; второго в багажник.
Итальянцы не подозревали, что один из заложников прекрасно понимал их язык, во всяком случае, лучше, чем английский. Уяснив для себя ситуацию, Албанец успел подать Диме условный сигнал, что их собираются при любом раскладе «стереть». Дальше в дело вступал план, разработанный накануне вечером, и подразумевал он лишь один исход из двух возможных: либо они нас, либо мы их.
Добирались несколько дольше означенного времени, но не потому, что кто-то ошибся в расчетах – просто Дмитрию, не владевшему ни английским ни итальянским языками, не всегда было просто объяснить, куда ехать по извилистым проселочным дорогам. Салех уже стал злиться, и даже снова достал пистолет, когда, наконец, показалась высокая железнодорожная насыпь, а за ней стали видны крыши домов.
– Go, – ткнул пальцем в их направлении Веленов.
Через десять минут подъехали к искомому домику.
Трое итальянцев вылезли из «Мерседеса», и вытащили заложника, со скованными за спиной руками.
– Достаньте-ка и этого, – Салех кивнул на багажник.
Капот откинули и особо не церемонясь, вытянули, щурящегося от яркого света Албанца, наружу.
– Этот дом? – Спросил главный.
– Да, – ответил Гамидов.
Один из итальянцев поднялся на крыльцо.
– Здесь замок, – крикнул он, – большой.
– Ключи? – Салех недобро смотрел на пленников.
Албанец подбородком указал на нагрудный карман. Бандит достал большой, в ржавых потеках ключ, кинул подельнику. Замок открылся неожиданно легко.
– Где реликвия?
Гамидов молчал.
Салех коротко ударил его кулаком в район печени, больно. Албанец опять скособочися.
– Где камни? – Повторил вопрос итальянец, и достал пистолет, – ноги прострелю!
– В подполе, – выпрямился наемник, резонно прикинув, что дальше играть в молчанку не стоит, – бочка в землю вкопана и плитой бетонной накрыта, в углу. Внутри. Только одному с ней не справится.
Салех кивнул стоящему рядом подельнику.
– Помоги, – и обратился к заложнику, – если не найдут, я тебя в ту бочку по кускам сложу.
– Найдут, – уверил тот, – обязательно найдут. Раз, два, три, четыре, пять…
– Ты что, свихнулся от страха?
Албанец помотал головой.
– Шесть, семь, восемь, девять, десять, – досчитал он.
И тут раздался пронзительный свист, после которого Гамидов и Веленов бросились ничком на землю. Внутри дома что-то глухо ухнуло, в окнах полыхнуло ярко желтым, стекла повылетали, несколько осколков сильно порезали лицо не ожидавшего такого Салеха, и исцарапали правый борт машины. Стены разъехались и крыша просела почти до земли. Почти одновременно с первым взрывом раздались еще несколько – сдетонировали гранаты на поясе у наемников.
Как только канонада закончилась, Албанец вскочил на ноги, его руки оказались свободными – от наручников освободился еще в багажнике «Мерседеса». Оглушенный единственно уцелевший итальянец тряс головой, чуть запрокинув ее вверх. Гамидов нанес два удара – один в горло, другой в область сердца. Хватило бы и одного, но он решил подстраховаться. Салех упал замертво, так и не успев ничего понять